Это тоже может остаться в этой комнате

      Квартира Дарьи Соловьёвой напоминала номер в дорогой турецкой гостинице: высокий потолок, большие окна, двери с непрозрачным рифленым матовым стеклом, выкрашенные в нежно-жёлтый цвет стены и тёмный паркет на полу. Зайдя в квартиру, Купитман подумал, что каким-то чудом часть отеля перенесли в Москву. Он стоял в прихожей и думал, что Даша очень даже неплохо устроилась, и что ради такой квартиры стоило переехать из Питера сюда.       — Первый шок прошёл? — спросила Даша, снимая сапоги и ставя их на тумбочку. — А теперь слушай: это — квартира моего покойного отца, он был директором большого строительного холдинга. Холдинг, после смерти папы, перешёл во владение к моему брату, а мне досталась квартира. Это тебе на будущее, чтобы не гадал, каким чудом мне такая роскошь досталась. Проходи, гостиная по коридору направо. — С этими словами Даша пошла на кухню, находившуюся по левую руку от входной двери.       Иван Натанович разулся, повесил пальто на стоящую в прихожей вешалку в виде оленьих рогов и прошёл в гостиную. Посреди комнаты стоял диван, а напротив него — домашний кинотеатр. Пока Ваня располагался на этом роскошном предмете домашней обстановки, в комнату вошла Даша, неся в одной руке бутылку красного испанского вина, а в другой купленный по дороге домой торт и только что разогретое в микроволновке мясо по-французски.       — Вань, убери журналы со столика, — проговорила Даша, удерживая в опасном положении находящиеся у неё в руках предметы. Купитман взял у неё из рук торт и мясо, поставив их на освободившееся место. — Я сейчас, за тарелками и бокалами схожу.       — Даша, давай помогу, ты только скажи, где у тебя что.       — Помоги, — улыбнулась Даша, удивившись, как на этот раз сократили её имя. — Бокалы в шкафу, тарелки там же. Ты пока доставай, а я за штопором схожу. Как говорит Рита: «Чтобы вино открыть, мужские руки нужны», — процитировала Дарья, и её взгляд скользнул по рукам Ивана Натановича, при этом в глазах женщины мелькнул еле заметный огонёчек затаенного желания. Тем не менее, Дарья продолжала спокойно сервировать стол к ужину. — Вот как-то так, — добавила она, попытавшись сложить салфетку лебедем.       — Давай научу, — сказал Иван, вытаскивая из упаковки другую салфетку и начиная её сворачивать.       — Ты умеешь делать оригами? — с удивление спросила Даша, присаживаясь рядом и обнимая Ваню за плечи. — Мой максимум это самолётик. — Она ухмыльнулась и легко поцеловала Купитмана в висок. — Ты — мастер, — продолжила женщина, прижимаясь губами к Ваниной шеи и чувствуя пульсацию крови в артерии под кожей.       — Подожди, когда закончу, потом хвалить будешь. — Ваня продолжил манипуляции с салфеткой. — Вот, как-то так. — Он протянул Даше красивого, белого лебедя, слегка улыбаясь.       — Уау. — Даша благодарно взяла у него лебедя. — Да, знаю, на меня очень просто произвести впечатление.       — Ещё никто из моих знакомых так не реагировал на моё искусство. — Иван положил лебедя на стол рядом с Дашиной тарелкой. — Это тебе. Смотри и вспоминай.       — Мы же не последнюю ночь вместе, так? — Даша начала раскладывать мясо по тарелкам. — А ты так говоришь, будто мы расстаёмся.       — Будь моя воля, Дашенька, я бы с тобой никогда не расставался, — проговорил Купитман, обнимая Дашу за талию. — Знаешь, что я подумал, когда тебя в первый раз увидел?       — Что? — Даша продолжала раскладывать ужин.       — Ты напомнила мне Нарнию. Великолепная страна под снежным покровом. И с первой минуты знакомства мне хотелось приоткрыть эту ледяную завесу.       — Да, я часто напоминаю людям лёд. — Даша повернулась к нему. — Этим я и подкупаю — своей ледяной неприступностью. И сразу хочется узнать, что же скрывает этот лёд. Какой огонь горит под коркой льда. Ты испытал это на себе.       — Я никогда не встречал людей похожих на тебя, Даша.       — Просто ты не обращал на них внимание. И что же ты увидел подо льдом?       — Тебя. Такой, какой ты есть. И это не лёд — это ты. Вся твоя красота, всё твоё обаяние. Даша, ты мне не говорила, когда у тебя день рождения? — переходя на более лёгкий тон, спросил Ваня, решив, что если он продолжит, то они окажутся в постели даже не поужинав.       — Не скажу, ты смеяться будешь, — притворно смутилась Даша, отправляя в рот кусочек мяса с сыром.       — Так когда же? — допытывался Ваня.       — 23 февраля. Самый неженский день, — ответила Дарья.       — А по-моему круто. Можешь потребовать подарки сразу за два праздника. Очень удобно.       — А я так и делаю, Ваня. Ты ещё меня не до конца знаешь. Порой я бываю просто чокнутой! — засмеялась Даша.       — Какая же ты чокнутая? Ты просто креативная. Ты и за эти дни проявила себя с разных сторон, я лично как минимум четыре видел.       — О, и какие же? — Дашу веселил этот познавательный разговор. — Какие?       — В день нашего знакомства ты была вежлива, но холодна, потом ты стала приветливой, в ресторане ты была леди, а вчера ночью — страстной. В общем, ты сдержана и лояльна, а судя по иконе на стене, ты ещё и верующая, хотя мне кажется, регулярно впадаешь в один очень интересный смертный грех, — улыбнулся Ваня, заметив, как Даша округлила глаза и уже готовилась возразить. — Вот полная картина. Да, а ещё ты иногда бываешь довольно непредсказуема.       — Краткая и почти полная характеристика. Прибавь к этому импульсивная и находчивая. А хочешь, я скажу кто ты, Иван Натаныч?       — Интересно, каким такая женщина, как ты, видит меня, — улыбнулся Купитман.       — Начну со знакомства. В этот день ты был с сильно похмелья, мне даже закусить захотелось. На следующий день ты был респектабельным зрелым мужчиной, таким, какие мне нравятся, в ресторане ты был очень общителен и интересен, про ночь скажу только The Best. А так ты милый, хороший, добрый. Умный. Любишь женщин. Ну, ещё немного завистливый и увлекаешься коньячком. А также, ты весьма падок на лесть! — триумфально заключила Даша.       — Ёмко, ничего не скажешь. — Ваня взял со стола уже открытую им бутылку вина. — Выпьем?       — Наливай. — Даша подставила бокал, куда тут же хлынул поток кроваво-красной жидкости. — А давай, на брудершафт!       Они выпили, после чего последовала очередь чая и торта. Разговор продолжался, время от времени нарушаемый плеском вина в бокалах. Когда Даша посмотрела на часы, она с удивлением отметила, что уже половина одиннадцатого.       — Я, наверное, убирать начну, а ты пока посмотри телевизор.       — Даш, сиди, я всё сделаю. — Купитман поднялся с дивана и начал собирать тарелки.       — Вроде как я хозяйка, а ты мой гость, следовательно, и убирать мне. — Даша тоже встала с дивана. — Так что давай, смотри телевизор.       — Ну, нет. — Они стояли друг против друга, разделённые лишь маленьким столиком. В этот момент оба подумали: «А, к чёрту эту посуду, никуда не уйдёт!».       Даша обошла столик и вплотную приблизилась к Ивану. Она была чуть ниже его, но всё равно ей приходилось слегка поднимать голову, чтобы смотреть ему в глаза.       — Вань, — начала Даша, кладя руки Купитману на плечи. — Только давай до кровати дойдём, как-то неохота ещё одну ночь на диване провести.       — Согласен. Где у тебя спальня? — спросил Купитман, неожиданно для Даши, подхватывая её на руки.       — По коридору налево, — ответила чуть испуганная Даша, обхватывая Ваню за шею. — Ты только об косяк меня головой не ударь.       — Не волнуйся, Дашенька, я аккуратно. — С этими словами Купитман направился в спальню.       Остановившись около двери, он открыл её, толкнув ногой. Комната оказалась подстать гостиной: высокий потолок, паркет, светлые стены, большая кровать, застеленная тёмно-бардовым покрывалом. Иван легко опустил Дашу на пол, а когда её ноги коснулись пола, привлёк к себе и поцеловал. Даша благодарно ответила на поцелуй, сомкнув руки у Вани на спине, спускаясь всё ниже. Когда руки женщины достигли ремня, она бесцеремонно вытащила аккуратно заправленную в брюки рубашку, запуская руки под неё и проводя ладонями по крепкой мужской спине, слегка впиваясь ногтями в кожу. Она делала то, на что не было времени в первый раз: просто обнимала Ваню, прижимая к себе, чувствуя под своими руками его тело. Купитман же в это время проворно стянул с Даши блузку, бросив её на стул. Прослеживая контуры её стройного, гибкого тела, Ваня добрался до застёжки её бюстгальтера и расстегнул его, продолжая обнимать женщину. Даша в это же время, высвободив руки из лямок бюстгальтера, начала расстёгивать пуговицы Ваниной рубашки, но Купитман опередил женщину, просто стянув рубашку через голову.       Даша нежно сжала в ладонях его лицо и глубоко, чувственно поцеловала, при этом подталкивая его к кровати. Купитман, стоявшей к ней спиной, отнял одну руку от Даши и сдёрнул с кровати покрывало. Когда его ног коснулась спинка кровати, он опустился на неё, увлекая за собой Соловьёву так, что та оказалась сверху. Подвинувшись до подушек, Ваня провёл руками по телу Даши, спустившись к замку юбки и расстегнув его. Женщина привстала, чтобы скинуть с себя юбку, которая, как и сутки назад, полетела на пол. Сидя верхом на Купитмане, Даша начала медленно проводить руками по его обнажённому телу, спускаясь вниз до ремня брюк. Её длинные ногти с тихим лязгом коснулись металлической пряжки и расстегнули её. Даша бесцеремонно стащила брюки с Ивана, резким движением отбросив их на ковёр…       В половине первого ночи в квартире одного из многоэтажных домов на Таганке, на кровати лежала, томно закатив глаза и раскинув руки, Дарья Соловьёва. Ей было хорошо. Она просто лежала и наслаждалась тем состоянием эротического экстаза, которое испытала несколько минут назад. Её дыхание постепенно выравнивалось, нега разливалась по телу, женщина медленно погружалась в сон.       Иван Натанович Купитман лежал с ней рядом, примерно в таком же состоянии. Он чувствовал, как ритм его сердца входит в норму, прерывистое дыхание восстанавливается. Сейчас, в этот момент, он просто не мог поверить, что всего каких-то два месяца назад жаловался Быкову, что не с кем спать и что он — старый. Теперь Купитман отчётливо понимал, что ошибался. Спать есть с кем, просто надо было подождать. Он лежал в темноте, слушал ровное дыхание Даши рядом с собой и думал, что жизнь, какой бы она ни была в остальные дни, сейчас — прекрасна.