Бездорожье

       Рыска торопливо бросала в холщовую котомку аккуратно сложенные рубашки, недовязанные носки, пучки каких-то трав, пузырьки с микстурами и баночки с мазями. Она не знала, куда ей идти и что встретится ей в пути, но оставаться здесь и делать вид, будто ничего не случилось, они тоже не могла. Главное сейчас — разыскать Крысолова и не попасться на глаза обезумевшему уже, верно, Райлезу. А еще — неплохо бы уговорить Жара.        Рыска завязала котомку на два огромных узла и присела на кровать. Не хотелось, ой как не хотелось, Хольга-матушка, покидать эти места! Что ждет ее там, где начнется лесная тропа, ведущая неведомо куда? Да и как оставить это все, нажитое честным трудом? Как бросить одного Жара, он ведь не выживет сам, вновь пойдет по Сашиеву пути….       Рыска приласкала прыгнувшую под ноги кошку и закрыла лицо руками: будь здесь Альк, он бы подсказал, что надо делать, и как выловить из мешка гнилых ту самую целую горошину…. Но Алька не было. Себе не соврешь, как ни изворачивайся: за эти почти два полных круга он успел стать роднее и ближе всех на свете. И путь бы бурчал, себе, и дальше, пусть насмехался и ворчал, что устал от весчанской жизни, только бы был жив!       Девушка понимала, что он, по сути, спас ее от участи Свечи, ведь рано или поздно Крысолов добрался бы сюда, и ему пришлось бы выбирать меж двух видунов, не надо быть Путником, чтобы понять, какую дорогу выберет Альк. Но надо быть его другом, чтобы решить, как остановить упрямого белокосого! Рыске хотелось верить, что она хоть немножечко была подругой видуна. Иначе бы он остался здесь.       Скрипнула входная дверь, прогрохотали невезучие грабли, и в кухню вошел Жар, задыхаясь, словно пробежал полторы версты. Рыска вскочила на ноги.  — Что стряслось?  — Слава Хольге, я застал тебя дома!       С парня стекало семь потов, шапка съехала набекрень, под глазом красовался синяк, величиной с хорошую сливу. — Жар! — кинулась к другу Рыска, но он отмахнулся от ее попыток помочь. — Собирай, скорее, свои котомки и мчи отсюда, что есть мочи! — Да что такое?! — вид перепуганного насмерть Жара как ветром унес всю уверенность девушки. — Райлез здесь. Ворвался в молельню, словно за ним сам Саший гнался, мечом ржавым ну махать, Свечу требует!       Рыска встала, как вкопанная. — А ты что? — Ну, мы с мольцом показали ему, как Хольгин дом осквернять, но ты же понимаешь, скоро он нажалуется старосте, расспросами да ухищрениями выведает о тебе и белокосом, бездорожьем стращать начнет…. А так — не было здесь таких никогда, ты чего, парень, белены объелся?       Рыска прижала к груди узел с пожитками и тяжело вздохнула, борясь со слезами. — Жар, а как же…. Как же ты?       Парень поправил шапку, потер синяк и прижал подругу к себе, растерянно похлопав ее по спине. — Не плачь, Рысь, успокаивать тебя я все равно не умею. — Но…. — А что мне? Я с мольцом нашим буду за домом и молельней присматривать, помогу Оськиному батьке за кормильней следить, хочешь, даже твои будяки полоть буду. Там, глядишь, и вы вернетесь. — А если, — Рыска вздохнула и закашлялась, — Если не вернемся? Если я не успею?       Жар взял Рыску на плечи, посмотрел ей в глаза и серьезно произнес — Если бы Альк знал, что не вернется, он бы остался. А теперь, давай, собирай вещи и быстрее уходи отсюда! — Но куда я пойду? — Лунь сказал, что за лесом спрятана небольшая веска, скорее всего, Альк сейчас там. Ты успеешь.

***

       Резво вскочив на Болезнь и стараясь не оборачиваться, Рыска галопом выехала в ворота и припустила кружной тропой прочь отсюда. Она знала, что Жар комкает сейчас в руках любимую шапку и смотрит ей в след до тех пор, пока корова не превратится в маленькое цветное пятнышко, мелькающее меж чужих огородов. Сколько еще мест ей придется оставить, прежде чем Хольга приведет ее в то самое, которому она будет принадлежать?        Проезжая мимо молельни, Рыска осенила себя Божининым знаком и, зажмурившись, перемахнула через плетень: где-то там Лунь читает сейчас отповедь Райлезу и боязливо посматривает на дверь, за которой вот-вот появится Жар. Они не боятся бездорожья, но два видуна в веске, все же, лучше, чем лишившийся Хольгиной милости Путник.