Жизнь после жизни

Я привязываю его бездыханное тело к столбу. Подходят Катон, Мирта, Цеп, Брут и другие падшие победители с Квартальной бойни. На их лицах злорадные ухмылки. В их глазах жажда крови. Это же отражается и в моем почти стеклянном взгляде. Я беру плетку и бью его. Переплетенные нити со свистом рассекают воздух, набирая скорость и силу, и обрушиваются на уже теряющего сознание Пита. Мое лицо искажается от злобы и наслаждения. Хочется еще избивать парня, содрать с него кожу. Сделать его жизнь хуже смерти. Ведь именно это хочет сделать переродок, заточенный в мое тело. И здесь он делает это в полной мере. С его губ срываются уже усталые стоны. Его глаза закатываются, но я не даю ему потерять сознание. Это слишком просто. Выливаю на него ведро ледяной воды. Он вздрагивает, откашливается, пытается подняться, но я беру раскаленную кувалду и бью его в спину между лопаток. Он распластывается на полу, но руки все равно остаются над головой. Все это делаю и с его семьей. С Финником и беременной Энни. С Джоанной и Делли. С Хеймитчем. С Гейлом. С мамой. С Прим. А на лице переродка все еще застыла гримаса злобы. Кричу, ворочаюсь, пытаюсь дотянуться до убийцы. Сердце бешено бьется в груди, все тело сотрясается в судорогах. Я вся мокрая, в холодном поту, голова ничего не соображает в испарине. Когда переродок добирается до Прим, я уже истошно кричу, срывая голос. Когда понимание того, что все это делаю я доходит до конца, я уже чуть ли не теряю сознание, руки нервно трясутся, а слез уже просто нет. Смотреть на то, как я режу моего утенка на части - убийственно для меня, но понимание того, что она думает, что все это делает ее сестра, бьет меня прямо в сердце. Только от этих ударов я не умираю. Я схожу с ума. Чувствую, что меня трясет, как родные голоса кричат мое имя, но все равно продолжаю издеваться над ними. - Проснись. Доченька, проснись! – сквозь бред различаю голос матери. Потом различаю другой голос. Не верю им. Они же все мертвы! Я же всех их убила! Чувствую удар по щеке. Закрадываются сомнения. Удары становятся чаще. Потом чуточку сильнее, и я, наконец, могу открыть глаза, все еще захлебываясь в слезах. - Они мертвы! Они мертвы! Все мертвы! Я их убила! Убей меня! Прошу, убей! Пожалуйста, - как загнанный зверь стону я. Прошу об освобождении. О свободе. Только бы не думать о том, что я их убила. - Китнисс, посмотри на меня! Смотри на меня! – пытаюсь рассмотреть говорящего, но сквозь мутную дымку различаю только мутный силуэт человека и слабый отблеск ночника. А может все из-за того, что мой мозг до сих пор проигрывает образ моих рук в крови мертвых людей. - Ты дома! Все хорошо! Успокойся! Посмотри на меня! – крепкие руки обнимают меня, прижимают к себе. Гладят по голове. Стараются подарить покой. У них получается только заставить меня увидеть их смазанные черты, сквозь лужи крови. - Ты мертв! Пит, я тебя убила! Прости меня! Прости, если сможешь! – как заведенная шепчу ему в грудь. Прижимаюсь к нему сильней, стараясь согреться от еще теплого трупа. - Тише. Тише, Китнисс. Успокойся. Я жив. Все хорошо. Я. Рядом. Я рядом, - шепчет парень. Стараюсь ему верить. - Я убила всех! Прости. Прости, пожалуйста. Освободи меня от этого. Убей, прошу! – в исступлении шепчу ему. Прошу о главном. О том, что освободит меня от сумасшествия. - Все. Тише. Ты никого не убила. Все в порядке. Распахиваю глаза и смотрю на него голодным взглядом. Вглядываюсь в его черты лица. Пытаюсь поверить его словам. Получается. Но то, что я увидела, останется со мной. - Ты жив! Ты жив, - выдыхаю я, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. - Правильно. Молодец. Все прошло. Я с тобой, - убаюкивает меня парень. Берет с прикроватной тумбочки стакан воды. Протягивает мне. Я выпиваю его, стараясь удержать трясущимися руками. Пит помогает мне. – Засыпай, Китнисс. - Нет! Там они, там все они. И я. Нет, Пит, не хочу! – в ужасе кричу я. - Успокойся. Этого больше не будет. Я буду с тобой. Ты думаешь, я подпущу к тебе ужас? – строит из себя обиженного Пит. - Нет, - с сомнением в голосе шепчу я. Он изгибает бровь. Я прижимаюсь к нему. – Спасибо. Я люблю тебя. - Я знаю, Китнисс. Я тоже тебя люблю. Всегда… И может это мне уже приснилось. Но это точно заставило меня спокойно спать оставшуюся ночь. Распахиваю глаза и встречаюсь взглядом с голубыми омутами. Пит целует меня в лоб и шепчет: - Доброе утро. Ты здорово напугала нас. Вспоминаю сегодняшнюю ночь, и на глаза наворачиваются слезы. - Прости меня. Не хотела вас пугать. - Что, все было настолько ужасно? – понимающе шепчет Пит. Я киваю. Он, видимо хочет спросить про мой сон, но знает, что я не хочу переживать его еще раз. - Я буду ждать тебя на кухне. Я киваю, и он уходит. Ужасно хочется спросить про те слова. Но я не решаюсь. Боюсь, что это все неправда, что он посмеется надо мной. Да, и я еще не решила, остаться с ним, или оставить его в спокойствии. Надеваю платье, очень похожее на то, в котором я была на первой Жатве. Мои царапины видны в другой одежде. К тому же, в платье не больно. Выхожу из спальни и тихими шагами иду на кухню. Мне ужасно неловко за то, что потревожила их этой ночью. И за то, что они стали свидетелями моего безумства. Подхожу к косяку и облокачиваюсь на него. - Можно? – спрашиваю. - Конечно, Китнисс, что за глупости. Садись, завтракать будем. Я прохожу и сажусь на самый дальний стул. Не хочу никого касаться. Хочу быть максимально абстрагированной. Мама ставит передо мной тарелку с омлетом и чашку чая. Я благодарю ее и начинаю есть. Ем, не пережевывая, заглатывая еду почти целиком. Запиваю чаем и вскакиваю из-за стола. Благодарю маму кивком головы. Уже собираюсь убежать, но уже у выхода останавливаюсь и говорю: - Извините. Я не хотела вас беспокоить. Выбегаю из дома и, только пробежав до конца улицы, останавливаюсь перевести дух. Нервно тереблю волосы, провожу пальцами сквозь них. - Чего ты убежала? – окликает меня сзади Пит. - С чего ты взял? – стараюсь говорить непринужденно, не хочу выдавать свое напряжение, стыд и сомнение. - Это было слишком заметно. Ну, так что? Ответишь? Или опять скажешь, что ты устала или не готова разговаривать? – немного с издевкой спрашивает Пит. Я оборачиваюсь к нему. Он подходит ко мне ближе, на расстояние вытянутой руки. - Я просто не хочу говорить. Вообще. Это, знаешь, как прыжок с обрыва. Здесь так высоко, что ты не видишь, что ждет тебя внизу: большой батут или раскаленная лава. И я стою на грани. Прыгать или остаться в неведении. - А чего ты боишься? Не думаю, что сказав правду, с тобой что-нибудь случится. Ты просто узнаешь правду от другого человека. Так, как все оно есть. - Перед смертью не надышишься… Да, ты прав. Но, знаешь, мне нравится сейчас. Нравится вот так. Непринужденно. Легко. Ничего не обязывающее. Не хочу быть опять в чем-либо виноватой. После революции, мне хочется быть осторожней. Не причиняя кому-нибудь боль. - То есть, ты думаешь, что сейчас все нормально? Я пожимаю плечами. - Нет, Китнисс. Ненормально. Возможно, ты боишься. Или просто не хочешь. Но меня неизвестность сводит с ума. - Прошу, не дави на меня. Не требуй того, чего я не могу дать. Пожалуйста. - Я не требую ничего такого, что причинило бы тебе неудобства. Я просто хочу, чтобы ты, наконец, определилась. Прежде всего, в самой себе, - парень разворачивается и быстрым шагом уходит в обратную сторону. - Пит, подожди! – кричу я, стараясь остановить его. С ним легче думается. Он отгоняет глупые сомнения. - Что? – резко спрашивает парень. Я уже хочу сказать, что останусь с ним, хочу попросить не оставлять меня. Но меня окликают сзади. - Мисс Эвердин, - говорит мужчина грубым голосом. Я сразу и не понимаю, что это миротворец. – Прошу пройти со мной. - Зачем? – также грубо спрашивает Пит, хватая меня за руку. - Простите, мистер Мелларк, это конфиденциальная информация. Распространяется только в оборудованных местах, где нет прослушивающих устройств. - Я с вами, - говорит Пит. - Нет, мистер Мелларк. Сказано, привести лишь мисс Эвердин. - Он со мной. Или вместе или никак, - говорю я, и миротворец вынужден согласиться. Мы следуем за ним. Через один квартал нас окружает еще пять миротворцев. Они все молча следуют за нами. На площади при нашем появлении все возбужденно перешептываются. Чувствую себя как на Жатве Квартальной бойни. Испугано прижимаюсь ближе к Питу. Он приобнимает меня за плечи и ободряюще улыбается. Я стараюсь навести на себя отсутствующее выражение лица. Мне это удается. Мы заходим в Дом правосудия. Здесь все носятся, шелестят бумагами. Сейчас здесь очень людно. Нас проводят на нижний этаж, под землю, заводят в комнату, напоминающую бункер. Здесь мрачно и холодно, в середине стоит стол, вокруг него шесть стульев. Во главе стола сидит президент Пейлор. Как мы зашли, она встала. - Здравствуй, Китнисс. Не ожидала вас увидеть, мистер Мелларк. Простите, что вызвала вас так срочно. Но нам есть, о чем поговорить. Присаживайтесь, - дружелюбно, но строго говорит женщина, и садится обратно. Мы садимся справа от нее, Пит ближе к президенту. - Вы хотели меня видеть? Что вам нужно? – довольно грубо спрашиваю я. Пит сжимает мою руку под столом. - Ничего. Вы просто нарушили приказ, мисс Эвердин. Я недоуменно смотрю на нее, она поясняет: - После того, как вы убили президента Койн, вам было сказано отправляться в ваш родной дистрикт. И было сказано проходить лечение у доктора Аврелия. После того, как выяснилось, что вы не проходили лечение у врача, и, узнав, что вы покинули дистрикт, можно подумать, что вы в полном душевном здравии. Поверьте, я на вашей стороне. Но у вас очень много недоброжелателей. Если хотите остаться живой, предупреждайте меня о ваших перемещениях. И прошу, отвечайте на звонки доктора. Моя приемная разрывается от жалоб на вас. Он думает, что я повлияю на вас. Видимо, он не знает, что на вас никто не влияет. - Каких недоброжелателей? – спрашивает Пит. - Сторонников Койн. В основном они. Те, кто были ее самыми приближенными. Они просто лизали ей задницу. И сейчас утратили свой пост. - Это все? – резко спрашивает Пит. Ему, видимо, неприятно находится здесь. - Да. Вы можете идти. До свидания, мисс Эвердин. Мистер Мелларк, - она кивает ему и встает из-за стола. Мы тоже спешим на выход. В дверях Пит говорит за нас обоих: - Прощайте. Мы быстро идем наверх. На первом этаже я оглядываюсь назад и вижу человека из прошлого. - Гейл! Он смотрит на меня. Я на него. Он идет быстрым шагом к нам. В белой униформе миротворца он выглядит очень внушающее. - Здравствуй, Китнисс. - Здравствуй, Гейл, - говорит Пит. - Привет. Может, пройдемся? - Давай, - одновременно говорим мы с Питом, и все вместе выходим из здания.