Увязшие в паутине

      Джулия проснулась, но глаз открывать не хотелось. Интересно, почему будильник не сработал? Или она так крепко спала, что не заметила надоедливых сигналов? Неважно. Университет все равно проспала уже. Даже сквозь закрытые веки проникает яркий, солнечный свет. Надо вставать, Липучка, новый день ждет тебя.       Открыть глаза оказалось гораздо сложнее, чем Джулия ожидала, но она списала это на слишком затянувшееся забвение. Взгляд сразу уперся в гладкую безупречно белую поверхность. И тут Липучка с ужасом поняла, что она не дома. Дома потолок давно стал серым, и кое-где облупилась краска, а здесь совсем другое дело - просто безупречная белизна. Воспоминания накатывают с безумной силой. Пит, клочки кожи, Зверь, голос Мэтта... Мэтт! Боже, что с ним случилось?! Он спас ее! И где теперь сама Джулия?!       Комната поразила ее своей чистотой и белизной. Госпиталь. Дверь в углу, из-за которой слышатся голоса. Джулии хочется вскочить и бежать по больничным коридорам в одной пижаме, прямиком домой к Чудищу. Господи, хоть бы с ним все было в порядке! Уже собираясь привести свой план в действие, девушка поняла, что телом владеет неестественная слабость, и голова кружится при каждом неосторожном движении. Джулия гулко закашляла, и тут же в палату вбежала обеспокоенная медсестра вместе с бледной мамой.       - Джулия, ты очнулась? Боже, я так испугалась, когда узнала, что ваш университет горит! Как хорошо, что все так закончилось! - быстро проговорила мама, присаживаясь рядом. - Как ты себя чувствуешь?       - Мама, где я?       - В госпитале Святого Варфоломея. - Лицо мамы приобрело зеленоватый оттенок. - Джулия, ты меня пугаешь.       - Постой! Что ты говорила про университет?! - до девушки только сейчас дошли слова матери. - Горит?! Университет?!       - Да, милая. Я чуть не свихнулась, когда мне позвонили, что тебя, бессознательную из горящего здания вынес какой-то мальчик.       - Какой?!       - Дай-ка вспомнить... А, точно! Мэттью. Его звали Мэттью.       - Мэтт!- Джулия чуть не подпрыгнула на кровати и сразу почувствовала острую боль в плече. Интересно, что там? А нет, не интересно. - Он жив?! Он в порядке?!       - Да, да, конечно, но... - От этого "но" Джулии стало не по себе.       Мама помедлила...

***

      Чай уже остыл и на вкус казался на редкость противным. А кусок аппетитного на вид эклера не лез в горло. Мэтт зло отпихнул от себя скудный обед. Как можно есть, когда на языке прочно обосновался вкус тошнотворного страха? Как можно спокойно пить чай, когда в голову непрестанно лезут мысли о Джулии, находящейся уже сутки в бессознательном состоянии, мысли о том, что он погубил ее жизнь? Внутри все скрутило от нахлынувших воспоминаний. Мэтт закрыл лицо руками, словно пытаясь спрятаться от собственных воспоминаний. Но как же от них убежать?       Оборотень навис над беззащитной, сжавшейся в углу девушкой. Куда подевалась ее храбрость и ее пыл? Жалость и ярость схлестнулись бурными потоками в душе Чудища. Не поддавайся эмоциям. Ты, как никогда нужен сейчас Джулии.       - Зверь! Я здесь! Я вкуснее! Во мне много не только мяса, но и магии, и человечности! Ты знаешь, как вкусна человечность? Брось невкусную девчонку! Выбирай меня! - кричал Мэтт, не узнавая собственного голоса.       Призывы сделали свое дело, и животное обернулось. Оборотень с человеческими глазами. С острых клыков капает алая кровь. Сердце на мгновение замерло от пронзившего его ужаса и тут же стало биться еще быстрее. Нет! Она жива! Точно жива! Предчувствия никогда его еще не подводили. И сейчас ему безумно хочется услышать пусть слабое, еле заметное дыхание Джулии.Ему кажется, что Зверь бежит на него, словно в замедленной съемке, как в голливудских боевиках. А может, это предохранительная магия замедленного времени срабатывает. Неважно. Главное - лишь то, что остались мгновения для уже ускользающего спасения. Рука нашаривает в кармане брюк коробок спичек. Потенциальный огонь. Потенциальная опасность. Еще не свершившаяся гибель Зверя. Дрожащими пальцами Мэтт достает тонкую спичку. Стоит ему только захотеть, и на черной головке запляшет озорной огонек. Мгновение, и оборотень визжит и воет, когда его шерсть пожирает ненасытное пламя. Зверь мечется, врезаясь в стены и в закрытую волей Чудища дверь. В ноздри ударяет запах паленной шерсти и сгоревшей плоти. Вся комната заполнена удушающим дымом. Дверь, трубы, занавески, заслоняющие маленькое окошко, рамы того самого окна - все в огне. Выходя нет. Надо бежать. Спасаться, пройдя пусть сквозь саму материю мира. Но Мэтт, почему-то, не может сдвинуться с места, стеклянным взглядом глядя на обезумевшего от боли Зверя. Тело Пита, а точнее оболочку, маску было уже не спасти, после такого-то стремительного превращения. Лицо опаляет пламя, но ноги будто налились свинцом. Только когда полусгоревшее тело перестало конвульсивно дергаться, Мэтт опомнился и кинулся к бессознательно лежащей на полу Джулии. Из плеча ее сочится кровь. Идиот! Что ты медлил?! Еще час без его помощи, и Джулия Флорент замолкла бы навсегда. От такой мысли сердце ушло в пятки. Мэтт провел ладонью над укусом, тихо бормоча заклинания, тем самым вытягивая лунный яд, который выделяют клыки Зверя при укусе. Девушка стала судорожно хватать ртом воздух, пытаясь поймать выскальзывающую жизнь. Но вскоре Джулия затихла. Совсем. Вероятно, навсегда.       Но Мэтт не поддается панике, хотя очень хочется просто, по-девчачьи разреветься, оплакивая Джулию. Он поспешно достает складной нож. Магия крови. Опасная, соединяющая прочными, кроваво-красными нитями миры. На бледной ладони распускается багровый цветок. Чудище торопливо прижимает порез к укусу.        Легкие наполняются дымом.        Успеть.        Надо успеть.        Кровь мешается с кровью. Кровь монстра и человека. Вдох, тихий, почти неслышный. Мэтту хочется кричать на весь мир от счастья. Все ближе подступает удушье. За горящей дверью приглушенно звенит пожарная тревога, и слышатся испуганные крики студентов. Пора уходить. Быстро собрав в коробок от спичек тягучую серебристую жидкость, Мэтт хватает легкое, беззащитное, девичье тело Джулии на руки. Прочь из этого мира. Туда, где царят монстры, туда, где нет огня и дверей, туда - на изнанку человеческого мира. Студенты здесь, словно тени. Лишь слабые искры напоминают о пожаре. И только Мэтт идет с девушкой на руках по зыбкой почве чужого мира, сквозь двери и стены, стекло и пластик, плоть и металл. И только на выходе из института Мэтт возвращается в реальность.       Врачи уже обступили его. Они забирают Джулию из его рук, укладывая тело на носилки. Лишаясь драгоценной тяжести, Мэтт чувствует, какой непосильно тяжелой глыбой на него наваливается усталость. На грани обморока он пробирается сквозь перепуганную толпу студентов. И только сейчас чувствует как правую сторону лица пронзает невыносимо жаркая боль...       Из противно вязких воспоминаний Мэтта выдергивает пронзительный телефонный звонок. Парень несется в прихожую, как умалишенный, и прижимает телефон к уху. Весть о том, что Джулия очнулась, Мэтт слушает, глядя в зеркало. Глядя на свое обезображенное теперь не только разными глазами, но и почерневшей, сгоревшей в пожаре кожей лицо...       Никогда еще Мэтт не был настолько уродлив.