Это тоже может остаться в этой комнате

      — Подойдите ближе, бандерлоги, — начал свою утреннюю речь Андрей Быков, когда все четыре интерна собрались в ординаторской. — Сегодня у вас необычный день. Необычный он в плане места работы. Как бы мне хотелось, чтобы это место находилось как можно дальше от меня и не в этой больнице. Но, увы, в настоящем времени это невозможно. Поэтому сегодня я придумал для вас новые задания. Романенко! Вы с Лобановым на весь день отправляетесь в пульмонологию!       — Почему в пульмонологию, Андрей Евгеньевич? — спросил удивлённый Семён. — Вы никогда нас в пульмонологию не отправляли.       — Потому и отправил, что никогда не отправлял! — рассержено ответил Быков. — Лобанов, тебе должно быть всё равно, терапия или пульмонология, ты ни там, ни там ничего не понимаешь. Если бы я не сказал, куда вы идёте, ты бы вообще разницу не заметил. Хотя, нет, заметил бы. Что орёт на тебе не я, а Дарья Михайловна. Так что без лишних вопросов эвакуируешься на восьмой этаж и Романенко с собой забери. Я позвоню заведующей, предупрежу, что к ней идут два сгустка протоплазмы. И ещё попрошу дать вам задания по-труднее, чтобы вы хоть немного подумали. Всё, испарились! А тебе, дорогой мой интурист, сегодня предстоит отправиться в далёкое место под названием «Архив» и переписать все истории болезни за последние десять лет!       — Андрей Евгеньевич, вы что… — начал было шокированный Фил, но Быков его перебил:       — Я шучу, Филька! Но в архив ты всё равно пойдёшь, я там тебе записку оставил, что делать, чтобы ты пока бежишь не забыл. А Полине на сегодня поручается сразу три пациента. Не бойся, ничего страшного, они все в одной палате и, подсказываю, у них одна и та же болезнь. Так, разобрались, задания получили, теперь марш из ординаторской!       Когда все интерны ушли, Андрей немного посидел, выпил чай, а потом решил наведаться в кож-вен к своему другу Купитману.       Тем временем Лобанов с Романенко направлялись на восьмой этаж в пульмонологическое отделение, но, прежде чем идти туда на весь день, зашли в курилку.       — Блин! Романыч, доигрались! Теперь Быков нас даже не к Купитману не отправляет, а в пульмонологию! А там работать придётся, заведующая заставит!       — Не боись, Сёмка, не заставит, — ответил Лобанову довольный Глеб, закуривая сигарету.       — Почему? — Семён тоже закурил.       — Просто я про Дарью Михайловну кое-что знаю, а она, я думаю, не захочет, чтобы об этом вся больница говорила, — спокойно ответил другу Романенко.       — О чём? — по-прежнему не понимал Семён.       — Сёма, она с Купитманом спит, вот что! — Глеб был явно доволен произведённым эффектом, потому что на лице Лобанова отразились удивление и неверие.       — Романыч, а это точно правда, не то я просто так не пойду с каким-то непонятным заявлением, мол так и так, мы всё знаем. Или ты свечку держал? — засмеялся Семён.       — Правда, Сёмка. Я их в лифте целующимися видел. А это значит, что они не только целуются.       — То то, я смотрю, Купитман довольный ходит не от коньяка. Так это он, значит, с Михайловной переспал.       — И не один раз, Натаныч уже недели две в таком настроении. Я всё поинтересоваться хотел, да как- то некогда было.       — И хорошо, что не поинтересовался, тебе оно надо, слушать, что они там с пульмонологичкой делают? — задал риторический вопрос Лобанов. — Ладно, пошли, не то Быков найдёт, ещё что-нибудь придумает.       Друзья направились к лифту. Уже внутри Семён неожиданно спросил:       — Глеб, а ты уверен, что это Соловьёва была?       — С чего такой вопрос? — Теперь настала очередь Глеба недоумённо посмотреть на друга. — Да она, а что?       — Просто не верится как-то. Соловьёва вроде симпатичная, молодая, с чего бы ей Натаныч понравился?       — Некоторым женщинам, Лобанов, такие как Купитман очень даже нравятся, - ответил Романенко. — Давай, выходи, наш этаж.       В холле на посту их уже ждала Дарья Михайловна.       — А, пришли, наконец, — завидев интернов, сказала заведующая.       — Здравствуйте, Дарья Михайловна, — обольстительно улыбнулся Глеб.       — Здравствуй Романенко, — ответила Даша, принимая также приветствие Лобанова. — Значит так, вот вам истории болезней и перчатки. А теперь по палатам! Давайте, смелее, это не инфекционное.       — Дарья Михайловна, а я бы не стал столь быстро давать нам задание, — всё так же улыбаясь, продолжил Глеб.       — Интересно, почему? — Даша внимательно посмотрела на Романенко и догадалась. — Не старайся, Романенко, не прокатит. Мне глубоко наплевать, что ты там расскажешь в больнице про нас с Иваном Натановичем. Все и так узнают, а раньше или позже — всё равно. Или ты не это хотел сказать, удиви меня!       — Дарья Михайловна, как вы могли подумать, что я что-либо расскажу, — попытался обратить всё в шутку Глеб. — Просто я хотел сказать, что… да, Андрей Евгеньевич сказал, что позвонит вам и попросил дать нам задания по-сложнее, чтобы мы лучше развивались, — нашёл спасительную отмазку Романенко.       — Тогда хорошо, а то я уже подумала, что ты женщину собрался шантажировать. Молодец, Романенко, ты не упал в моих глазах! Всё, ребята, по палатам. В темпе вальса!       Интерны с кислыми лицами взяли истории болезней и направились в ближайшую палату.       — Ну, ты, Романыч, молодец, — ехидно начал Сёма. — Так всё придумал, прямо король шантажа какой-то! И мы не работаем, сидим, кофе пьём.       — Я же не знал, что ей пофигу! — огрызнулся расстроенный Глеб. — Ничего, может, когда в кож-вен пойдём, прокатит.       — Да Купитману тем более пофигу, он только рад будет, — не унимался Семён. — Ладно, что теперь, пошли. Слушай, Глеб. А может, Быков нас специально сюда послал, зная, что ты знаешь про Купитмана и Михайловну? Чтобы ты начал её шантажировать, она ему позвонила, он бы на нас наорал и на дежурство оставил?       — Блин, Лобаныч, наверное! Ну, будем считать, что мы легко отделались. Давай быстрее, а то Соловьёва найдёт, ещё что-нибудь придумает.       Тем временем, Даша, глядя в след удаляющимся интернам и наблюдая за жестикуляцией Лобанова, решила отправиться в кож-вен. Спустившись на седьмой этаж и пройдя по коридору к кабинету заведующего, Даша немного постояла, а затем легонько постучала в дверь.       — Да, — раздался из кабинета знакомый голос Вани.       — Не занят? — тихо спросила Даша.       — Нет, заходи. — Дверь открылась, и в проёме показался Купитман.       Даша вошла в кабинет. Всё по-прежнему: порядок, на столе бумаги, знакомый диван у стены и бутылка коньяка на столике. К ней прилагался нарезанный лимон.       — Калдыришь потихоньку? — Даша взяла в руки коньяк и посмотрела на этикетку. — Пить надо меньше, Купитман, для здоровья полезно!       — Это ты у Быкова научилась? — спросил Ваня, садясь на диван.       — Нет, это моё личное убеждение. — Даша легко опустилась на колени Вани, и он обнял её за талию. — Я один раз в Одессе три недели жизнь прожигала, пила, курила, по клубам шаталась. Мне вооот так хватило, — делая соответствующий жест, ответила Даша. — Теперь только по праздникам или с тобой в ресторане.       — А кто на спор с дядей Мишей на прошлой неделе бутылку водки залпом выпил, не закусывая? Не ты ли, любезная Дарья? — улыбнулся Даше Купитман.       — Я. И я закусывала. И не залпом, а рюмками. Вообще, кто тебе это рассказал?       — Сам дядя Миша. Он, кстати, сказал, что ты в покер неплохо играешь?       — Играю. Хочешь проверить?       — Не сейчас. Я с Андреем договорился, в пятницу к нему идём, Настя к маме поедет. Приходи.       — Приду.       Даша опустила голову и коснулась губ Вани поцелуем. Он сильнее прижал её к себе, обнимая за талию, одной рукой спускаясь на её бедро, нежно проводя по нему. Даша в свою очередь, обвила руками шею Ивана, стараясь быть как можно ближе к нему.       В этот момент дверь кабинета открылась, и зашёл Быков:       — Извините, я, кажется, вселенной ошибся, — сказал Андрей и закрыл дверь. Стоя в коридоре, он несколько секунд не мог понять, что сейчас было. Сообразив, что это не галлюцинации и с психикой у него всё в порядке, Быков ещё раз открыл дверь. Даша сидела на диване, Купитман стоял за ширмой и что-то перекладывал.       — О, а я уже подумал, что всё — уработался, глюки, свели меня с ума мои убогие, — начал Андрей. — А это вы. Не беспокойтесь, я никому не скажу, что здесь видел.       — Я, наверное, пойду. — Даша встала с дивана и направилась к двери. — У меня там два интерна буйствуют, следить за ними надо. До встречи. — Быков придержал дверь, и Даша вышла.       — Ну, ты, Ванюха, даёшь! — Быков лёг на диван и устремил взгляд на вышедшего из-за ширмы Купитмана. — Нашёл-таки ты себе женщину, которой нравится такой седой пьющий дедулька как ты! Молодец, поздравляю. Ну, что теперь не будешь мне мозг есть, что ты старый и никому не нужный?       — Нет, Андрюша, не буду, — ответил с победной улыбкой венеролог, садясь в своё кресло и наливая коньяк. — И помнится, кто-то всего два месяца назад говорил, что у меня никаких шансов переспать с Дашей.       — Я не совсем то имел в виду, но смысл претензии понятен. Что ты хочешь, Купитман?       — Не приставай к Даше с расспросами. То, что тебе надо знать, я и сам тебе расскажу.       — Эва как! И что же мне будет дозволено узнать из твоей интимной жизни?       — В общих чертах, всё! Но к Даше с этим не лезь!       — Да понял, я понял, ты ещё в третий раз повтори! У тебя, кажется, маразм начинается, как бы Дарье не пришлось в скором времени тебя в дом престарелых сдавать. И ей там поверят!       — Быков, что ты за человек! Вечно со своими шуточками!       — А я это специально. Чтобы, ты, дедуля, не забывался. Это ты для Даши — любовник, а для меня ты по-прежнему мой старый еврейский друг, Купитман! Кстати, сегодня гостей не жди, я Лобанова с Романенко в пульмонологию отправил для разнообразия. Пусть побегают под присмотром Дарьи Михайловны.       — Так, стоп. Ты отправил Лобанова и Романенко в пульмонологию?       — Да. А что?       — Просто Романенко нас с Дашей в лифте видел. А ты сам знаешь, что он этой информацией воспользуется, чтобы халявить у неё в отделении.       — Да, брось, Купитман! Даше на эту информацию чихать с высокой ёлки, так что Романенко в пролёте.       — Думаешь, ей на самом деле всё равно?       — Да к гадалке не ходи. Купитман, что ты у меня-то спрашиваешь, ты же её, чай, лучше меня знаешь. Спишь с ней, кушаешь её супчик, ну и все дела. А, правда, что у неё татуировка на пояснице?       — Ты откуда знаешь? Рита рассказала?       — Да. Так есть или нет?       — Есть. Змейка красная. Красивая такая. Дашуля ведь в юности панк-рокером была, вот и наколола. Сказала, что это символизирует её постоянство.       — Эва как! Так, значит, и наш Соловей когда-то был стервятником. Ваня, а ты от неё не бегаешь?       — От этой женщины не убежишь, да я и не хочу.       — Ваня, Ваня, ты, что в четвёртый раз жениться собрался?       — Не знаю. Нет. Да и зачем? Можно ведь просто так жить, это теперь модно, гражданский брак. Хотя, сначала надо, чтобы отношения сложились до полного взаимопонимания, а пока этого не наблюдается.       — Ты, что только спишь с ней?       — Вовсе нет. Мы ходим в ресторан, в кино, в оперу даже заглянули, в общем: банальная романтика. А про то, чтобы жить вместе никаких разговоров не было. Рано пока об этом думать. Я ведь даже не знаю, какие чувства она ко мне питает.       — Хочешь сказать, что Даша никогда не шептала тебе в темноте, что любит тебя?       — Она слово-то это ни разу не произнесла. Сыплет нежными эпитетами и метафорами, озвучивает свои сексуальные желания…       — И какие же у Дарьи Михайловны желания? — улыбнулся своей характерной улыбкой Быков.       — Тебе я ещё про них не рассказывал!       — Ладно, ладно, истеричка, успокойся. Не горю я желанием знать, что вы там вытворяете. А ты-то сам как к ней относишься, готов произнести три заветных слова?       — Не знаю, Андрюша. Она мне безмерно нравится, могу сказать, что Даша - лучшая. Время покажет.       — Я буду за тебя ночами молиться, Купитман. Может быть, она отучит тебя бухать, для панк-рокера это — не проблема! Аривидерчи, Ванюха, пойду своих идиотов строить! Аривидерчи… слово-то какое противное! — Андрей встал с дивана, поправил халат и вышел из кабинета.