Цепи кованые

Когда душа умершего попадает в Руконгай, она все еще помнит. Помнит родных и близких, помнит радость и горе, помнит, как это - жить. Помнит мягкую улыбку шинигами-проводника, что отправляет его на Тот Свет, клятвенно обещая покой. Помнить те лживые слова - больно, особенно, если занесло дольше пятидесятого района. Особенно, если занесло фактически на помойку. Руконгай никогда не был мирным и спокойным, каким его представляют аристократы из Сейрейтея, каким его описывают в учебниках из хваленой Академии. Руконгай всегда был Адом, для кого-то в большей, для кого-то в меньшей степени. Даже тот самый Ад, настоящий, казался справедливым намного больше, нежели эта свалка для душ, что обосновали боги смерти. Сейчас свалка постепенно превращалась в месиво из крови, разлагающихся трупов и развалин, торжественно передавая свой почетный статус помойки первым районам, что приватизировали квинси. Надо уходить, бежать! Вот только куда - непонятно. На запад или восток, где все то же самое, где тот же самый проклятый Рукон? Идти прямо, к квинси? Или уйти дальше, за восьмидесятый район?... Туда, где нет ничего, вернее это ничего там есть, но это что-то даже не отмечено на картах. Выхода нет, жизни - тоже. Остается лишь умереть еще раз. *** Гарганта открывается медленно с противным звуком, от которого у шинигами закладывает уши. Рукия возглавляет одиннадцатую группу, состоящую в основном из рядовых и младших офицеров, за которых она несет ответственность. Некоторые боятся, некоторые - думают, что сейчас могут свернуть горы и заодно шеи арранкарам. Такие, как правило, погибают первыми. Еще несколько минут, и Кучики уже стоит на песке, чуть передернув плечами от промозглого ветра и сморщив нос, на котором оказались непослушные пряди. Шинигами из других групп исчезают в шумпо сразу, как только их ноги касаются земли, арранкары чуть задерживаются, вдыхая родной воздух, пропитанный реацу. Легко кивнув в ответ на взгляд Халибелл, которая сразу же отправилась на свою позицию, и недовольно отвернувшись, увидев ухмылку Гриммджоу, от скорости сонидо которого клубы пыли поднимаются высоко над землей, Рукия приказывает своему отряду переместиться за ближайшие барханы и ждать. - Поверить не могу! - слышится рядом ворчливый голос, а перед глазами мелькает яркое рыжее пятно. Рукия ошарашено глядит на внезапно появившегося Ичиго, но уже через мгновение взгляд ее теплеет, и она еле заметно улыбается. - Так значит, тебя и правда направили в группу Халибелл? Забавно. - Ага, обхохочешься, - фыркает рыжий и обиженно отворачивается. - Я надеялся, что меня отправят с тобой, если честно. Кучики может лишь пожать плечами в ответ: она тоже на это надеялась. - Ты, вообще, как? Нормально? Ветер едва колышет мертвые колючие кусты, за которыми они притаились, и заставляет невольно прикрыть глаза, чтобы в них не залетел песок. Рукия ненавидит этот мир за его чертову холодность и бесконечные белые равнины. Она надеялась, что больше ей никогда не придется сюда возвращаться. А теперь она сидит здесь, в ожидании дурацкой битвы ни за что, и ей… - Страшно мне, - шепчет она. - Страшно, Ичиго, понимаешь? Не за себя, нет. - она кивает едва заметно на многочисленную одиннадцатую группу, замыкающую арьергард, последнюю. - За них страшно. Куросаки смотрит на подругу внимательно, с удивлением - и не узнает ее, Рукию, с которой дурачился всего несколько недель назад, когда войны еще не было. А еще смотрит на ребят; маленькие дети, которым по неосторожности дали взрослую заточенную катану. Такие же, как и он сам. - Тебе пора, - Рукия встает и стряхивает с черных хакама песок, чуть заметно касаясь рукояти Соде но Шираюки. Голос у нее необычно хриплый и тихий, больной, но все такой же властный и внушительный, а синие глаза внимательно и быстро осматривают горизонт. Куросаки кивает: пора. Однако так не хочется к ненавистным арранкарам, не хочется драться и убивать, в конце концов. Рукия скрывается в шумпо, спеша к своему отряду, и только усилившийся ветер доносит ее слова: - Удачи, Ичиго. *** Все происходит слишком быстро и стремительно. Группы разобщены, связи нет, авангард - во дворце квинси, арьергард - отброшен на многие километры назад, в центре кровавое месиво. В голове Рукии что-то постоянно стучит, мешая сосредоточиться, мысли текут в разные стороны, думать почти что больно. Однако тело уже само реагирует на удары и отбивает атаки. Взгляд шинигами не может ни за что ухватиться. Но внезапно - на секунду, на мгновение - все останавливается. А клинок неизвестного квинси пронзает живот такого же неизвестного шинигами. - Двадцатый, - шепчет Рукия. Она не знает о нем ничего, только помнит его роль в своей группе, но не помнит ни имени, ни звания, ни внешности. Как не помнит этого и об остальных девятнадцати убитых. Она их не знает, они ей никто. Отчего же тогда в груди так жжет? Отчего сердце так яростно колотится? Она - плохой командир. Она не командир вообще - Рукия, просто Рукия, не Кучики даже, как ни старалась. Она опускает руки, но сжимает меч еще сильнее. Взгляд квинси, с которым она сражалась насмешлив, он злобно ухмыляется. Рукия смотрит исподлобья и поджимает губы. Как же этот квинси… …раздражает. Шинигами срывается с места, мгновенно оказываясь рядом с врагом, и вонзает в него лезвие катаны до самой рукояти. Ее губы шепчут короткое беззвучное "банкай", и холодная реацу вырывается наружу. Волосы белеют до самых кончиков, кожа холодеет, Рукия смотрит зло и уверенно. Она не произносит ни имени меча, ни названий техник - сейчас не до глупых расшаркиваний. И только когда квинси остается меньше десяти, а все выжившие ребята из ее отряда оказываются достаточно далеко, Рукия вонзает меч в песок, поднимает взгляд, гордо вскидывает подбородок и цедит сквозь зубы: - Последний танец. Ветер стихает. Температура понижается до предела, квинси не могут сдвинуться с места, они не могут даже вздохнуть - ледяной воздух сковал легкие, заставляя сильно закашляться. Реацу поднимает в воздух песок и кружит его, не давая опуститься на землю. Яркий свет ослепляет пустыню. Рукия закрывает глаза. - Лейтенант… Лейтенант… - кто-то настойчиво тормошит ее за плечо, и Кучики приходится вновь открыть глаза и сфокусировать взгляд. Мальчик-связной. - С вами все в порядке? - спрашивает он. Нет, не в порядке. Определенно. Рукия устала, безбожно устала. Соде но Шираюки вздыхает где-то на затворках сознания, мол, привыкнешь. - Да, все в порядке, - шинигами убирает катану в ножны и оглядывается. - Сколько? Мальчишка мнется и смущенно-тихо произносит, будто извиняясь: - Двадцать, лейтенант. Рукия морщится и кивает, борясь с желанием заломить себе руку, чтобы не завыть от отчаяния. - Благодаря вам всего двадцать! - слышится за спиной еще один голос. - Если бы не вы, было бы многим больше! Кучики медленно оборачивается и удивленно смотрит на улыбающуюся девушку со светлыми волосами, которой, несомненно, и принадлежали эти слова. Рукия выдыхает и благодарно улыбается в ответ, убирая мешающиеся волосы за уши. Становится легче. - Ты ведь у нас связной, верно? - обращается она к мальчику, все еще сидящему рядом, и тот утвердительно кивает: - Мири, - подсказывает он свое имя и поспешно машет руками. - Трудно сразу запомнить столько имен. И улыбается; открыто, искренне и доверчиво. Черт, ну как можно так улыбаться после всего этого?! - Хорошо, Мири. Доложи обо всем главнокомандующему. Остальные остаются здесь и смотрят за ранеными. Кого можете - лечите. Выполнять. Мири тут же ушел в шумпо, и Кучики подумала, что это быстро для рядового. Даже слишком. Постепенно ее разум прояснился, сердце больше не стучит бешено, отдаваясь эхом в голове, реацу восстанавливается, приятно разливаясь внутри. Рукия жмурится на мгновение, приводя мысли в порядок, и исчезает, взметнув воздух тысячи песчинок. Она спешит в центр. *** Арранкары ликуют. Большинство квинси трусливо сбежали в Общество Душ, но разве им, пустым, не все равно? Даже Неллиэл спокойно сидит на особенно большом обломке стены замка, беззаботно выводя носками ботинок непонятные узоры на песке, и улыбается. Казалось даже, что все давным-давно закончилось, только вот вдали еще слышатся приглушенные звуки битв. - Идемте, - ровно говорит Халибелл, внимательно оглядывая свой клинок и одним точным движением возвращая его в ножны. - С ума сошла? – возмущается Гриммджоу. – Мы сделали все, что должны были. Так что сиди на заднице ровно и жди. Джаггерджак нервно ерошит волосы и выжидающе смотрит на Тию, мол, попробуй только заставить меня помогать им. Третья недовольно смотрит в сторону и еле заметно передергивает плечами. - Эй, у нас союз, забыл? – вмешивается Ичиго и привычно хмурит брови, внимательно осматривая арранкаров. А потом смотрит на Халибелл, ища поддержки, но натыкается на неожиданно насмешливый взгляд. - А он прав, - невозмутимо отвечает она на немой вопрос, слегка наклоняя голову. И смотрит пронзительно, привычно скрестив руки на груди. Ичиго слышит удовлетворенный смешок Гриммджоу. Куросаки широко раскрывает глаза и судорожно выдыхает, осознавая, наконец, всю шаткость своего положения среди врагов. Ощущая всю ненависть пустых, с которыми он совсем недавно сражался бок о бок. - Ичиго, - он чувствует чужие пальцы на плече сквозь грубую ткань косоде и немного расслабляется, узнавая Нелл. – Идем вместе, хорошо? - Нет, - грубо бросает Халибелл. «Плохо», - слышит Ичиго за спиной хохот фракции Третьей и невольно кривит губы. – Пусть идет один, если хочет, - продолжает Тия, прожигая шинигами взглядом. – Ты остаешься здесь. И Куросаки остается только больно сжимать кулаки и стискивать зубы от злости и немого возмущения. Джаггерджак приглушенно хохочет, с отвращением косясь на него, или – может, Ичиго показалось? – Гриммджоу косился на руку Нелл, все еще сжимающую его одежду, Мила-Роза, Апачи и Сун-Сун презрительно ухмыляются, Халибелл опасно щурит глаза и выжидающе смотрит на Неллиэл, Одершванк обессилено опускает руки и кусает губы. - Предатели! – выплевывает Куросаки, не обращая внимания на удивленный взгляд Нелл, и быстро отходит от арранкаров. – Ваша помощь ничего не стоит, да? – он спрашивает не у всех, нет, только у Тии. Но она, кажется, даже внимания не обращает, только глаза на секунду расширились от удивления и злости, но уже через мгновение Халибелл смотрит так же отрешенно. - Если ты думал ее спровоцировать, можешь попробовать еще раз, - четко выговаривает Гриммджоу и кивает в сторону Третьей. – Однако, - он медленно вытаскивает занпакто. – Свое ты получишь, мразь. Лучше бы свалил к своим дружкам, шинигами! Арранкар резко взмахивает мечом, его голубые глаза сверкают ярче обычного, и Ичиго почему-то хочет сказать, что ничего такого вовсе не имел в виду, и вообще слова сами вырвались и… Он же сказал это из-за глупой детской обиды, абсолютно точно понимая, что и Джаггерджак, и Халибелл были правы. Но ведь нельзя же так! Куросаки едва успевает отбить первый удар и переместиться на несколько шагов назад. Все было так же, как и тогда: грязно-красный песок, алеющий от крови, безумный Секста Эспада и он – подросток с тяжелым занпакто на перевес. Только вот в этот раз над головой не светит лживое солнце Лас-Ночес и защищать некого. Сейчас они дерутся просто потому что он, Ичиго, шинигами, а Гриммджоу – пустой. Как глупо. - Тия, останови их! Тия! – надрывно шепчет Одершванк, пытаясь вырвать руку из цепких пальцев Халибелл. - Нет. Мальчик зазнался, ему это будет полезно, - совершенно не свойственно себе усмехается она в ответ. А Неллиэл только поморщилась: ни в добрые намерения Тии, ни уж тем более Гриммджоу как-то не верится. Апачи как-то грубо смеется, когда на песок падают первые капли крови, Мила-Роза вальяжно закидывает ногу на ногу, Сун-Сун облокачивается на камень. - Сиди, - приказывает Третья Одершванк, снова пресекая попытку помочь. – Сиди. Джаггерджак скалится, стараясь нанести Ичиго еще один удар, но тот ловко уходит в шумпо и обрушивает на арранкара мощный поток черной реацу. Сил на банкай не хватает, реацу не успевает восстанавливаться, сердце колотится с ужасной скоростью, щеки горят. Глаза заливает пот, а взгляд едва успевает цепляться за движения арракара – тело шинигами реагирует на удары скорее рефлекторно. Зангецу еще никогда не казался таким тяжелым. А еще ему ужасно хочется спать – в ногах чувствуется нарастающая усталость, голова кружится, перед глазами пляшут разноцветные мушки. Все это как-то… странно. - Ну что, пора заканчивать, ши-ни-га-ми. Ичиго падает и больно ударяется спиной об очередной острый обломок. Косоде пропитывается кровью. Он слышит, как кто-то коротко вскрикивает его имя и закрывает глаза. Гриммджоу поднимает занпакто. - Что тут, черт возьми, происходит? Лезвие Пантеры останавливается в нескольких дюймах от головы Ичиго. - Кучики? – удивленно выдыхает Нелл, широко раскрывая глаза. Гриммджоу наклоняет голову, презрительно окинув взглядом белоснежный занпакто, приставленный к его собственной шее, и резко разворачивается, взмахивая мечом и рассекая воздух: Рукия уходит в шумпо, мгновенно оказываясь у него за спиной, подхватывает Ичиго и переносит его на несколько метров, грубо прокричав: - Нелл! Одершванк спешит к ним, резко выдергивая руку из ослабевшей хватки Халибелл, на секунду взглянув ей в глаза. Рукия становится перед Джаггерджаком, преграждая ему путь к Куросаки, и снова направляет на него занпакто. - Зачем ты это делаешь? Арранкар с интересом разглядывает Соде но Шираюки и, поудобнее перехватывая свой меч, в ответ чуть задевает им занпакто шинигами. - Допустим, - усмехается он и поднимает брови, смотря на Кучики, как на маленького надоедливого ребенка, тыкающего в него палкой. – Еще скажи, что не ожидала, - скалится он. – Ты, конечно, шинигами, но вроде не дура. Рукия хмурится и делает слабый выпад, который Гриммджоу мгновенно парирует. - Мы. Защищаем. Ваш. Мир, - цедит она, а ее удары приходятся на каждое слово, с каждым разом становясь все сильнее. – Вы. Должны. Быть. Благодарны! Гриммджоу смеется, ставя блок на очередной ее удар, однако его глаза темнеют от ярости, а движения становятся резче. - Ты маленькая наивная идиотка, - злобно шипит он, просто останавливая ее клинок рукой. – Все твои друзья – слабые дворовые псы, ничего не умеющие, все вы, шинигами, до омерзения жалкие, – он наклоняется к лицу Рукии и смотрит прямо ей в глаза, щекоча лезвием Пантеры ее горло. – Мы ничего вам не должны, ублюдки. Я – не должен. Рука Кучики дергается, одаривая Джаггерджака звонкой пощечиной. Она и не думала, что выйдет так сильно, но не жалеет. Гриммджоу скалится, как гиена, шакал и рычит так же. Рукия физически ощущает мощь его реацу, мощь его меча. Шинигами почти беззвучно шепчет название второго танца и перемещается назад. Арранкар уворачивается, смотрит на нее злобно и думает, что если бы он ударил ее по лицу, у нее бы башка отлетела. А потом начинает хохотать, и смеется, смеется, смеется. Рукия смотрит недоуменно, но довольно замечает, что скула у него покраснела, и почти что гордится этим. Гриммджоу успокаивается и рассматривает ее заинтересованно, с ног до головы, наклоняет голову, переводя взгляд на меч, щурит глаза, рассматривая лицо. А потом вскидывает голову и негромко приказывает: - Скрежещи, Пантера. И просто исчезает. Джаггерджак нападает слева, по ходу прикидывая: надо ли было выходить в релиз, ведь так – попросту неинтересно. Но Кучики уверенно отражает удар, а потом и еще один, хотя нападать сама не успевает. Гриммджоу останавливается на мгновение и несется к ней с пугающей скоростью, останавливаясь только, чтобы надменно выдохнуть ей в лицо: - Вот и все, шинигами. А его ужасные черные когти вспарывают ей живот. Дурное чувство дежавю разрывает головы у обоих, но Гриммджоу буквально заставляет себя не думать об этом и, разворачиваясь, отходит на несколько шагов. Куросаки кричит имя подруги, срывая голос, Нелл недоуменно моргает, она, скорее всего, думала, что у Гриммджоу хватит мозгов этого не делать, потому что теперь никакому союзу не бывать абсолютно точно. Третья переглядывается со своей фракцией, однако, думает о том же. Цепь, дрожа, надрывается. На мгновение все замирает. Рукия стоит, не шелохнувшись, губы ее растягиваются в почти истеричной улыбке и она тихо низко смеется: - Все? Ты серьезно? Гриммджоу останавливается и медленно поворачивает голову. Кучики Рукия стоит в изорванной форме шинигами, вся в синяках и ссадинах, с распоротым брюхом. Только вот из раны совсем не вытекает кровь, а ее края едва заметно покрываются льдом. - Минус восемнадцать, - усмехается шинигами и срывается в шумпо, атакуя арранкара со спины. Куросаки не может поверить своим глазам, арранкары – тоже. Мир сошел с ума – и теперь Рукия, а не Ичиго, дерется с Гриммджоу. Не на равных, нет, но все же давая достойный отпор. Наверное, и правда, да, сошел. Потому что они, шинигами, не должны быть здесь, а арранкары не должны были быть в мире живых. Не должно быть никакого договора между ними, никакого перемирия – только вечная кровопролитная война. Но они все – здесь, у них одна цель, и, как не странно, средства весьма и весьма схожи. Рукия испуганно в последний момент выставляет перед собой Соде но Шираюки, чтобы защититься от ярко-голубой стрелы. Гриммджоу смотрит на квинси, пустившего ее, потом снова на шинигами – та явно прекращать не собирается, упертая. Вот и славно, вот и хорошо. Удар, еще один, еще. Джаггерджак чувствует, что становится скользко, песок замерзает под ногами, и он злобно косится на противницу – та усмехается, одними губами проговаривая «пятьдесят». У нее появилось еще несколько неглубоких ран, но она не обращает на них внимания. У Гриммджоу кровоточащая царапина на плече и саднящая щека. Можно сказать, поровну. Квинси становится через чур много, они мешают и отвлекают. Краем глаза Рукия замечает, что Тия со своей фракцией сражается в нескольких метрах от них, и Нелл тоже вышла в релиз. Гриммджоу дает ей передышку в несколько секунд, начиная разбираться с тремя квинси: один тут же вдавлен с песок, два других – кровавыми ошметками падают рядом с сослуживцем. Рукия вонзает меч под ребра квинси, который задумывал напасть на нее слева, и снова нападает на Джаггерджака. Замахивается занпакто, но лезвие снова только скользит по броне на его предплечье, шинигами хмурится и давит со всей силы, арранкар снисходительно выжидает, краем глаза наблюдая за медленно опускающейся белой лентой. Вспышка боли заставляет Кучики отступить на шаг назад и зажмурить глаза. Стрела вонзается под лопатку и неприятно упирается в кость. Хоть сейчас ее телу это и не сильно помешает, когда она будет возвращать ему нормальную температуру, будет явно очень хреново. Гриммджоу непонимающе смотрит сначала на шинигами, а потом ловко отмахивается от стрелы, пущенной в него тем же квинси. Тот сразу же меняет позицию, скрываясь от глаз арранкара. Рукия прижимается спиной к камню и стрела с щелчком ломается, оставляя в ее теле только острый наконечник. Кучики отрешенно смотрит на приближающегося Гриммджоу. Неожиданно, его лицо искажается в сумасшедшем оскале. - Я вообще-то не люблю убирать за другими, так что можешь считать себя исключением, лейтенант, - саркастично произносит он, как и тогда с интересом разглядывая ее шеврон. Джаггерджак вытягивает руку и собирает реацу для серо. Рукия думает, что даже для такой дерьмовой ситуации, все как-то слишком плохо. Ичиго не поможет. Никто не поможет. - Банкай, - вновь шепчет она, и белая реацу снова окутывает ее с ног до головы. Белоснежная одежда прикрывает уродливые раны и царапины, руки перестают дрожать. Она смутно видит людей в белоснежной одежде за спиной арранкара, видит Халибелл, сражающуюся с одним из них, видит яркие длинные стрелы, и думает, что это, в некотором смысле, даже красиво. Она хочет применить тот прием, разорвать Джаггерджака изнутри, она успеет, он близко – точно получится довольно сильно. Но в последний момент она прикидывает, что квинси стреляют прямо в Ичиго, который лежит за ее спиной скорее всего, без сознания. И она делает самый дурацкий выбор из всех. Спасти друга, а заодно и ненавистного арранкара. Как-то по-идиотски – получается, все было зря? Вся эта их битва? Плевать. Кучики встает, встречается взглядом с голубыми глазами Гриммджоу и перемещается ему за спину, произнося название техники, слыша, как тот зло чертыхается. Поразить все цели – не получается, однако, оставшиеся квинси опускают луки и перемещаются, видимо боясь той же участи. Реацу почти не остается, волосы чернеют, сил не нет даже на шикай. Рукия медленно поворачивает голову и видит Гриммджоу, уже без релиза – он закинул Пантеру на плечо и смотрит… странно. Она переводит взгляд еще дальше и видит Ичиго – рядом с ним Нелл, она смотрит обеспокоено то на него, то на нее и Джаггерджака. Боль резко пронзает живот, и от неожиданности рука Кучики выпускает занпакто и прижимается к ране, чувствуя горячую кровь – Соде но Шираюки беззвучно падает и Рукия опускается следом, царапая худые коленки о шершавый мелкий песок. - И все-таки дура.