Не для прессы

Гвардеец, вышедший ко мне на помощь, сразу поднял меня на руки и стал заносить во дворец, перед этим накинув на меня свое пальто. От холода мне захотелось спать, но я знала, что при переохлаждении сон может означать смерть, поэтому я постаралась сконцентрировать свое внимание на всем, что только можно. Я пыталась отвлечься на разные мелочи, только бы не уснуть. Так я умудрилась рассмотреть старомодный дверной молоток и позолоченные дверные ручки. Несмотря на столь ранний час, дворец вмиг оживился. Перед глазами то и дело мелькали люди, а меня все несли дальше. Вокруг меня раздавались охи и ахи, их можно было бы услышать и за версту. - Сообщите принцу Максону о том, что мы нашли леди Америку у ворот, а затем отправляйтесь к их величествам, - я была сильно слаба, чтобы что-то сказать. У меня лишь хватало сил на то, чтобы просто смотреть на людей. Пока меня несли в госпиталь, я успела увидеть и Сильвию, и своих горничных с открытыми ртами, и остальных участниц Отбора. Селеста очень смешно выглядела с заспанными глазами и растрепанными волосами. Крисс же, как и следовало ожидать, была сосредоточением благородности, в то время как Элиза расплакалась. Когда меня внесли в больничное крыло, там уже нас поджидали врачи и медсестры. - Она очень замерзла. Ей нужно согреться, - меня уложили такую грязную и мокрую на чистую кушетку, не заботясь о том, что я испачкаю ее. Несколько рук одновременно стали осматривать меня. - Мисс, как вы себя чувствуете? – надо мной склонился рыжеволосый доктор в очках с толстыми стёклами, носом крючком. Странно, что в таком состоянии я способна подмечать подобные мелочи. - Мне холодно, и все тело болит. А еще очень болит нога, бедро, я его повредила, и локоть печет, там, наверное, много царапин, а ступни, кажется, расцарапаны в кровь. И да, у меня два дня был жар, и, возможно, он начнется вновь, - меня заставили сразу же принять слегка теплый душ, дабы не сделать организму чего похуже. К моей радости, мне помогли мои служанки, и душ оказался всего в двух шагах. Как только меня посадили вновь на кушетку, в комнату влетел Максон. Светлые волосы спутаны, карие глаза с нетерпением и паникой осматривают больничное крыло, пока не натыкаются на мой взгляд. Что-то в нем меняется. Словно какой-то ком внутри него лопается, освобождая что-то, чего не видел никто прежде. Максон многое рассказал мне, но я никогда не видела его таким, полностью открытым мне. Я физически ощущаю каждый разделяющий нас миллиметр. Боль и усталость отходят на второй план, так хочется прижаться к нему и позволить себе слабость, просто расплакаться у него на плече. Так хочется доверить ему не только свое сердце, но и душу, и жизнь. Каждый вдох и выдох все больше натягивает нервы. Жадным взглядом я впитываю каждую черточку его лица. Какой же он бледный и уставший, такое ощущение, словно он не спал днями. Из него словно вытащили душу. Составляя контраст его изможденному небритому лицу, темные глаза с твердой решимостью и легким страхом осматривают меня. Не знаю, сколько бы прошло времени, прежде чем один из нас хоть пошевелился , если бы у меня не вырвалось его имя, слишком неестественно тихо. Настолько тихо, что мне показалось, что я вообще его не произнесла. Реакция Максона стала мгновенной. Он сорвался с места и почти бегом кинулся ко мне, отбросив этикет ко всем чертям. Благоразумные доктора, я и не предполагала, что их тут столько, отошли в сторону. Стоило ему оказаться рядом со мной, как усталость вернулась с утроенной силой, и я почувствовала себя беспомощной как никогда прежде. Принц, не говоря ни слова, притянул меня к себе настолько крепко, что я почувствовала каждое из моих ребер. - Ты жива! – все, что Максон смог прошептать мне на ухо, зарывшись в мои волосы. Это больше, чем два слова, это словно отголосок того отчаяния, что он испытал вперемешку с болью, испытанной им, и робкой надеждой. Два слова отражают все, о чем он думал, чего неистово хотел и что страшился потерять. Его дыхание сбилось, и он неровно задышал. Наши дыхания смешались, и я почувствовала себя как дома, что и разрушило все барьеры во мне, и, так как адреналин вышел из моей крови, прорвалась естественная реакция на произошедшее. Уткнувшись в грудь Максона, я разрыдалась. Слезы, казалось, освобождают меня от растерянности и страха за саму себя и за него. Максон долго не отпускал меня, давая мне прийти в себя. Когда буря стихла, он приподнял мой подбородок и посмотрел мне в глаза. Я увидела, насколько он все же измучен и устал. На нем нет лица. - Ты здесь. Все закончилось. Ты со мной, - он нежно, еле касаясь кожи, вытер мои слезы. - Поцелуй меня, - тихо попросила я. - Что? – Максон растерялся, явно не ожидая от меня сейчас подобной просьбы. - Поцелуй меня, пожалуйста, - я не знаю, то ли его убедил мой взгляд, то ли он сам этого хотел, так же, как и я, но в следующий момент его губы осторожно коснулись моих. Поцелуй оказался легким, как дуновение ветра. Максон вложил в него всю нежность, которую чувствует ко мне. Поцелуй оказался тем, что мне так было нужно в этот момент. - Ваше величество, мисс Сингер нужно отдохнуть. Она измучена. Ее организм истощен, и к тому же она ранена, - один из докторов откашлялся, привлекая к себе внимание принца. Максон словно пришел в себя от шока и уложил меня на кушетку, так как мои силы уже были истощены и находились на пределе. Я только сейчас заметила, что он одет в простую серую пижаму. - Прости. Я так испугался за тебя. Никто не мог найти тебя. Я уже думал, что потерял тебя. - Я тут. Теперь я здесь, и ты еще не скоро от меня отделаешься, - на меня навалилась усталость, и я почти мгновенно уснула, не зная, ушел ли Максон или остался возле меня. - Доброе утро, - когда я открыла глаза, первое, что я увидела, оказалось лицо Максона. Он казался менее бледным и уже намного более отдохнувшим. - Привет, - первой моей мыслью стало вовсе не как я себя чувствую, а как я сейчас выгляжу. Это, наверное, ужасно. Волосы спутаны, вся белая и побитая. - Как ты себя чувствуешь? – Максон внимательно вглядывается мне в лицо. - Уже лучше. Я долго спала? - У тебя 4 дня был жар. Вся надежда была только на тебя. Лучшие врачи не могли ничего сделать. Ты могла умереть в любую секунду. - Но я ведь пришла в себя, - я слабо улыбнулась Максону. Я чувствую себя лучше, но все еще очень слаба. - Я не знаю, что бы делал без тебя. Знаешь, а ведь эти все события помогли мне понять, что я никогда не смогу отпустить тебя, но из-за меня ты подверглась опасности. Посмотри, что с тобой сделали. Я виноват во всем, что с тобой случилось. Если ты захочешь уехать, я отпущу тебя, - принц сейчас выглядит подавленным и раздавленным. В ушибе виновата я. Я не могу позволить ему думать, что мои увечья из-за него. - Я не уеду. И не надейся. Я останусь ровно на столько, на сколько я тебе нужна, ни секундой дольше. Ты просил довериться тебе, и я тебе доверяю свою судьбу. Только ты можешь решить, что будет со мной, останусь ли я с тобой или уеду домой залечивать раны. Максон, ты хотел честности? Так слушай, я люблю тебя. Знаю, это неожиданно, я слишком долго разбиралась в себе, но это так. Я все чуть не испортила. Я верю тебе, теперь верю, но я не могу, слышишь, не могу закрывать глаза на твои встречи с Крисс или с Селестой. Это меня ранит. Я не хочу быть второй, третьей. Я не стремлюсь к короне, и ты это знаешь, мне нужен только ты сам. Я не могу смотреть на то, как ты смотришь на Крисс или на Селесту. Я устала думать о том, что ты делаешь, когда ты с ними, что ты говоришь им. Я не хочу быть одной из… или я, или они. Максон, я так больше не могу, - я подняла на него свои глаза, в них блестят слезы. Я не знаю, что на меня нашло. Наболело просто. Что для него все это значит? Если раньше я могла быть уверенна в том, что я для него единственная, так теперь у него есть Крисс и даже Селеста. Я действительно устала. Да, я ревную, очень ревную, но это и понятно почему. - Америка, - Максон шокирован. Он хочет протянуть ко мне руку, но затем убирает ее. Его руки в хаотичном порядке стараются найти свое место, но от нервов он постоянно что-то делает. Первое время Максон не смотрит на меня, - Америка, - повторяет он еще более неуверенно, - ты знаешь о моих чувствах к тебе. Они не изменились. Ты – само совершенство, несмотря на свое упрямство. Мне кажется, я полюбил тебя в первую нашу встречу, ты перевернула всю мою жизнь вверх ногами, - Максон все же остановился и взял мою руку крепко в свою, - Я больше не чувствую себя одиноким. В моем сердце всегда теперь только ты. Я пытался увидеть кого-то кроме тебя, но тщетно. Я не вижу других. Ты столько меня отталкивала, что я просто растерялся, когда все изменилось. Первое время я не знал, как себя вести, и от этого чувствовал себя еще больше неловко. Но ты мне нужна, очень нужна. - А как же Крисс? - Что Крисс? Крисс – приятная и очень добрая девушка, но не более того. Я не люблю ее. Я пытался сделать что-то, что могло бы пробудить что-то между нами, но нет, мы всего лишь друзья. Она очень светлый человек, но слишком покладиста, - Максон смущенно улыбнулся, и во взгляде его было столько нежности и любви, что у меня защемило сердце. Ну как я могла сомневаться в нем, - мне нужно больше озорства и упрямства. - А Селеста? - Я же уже тебе говорил, Селеста для меня ничего не значит, она тут из-за отца. - Но ты ведь с ней целовался в тени, и ты не испытывал при этом отвращения. - Ты все еще помнишь об этом? Прости, то была мимолетная слабость. Мне крайне необходимо было тогда отвлечься, а ты на меня все еще злилась. Я никак не ожидал, что ты там можешь появиться. - Почему? Почему они еще тут? Если ты любишь меня, почему девушки еще тут? Ведь после ночи в убежище, я думала, ты понимаешь, что значишь для меня. - Я не могу сейчас выбрать тебя. Только не сразу после твоего скандального проекта. - Все из-за вопроса о доверии? Я ничего не сказала повстанцам. Они ничего не услышали от меня и не услышали бы никогда, даже если стали бы пытать меня, - Максона передернуло от моих слов, - Я бы никогда не сделала ничего из того, что может навредить тебе, как ты это не понимаешь. - Нет, дело совсем не в этом. Мой отец. Он не позволит тебе сейчас стать моей женой. Только не сейчас. Только не когда он так зол на тебя. Прошу тебя, потерпи немного. Ты нужна мне. - Если бы я только могла быть уверенной в завтрашнем дне. - Как бы я не хотел предоставить тебе защиту и уверенность в будущем, но я не могу. Я всего лишь принц, король он. Его слово важнее, - Максон нежно провел костяшками пальцев по моей щеке, и я закрыла глаза, - Но одно могу сказать тебе точно, я твой и только твой. Я не могу тебя потерять. - Я бы не пережила это. Ты помнишь, что было со мной после разрыва с Аспеном? Если я останусь без тебя – это просто убьет меня. - Если мы сделаем все правильно, это не понадобится, - в его голосе столько убежденности, что я сама невольно стала в это верить, - Но для начала ты должна поправиться. Что с тобой сделали эти варвары? - Ничего. Ну почти, - лицо Максона, он сейчас явно ничего не понимает. Да я и сама не поняла бы, если бы он был на моем месте, - Ногу я повредила, когда падала с их повозки. - Зачем? – глаза принца еще больше округлились. - Чтобы хотя бы попытаться сбежать. Правда, я тут же грохнулась вниз, как мешок картошки, а повозка ведь ехала. Они не сразу заметили, что меня нет, и поехали дальше вглубь леса. - Вглубь леса? Ты собиралась бежать через лес, зимой, в одном платье? – голос Максон стал тихим и вкрадчивым. Он словно сомневается в моем душевном состоянии. - Да. А потом я еще и оцарапала ноги пока бежала. - Босиком? По снегу? - Ну да. А разве у меня был выбор? Мне нужно было хотя бы попытаться уйти. Не могла же я позволить управлять собой. Я не знала, чего они от меня хотели, - ну вот, Максон посчитает меня душевнобольной. Какой здравомыслящий человек будет так убегать, как это было со мной? - А что у тебя с щекой? Ты не могла так сама себя, - я дотронулась до щек, но ничего не нащупала, кожа оказалась гладкой, как у младенца, я вопросительно подняла бровь. - Доктора использовали все, что могли, лишь бы ничего не осталось на лице. - Нужно будет их поблагодарить. - Я уже отблагодарил. Ты не ответила. - Один из державших меня ударил, когда они догнали меня. Насколько мне известно, они за это получили. - Америка, ты хоть понимаешь, что с тобой произошло? - Понимаю. Ты считаешь меня безрассудной и легкомысленной, - я попыталась сесть, повыше подтянуться, все тело тут же заныло. Максон в мгновение ока отреагировал, придержал меня и помог мне. Когда он помог мне сесть, несмотря на боль, я решила не разрывать приятных объятий. Максон точно так же не отстранился, вместо этого он провел рукой по моим волосам и поцеловал меня в макушку. - Я считаю тебя самой храброй, решительной, веселой, самой красивой и самой честной. Я никогда не видел, чтобы кто-то другой так же яростно сопротивлялся до последнего, как ты. Вот что мы сделаем: первое – тебе нужно отдохнуть, и второе – мы ничего не расскажем отцу, пусть думает, что все, что произошло с тобой – его вина, пусть считает, что это сделали повстанцы, - затем Максон зарылся мне в волосы и глубоко вдохнул их запах, - Больше никогда не оставляй меня. С того разговора с Максоном прошла неделя. Нога постепенно стала восстанавливаться, а синяки уже или сошли или сходят. Царапины убрали с тела, так что и не догадаешься, что они были. Жар сменился привычной простудой, и, в то время как все занимаются подготовкой к Рождественскому приему-вечеринке, я отлеживаюсь в своей комнате, со все еще больной ногой и больным горлом. Как я узнала от Максона, дворец покинула Элиза, и все тайно надеялись, что за ней последую и я, но не тут то было. Я осталась. Я продолжаю бороться за принца, и мои шансы возросли. Максон все свободное время, или почти все, проводит рядом со мной. Мы играем с ним в шахматы или просто разговариваем. Он часто просит рассказать мне о своей семье и о своей жизни до Отбора. Сначала я рассказывала неуверенно, боясь, что он будет надо мной смеяться, а потом все увереннее и увереннее. - А потом побежал к своей маме и долго жаловался, что из-за меня он свалился с дерева. Коул был четверкой, и по положению они занимали более высокое положение, чем мы, но ему нравилось играть с Котой, а тогда мы еще были неразлучны с братом. Коулу приходилось мириться со мной. - Никогда бы не поверил, что ты росла таким сорванцом, - Максон в тот вечер сидел возле меня на кровати и играл с моими волосами. В его глазах топленого шоколада было столько теплоты и восхищения, что у меня просто защемило сердце, и я залилась краской. А еще в них проглядывалась еле заметная боль. Он рос один, и ему, как никому другому, известно, что такое одиночество. Селеста и Крисс упали духом, я не видела, но мне рассказывали. Моим горничным стоило служить в разведке, они в этом великолепны. Максон все еще время от времени навещает Крисс, но не так часто, как прежде. Все время он предпочитает отдавать мне. Когда я рассказала ему, что повстанцы хотели со мной поговорить, он остановил меня на полуслове и предложил обсудить это потом, там, где нет посторонних ушей и тут же поцеловал меня, не давая возможности страже, приставленной к моей двери, заподозрить, что мы говорили о чем-то, кроме наших отношений. С Аспеном я не виделась. Я слышала, он теперь состоит в личной страже королевы, подальше от меня. Максон все же ревнует. И я бы не сказала, что мне это неприятно. Мне в очередной раз принесли горячий отвар с лечебными травами и лимонным соком. Мне постепенно становится лучше, и скоро я выздоровею уже полностью. - Ваше величество, - Люси присела в реверансе, а я поправила халат и одеяло и подобралась. Единственный из королевской семьи, кто меня посещает, при том каждый день, это Максон. Ожидая новой приятной встречи, я обрадованная обернулась. Но, как оказалось, ко мне пришел вовсе не Максон. Меня решила посетить королева Эмберли. - Добрый вечер, дорогая, - она тепло мне улыбнулась и присела на стул у моей кровати. Совсем забыла, я уже несколько дней как нахожусь в своей комнате. Тут удобней и не смущают больничные стены. - Здравствуйте, Ваше величество. - Как ты себя чувствуешь? - Намного лучше. Только вот лежать надоело. - Потерпи немного и будешь бегать как раньше. Как твоя нога? - Уже почти не болит. Доктор сказал, что я могу уже начинать расхаживать ногу. Максон просил без него не начинать, - мне стало неловко при королеве. Она еще подумает, что я отвлекаю ее сына от важных дел. - Америка, я хотела поговорить с тобой, - королева смутилась, и я невольно задалась вопросом «о чем же таком она хочет поговорить?». - О чем? - Я почти с самого начала видела, что мой сын влюблен в тебя. Я знала это еще до того, как он пришел ко мне и сказал, что у него к тебе есть определенные чувства. Максон – мое единственное дитя, и я вижу больше, чем он думает. Я не знаю историю ваших отношений. Мне достаточно того, что я знаю, он тебя любит. Это не пустой звук и не мимолетное увлечение Я узнаю этот взгляд, которым он смотрит на тебя. Так смотрел на мою маму отец. Такой же взгляд я видела у Кларксона. Чувства моего сына к тебе на всю жизнь, - я хотела сказать королеве, что нет причин беспокоиться, но она остановила меня, - Если ты его хоть немного любишь, а я же вижу, что любишь, я прошу тебя, не уезжай. Я понимаю, Максон обещал отпустить всех, кто захочет уехать, и я понимаю, как ты напугана, но я прошу тебя остаться ради моего сына. Не разбивай ему сердце. - Я люблю вашего сына и не уеду, пока он не отправит меня домой. Пока я нужна Максону, я буду рядом. Он мне очень дорог. - Это то, что я хотела услышать. Выздоравливай. И я бы очень рада была увидеть тебя завтра на Рождественском приеме, - королева Эмберли очень грациозно поднялась и на мое «спасибо» ласково коснулась моей руки и вышла, оставив меня обдумывать, что это только что было. Королева Эмберли приходила просить меня остаться? А чтобы я сделала ради счастья своего сына? Да все, что угодно. Поистине великая женщина. - О чем думаешь? – я и не заметила, как в комнату вошел Максон. Сколько прошло времени. Пять минут? Десять? Полчаса? Не знаю, я просто сидела и думала о своем будущем, о том будущем, которое может быть у нас с Максоном. - Да так. Пустяки, - Максон присел ко мне на кровать и положил свои руки на мои ладони. - А все же. - Я думала о нас. - О чем же? – глаза Максона загорелись, как обычно бывает, когда я в разговоре употребляю «мы», «нас». - О детях. Я думала о том, какая могла бы быть наша с тобой семья. - И что же ты надумала? – с легкой дразнящей улыбкой посмотрел на меня Максон и осторожно притянул меня к себе. - Я хотела бы иметь большую семью. Много детей. - Трое? – полушутя спросил Максон, щекоча своим мягким дыханием мои волосы у самого уха. - Я бы хотела пятеро или шестеро, если ты, конечно, согласишься, - чувство дома вновь заполнило меня, и мне стало так хорошо, что я не хотела ничего, кроме как вот так вот сидеть с ним. - Я против? Я бы сам очень хотел, чтобы этот дворец наполнился детским смехом, и я бы очень хотел иметь упрямых дочек с рыжими, как у тебя, волосами. Подожди немного, я что-то придумаю, и отец не сможет мне запретить выбрать тебя, - я подавила в себе предательскую мысль о том, что у дочек Максона могут быть не рыжие волосы, а темные, как у Крисс, но вовремя вспомнила наш недавнишний разговор. - Он будет против. Нужно сделать что-то невероятное, чтобы он изменил свое отношение ко мне. - Значит сделаем. А теперь, чтобы не лишать тебя завтрашнего праздника, давай попробуем пройтись, - Максон высвободился и протянул мне обе руки. Я нерешительно встала и с опаской посмотрела на Максона, - Америка, это всего лишь прогулка. Я откинула назад волосы, чтобы не мешали, и приняла помощь Максона. Странно, как за такое короткое время можно разучиться ходить. На ноги я стала неуверенно, но Максон меня поддерживал, пока я делала неуверенные шаги, прислушиваюсь к своему организму, Максон надежно поддерживал меня, не давая упасть. Шаг. Второй. Третий. Четвертый… С каждым шагом я чувствую себя все увереннее. Координация нарушена, если был не Максон, я бы уже распласталась на полу. Очень быстро я поняла, что все же не разучилась ходить. Просто мои шаги сейчас неуверенные, как у маленького ребенка, но с надежной поддержкой каждый шаг дается увереннее. Не прошло и 15 минут, как мы очень медленно, но более менее уверенно прохаживаемся по коридору. - Вот видишь, ты большая молодец. Завтра будешь танцевать, - ласково сказал Максон, когда мы дошли до парадной лестницы из моего закутка. От двухнедельного лежания в кровати, я словно забыла, как ходить. - Это только потому, что ты меня поддерживаешь, стоит тебе меня отпустить, и я упаду. Никогда не думала, что так могу отвыкнуть от ходьбы, - мне вдруг стало стыдно за свой внешний вид. Мы вдвоем вместе сейчас выглядим нелепо, точнее я, а Максон, как всегда, безупречен в строгих серых брюках и голубой рубашке с закачанными рукавами и 3-мя расстегнутыми пуговицами. Я же, кроме того, что не причесана по-человечески, так и одета в простой зеленый халат. - Ты самая сильная. Ты быстро восстановишь свои силы. К тому же, мы уезжаем только через неделю. У тебя еще есть время поболеть. - Куда? – мы повернули и не спеша пошли обратно. - По традиции, когда девушек остается трое, я должен навестить семью каждой. В течение недели я буду знакомиться с родными, друзьями, соседями каждой из вас. Это делается для того, чтобы я увидел вашу жизнь вашими глазами. Понял, чем вы живете, о чем думаете, что любите. Я буду целую неделю уделять внимание только той из вас, у кого мы будем в гостях, - Максон будет в моем доме, в моей родной Каролине. Он целую неделю будет только мой. Я отдаю себе отчет в том, что тогда все внимание телекамер будет отдано мне. Все фото и видеокамеры будут направлены на меня, но эта новость не может не окрылять. Как же я хочу, чтобы Максон увидел мою жизнь изнутри, - По прошествии этих 4 недель, включая подготовительную, я должен буду объявить свой выбор. Тебе нужно потерпеть месяц. Всего месяц, и отцу придется смириться с моим выбором. - Кто знает, может, ты выберешь Селесту или Крисс? - Америка, - Максон глубоко вздохнул, готовясь что-то долго и настойчиво объяснять, но, увидев мою улыбку, понял, что я шучу, - Ты неисправима, - затем его лицо вновь стало серьезным. Мы завернули за угол и остановились под большим широким окном, - Америка, две недели я не смогу приходить к тебе и разговаривать с тобой, помимо завтраков, обедов и ужинов. Все внимание я буду обязан уделять Селесте и Крисс. Ты сможешь смириться с этим? - Да, - я хотела сначала отшутиться, но поняла, что это все только испортит. Короткое и честное «да» лучший сейчас ответ. Я готова смириться с этим, я готова на две недели отступить в тень, но не больше. Я доверяю ему и верю, что в конце мы будем вдвоем. Я готова рискнуть. Я и так уже поставила на карту все, что у меня есть, сердце и душу, я просто не могу отступить, - Надеюсь, ты сможешь удержаться от поцелуев и всего прочего с Селестой. - Обещаю не давать тебе повод усомниться во мне, - улыбнувшись, сказал Максон. И, когда я не отвела от него пристального взгляда, добавил, - Обещаю держаться подальше от ее губ и прочего. Чему ты улыбаешься? - Тому, что одну неделю ты будешь только мой, - холодное морозное солнце осветило светлые волосы Максона, что сделало их еще более светлыми, и я не удержалась и протянула к ним руку. Волосы такие же мягкие, как я помню. Правда, за последнее время они стали немного длиннее. Максон быстро отреагировал и, притянув меня к себе, накрыл мои губы своими. Я обеими руками обвила его шею, боясь упасть. Не оттого, что я не держусь на ногах, совсем нет. Поцелуи Максона действуют на меня опьяняюще. То, что мы стоим в коридоре и в любой момент кто-то может увидеть нас, что у меня травмирована нога и даже то, что я не до конца оправилась от простуды перестало иметь значение. Мир закружился, и Максон оказался тем якорем, за который я ухватилась. Его руки обвили мою талию и прижали крепко к его телу. Я запоздало поняла, что мой халат непостижимым образом развязался. Ладони Максона от моей кожи отделяет тонкий шелк неприлично короткой ночной сорочки. Мои горничные очень решительно настроены сделать меня принцессой. С хваткой главнокомандующего войском они взялись, в первую очередь, за мой внешний вид. Поэтому не стоит удивляться тому, что ночная сорочка карамельного цвета едва прикрывает бедра. В любой другой ситуации я почувствовала бы себя неловко, но не сейчас. Поцелуи Аспена не дарили такого удовольствия и ощущения полета. Максон в каждый поцелуй вкладывал всего себя. Его губы неспешно исследовали мои, словно на это у нас целая вечность, а не несколько минут. Его руки неспешно поглаживали по спине. - Леди Крисс, вас на чай ожидает королева Эмберли, - за девушкой не отставая шел страж. Королева приказала ему доставить к ней в ее личные покои леди Селесту и леди Крисс. С леди Селестой у Аспена проблем не возникло. Совсем другое дело леди Крисс. - Я только посмотрю как Америка и сразу же к королеве. - Леди Америку вы можете навестить и после королевы, - до чего же все девушки упрямы, начиная с его сестер и Мер и заканчивая этой упрямой, но робкой на вид темноволосой красавицы. Аспен должен был признать у принца Максона хороший вкус. Он оставил возле себя самых красивых участниц Отбора. И самое важное, что больше всего раздражало Аспена, этот богатенький сынок, которым он считал принца, влюбил в себя его Америку и не отпускает ее. - Я только поздороваюсь и все, - они завернули за угол ведущий в закуток где находилась комната Америки. - Я еще раз повторяю: мне велено проводить вас к королеве, - То, что открылось их глазам, огорчило обоих. Посреди коридора перед большим окном стояли Америка и Максон. Они целовались. Принц придерживал ее за талию, а она беззастенчиво прижималась к нему. Зеленый теплый халат не был в состоянии скрыть, что девушка одета в непозволительно короткую ночную рубашку, едва закрывающую бедра. Аспена охватила злость. Что себе позволяет этот мажор? Совсем недавно Америка с таким самозабвением отвечала на его, Аспена, поцелуи, а теперь просто тает в руках этого принца. Крис и Аспен отреагировали по-разному. В то время как Аспен сжал кулаки и с трудом сдержал желание оторвать Америку от принца Максона, Крисс поникла, ее хорошее настроение вмиг улетучилось. Девушка не могла ставить своей подруге в вину то, что она целуется с принцем, ведь Америка ясно дала понять, что она будет бороться за принца. К тому же того, что случилось с ней, не пожелаешь никому. Крисс и понимала, что сейчас двигает принцем, но боли это не уменьшило. - … вас к королеве, - сквозь затуманенный рассудок я услышала чей-то голос, и то же случилось с Максоном. Мы почти одновременно отпрянули друг от друга. Я в растерянности посмотрела сначала Максону глаза, в них отражалось точно такое же недоумение, а затем уже и туда, откуда донесся голос. Вид Крисс и Аспена быстро вернул нас с небес на землю. Нас все же застукали. Меня, такую растрепанную и полуодетую, и безукоризненного Максона. Как жаль, что это оказалась Крисс. Я не хочу ей причинять боль, но и не могу жалеть о поцелуе, к тому же о таком. Я обещала ей честную борьбу, но ничего не говорила про то, что не буду целовать Максона. Все же легкое чувство вины закралось ко мне в душу, и первое что я сделала, завязала халат. - Я… мне… мне нужно к королеве. Я рада, Америка, что тебе уже лучше, - сбивчиво и очень тихо сказала Крисс. На глаза у нее выступили слезы. Куда бы она не пошла сейчас, это точно будут не покои королевы и не Женская комната. Чувство дежавю захлестнуло меня. Я вдруг вспомнила, как сама оказалась на месте Крисс, и как же мне было больно видеть его с Селестой. В одном мы с Крисс уж точно солидарны, лучше видеть Максона с кем-то из нас, чем с Селестой. Но боли Крисс это не отнимет. Крисс, прошептав «Ваше величество», подобрала юбки и, развернувшись, удалилась. Почему только я не подумала, что нас может увидеть Крисс? Я настолько была опьянена дурманящей близостью Максона, что просто не думала вообще ни о чем. Аспен? А на Аспена я просто боялась смотреть. Я ему сказала, что люблю принца и хочу быть с ним, но он рисковал ради меня жизнью. То, что я полюбила другого, не изменило его чувств. Я посмотрела Максону в глаза. В них не было сожалений. Он, как и я, не жалел о поцелуе, но ему было неприятно от того, что мы ранили чувства Крисс. У него доброе сердце. Ему сейчас явно хочется успокоить девушку. Максон просил довериться ему, поверить, напомнила я себе. Нетвердо стоя на ногах, я все же отошла от него и направилась к себе в комнату. Освобождая его от выбора действий. Он не должен выбирать между мной и Крисс. Я буду с ним столько, сколько нужно. Я не психану и не уеду домой из-за того, что он сейчас пойдет к Крисс. Я не прошла и пяти шагов как ноги подкосились, то ли от усталости, то ли от того, что я две недели бревном лежала на кровати, от поцелуя или от нервного напряжения, неважно. Ноги подкосились, и я почувствовала, что вот-вот упаду. Слава Богу, я оказалась недалеко от стены. Но прежде, чем мои руки коснулись гладкой поверхности стены, чьи-то руки обвили меня за талию. - И далеко ты собралась? Ты еще недостаточно сильна, чтобы вот так убегать, - услышала я над ухом голос Максона. Он подхватил меня на руки, я сопротивляться не стала. - Я думала, ты пойдешь успокаивать Крисс. - В последний раз, когда произошло нечто подобное, ты побежала собирать вещи, - в его голосе не слышалось упрека, одна лишь забота. - Тогда я была на месте Крис, и ты целовал Селесту. Я и сейчас уехала бы, поступи ты так же, как тогда. - Мистер Леджер, вы свободны. И да, передайте матушке, что мы с леди Америкой обедать будем в комнате леди Америки, - я услышала тяжелый раздраженный вздох и граничившее с грубостью «Хорошо, Ваше Величество». Затем раздались шаги, и вновь наступила тишина. - Я очень рад твоему доверию. Меня радует, что ты благородно решила уступить меня сегодня Крисс, но я не хочу давать тебе повода не верить в серьезность моих слов или отношения к тебе. Я знаю, что Крисс больно сейчас, без этого, увы, никак, но мысль, что ты чувствовала бы себя брошенной, для меня весомее. Ты не поставила меня перед выбором. Я сам себя поставил перед ним. Америка, пока я буду уверен, что нужен тебе, я всегда выберу тебя, - Максон, тем временем, занес и усадил меня на кровать. - Спасибо, - пошептала я, и мы некоторое время просто не сводили глаз друг с друга, - Но все же мне стыдно. Это ведь Крисс. Она не заслужила такого. - Мы не сделали ничего плохого, и Крисс всегда знала, что между мной и тобой есть нечто большее, чем между мной и другими,- Максон опустился возле меня на корточки и прикоснулся к поврежденному бедру, - Сильно болит? - Да. Нога действительно очень разболелась, и все, что я смогла сделать, это стиснуть зубы. - Какая ты все же у меня храбрая. Другая бы уже заныла, - улыбнулся мне Максон, глядя мне в глаза снизу вверх. - Я не другая. - Точно так же ты заявляла, что не моя милая. Но в этот раз я с тобой согласен, ты – необыкновенная, - принц быстро поднялся на ноги, - где лекарства? - За ширмой, - по глазам Максона я увидела, что он смеется, - Что? Я их уже видеть не могу. Ты бы знал, как они мне надоели. - Я сейчас принесу гели. Никуда не уходи, - шутя, посоветовал принц и направился к ширме в другой половине комнаты. - Куда же я убегу? - Я откинулась на подушки и с нежностью смотрела вслед Максону. Надеюсь, мне никогда не придется учиться жить без него. Я так привыкла ко всему этому, даже к платьям, а особенно к постоянному присутствию принца в моей жизни. Странная штука - жизнь, всего каких-то полгода назад я считала его заносчивым хлюпиком, маменькиным сыночком и думала, что не смогла бы его полюбить, даже если бы очень хотела, а сейчас вон как все обернулось. Из-за ширмы послышался смех, но в следующий момент произошло то, что заставило нас обоих замереть. - Ваше величество, - в комнату вошел король в своей решительной манере. Если он хотел своим неожиданным появлением смутить, у него это получилось. - Отбросьте эти условности, леди Америка. Я здесь не за тем, чтобы обмениваться любезностями. Что от вас хотели повстанцы? – из-за ширмы не донеслось ни звука. Максон замер на месте, вслушиваясь в каждое слово. - Я не поняла. Они ничего мне не сказали. - Вы думаете, я в это поверю? Если я узнаю, что вы связанны с ними, поездкой вы не отделаетесь. За измену казнят. - Ваше величество, вы забываете, в каком состоянии я вернулась во дворец. Разве я могла сама с собой такое поделать? – вполне могла, да и сама частично виновата в своих ушибах, но Максон прав, королю об этом знать вовсе не обязательно. - Я Вас предупредил. И да, я слышал, мой сын уделяет вам особое внимание. Думаю, не стоит объяснять Вам, что выбор окончательный за мной. Чтобы он вам не обещал, он сделает то, что я ему скажу. И не смейте ставить мне палки в колеса. Помните, я вас вмиг могу растоптать. Достаточно пустить слух и вас или казнят или Максон вас возненавидит всей душой. - Максон волен сам сделать свой выбор, - он не дождется моего страха. Даже в таком беззащитном положении я не позволю ему запугивать себя. Хотя у него это получилось. - Не переходите мне дорогу, - жестоко добавил король и так же решительно, как появился, исчез. Я совсем забыла, что все это слышал Максон. Я забыла, что все это время он стоял за ширмой. Из моих глаз потекли слезы, и я не осознавала ничего, пока сильные руки не притянули меня к себе. - Ш-ш-ш. Все будет хорошо, я не позволю ему сделать с тобой что-то, - услышала я заботливый голос Максона. Я подняла на него заплаканное лицо. - Как? - Я сильнее, чем он думает. Он давно угрожает тебе? - С того дня, как я должна была уехать домой, - всхлипывая, ответила я. - Почему ты мне ничего не сказала? - Он сказал, что тут же отправит меня домой, а я не могу тебя потерять, - я вновь расплакалась, а Максон еще крепче прижал меня к себе. - Ничего у него не получится. Мы ведь не сдадимся? – нежно спросил он, вытирая с моих щек слезы. Я решительно кивнула.