Не для прессы

Я высыпаюсь, впервые за всю неделю. Я давно так не отдыхала за последнее время. Я и забыла, что такое сон. Максон и Крис лишили меня покоя. Я пытаюсь подняться, но широкая теплая ладонь не дает мне этого сделать. Я хмурюсь, пытаясь понять, что мне помешало. Долго думать не приходиться, так как я тут же слышу приглушенный смешок. - Далеко собралась? - В ванную комнату. Утренняя тошнота не заставит себя ждать, - открыв глаза, я встречаюсь взглядом с глазами цвета корицы, - Максон? Что ты тут делаешь? - Ты просила остаться с тобой, - Максон улыбается и берет мою медную прядь в свою ладонь. Он выглядит таким расслабленным и, кроме того, таким родным. - Мне так плохо было? – улыбка сползает с его лица, он тянется и гладит меня по волосам. Я слишком слабовольная, я поддаюсь его теплу и ничего не делаю, чтобы отстранится от него. Я проснулась тесно прижатая к нему. Я не сразу поняла это, но дело в том, что я спросонья редко бываю внимательной. - Ты жалеешь, что осталась? – осторожно спрашивает Максон, его рука перемещается на мое плечо, а затем спускается на спину. Он словно не может не касаться меня, - Америка, не оставляй меня, не уходи. Пожалуйста. - Ты же знаешь, если бы я хотела, я бы уехала. Меня бы уже здесь не было, но это вовсе не означает, что я все забыла. Я все еще чувствую пустоту и одиночество всех этих дней. Ты оставил меня одну, как такое забыть? – Максон притягивает меня к себе еще ближе и держит еще крепче, словно я и правда могу уйти, его руки беспрестанно гладят мою спину. - Америка, родная, я должен был так поступить. Милая моя, я понимаю, что боль, причиненную тебе, я в полной мере загладить не смогу, но я обещаю тебе, я заслужу твое прощение, - Максон тянется ко мне, и я не могу не позволить ему поцеловать себя, но стоит ему коснуться моих губ своими, как утренняя тошнота дает о себе знать. Я вскакиваю с кровати и бегу в ванную комнату. - Америка, что с тобой? – я отчетливо слышу его обеспокоенный голос, но не могу ответить. - Максон, тебе нельзя сюда. Ты не должен видеть всего этого, - говорю я, когда хоть немного прочищается желудок, но Максон словно не слышит меня, вместо того, чтобы уйти, он опускается рядом со мной. Я хотела снова попытаться выставить его, но новый приступ тошноты и рвоты не заставил себя ждать. Я склонилась над унитазом, а Максон стал поддерживать мне волосы. Когда все закончилось, он подал мне полотенце и помог подняться, так как вся эта процедура отобрала у меня много сил. - Америка, я буду с тобой всегда. Я больше не оставлю тебя. Я клянусь быть всегда с тобой. Даже вот в такие моменты, - Максон словно отвечает на мой невысказанный вопрос о том, почему он это делает. Странно, что принц, наследник королевского трона, делал то, что он делал, поддерживал мои волосы пока мой желудок выворачивало наизнанку. Сложно представить, что член королевской семьи вообще станет принимать участие в чем-то подобном. - Ты точно уверен, что всегда готов быть рядом со мной? Только со мной и больше ни с кем? Всю жизнь, каждый день. Готов? – Максон сначала кивает, а потом хочет что-то сказать, но я не даю ему это сделать, повернувшись к нему лицом и приложив палец к его губам, - Я верю, что ты серьезно хочешь быть с нами, со мной и с нашим ребенком, и как бы не пошатнулась моя вера в тебя, я дам тебе шанс. Умоляю, используй его как должно. Я не могу простить тебя сейчас, но я согласна дать тебе шанс. - Америка, - шепчет Максон и с таким чувством, что я просто не могу не растаять. Он обнимает меня, и я приникаю к его широкой теплой груди, - Все будет хорошо. Я обещаю, что позабочусь, чтобы ты больше никогда не плакала ни из-за меня, ни из-за кого-то другого. Максон поднимает меня на руки и заносит в комнату, где нас уже чудом поджидают мои горничные. Максон вовсе не показывает, что его смущает то обстоятельство, что девушки видят его в одном белье. Он укладывает меня на кровать и, укрыв одеялом, целует в лоб. - Дамы, прошу Вас позаботиться о том, чтобы вещи леди Америки были уложены как можно быстрее. Мы через 2 часа вылетаем во дворец. - Максон, а твои вещи? А как же предупредить всех во дворце? - Все уже решено. Телефон творит чудеса. Уже почти все готово, - Максон приподнял мое лицо и внимательно посмотрел мне в глаза. Что он хочет мне такого сообщить важного? - Америка, милая моя, мне нужно поговорить с Крисс. Я должен объясниться с ней, - я не знаю, что именно отразилось на моем лице, возможно, часть того отчаяния, смешанного с чем-то, сродни разочарованию, но Максон нежно коснулся подушечками пальцев моей щеки, - Милая, это будет всего лишь разговор и все. Ничего больше не будет, и потом я только твой, лишь твой и все. Америка, пожалуйста, поверь, это последний раз, когда я тебя ненадолго оставлю и не переживай, это может повредить нашему маленькому. - Если ты не вернешься через час, я уеду, - я говорю серьезно, но Максон лишь улыбается. - Мне понадобиться гораздо меньше времени, милая, - затем Максон целует меня в лоб и уходит. Пока Максон разговаривает с Крисс, я решила принять душ. Я все еще не могу убедить себя в том, что это не сон, что я не проснусь, и это все не окажется лишь плодом моего воображения, и я не буду вынуждена смотреть, как Максон флиртует с Крисс. Вместо горечи, боли и одиночества поселился страх, что все это происходит не на самом деле, а лишь в моих фантазиях. Сняв с себя всю лишнюю одежду, я шагаю в душевую кабинку и включаю воду. Теплые, не горячие струи воды, лаская кожу, успокаивают взвинченные нервы и расслабляют тело. Я просто закрываю глаза и отдаюсь на время блаженному чувству безмятежности, когда ни за что не переживаешь, и ничто тебя не беспокоит. Волосы быстро тяжелеют, намокнув. Я рада этой тяжести, она мне нравится, никогда не понимала смысла в коротких волосах. Мои горничные заботливо оставили для меня мою шампунь с неизменным ароматом лайма и корицы. Намылив волосы, я ощущаю, как привычный аромат, словно легчайшее одеяло, окутывает меня. Я улыбаюсь, вспоминая, как Максону нравится, что мои волосы и тело пахнут именно им. Сколько буду жить, больше никогда не откажусь от этого аромата. Я настолько ухожу в блаженство, что совсем не слышу, как после того, как я смываю шампунь, открывается дверь душа, к которой я стою спиной, и кто-то забирается в кабинку. Я лишь тогда понимаю, что не одна, когда талию обвивают две сильные руки. Я от неожиданности подпрыгиваю и обязательно об что-то стукнулась бы, если бы сильные руки отпустили меня. - Тише, милая, тише. Это всего лишь я, - я прижимаюсь к его спине и поддаюсь приятному ощущению, что больше не одна. Мне не хочется даже двигаться. Мне все еще кажется, что это лишь плод моей фантазии, но его тело, прижимающееся ко мне реальное, и все мои чувства обострились, как и все нервные окончания. - Ты меня напугал, - тихо говорю я ему. Максон некоторое время ничего не говорит. Его руки просто обвили мою талию и так и замерли, лицом он прижался к моим волосам, а его обнаженная грудь тесно соприкасается с моей спиной. Я закрываю глаза и отдаюсь ощущению его близости. - Прости, милая. Я не хотел тревожить тебя. Твои горничные сказали, что ты принимаешь душ, я решил просто побыть рядом. Прости, увидев тебя, я просто не смог удержатся и не составить тебе компанию, - я слышу, как на последних словах он улыбается, мое сердце замирает. Я так чутко на него реагирую. - Как прошел разговор с Крисс? – тихо спрашиваю, боясь даже пошевелиться, а вдруг он исчезнет? - Примерно так же, как я и ожидал. Истерик не устраивала, но пришлось долго объяснять, почему я выбираю не ее. Должен отдать ей должное, она стойко перенесла эту новость и то, что ее неделя так и не будет пройдена до конца. Мы уезжаем сегодня. Во дворце предупреждены, хозяева дома тоже осведомлены о том, что мы уезжаем, и что их дочь не станет принцессой, - Максон повернул меня к себе и снова крепко прижал к своей груди. Близость Максона опьяняет, лишая способности двигаться и, кроме того, я на время забываю, что вообще обижена на него. - И как они отреагировали? – тихо спрашиваю я, выводя узоры на его плече, а к другому прислоняю голову. Теплые струи воды льются на нас сверху, но мы словно забываем о них. - Они совсем не обрадовались. Миссис Эмберс немного забылась, пришлось напомнить ей, с кем она разговаривает, - Максон осторожно приподнял мое лицо к себе и заглянул в мои глаза, словно всматриваясь в саму душу, а мокрые потемневшие медные волосы прилипли к его рукам, - Я так скучал по тебе. Невероятно сильно скучал. Мне так тебя не хватало. Максон прижался к моим губам в исступленном голодном поцелуе, словно мы не были вместе не долгих 5 дней, а несколько месяцев. Он словно не может насытится поцелуем, и со мной происходит тоже самое. Чтобы не упасть, я ухватываюсь за него, как за якорь, обвив руками его шею. Максон, целуя, безостановочно гладит мою обнаженную спину и мокрые волосы. Он старается притянуть меня к себе как можно ближе. Небольшая разлука только усилила, казалось бы, и без того сильное притяжение. А ведь всего-то 5 дней мы были отдельно друг от друга. В этом поцелуе я растворяюсь полностью, без остатка, вновь отдав всю себя ему одному, Максону Каликсу Скриву, наследному принцу Иллеа. Губы Максона такие знакомые и родные, что просто невозможно не поддаться им. Он умоляет, не просит, не приказывает, а именно умоляет впустить его обратно в мое сердце, в мою душу, но как можно пустить туда, что отдано ему давно и безвозвратно? Боль от его предательства не ушла, но я не могу противиться ему, не могу находиться вдали от него. В каждом поцелуе я чувствую его раскаяние, его тоску по мне и его нерешительность, боязнь, что его не примут обратно. - Я все еще не могу поверить, что ты тут, со мной. Я думала, я тебя потеряла, - пробормотала я, когда мы все же были вынуждены оторваться друг от друга, так как попросту оба стали задыхаться от нехватки кислорода. Я прижимаюсь к широкой груди Максона, он делает напор воды тише и теперь с упоением перебирает мои волосы. Услышав мои слова, он отстраняется и поднимает нежно мое лицо к своему, чтобы я посмотрела непосредственно ему в глаза. - Америка, я жизнь положу, чтобы ты забыла не только эту неделю, но и все, что так или иначе связано с Отбором, все плохое, что когда-то происходило между нами. Я окутаю тебя любовью и заботой. Растроганная его словами, я лишь киваю, не в силах вымолвить и слова, а Максон очень крепко прижимает меня к себе. При хорошем воображении можно представить, что мы стали единым целым. - Максон, не так сильно. Ты же можешь навредить ребенку, - он немного ослабляет хватку. - Почему ты мне сразу не сказала о ребенке, как только узнала? Зачем изводила себя напрасными волнениями в такой важный период? – тихо шепчет принц мне на ухо. - Я не хотела бы, и сейчас все еще не хочу, чтобы ты выбрал меня только из-за ребенка. Я хотела и хочу, чтобы ты выбрал меня потому, что любишь меня. Да и ты все время был занят Крисс. - Америка, я выбрал тебя еще до рождественской ночи. А всю эту неделю, я же тебе говорил, я играл роль для отца. Он угрожал тебе и твоей семье, а значит он не позволил бы мне выбрать тебя, если бы я не дал ему повода думать, что я могу выбрать Крисс. Ты знаешь моего отца, иногда с ним нужно играть в его же игры. Прямотой его не победить, только хитростью. Пусть до самой последней секунды гадает, кого же я выбрал. Пусть предполагает, что я выбрал Крисс. Я никому не позволю забрать тебя у меня. Никому не отдам тебя, - я, словно загипнотизированная, смотрю на Максона, а он наклоняется и целует меня со всей нежностью, на которую только способен, и в то же время со всей жаждой измученного, пусть и такой короткой, но все же разлукой. Его руки ласкают каждый кусочек моего тела, и вслед за его прикосновениями я чувствую, как превращаюсь в воск, нежные и неторопливые поцелуи сменяются куда более страстными и неистовыми, но Максон все с такой же нежностью и трепетом поддерживает меня, словно боится, что я упаду и разобьюсь. Наши дыхания смешиваются и сбиваются, сердца стучат невпопад, то слишком быстро, то пропускают удары. Мы напрочь забываем о воде. Да, о той воде, что льется на нас сверху. Мы забываем об окружающем нас мире. Максон отстраняется, когда в легких заканчивается воздух, и тут же переключаются на шею, затем на плечо, осыпая его поцелуями и будоража мои нервные окончания своим горячим дыханием. - Максон, нам нужно остановиться, - хриплю я, так как голос становиться неподвластен мне, и из-за сбившего дыхания выговорить что-то проблематично. Руки Максона не перестают бродить по моему телу, и мои мысли, как и разум, уже бесследно исчезли в неизвестном направлении, - Нас могут увидеть. Будет скандал. - Твои девушки сюда никого не пустят. А если и так, ты – моя невеста, что они нам смогут сделать? А последствий и быть не может. Ты уже беременна. Поэтому наша свадьба состоится очень скоро. Как думаешь, мы мою маму уговорим на 3 недели подготовки? Больше я не выдержу, - руки Максона опускаются ниже, я просто уже не могу устоять на месте, Максон слегка поворачивает меня, и я прижимаюсь к одной из стенок душевой кабинки. - Ты сошел с ума, - выдыхаю я судорожно, когда его губы начинают прокладывать дорожку из поцелуев вниз от шеи. - Причем безнадежно и лечению не подлежу. Прием душа затягивается, но ни мои горничные, ни камердинер Максона ничего не говорят. Я замечаю лишь их хитрые взгляды после того, как Максон долго целует меня на прощание и уходит, чтобы привести себя в порядок перед отлетом в Анджелес, домой. Некоторое время мы просто молчим, но девушки не выдерживают тишины, их нетерпение прорывается наружу. - Вы помирились? - первой сдается Люси. Ее глаза так и светятся любопытством. - Да, Люси, мы помирились, но я вовсе его не простила. Пока что не простила, - я не могу сдержать улыбки. Да, я Максона не простила, но как же я его люблю. - И правильно, миледи. Принцу не помешают угрызения совести и немного мучений, - хитро подмигивает мне Эрин. - Так мы теперь улетаем во дворец как горничные невесты Принца Максона? - улыбаясь, переспрашивает Энн. - Да. Только, девушки, нам нужно поторопиться. Или, когда вернется Принц, я все еще буду в нижнем белье. - Думаю, Его Высочество будет не против, - подмигивает Мэри, и я укоризненно смотрю на нее. - Мы не можем опоздать на нашу помолвку. Его Высочество не захочет расстраивать Королеву, - после моих слов девушки с удвоенной силой начинают приводить меня в королевский вид, и когда они заканчивают, я признаю, что они сделали все идеально, я похожа на принцессу. Впрочем, я ею скоро и стану, но Максон стоит того, чтобы смирится со всем, чем угодно. Мое платье длинное в пол, сделано из бархата цвета слоновой кости и покрыто легкой россыпью жемчуга от лифа до подола. Открытый лиф заостряет внимание на груди, как и высокая талия. На шее красуется двойная нить королевского жемчуга. Максон через девушек попросил надеть гарнитур, состоящий кроме нити еще из серёг и браслета. Девушки как раз заканчивали с макияжем, когда в дверь постучали. Я думала, что вернулся Максон. Я все еще чувствую боль одиночества и мне по-прежнему начинает казаться, что мне все приснилось и Максон со мной вовсе не было ночью и этим утром. Только сияющие лица горничных помогают поверить, что все это правда, да и душ не может быть всего лишь плодом моего воображения. Слишком хорошо мне было, слишком приятно и чувственно, чтобы быть выдумкой. Его поцелуи и ласки творили со мной невообразимое. Такое придумать сложно. Я начинаю краснеть и глупо улыбаться, вспоминая то, что мы вытворяли в душе, совсем не подобающее поведение для представителя королевской семьи. Я оборачиваюсь, но вместо отца своего ребенка вижу Крисс. Она нерешительно заходит в комнату, девушки незаметно исчезают. - Мне теперь называть тебя, Ваше Величество? - тихо спрашивает Крисс, подойдя ближе ко мне. - Крисс, я ведь даже не его невеста, - пытаюсь примирительно говорить. Крисс одета в такое же платье, как и я, но я замечаю, что на мне оно смотрится куда лучше, а значит притянет ко мне больше взглядов. Если я хочу быть с Максоном, я должна привыкнуть быть в центре внимания, всегда на виду. Я к этому готова. Лишь бы быть с Максоном. - Но ты сегодня вечером ею станешь. Поверь, я не пришла к тебе с упреками, я пришла попрощаться. Я не хочу ссориться, нам обеим это ни к чему. - Я согласна с тобой. Мы обе знали, что он выберет одну из нас. Это его выбор, не стоит перекладывать ответственность за него на кого-то из нас, - говорю я и ощущаю вину за ее боль, но по-другому тут никак. Кому-то из нас в любом случае было бы больно. Одно сердце в любом случае было бы разбито. Весь вопрос состоял в том, чье это сердце? - Тут ты ошибаешься. Все знали, что он выберет тебя. Он больше ни на кого так не смотрел как на тебя. Я допустила ошибку, позволив себе понадеяться, что все же он может выбрать меня. Я не держу на тебя зла. Знаешь, а я ведь не смогла бы отдать его кому-то, кто любил бы его меньше, чем ты. Я знаю, ты сделаешь его счастливым. Я искренне желаю вам счастья. - Спасибо, - говорю я в ответ и нерешительно обнимаю ее. Я должна злиться на Крисс. Я должна ненавидеть девушку за свою боль, но я не чувствую ненависти. Крисс не виновата в том, что полюбила моего принца. - Я тебя еще увижу? - Возможно, но не скоро. Мне нужно время чтобы отойти от всего этого. Я уеду на несколько лет в Европу, у нас теперь денег предостаточно для длительного путешествия, но я буду за вами наблюдать. - Счастливого пути, Крисс, - улыбаюсь я. - Тебе того же, Америка. Будь счастлива, - Крича обнимает меня как подругу, но можем ли мы стать ими? Максон всегда будет стоять между нами. Он всегда будет стоять между мной и Крисс. - Я не помешал вам? - на пороге комнаты остановился Максон, он с удивлением и улыбкой смотрит на нас. - Конечно, не помешал. Оставляю вас одних. Прощай, Америка, прощай, Максон, - не дожидаясь нашего ответа, Крисс словно растворяется. Максон подходит ко мне и обнимает меня, притягивая к себе, сокращая между нами расстояние. - Кажется, я сошел с ума. Ты просто необходима мне. Мне нужно постоянно видеть тебя, касаться тебя. Разве тебе нужен такой безумец? - Очень нужен. Я нахожу такое безумие очень привлекательным, - мое дыхание сбивается от нахлынувших эмоций, особенно когда он убирает волосы в сторону, и его губы касаются моего плеча. - Привлекательным? Значит не против если я сделаю так? – ухмыляясь, Максон касается губами моей шеи. Я дышу прерывисто и лишь киваю. - Ваше Величество, пора, - в комнату входит гвардеец, и когда я замечаю, что это Аспен, мне становится не по себе. Одно дело выбрать Максона, злиться на Аспена, но намеренно причинять ему боль я не намерена. - Мы уже идем, офицер Леджер. Все ли готово для меня и моей невесты? - Максон спокойно и сдержанно интересуется у Аспена. Зачем он так? Я ведь и так выбрала его. Куда я от него денусь с его ребенком под сердцем? -Так точно, Ваше Величество, - Аспен старается сохранить спокойное лицо, но у него крепко сжаты губы и кулаки. Максон наклоняется к моему уху, и его дыхание щекочет мою кожу. - Между вами ничего не изменилось за эту неделю? – Аспен выходит из комнаты как раз тогда, когда я поворачиваюсь к Максону. - Максон, ничего не изменилось. Я не стала на зло тебе кидаться в объятия Аспена. Как ты только мог подумать об этом? – я отстраняюсь от него. Мой голос звучит тихо и с нотками обиды. Разве я могла изменить ему? Разве мне не хватало и так нервного напряжения, связанного с его тесным общением с Крисс и с тем, что я беременна? Не могу поверить, что он мог даже подумать, о том, что я в это время могла быть с Аспеном. Он меня вообще не знает? - Милая, я не хотел поставить под сомнения твою верность. Я поинтересовался, не помирились ли вы за это время, - тепло говорит Максон. - Нет, Максон, не помирились. Он все ждет меня. Он не смирится со статусом друга. Ему нужно, чтобы я была его. - Но ты моя. Моя любимая, моя невеста, моя будущая супруга, мать моих будущих детей. Из дома мы вышли вместе с Крисс. Когда мы спускались, Максон объяснил мне, что это для того, чтобы продлить интригу и поэтому на Крисс такое же платье, как и на мне. Пока мы шли до машины, нас окружили фотовспышки камер и ослепил свет софитов, но нельзя было отрицать очевидного, я чувствовала себя сильнее и счастливее, чем была все последние дни, словно вместе с Максоном в мою жизнь вернулась радость и смысл. С ним словно вернулось солнце. Обида обидой, но я не могу без него. Не могу представить себе, как жить без Максона. Особенно теперь, когда под сердце моим зарождается новая жизнь, часть его и часть меня. Я смотрю на то, как он мил с Крисс, и в моей душе зарождается ревность, я еще больше укутываюсь в теплую шубу от сильного ветра, и в то время, пока Максон разговаривает в равной степени с нами обеими, я ощущаю, как его рука ложится мне на поясницу, и я слегка успокаиваюсь. Стоило нам взойти на борт самолета, как Максон отвел меня в отдельную комнату. Она небольшая и обставлена в мужском стиле. Мебель из красного дерева, бархатная тёмно-вишнёвая обивка, темно-золотистые стены. Комната выглядит мрачновато, но это неважно. Особенно, когда рядом Максон. Мой взгляд падает как раз на кровать, я оборачиваюсь и удивленно смотрю на Максона. - Бывает, что приходиться много летать, и единственная возможность выспаться выпадает в самолете, - поясняет Максон, замечая мой удивленный взгляд. Не думала, что в самолетах есть спальни. Я сажусь на постель и Максон тут же оказывается рядом. Он помогает скинуть шубу и поправляет мне прическу. Когда Максон обнимает меня, я кладу голову ему на плечо и отдаюсь умиротворяющему чувству близости Максона. - Никогда не оставляй меня больше. Максон, больше не пытайся оставить меня одну, если не хочешь потерять меня. - Все хорошо, милая. Я всегда буду рядом, - Максон гладит меня по волосам, и я верю, почему-то верю на слово, даже зная, что это может неправдой, просто верю. - Максон, помнишь письма, переданные мне мистером Прескотом? - спустя некоторое время я ощущаю потребность рассказать и о письмах, и о его сестре. Он имеет право знать. Как никак это его сестра. Он захочет найти ее, познакомится с ней, защитить ее. - Помню, - не понимая, меня спрашивает Максон. - Так вот, я их прочла, - говорю я тихо, Максон так близко, что он все расслышит, и мне нравится, что меня расслышать может только он и неважно, что мы одни в комнате. - Расскажешь о них? – спрашивает любимый, играя с моими волосами. - Это письма Кэтрин Иллеа. Ее ребенка от любимого мужчины убил ее отец. Лишь потому, что ее муж сказал ее отцу, что это не его сын. Грегори Иллеа ввел еще один принцип управления странной: королевских бастардов не должно существовать, - меня передергивает только от одной мысли, что король Кларксон мог бы попытаться убить нашего ребенка. - Америка, наш ребенок никогда не был и не будет бастардом, - обещает мне Максон, теснее прижимая к себе. Как он понял меня? - Откуда мне было знать? Я разуверилась во всем и во всех. Я не знала, что мне думать и делать, я была одна. - Америка, милая, если бы я раньше узнал о нем, - Максон кладет руку на мой живот и нежно поглаживает, - недели Крисс не было бы вообще. Если бы ты только сказала мне. - Я не могла позволить себе шантажировать тебя ребенком. Ты должен был выбрать меня или Крисс. Я не хотела, чтобы твой выбор зависел от ребенка. - Тут ошибаешься, Америка, малыш – это гарантия, что ты никуда не денешься от меня, - лучезарно улыбается Максон, - Ты себе не представляешь, как я благодарен нашему ребенку за то, что он есть. У тебя нет абсолютно никаких шансов от меня избавиться. Максон так поворачивает меня к себе, что моя голова оказывается в изгибе его шеи. Я прикрываю глаза и наслаждаюсь запахом, исходящим от Максона. - Даже если бы я захотела, не отпустил? - Даже тогда, - отвечает Максон, и я уже тянусь за поцелуем, но тут же вспоминаю зачем в общем-то и затеяла этот разговор. Это право Максона - узнать о сестре. Он заслуживает узнать о ее существовании. - Максон, - говорю я, когда его губы касаются моего виска, и я понимаю, что скоро мои мысли отключатся. Я слегка отстраняюсь и смотрю на него серьезно, он тут же принимает такой же вид, - Максон, там еще был один документ, не письмо Кэтрин Иллеа, а документ, список внебрачных детей и их матерей, детей от всех королей, которые убиты. Дети, которых убили только потому, что их отцы королевской крови. - Заканчивая моим дедушкой? – спрашивает Максон, и я в тайне понимаю его страх. Ему страшно, что это может оказаться его отец и между ними встанет еще один щебень отчужденности. Я почти ненавижу себя, когда все же поправляю его. - Нет. Список заканчивается на твоем отце, - Максон смотрит мне в глаза, словно выискивая признаки того, что я лгу и это неправда. Взгляд его быстро меняется и становится потерянным. Мне больно видеть его боль. - Сколько их было? Сколько было моих братьев или сестер? – надломленным голосом спрашивает Максон. Моя собственная боль от пребывания в доме Крисс тут же забывается. Каково это понять, что для твоего отца нет ничего святого? Совсем ничего. - Пятеро, - осторожно отвечаю я, словно от моих слов он может взорваться. Максон подскакивает, а я не успев сориентироваться, падаю на кровать, едва не ударившись головой об изголовье кровати, но макушкой все же задеваю деревянное изголовье. Максон ударяет кулаком по стене и замирает на мгновение. Я понимаю, ему сейчас тяжело, как же все это переварить. Я поднимаюсь на ноги и хочу подойти к нему, но ноги не держат меня, и я покачнувшись, оседаю на кровать. Максон замечает и тут же оказывается возле меня. Он так крепко обнимает меня, что мне кажется, я чувствую каждую косточку в своем теле. Только мое напоминание о нашем ребенке заставляет его ослабить лишь немного хватку. Мы так стоим долгое время, пока Максон не начинает говорить. К нам никто не заходит и не беспокоит, это только к лучшему, не представляю, что было бы с Максоном, зайди кто-то сейчас. - Все эти годы, пока мама верила ему и боготворила его, он изменял ей. Изменял женщине, которая отдавала ему всю себя. Он предавал женщину, которая любила его и всю жизнь корит себя за то, что смогла родить ему только одного сына. Я видел эту печаль в ее глазах и ничего не мог поделать с ней. А он все это время изменял ей, предавал день за днем ее любовь и веру в него. Мама всегда видела в нем лучшее. Видела то, чего нет. И возможно никогда и не было, - Максон все это выдыхает мне в волосы, и я чувствую, словно на себе всю его боль и опустошенность. Я хочу утешить его, но как? Как я могу забрать у него эту боль? - Максон, мне так жаль. Может, мне не стоило говорить это сегодня, - я уже начинаю сама себя корить за эту правду, но Максон меня быстро прерывает. - Америка, тут твоей вины нет, и ты все равно сказала бы мне, так ведь? – спрашивает Максон, ни на миллиметр не отстраняясь от меня. - А разве я могла по-другому? Максон, это тайна связанна не со мной, а с тобой, и я в любом случае рассказала бы тебе, только вот вопрос в том, что ты будешь делать с этой правдой? - Я не знаю. Я подумаю над этим. Я все еще не могу в это поверить. Оказывается, той сказки в которую я верил всю жизнь и вовсе не существовало. Не было никакой волшебной любви моих родителей. Была слепая безграничная любовь мамы и обман со стороны отца, - Максон все еще шокирован, и когда самолет слегка покачивает, он не понимает, что происходит, когда самолет повторно вскидывает, а я слишком слаба, чтобы удержать в стоящем положении нас, поэтому мы падаем на кровать. Максон едва не придавливает меня, но все хорошо обходится. У меня пересыхает в горле, и я хочу подняться за водой, но от резкого движения голова кружится, и я оседаю на кровать. - Ты как? – обеспокоенно спрашивает Максон. - Со мной все хорошо, просто мне не мешает немного отдохнуть и набраться сил. Это лишь слабость. - Ты всю эту неделю нормально питалась? – с подозрением смотрит на меня Максон. Врать я никогда не умела, все о моей лжи узнавали сразу же. Вот и сейчас, пока я решала, что сказать Максону, он все прочитал на моем лице. - Америка, ты себя голодом морила? Максон испытывающе смотрит на меня, и я говорю единственное, что приходит мне в голову: - У меня не было аппетита. - Значит мне не показалось, что ты похудела. Америка, ты ведь не одна теперь. Ты должна заботится о ребенке. - Да я думать не могла ни о чем, кроме вас с Крисс, - выпаливаю я и тут же хочу прикусить себе язык. Ему только чувства вины сейчас не хватало. Хорошо хоть отвлекла его от мыслей об отце и его предательстве. - Прости, я поступил как полнейший идиот. - Постараюсь простить. Максон, у меня для тебя еще одна новость. Один из детей не погиб. У одной из женщин из списка есть дочь такого же возраста, как указанная в списке якобы убитая девочка. - У меня есть сестра, - ошеломленно говорит Максон, и я по его глазам вижу и обиду на отца, и боль за маму и горечь, а еще надежду. Он всегда мечтал расти в большой семье, мечтал иметь братьев и сестер, но рос один, а теперь он узнает, что у него есть сестра, - Сколько ей лет? - Шестнадцать. Максон, это может быть просто совпадением, но мистер Прескотт уверен, что это королевская дочь. Она очень похожа на тебя по его словам, только глаза у нее яркие, зеленые. - Похожа на меня, - приглушенно повторяет Максон, словно боясь в это поверить окончательно, - А она знает? Знает кто ее отец? - Как мне кажется, нет. Мистер Прескотт заверил меня, что ни девочка, ни ее мать не знают, что их обнаружили. - Подожди, всю твою неделю мы были вместе, значит мистер Прескотт приходил к тебе, пока мы были у Крисс? - Да, это он настоял на том, чтобы я спустилась вниз поговорить с тобой. - И ты его быстро послушалась? – недоверчиво спрашивает Максон. - Послушалась, потому что довод был достаточно веским. Он напомнил, что изводя себя волнениями, я могу убить ребенка. Я не хочу потерять ребенка. - Ты не потеряешь его. Я не позволю кому-то вас обидеть. - Нам бы только чтобы ты был рядом. Малышу нужен папа. - И он у него будет, милая. Я постараюсь стать малышу самым лучшим отцом. Я не хочу быть таким, как мой отец и постараюсь никогда не стать, - Максон обнимает меня, и так мы проводим некоторое время. Спустя где-то с час самолет останавливается на дозаправку, а мне в это время становится плохо и меня выворачивает наизнанку. Мне становится дурно, и Максон настаивает на том, чтобы мы немного побыли на свежем воздухе. Никто и слова против не скажет. Кто же станет перечить принцу? Вот именно, никто. Когда-то Максон сказал, что его положение помимо бесчисленных обязанностей имеет и свои плюсы. Вот сейчас эти плюсы как нельзя кстати. Никто не спросил, почему мы остановились и зачем, лишь один Аспен косо поглядывал на нас. Чтобы гвардейцы не подумали что-то не то, я, когда мы проходили мимо, завела разговор якобы о моем отравлении. Максон без вопросов подыграл мне, но потом долго объяснял, что мне незачем было это делать. Когда мы собирались уже лететь дальше, обнаружилась поломка и ушло немного больше двух часов, чтобы исправить. Это время мы потратили на неспешные прогулки недалеко от самолета. Получилось так, что сели мы как раз на окраине маленького городишка, где чудом оказался маленький аэропорт. Крисс я всю поездку не видела, она притаилась где-то в глубине самолета, и ее вполне можно понять, мне бы самой было не менее трудно и больно, чем ей сейчас. Таким образом мы прибыли в Анджелес с опозданием на 3 часа. Когда вы вышли из самолета уже в Анджелесе, нас окружила толпа зевак и тех, кто прознал, что мы прилетаем сегодня, немного раньше, чем должны были, но гвардейцы не дают и близко к нам подойти. Идея Максона состояла в том, чтобы скрыть мое лицо ото всех до того, как мы зайдем во дворец. Поверх белоснежной шубы и капюшона, полностью скрывшего мои волосы и немного лицо, мы накинули белоснежную ручной работы вязанную шаль. Мы очень быстро скрываемся в автомобиле, не позволив никому догадаться, кто же невеста принца. От частного аэропорта королевской семьи до дворца совсем недолго, но слух о том, что в столицу вернулся принц вместе со своей избранницей разошелся по городу быстро и поэтому до него, дворца, мы доезжаем за вдвое большее время, чем должны. Хорошо хоть стекла тонированы и Максон ни на мгновение не отпускает мою руку. Мы почти дома. Это и волнительно и радостно, и тревожно за нашего ребенка. Пора вернуться в суровую реальность, где наши планы могут быть разрушены в мгновение ока. Когда мы выходим из авто у ворот дворца, нас снова окружает гул голосов, вспышки фотокамер. Я не могу в полной мере смотреть себе под ноги, но мне и незачем, Максон надежно придерживает меня, чтобы я не упала. Я доверяю ему, поэтому не волнуюсь ни за себя, ни за ребенка. Когда мы проходим половину пути, я слышу тихий шепот Максона и улыбаюсь его словам. - Все они сейчас гадают кто же ты, а знаю только я. Знаешь, как они все хотят увидеть хотя бы твой локон? Темный или рыжий. Но ты моя, и кто ты, известно только мне. - Осталось совсем немного и узнают все, - я ему возражаю. Мы любим спорить, и я не могу отказаться от легкой перепалки сейчас. Это отвлекает немного, и мне это нравится. - Но до этого времени ты только моя, - я смеюсь, и Максон еще ближе притягивает меня к себе. Мы не останавливаемся ни на мгновение и быстро оказываемся во дворце. Главный холл пустынный, никого нет. Конечно, все на приеме, ждут нашего появления. Максон быстро снимает с меня шаль, чтобы я могла нормально смотреть, и я осматриваюсь вокруг. Я и не подозревала, как скучала по дворцу, он огромен и местами слишком помпезен, но я к нему очень привыкла. Максон принадлежит этому миру, он часть всего этого, а так как я хочу быть с ним, отныне это и мой мир, и я должна постараться, чтобы он меня принял. Я постараюсь оправдать надежды Максона и королевы Эмберли. Я поворачиваюсь к Максону и замечаю его улыбку, он тихо наблюдает за мной. - Мы дома, милая, - он касается моей щеки, и я думаю о том, что не хочу идти ни на какой прием, мне и тут хорошо. - О, вы уже прибыли, - со стороны мы слышим тихий голос королевы. Подавив в себе желание тут же обернутся к королеве, по которой успела соскучиться, я продолжаю смотреть на Максона, который старательно удерживает мой взгляд. Я понимаю его без слов. Нужно немного выждать, чтобы открыто показать королю, кого выбрал его сын. Хорошо, что я не сняла капюшон и стою боком к королевской чете. Максон поворачивает голову и, как мне кажется, смотрит на королеву. - Я тоже рад вас снова видеть. - Максон, что это за цирк? Ты же принц. Что за манеры? - слышу я строгий и недовольный голос короля Кларксона, и в голове сразу всплывает все, что я о нем узнала. До чего же они с сыном не похожи друг на друга, Максон никогда бы не смог убить своего ребенка. Он не такой. В нем нет этой осознанной жестокости, что у его отца. Максон унаследовал мягкость матери. - Я хотел продлить интригу, чтобы все гадали, кто моя избранница, - спокойно, но сдержанно отвечает Максон. Я даже не представляю, что сейчас чувствует Максон, особенно после того, как я рассказала ему о сестре и о изменах его отца. - Как это мило. Сынок, может покажешь нам свою невесту? – ласково просит королева. - С радостью, - Максон поворачивается ко мне, улыбается и бережно снимает с моей головы капюшон.