Не для прессы

Когда я пришла в себя, первое, что я почувствовала, это боль, а затем поняла ее причину: я лежу на чем-то, и это что-то безостановочно трясется. Спустя некоторое время я понимаю, что лежу на повозке, а трясет от ухабистой дороги, усеянной камнями. Тело болит так, словно меня хорошенько избили, что все же исключать не стоит. Я медленно открыла глаза. Надо мной синее морозное небо, на краю повозки сидят двое, слева и справа от них скачут на конях остальные повстанцы. Я прислушалась к своим ощущениям. Волосы свободны, а, собственно, растрепаны. Туфель ногами я не ощущаю. Определить, что болит больше всего – невозможно. Такое ощущение, что со мной обращались ничем не лучше, чем с мешком картошки. То, что руки мои связаны, не оказалось для меня неожиданностью. - Джайлз, медленнее, мы уже почти на месте. И не тяни повозку так, словно там груда камней. Алистер прибьет нас, если с ней что-то случится. У него на дамочку большие планы. - Да, из всех этих пустышек в ней действительно больше смысла. Не отвлекайся от дороги, Джером, - они, похоже, продолжают думать, что я все еще в бессознательном состоянии. Думай, Америка, думай. Мороз неприятно щиплет щеки и мочки ушей. Слава Богу, они додумались прикрыть меня меховой накидкой. Что мне делать? Погони, похоже, нет. Значит одно из двух: или король Кларксон решил не посылать людей для моего спасения или действительно во дворце нет гвардейцев. А из этого напрашивается вывод: выручать меня из беды придется мне самой. Я попыталась сдвинуть веревки, но ничего не вышло: сильно туго их затянули на руках. Я попробовала с ногами: их связали куда свободнее, но все же выпутать их удалось не сразу. Один из повстанцев сказал, что мы уже близко, а , предварительно оглянувшись, я поняла, что мы в лесу. Времени на раздумья не так уж много, а если быть более точной, его вообще нет. Убедившись, что на меня никто не смотрит, я сделала единственное, что пришло мне в голову, передвинулась к краю и, перекинув сначала одну ногу через край повозки, вывалилась за край. Лучше свалиться с движущейся повозки в снег с голыми ногами и в одном лишь бархатном платье, чем оказаться в штабе агрессивно настроенных южан. Я кое-как поднялась на ноги, что оказалось очень проблематично. Я успела обрадоваться, что осталась жива, и выругаться от того, что снег холодит босые ноги, перед тем как услышать крик. Недолго думая, я кинулась со всех ног, которые вовсе не хотели слушаться, глубже в лес. Меня очень быстро догнали. Я бегаю быстро, но не босиком, не по снегу и не ногами, которые до этого были связанные. Ко всему прочему, при падении я больно ударилась копчиком, и левая нога от чего очень болит. - Наша птичка собралась убежать? И далеко ты собралась? – скрипучим голосом заговорил один из тех, кто сидел на повозке. Его лицо оказалось грубым и отталкивающим: широкий квадратный подбородок, грубый слишком широкий рот и непропорционально маленькие глаза и нос, и волосы цвета мокрой грязи. - Куда угодно, лишь бы подальше от вас, - эти слова я выплюнула в лицо, когда он грубо схватил меня и толкнул перед собой, от чего я упала больно ударилась пострадавшей ногой. От пронзившей ногу боли мне захотелось закричать, а ладони же обжег холодный снег. Второй приподнял мою голову, крепко держа большой и грубой ладонью мой подбородок. - Не будешь больше вырываться, останешься целой. - А если нет? - А если нет, мы не посмотрим на данный нам указ, сделаем так, что тебе дышать будет больно, - у этого похитителя наоборот слишком низкий. Внешность его приятнее, но не на много. Спокойно смириться с происходящим? Ну уж нет. Никогда. Все, что я могла сделать, укусить державшую меня руку, что я и сделала. - Ах ты тварь, - он замахнулся и влепил мне пощечину, расцарапав щеку металлическим кольцом с неровными краями. Щека заболела, и я сжала крепко зубы. - Прекратите. Вы сделали и так уже слишком. Теперь нам всем отвечать за ее состояние. У вас мозгов не больше, чем у голубей, - к нам подошла высокая светловолосая девушка с яркими зеленными глазами. Если бы не ее небрежно собранные назад волосы, не потрепанная одежда и красные от злости пятна на лице, можно было бы назвать ее красивой. - Пошли, - она помогла мне подняться. Я сначала отказалась от ее помощи, но потом все же приняла ее, обнаружив, что вокруг нас собрались почти все из группы повстанцев. Когда я очнулась? я оказалась в маленькой узкой комнатке. Лежала я в своем же порванном платье на узкой кроватке, а единственным источником света являлся небольшой светильник на прикроватной тумбочке, на стенах старые обветшалые обои со следами сырости у самого потолка. Тело болело еще больше, чем я даже мысленно могла себе представить. Особенно болит нога. Я медленно поднялась в кровати. Где я? Я осмотрела полутемную комнату, и мой взгляд почти сразу наткнулся на светловолосую девушку, а за этим сразу посыпался поток воспоминаний: завтрак, нападение повстанцев, повозка, попытка к бегству, пощечина и провал, а дальше белое пятно. Все ясно^ я сейчас в штабе повстанцев-южан, а где-то там во дворце Максон. Что он делает? Спорит с отцом, ищет пути как спасти меня или смирился? Нет, Максон не смириться с этим. Он не такой. Он единственный человек во дворце, кому я больше всех нужна, единственный человек, который может хоть что-то сделать. Но сколько мне ждать помощи, и ждать ли вообще? Что, если со мной в скором времени что-то может случиться, что, если Максон может не успеть? Нет, надеяться на кого-то не стоит. Нужно самой искать выход. Нужно выяснить, что они хотят от королевской семьи, а в первую очередь, что им нужно от меня. - Вот возьми, - та самая девушка, которая остановила тех двух повстанцев, протянула мне чашку. Я взяла ее, но с подозрением посмотрела на содержимое. - Не волнуйся, это можно пить. Этот отвар сделала наша кухарка, Мириам, она у нас целительница. Это она помогла нам поднять тебя на ноги, - я посмотрела на девушку, она ничуть не старше меня самой. Светлые волосы заплетены в толстую косу, а зеленные глаза светятся интересом и доброжелательностью. Опасности от нее не исходит, и она вполне добродушна, что ж чай все же выпью. Очень хочется пить, да и вряд ли они станут меня травить. - Что значит поставила на ноги? – я с недоверием обратилась к ней. А почему, собственно, я должна доверять им? Они сначала похитили меня, а потом еще чуть и не избили. - У тебя был жар. Мы целых два дня отпаивали тебя лечебным отваром Мириам. Как видишь, он помог. У нее золотые руки, - я пригубила отвар, и по горлу растеклось тепло. Вкус у него был на удивление очень приятный и вкусный, и я очень быстро осушила кружку. - Спасибо. Что вам нужно? Что вы хотите от меня? - Прости нас за то, что Джайлз и Джером так с тобой поступили. Мы не собирались причинить тебе вреда. Поверь, они будут серьезно наказаны. - Что же вы тогда от меня хотите? – девушка на самом деле оказалась доброй и открытой. Если на минуту предположить, только предположить, что они не хотели мне зла, что ж тогда им нужно? Какая их цель? - На все эти вопросы тебе ответит Алисер, он у нас главный. Я не так уж много знаю, чтобы ответить тебе. - Два дня? Ты говоришь прошло два дня? – целых два дня Максон ничего обо мне не знает. Если бы он пропал, я бы сошла с ума не зная о его местонахождении целых два дня. Мне было бы очень плохо. Что сейчас чувствует он? А Аспен? Что с ним? Последний раз, когда я его видела, он свалился от огнестрельного ранения в плечо. - Да, два дня. Алистер просил сообщить ему, когда ты окончательно придешь в себя, - я вообще не понимаю, что происходит. Если они хотели бы меня убить, так почему они спасали меня? В наше время даже богатые люди время от времени умирают от сильного жара, что ж тогда говорить о представителях более низких каст. Может, они и в самом деле не хотят мне зла? Зачем же они тогда меня связывали и везли в повозке, словно я какой-то груз? Это если забыть о пощечине и насмешках. - А Максон? Что с принцем? Как он? – вопреки намерению не доверять повстанцам, я не могла не поинтересоваться, не могла не спросить. - Принц жив и здоров. Мы не тронули никого из королевской семьи и никого из остальных девушек. Алистер дал нам четкое указание. Ему нужна ты. Он хочет с тобой поговорить, и он не причинит тебе вред. Девушка поднялась со стула и улыбнулась. - Я пойду скажу Алистеру, что ты пришла в себя, а ты отдохни, - Я опустилась вновь на кровать и стала думать о том, как же изменилась моя жизнь за последние полгода. Раньше я думала, что моя жизнь предопределена, что я выйду замуж за Аспена, стану шестеркой, рожу ему много детей и всю жизнь буду прислуживать другим. Я распланировала свою жизнь на десятки лет вперед. А теперь? Теперь я участница Отбора, и не просто участница Отбора, а девушка, вошедшая в Элиту, теперь я люблю принца и готова ради него на все. Еще 6 месяцев назад я считала его самовлюбленным мажором, а теперь он для меня самый лучший мужчина в мире. А именно в данный момент я нахожусь в логове повстанцев, только потому, что кому-то якобы захотелось со мной поговорить. Девушка вернулась спустя четверть часа. В руках она держала туфли-лодочки и простую вязанную кофту. - Возьми. Это не то, что ты носила во дворце, но лучшее из того, что я смогла найти, - я сунула ноги в лодочки и поморщилась от боли. Ноги словно не мои. Я подняла одну ступню и посмотрела на подошву, на ней виднелись неглубокие, но кровяные порезы. Молодец. Еще успела и порезать ноги. Я все же встала, чувствуя себя разбитой, и, натянув предложенную мне кофту, руками пригладила волосы. - Спасибо. - Алистер хочет тебя видеть. Он попросил привести тебя. Можешь идти? – больше всего на свете мне хочется, чтобы это как можно быстрее закончилось. И чем быстрее, тем лучше. Мне хочется отсюда быстрее вырваться. - Да, смогу, - легче было сказать, чем сделать. С ногой явно что-то не то. Вся верхняя часть левой ноги опухла и очень болит. Сгибать колено удается с трудом. - Нога все еще болит? Мы с Мириам сделали все, что могли. Прикладывали к твоему бедру холодные лечебные компрессы каждые несколько часов. Тебе нужно срочно к врачу, - конечно нужно, но как я к нему попаду? - Как я попаду к врачу? - Я же говорила, Алистер хочет с тобой просто поговорить, он не причинит вам вреда, - я позволила незнакомке помочь мне, и мы вместе с ней очень медленным темпом шли по коридору, на удивление совсем короткому коридору, - Кстати, меня зовут Эрин. - Меня Америка, - я растерялась, что тут вообще происходит? То со мной относятся как с ненужным хламом, то вдруг ухаживают за мной, лечат меня и крайне дружелюбны со мной. - Я знаю, - Эрин рассмеялась тепло и дружелюбно, - Вас все знают. И прежде, чем оставить вас Алистеру, я вас возможно, уже не увижу, я хотела сказать, что я на твоей стороне. Мне бы очень хотелось, чтобы нашей следующей королевой стала именно ты, - я попыталась улыбнуться девушке, не знаю, что из этого вышло. Эрин постучала в дверь, а затем исчезла, - До свидания. И простите нас за тех болванов. - Входите, - раздался приятный мужской голос из-за двери. Я открыла ее и, сильно прихрамывая, вошла внутрь. - Здравствуйте, мисс Сингер. Рад, наконец, с вами познакомится, - мужчине, сидевшему за большим письменным столом, лет 40 не меньше. У него густые прямые темные, с легкой сединой волосы и строгие черты. Карие глаза с интересом разглядывают меня, и мне тут же вспоминается как другая пара карих глазах обычно наблюдала за мной. Почему-то мысли о принце настойчиво не хотят покидать мою голову. - Вы должно быть и есть тот самый Алистер, о котором я слышала уже не раз. - Да меня зовут Алистер Прескот. Не волнуйтесь, я ничего вам не сделаю. - Я и не волнуюсь. Ваши люди и так уже неплохо постарались. - Приношу вам свои извинения. Эти два болвана уже наказаны. Поверьте, у нас и в планах не было причинить вам вреда. - Но вы его уже причинили. - За что я и прошу у вас прощения, - у мистера Прескота, так его проще называть, оказался довольно приятный голос, но внешность бывает обманчива, и за внешностью приличного человека может скрываться кто угодно. - Мне сказали, что вы хотели бы поговорить со мной. - Да, я действительно хочу поговорить с вами. Присаживайтесь, - мужчина указал на стул у своего стола. При других обстоятельствах я бы сказала что-то в роде «Нет, спасибо. Я постою», но, когда болит нога, выбирать не приходится. Я села на мягкий оббитый бархатом винного цвета стул и посмотрела на мистера Прескота. - Что вам от меня нужно? - В первую очередь я хотел бы сказать, что мы на вашей стороне, - да уж, на моей стороне. А до такого состояния я сама себя довела? Если бы не они, я спокойно продолжала бы жить во дворце, - Вы можете мне не верить. Да и какая у вас на то причина? После такого обращения я бы и сам ни за что не поверил бы себе. Я вас не виню. - Если вы на моей стороне, зачем вы тогда устраивали все эти набеги во дворец? – мужчина рассмеялся, и его глаза вдруг заблестели, он откинулся на спинку стула и с задумчивым видом посмотрел на меня. - Я думал, вы уже догадались зачем. Я слышал от своих людей, что вы довольно умная и сообразительная. Редкие качества у участниц Отбора, - я решила не акцентировать внимание на пренебрежении в его голосе. - Дневники Грегори Иллеа? - Зачем вы их ищите? - С их помощью можно одним махом свергнуть правящую королевскую семью с престола. Наш народ только начал видеть насколько жесток на самом деле король Кларксон. Вы знали, что убийство сестры леди Натали его рук дело? -Нет. Это неправда, - как бы ни был жесток король, он все же не стал бы убивать члена семьи девушки из Элиты, которую одобрили его советники и он сам. Или же мог? Если он так обращался с собственным сыном, ему ничего не стоило убить ни в чем не виновную девочку. - Вы сами в это верите? Не вам ли он угрожал? – тон у мистера Прескота был похож на тот, каким разговаривают с неразумным ребенком. Близким, но все же более уважительным. - Откуда вам это известно? - Мои люди работают во дворце. Прекрасно подготовленные гвардейцы и горничные. Вы каждый день видели их, но не подозревали, что они не являются простой прислугой или служащим. Поверьте мне, я осведомлен почти обо всем, что происходит во дворце. - Мои горничные? – что если мои горничные принадлежат к повстанцам? Мои боевые горничные, которые за меня горой станут. Что, если они все это время шпионили для повстанцев? Нет, невозможно. Я помню, как Люси испугалась повстанцев. У нее была истерика, нет, не может быть. - Нет. Они простые горничные. Хотя ваша малышка Мэри охотно делится с моим гвардейцем информацией касательно вас, - Мэри? Так получается, она меня все это время предавала? – О нет, вы меня неправильно поняли. Ваша служанка и знать не знает о его работе. Бедная девушка по уши влюблена в него и искренне верит, что Скотт на самом деле просто интересуется вашим благополучием и не меньше самой Мэри верит в то, что из вас выйдет прекрасная принцесса. Он на самом деле так думает, просто время от времени передает полученную информацию мне. - Почему же вы тогда не найдете дневники с помощью этих ваших людей? - Потому, что крайне рискованно для них. Мне нужна информация и поэтому они должны быть вне подозрений. - Я не понимаю. Зачем вы тогда нападаете, раз во дворце ваши люди? Вы же и их подвергаете опасности. - На самом деле опасность не грозит никому. Каждый наш набег проводился с двумя целями: напугать и попытаться найти дневники. - Почему же во дворце всегда такой погром после набегов? - Я же уже сказал, для того чтобы напугать, - мистер Прескот посмотрел на меня так, словно это и без того понятно. - Но зачем? - Чтобы держать короля Кларксона на одном месте. И страх лучше оружие, чем открытое нападение. К тому же, в таком случае все обитатели замка скрываются в убежище, и нам никто не мешает осмотреть дворец. - Но дневники вы так и не нашли? - Нет. Я вижу вы все еще мне не верите, хотя я слишком много вам рассказал из того, что говорить не следовало. - Почему я должна вам верить? Вы сказали, что в смерти сестры Натали виноват король Кларксон, но до сих пор не привели ни одного доказательства, - мистер Прескот открыл один из ящичков стола и достал несколько фотографий и передал их мне, - На первых двух фотографиях настоящие повстанцы во время нападения на семью Натали Луки, - я взяла в руки две фотографии и по ним сразу можно было увидеть отличия. На одной из них я различила светловолосую девушку, Эрин. Я сравнила это фото с другим. Одежда похожая, но все же другая. И как же эта одежда не похожа на те отрепья, в которые были одеты повстанцы во время последнего нападения на дворец. Все люди на фото одеты одинаково: в тёмно-синие довольно комфортные на вид костюмы. На предплечьях вышиты или выбиты золотые знаки. На втором же фото они отсутствуют и костюмы на тон светлее. Очевидное оспаривать не имеет смысла. - Что вы хотите конкретно от меня? – я не могла понять главного: зачем им я? - После вашего выступления с проектом, нам в голову пришла мысль, что вы можете дать нам больше, чем дневники Грегори Иллеа, - в его голосе послышались странные нотки удовольствия. - Но чем? - Вы очень решительная девушка. Я знаю и о вашей реакции на публичном наказании Марли Теймс, и о вашей драке с Селестой Ньюмарк, о вашем споре с гвардейцами в ночь приезда, и о прекрасно проведенном приеме. Я могу приводить много примеров, но суть от этого не измениться. К тому же вы правильно понимаете положении вещей, и ко всему прочему, вы бы не стали создавать свой проект, если бы не понимали, что кастовая система прогнила и только усложняет развитие нашей страны. Ели вы станете королевой, вы сделает как раз то, что необходимо нам и всей стране. - А принц Максон? - Отношение к принцу мы пересмотрели в последнее время. Поэтому мы решили приложить усилия для того, чтобы свергнуть с трона короля Кларксона. Принцу Максону мы готовы предоставить шанс. Ему нужна лишь подходящая женщина рядом. Я наслышан и о его проектах, и о действующих бесплатных столовых. А самое главное для нас сейчас, мы знаем, как он дорожит вами. Я сам видел его влюбленный взгляд направленный на вас, - мне от чего-то стало легче, когда он сказал, что Максону ничего не угрожает. Постепенно, в ходе разговора, я поняла, что начинаю верить мистеру Прескоту. В его словах присутствует логика. - Принц Максон может выбрать кого угодно, - мужчина напротив меня рассмеялся. - У него нет шансов. Вы даже в неважном состоянии выглядите прекрасно. - Спасибо, но вы не поняли меня. Он вправе сделать любой выбор. Он может выбрать, к примеру, Крисс Эмберс. Она любимица народа, и ее одобряет король, - раз мы выяснили, что повстанцам известно о угрозах короля, нет смысла скрывать то, что король не одобряет мою кандидатуру. - Нам стало известно, что лишь вы одна попали в Элиту по выбору принца, остальных выбрали вместо него. - Это так, но с того времени ситуация изменилась. - Вы говорите о его интересе к Крисс Эмберс? – он и об этом знает? – Я же говорил вам, во дворце много моих людей. - Да. - Насколько мне известно, их отношения носят теплый дружеский характер. В них нет и намека на те чувства, которые существуют между принцем и вами, - слушая его, мне вдруг стало интересно: сколько он знает о нас с принцем, и стало противно от того, что повстанцы вмешиваются в мою личную жизнь. В самые интимные моменты жизни во дворце я с принцем не была только вдвоем. - И сколько ваши люди за нами наблюдали? - Я понимаю ваше возмущение, но могу вас заверить: мы наблюдали за вами со стороны, а после Хэллоуина мы не смотрели за вами. Я сам видел вас с принцем Максоном во дворце на празднике. - Вы были во дворце? - Конечно. Мы тоже время от времени развлекаемся, - на губах у предводителя повстанцев заиграла лукавая улыбка , и он вдруг стал лет на 5 моложе. - А что же вы собираетесь делать с нелюбовью народа ко мне? - Тут вы тоже заблуждаетесь. - Ну уж нет, я своими глазами видела журналы с голосованием. - Во дворце? - слегка насмешливо спросил мужчина и, когда я кивнула, продолжил свою мысль, - А вы никогда, леди Америка, не задумывались,, для чего эти журналы оказались перед вами? Король хотел, чтобы вы это увидели. Он заподозрил, что вы не так просты и глупы, чтобы беспрекословно ему подчинятся, и, кроме этого, вы непостижимым для него способом влюбили в себя его сына. - Зачем ему, чтобы я видела эти журналы? - Чтобы вы пали духом. Вы никогда не думали, что то голосование может быть подставным? - в смысле подставным? Что он хочет этим сказать? - Разве оно не отображает действительность. - Нет, - мистер Прескот повернулся на своем стуле и взял стопку газет и положил их передо мной, - Смотрите сами. Я взяла в руки сначала одну статью, затем вторую, третью, четвертую, не в силах поверить своим глазам. В разных газетах в разное время писалось о моем лидирующем положении, о надежде народа, что я стану следующей принцессой Иллеа. Когда я взяла в руки газету последнюю по дате, журналист, написавший ее, был очень расстроен тем обстоятельством, что я пропала из дворца, и в самом конце назвал меня «наша принцесса». - Но как такое возможно? – я подняла на моего собеседника удивленный взгляд. Эти статьи разительно отличаются от того, что я читала в журнале Селесты. - Народ полюбил вас еще в аэропорту, как только вы приехали. Всем очень понравилось, как вы мило обратились с маленькой девочкой. А после вашего проекта и вашего стремления несмотря ни на что помочь вашей подруге вы покорили их сердца. На самом деле любимица народа вы, яркая и решительная, а не леди Крисс. - Зачем это королю? - Все очень просто, он видит в вас угрозу. А теперь посмотрите на экран. Думаю, после этого ваши сомнения относительно принца Максона развеются. Я оглянулась назад и в правом углу заметила большой телевизор, который вмиг загорелся. На экране появился Максон. Таким бледным и растерянным я его еще не видела. Со стороны могло показаться, что он в порядке, но я знаю его очень хорошо, чтобы увидеть, как он растерян и как ему больно. - Ваше величество, как вы прокомментируете похищение леди Америки?- возле Максона возник Гаивриил Фарадей с серьезным, что для него очень непривычно, видом. - Я очень расстроен сложившимися обстоятельствами. Я никогда не хотел, чтобы кто-то из девушек пострадал, тем более леди Америка. Никто из девушек ни в чем не виноват. И я больше не намерен подвергать их опасности. Я отпущу каждую, кто захочет уехать. Держать их около себя и подвергать опасности я не собираюсь. Они вправе сами выбрать: остаться в Отборе или уехать домой. Мне искренне жаль, что подобное случилось с леди Америкой. Я надеюсь, что она цела и невредима. Скажите, что вам нужно, и мы сделаем все, что вы хотите, только оставьте мисс Сингер в покое и верните ее во дворец. – Максон замолчал, и я заметила следы пудры на его лице. Как же он должен себя чувствовать, если для простого интервью ему нужен грим? Экран потух, а я все еще пыталась понять, что происходит. Я забыла и о больной ноге, и о растрепанных волосах, и о порванном платье, и о простуде. Душа болела за Максона, хотя пострадала я сама. - Вы его любите, - мистер Алисер Прескот подошел ко мне и протянул мне носовой платок. Я рассеяно коснулась щеки и только тогда поняла, что плачу. - А как же северяне? Что они хотят от королевской семьи? - Вы еще не поняли? Северян нет, точно так же как и южан. Раньше были, но мы давно уже объединились. Повстанцы вернули меня ко дворцу, когда близился рассвет. Они оставили меня одну, когда показались очертания дворца, и сказали, что дальше не пойдут, чтобы не нарываться на неприятности. С мистером Алистером мы распрощались еще в доме лесника. Как оказалось, это был вовсе не штаб повстанцев, а лишь маленький перевалочный пункт. На прощание мистер Алистер сказал, что они будут продолжать следить за дворцом и он еще со мной свяжется. Меня никто не приводил в порядок. Так в порванном платье, с растрепанными волосами и босиком я добралась до закрытых ворот дворца. До дворца было недалеко, но с моим больным бедром я до него добиралась словно целую вечность. Я успела замерзнуть, и, когда я нажала обессиленной рукой на замок, у меня уже зуб на зуб не попадал. Стоило мне нажать на маленькую бежевую кнопочку, как из парадных дверей выскочил гвардеец, словно моего появления ждали круглосуточно. - Леди Америка! Это леди Америка! Она жива! В окнах загорелся свет, и послышались крики.