Цепи кованые

Шинигами кричат. Отчаянно и яростно, угрожающе и презрительно. …непонимающе и обреченно. Раненых во время битвы бросали на месте, совершенно без защиты, рвались в бой, оставляя их тонуть в белоснежном песке, багровевшем от собственной крови. — Да-да, — ухмыляется Секста. — Вот вам и великая шинигамская благодетель и добродушие, а что самое главное — забота о ближнем! Тьфу, отбросы. Гриммджоу встречается с равнодушным взглядом Халибелл. Она кивает и что-то недовольно шипит себе под нос, оглядывая горстку раненых арранкаров, которых пустые — в отличие от идиотов-шинигами — сразу тащили в назначенное место и тщательно охраняли по приказу королевы. — Я не буду ни извиняться, ни оправдываться, Шунсуй, — говорит Тия, покосившись на шинигами, появившегося рядом. — Вы сами виноваты. Киораку рассеянно соглашается, наблюдая за тем, как Сой Фонг разрубает маски еще двоих низших пустых. — Это ведь бесполезно? — спрашивает он, кивая на бойню. — Фактически - да, — нехотя отвечает Тия. — Ваших уже пожрали, а месть тут более, чем неуместна, и действительно бесполезна. Так что просто примите это и проглотите, вы не у себя дома, — жестко отрезает она. — И больше не раскидывайте своих покалеченных солдат по пустыне, будьте так любезны, — добавляет, отворачиваясь. Шинигами упорно продолжают рубить пустых, сожравших их раненых товарищей. Арранкары мерзко скалятся и восторженно хохочут ужаснее сытых гиен. *** Урахара закатывает глаза. — Скажите, главнокомандующий, вы в курсе, что уже несколько дней арранкары… как бы это помягче… бунтуют? Да, бунтуют. Шунсуй устало прикрывает глаза и теребит розовое кимоно. Конечно, он знает! И зачем чертов Киске напоминает ему об этом?! — А все потому, дорогой главнокомандующий, что арранкарам доверять нельзя, — продолжает торговец, нервно отбрасывая веер на стол. Шунсуй качает головой и улыбается сам себе. Распрекрасным шинигами тоже нельзя, только вот никто этого не понимает. Кроме этих самых злобных арранкаров. А он, Киораку, в кои-то веки захотел дурацкой справедливости, без подвоха и обмана для них самих, как это у пустых обычно бывает. И лучше бы старик Ямамото оставил после себя Укитаке, ей-богу! — Тия… — начинает главнокомандующий. — Мы разве говорили о Халибелл?! — тут же взрывается Йоруичи, хлопая по столу рукой, заставляя веер упасть на пол. — Мы говорим о чертовых арранкарах! — Разве Тия не чертов арранкар? — улыбается Киораку в ответ. — Вам бы руки беречь, дорогая Йоруичи. — Чертов арранкар, — соглашается она, одергивая руку. — Но… Урахара поднимается с места, жестом прося Шихоуин замолчать. Йоруичи и Шунсуй внимательно смотрят на него, но Киске лишь наклоняется, поднимая веер, и бережно проводит по нему пальцами, стряхивая невидимую пыль. Он пару раз раскрывает и закрывает его, наиграно удостоверяясь, не сломан ли он, и только потом смотрит на Шихоуин. — Хватит, Йоруичи, ты чуть его не сломала, — весело произносит он и вновь взмахом руки пресекает ее гневную тираду. — Хватит. Она хотела сказать, — поворачивается он к мужчине, — Что вам следовало воспользоваться известной жертвенностью госпожи Халибелл, тем более, она сама была не против, а не пытаться геройствовать, вот и все. Киораку выдыхает и внимательно смотрит на обоих шинигами, снова горько улыбаясь. — Арранкары лишь заплатили мне тем, чем я хотел отплатить им. Йоруичи непонимающе хмурится, удивленно распахивает глаза, а после щурится и косится на Урахару, медленно качающего головой. — Да, — соглашается Шихоуин. - Да! И именно поэтому вы считаете, что все честно? Шунсуй хмыкает и наклоняет голову. — Честно? Нет. Зато, — произносит он, чуть наклонившись, — шинигами остались добрыми и хорошими, пустые — предателями. Зато — все так, как и должно быть. Йоруичи гортанно смеется, запрокинув голову. *** Полумрак коридора успокаивает. Темнота ласково обнимает плечи, тишина обволакивает, настойчиво клоня в сон. Гриммджоу широко зевает, краем глаза замечая расплывчатую тень, лениво скользящую следом. Джаггерджак тут же практически непроизвольно прикидывает уголок поуютнее для умерщвления следящего за ним поганца. Через несколько метров Шестой резко сворачивает влево и чуть заметно ухмыляется. Он уверенно шагает вперед, заводя свою жертву все дальше от центральных коридоров, попутно вспоминая, что так когда-то развлекался Ннойтора. Арранкар косится назад. Тень предусмотрительно замирает. — Ты какая-то подозрительно умная, — тянет Джаггерджак, ехидно скалясь. — Вы хвалите меня, Гриммджоу? — удивляется тень, чуть заметно вздрогнув. — Я даю себе повод для твоего убийства, девочка, — серьезно отвечает тот, складывая руки на груди. — Что тебе нужно? Тень осторожно выскальзывает из-за угла и делает несколько шагов вперед. — Всего лишь узнать ваше мнение по поводу возврата долгов, — говорит она, наклоняя голову. Гриммджоу удивленно поднимает брови. — А-а, — тянет он снисходительно. — Бунтуете. — Бунтуем, — кивает тень. — А вы? — А я нет, — жестко отрезает Джаггерджак, нахмурившись. — Это все, что ты хотела узнать? — холодно интересуется он. Тень чуть слышно смеется, сгорбив спину, и машет длинным рукавом, словно поднимая белый флаг. — А кому вы будете отдавать долги? Сейрейтею? Или той… — Завали! — взрывается Гриммджоу, срываясь с места. — Закрой свой рот! — шипит он, нависая над ней и медленно вытаскивая Пантеру из ножен. — Я сам разберусь со своими долгами, — с расстановкой произносит он угрожающе. — Ладно-ладно, — поспешно отходит тень. — Но насчет девчонки — Халибелл хочет вас видеть. Арранкар щурится, внимательно наблюдая за тем, как девица бесшумно исчезает за поворотом, и резким движением возвращает занпакто в ножны. — Мятежники сраные, — сплевывает он. *** Рукия просыпается мгновенно и резко, сразу же хватаясь за голову с глухим стоном. — Дура, — причитают рядом. — Ну куда на Гриммджоу-то полезла? Совсем больная… По глазам бьет ослепительно-белый свет. Шинигами чувствует прилипшие к щекам волосы и отвратительный запах каких-то местных лекарственных настоек. Пересиливая себя, смотрит на источник света — окно за решеткой, за ним — чертов белый месяц. Кучики медленно поворачивается, встречаясь взглядом с удивленно-напуганным и чуть злым Ичиго. Девушка меланхолично оглядывает друга с ног до головы и не спеша поднимается. — Ты куда? Лежи, — строго наказывает Куросаки, нахмурившись. — Гулять, — усмехается Рукия в ответ почти весело. — Сиди в этой мерзкой комнате сам. Спину жутко саднит. — Помочь? — заботливо спрашивает Ичиго. — Разберусь, — нетерпеливо отмахивается Рукия. Гордая. Куросаки выдыхает и встает, все же поднимая с пола рядом лежащее косоде. Кучики судорожно осматривает свое почти полностью забинтованное тело. — Не снимай! — испуганно вскрикивает парень, когда Рукия начинает поспешно разматывать белую ткань на руке. — Местные медики — это тебе не Иноуэ. — Местные? — переспрашивает шинигами, пока Ичиго помогает ей надеть косоде. — Мм, — мычит он в ответ. — Халибелл постаралась в качестве… э-э-э… извинения. Рукия недовольно фыркает и кивает. Извините, наш друг немного вспыльчив и чересчур эмоционален. Не волнуйтесь, мы дадим вам бинт и немного лекарств, и тогда, быть может, вы истечете кровью от его рук чуть позже. Ха. Когда они выходят в длинный темный коридор, Ичиго держится сзади, чуть касаясь большой ладонью ее спины, на всякий случай, и Кучики, пользуясь этим, не открывает глаза. — Мы далеко от выхода? — спрашивает она, замедляя шаг. — Не очень, — отвечает Ичиго. — Сейчас при-… Шинигами смотрит на него: — Ичиго? — …дем, — договаривает он. Рукия понимает, почему он запнулся. Ее чувство реацу, начавшее возвращаться, даёт о себе знать, и она ощущает Гриммджоу. Близко. Ичиго резко оборачивается и снова хмурится, Рукия делает шаг назад. — Идешь на поправку, лейтенант? — издевательски тянет Гриммджоу, вальяжно вываливаясь из-за угла, скалится. — Обезболивающие, — цедит Кучики, тоже повернувшись. Гриммджоу вскидывает брови, смотрит насмешливо и снисходительно. — Ты проиграла, — торжественно произносит он. — Я тебя спасла, — парирует Рукия, с удовольствием наблюдая за тем, как с лица арранкара сползает противный оскал. — И где же моя благодарность? Гриммджоу приближается к ней быстро, но плавно и грациозно, хищно вглядываясь в лицо своей жертвы, пока его длинные пальцы стискивают ее тонкую шею. — Гриммджоу! — рычит Куросаки, направляя на него cвой занпакто. Арранкар оборачивается и смотрит на парня через плечо. Он ухмыляется, переводя взгляд на его меч, и вновь скалится страшнее прежнего. Рукия скрипит зубами и изворачивается, отскакивая от Джаггерджака. Гриммджоу медленно выпрямляется и смотрит на нее снизу вверх, лениво скользя взглядом по бинтам, высовывающимся из мешковатой одежды. — Сойдет за благодарность? — язвительно спрашивает он, сильно выделяя последнее слово, и достает из ножен занпакто — не свой, ее — Соде-но-Шираюки. Рукия застывает и корит себя за невнимательность. Рукия не узнает свой меч. Лезвие катаны было усеяно свежими царапинами и сколами, на гарде и рукоятке красовалась запекшаяся засохшая кровь. Рукия сжимает кулаки и злобно сверкает глазами. Рукия понимает, вот он — символ ее проигрыша, ее унижения. Джаггерджак ловко переворачивает занпакто рукоятью к Кучики и чуть наклоняет голову, выжидая в насмешке. Рукия медлит. Ичиго стоит в недоумении. Гриммджоу развлекается. Шинигами вырывает клинок стремительно, смотрит зло, угрожает, шипит отчаянно: — Не смей больше трогать Соде-но-Шираюки! Никогда! Ичиго спешит схватить подругу и оттащить от пустого в сторону выхода. — Рукия, — остервенело шепчет он. — Успокойся, успокойся, Рукия, не обращай внимания. Куросаки хватает девушку за плечи, ей больно, она шипит, но не отводит взгляда от Джаггерджака. Рыжий шинигами не обращает внимания на подругу и думает, что если сейчас же они не уберутся, и Рукия кинется на арранкара, будет многим хуже. Пустой остается стоять на месте, небрежно облокотившись на стену. — Выходи, Одершванк, — говорит он минутой позже, когда шинигами уходят. — Я думал, ты полезешь разбираться. — Гриммджоу, прекращай свои спектакли, — властно, но максимально вежливо и вкрадчиво произносит Нелл, все это время стоявшая в тени. — Неллиэл, — тянет арранкар в ответ, планируя съязвить, но потом отчего-то передумав. — Не лезь не в свое дело и не мешай мне веселиться. Одершванк устало вздыхает, обходит пустого и тоже подпирает плечом стену, становясь напротив. — Только ты мог извратить благородный возврат оружия оппоненту до унижения, — произносит она, качая головой. Гриммджоу смотрит на Нелл с интересом, изучает. Они никогда не были близко знакомы, даже не разговаривали толком до этой дурацкой войны, но… — Я не собираюсь рушить этот ваш «союз», если ты об этом, — усмехается он, переступая с ноги на ногу. — Кучики не настолько больная, чтобы идти плакаться на плохих дяденек-пустых верхам, — смеется он. Неллиэл фыркает. — А Ичиго? — А он разве не бесплатное к ней приложение? Она скажет сидеть молча — он будет сидеть. Она скажет апорт — он еще и палку сам себе кинет. — Ты очень и очень преувеличиваешь, — обреченно закатывает глаза Одершванк, на что Гриммджоу машет рукой. — Ты ужасен, Секста, — с легкой улыбкой говорит Нелл, собираясь уйти. На это Джаггерджак только коротко хохочет и кривит рот. Неллиэл проходит мимо, чуть сжимая его рукав. Гриммджоу с непривычки еле заметно ведет плечом. Он не будет рушить союз. Но и поддерживать его не будет тоже.