Человеческая память удивительна. Она хранит в себе огромные объёмы информации: от мало-мальски важного события, будь то первая отличная оценка в школе и до достаточно важного - предложения руки и сердца, рождения ребёнка. Память милосердна: боль - кровоточащая рана, принесённая гибелью близких людей, постепенно стирается из неё, оставляя после себя небольшой рубец. Память хрупка - люди, страдающие амнезией, тому доказательство. Памятью можно управлять, извлекая в необходимый момент из своего «хранилища» нужные воспоминания, знания. Но, к сожалению, стать полновластным хозяином своей памяти никто из нас не может. Не может, например, заставить память форматировать определённый момент жизни, запечатлённый на ней. Просто взять и осознанно стереть, не прибегая к постороннему вмешательству. Наоборот, если нужно забыть что-то, что не даёт тебе покоя, память с садистской жестокостью крутит это «что-то» в твоём сознании. Так вышло и в этот раз: сколько бы раз я не приказывала себе забыть встречу с Хиддлстоном, у меня ничего не получалось. Он засел в моих мыслях, словно огромный паук в своей паутине, ожидающий добычи. Я не могла сказать, что воспоминания о нём являлись неприятными, как обычно бывает с воспоминаниями, от которых хочется избавиться. Скорее наоборот - они зажигали на моих губах улыбку и заставляли мечтать. Это и было страшно. Я никогда не влюблялась с первого взгляда, разговора, прикосновения. Считала всё это выдумками малолетних школьниц и не в меру романтичных барышень старшего возраста. Но, кажется, сейчас я попалась. Паук дождался свою бабочку (или муху, как посмотреть). И мне определённо не стоило мечтать о таком человеке, как Том. Он актёр, а значит постоянно на виду. Его личную жизнь обсуждает куча людей. Даже не обсуждают, а детально так препарируют. И это мерзко. Не далее как вчера я опять побывала на форумах, посвящённых Хиддлстону (не сдержалась, но вскоре поняла, что напрасно), и наткнулась на тему, в которой фанатки критикуют Сюзанну Филдинг. Такого количества зависти, злобы и ненависти я не встречала ни разу в своей жизни. Конечно, на форуме присутствовали и вполне адекватные личности, призывающие к порядку разбушевавшихся фанатичек (по-другому их назвать у меня не получается), но их было намного меньше. Меня подобное поведение очень огорчало: если твой кумир сделал свой выбор, то почему бы не поддержать его? Ты же его любишь, не так ли? Так почему бы не пожелать мистеру Хиддлстону удачи и продолжать восхищаться им? Ведь, скорее всего, ни одна из этих девочек, так яро поносящих мисс Филдинг, не является её реальной соперницей в борьбе за сердце Тома. Я уверена, что каждая из них понимает это, но продолжает поливать Сюзанну грязью. Может быть, я как-то неверно мыслю? Или переросла всё это? Хотя, помнится, я даже в пору буйной молодости не вела себя так. Остаётся только сказать: «О времена, о нравы!» И, надеюсь, достаточно зрелая Эрика Лоуренс не скатится до подобного, потому что ревнует. Жутко ревнует, хотя знает, что это глупо и неправильно. Кто я для мистера Хиддлстона? Всего лишь улыбчивая девушка из «Чайной чашки», с которой он позволяет себе поболтать, когда наведывается в кофейню (кстати, в последние три месяца довольно часто). А Сюзанна для него - единственная в своём роде, раз он выбрал её. Что-то мне подсказывает, что такой человек, как Том, не будет размениваться попусту, и раз он строит с ней отношения, то мисс Филдинг - особенная женщина. Я не вправе ни на что надеяться по отношению к синеглазому актёру. Но, Боже, как же это трудно для меня! Может, если бы он после памятной встречи забыл бы о моей кофейне и не приходил больше, то я бы потомилась пару дней, а потом выкинула бы его из головы. Но, видимо, судьба решила испытать меня на прочность, и я оказалась далеко не стальной. Нет, я не кидалась ему на шею, не делала двусмысленных намёков, даже завлекающе не улыбалась (всё это я считала ниже своего достоинства и не хотела уподобляться женщинам определённого сорта). Я просто тихо купалась в лучах его дружелюбия, открытости, подпитывалась его невероятной энергетикой. Наслаждалась нашей ничего не значащей болтовнёй, когда принимала у него заказы, даже если это была лишь пара фраз. И ужасно надеялась на то, что за всеми моими улыбками, весёлыми репликами, он не заметит то, что я влюблена в него. Отчаянно влюблена. Возможно, мне следовало бы выразить свою симпатию и дать понять, что он небезразличен мне, но что-то мне подсказывало, что это ни к чему не приведёт. Том, как истинный джентльмен, будет верен своей леди, а меня ожидал бы мягкий отказ и муки стыда. И самое невыносимое - из моей жизни исчез бы Том. Этого я не могла допустить. Он стал нужен мне. ***
- Здравствуйте, Эрика. Прекрасно выглядите! - сказал Хиддлстон, стоило мне подойти к его столику. Мои щеки вспыхнули румянцем от удовольствия. Чёрт! Ладно, спишем на то, что всякой девушке приятно слушать комплименты. Особенно от такого мужчины. Ничего сверхъестественного и выдающего с потрохами с моей стороны. - Добрый день, мистер Хиддлстон. Спасибо, - улыбнулась уголками губ я. - Что будете заказывать? - Эрика, я же просил, без «мистер Хиддлстон», – мужчина чуть нахмурился. – Том. Просто Том. - Хорошо, Том. – Если бы он знал, что я умышленно выстраиваю между нами хоть какие-то барьеры. Даже это трусливое желание не называть его по имени. - Так-то лучше. Иначе я чувствую себя джентльменом почтенного возраста, – на выразительном лице актёра вновь заиграла улыбка. – Мне, пожалуйста, чёрный чай с… - … бергамотом и каплей молока. - на автомате продолжила я. А потом мысленно дала себя подзатыльник. «Интересно, а предпочтения других клиентов ты тоже знаешь наизусть?» - ехидно поинтересовался внутренний голос подозрительно похожий на голос небезызвестной рыженькой девушки. «Но он же постоянный клиент!»- попыталась оправдаться я. «Ага, как же!» - Я настолько предсказуем, да? – со смешком поинтересовался Томас. Похоже, он не предал этому особого значения. Да и должен был? - Нет, что вы. Просто я немножко ясновидящая, – пошутила я. – Только знаете, что мне не ведомо? - И что же? – Меня наградили заинтересованным взглядом, в глубине которого плясали смешинки. - Что вам принести вместе с чаем? – на языке у меня вертелся совсем другой вопрос… - Думаю, сегодня я обойдусь чаем. - Вы уверены? - Я прищурилась. – У нас сегодня просто замечательные булочки с яблочным джемом. - Вы искусительница, Эрика! – простонал он и состроил гримасу мученика. Меня же, как будто окатило горячей волной. Пульс участился. Я спрятала руки за спиной и сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Боль моментально отрезвила меня. - Так и быть - от одной булочки я не откажусь.***
Мягкий свет настольной лампы отбрасывал причудливые тени на стену за моей спиной. За окном лил дождь - переменчивая лондонская погода решила испортиться. Капли настойчиво барабанили по стеклу, и почему-то сегодня это вызывало во мне не чувство умиротворенности, как обычно, а глухое раздражение. Я сидела за рабочим столом и с горем пополам разбиралась с бухгалтерией. Вот что-что, а с цифрами я работать не любила, хоть и умела. Пришлось научиться, после того как моя мама решила, что мне мало быть простым юристом в конторе отца, но и обязательно нужно заняться финансами фирмы. Даже отправила меня на ускоренный двухмесячный курс обучения этому делу. В то время я злилась на то, что так легко даю собой управлять, но теперь я благодарна маме - мне полученные знания пригодились. Особенно ярко проявлялось это тогда, когда приходилось подсчитывать доход, приносимый кофейней и оплачивать аренду вместе с разнообразными налогами. Повезло, что я училась на этих курсах не абы как, а очень даже хорошо. Правда, сегодня мои преподавателям нечем было бы гордиться: я совершала чересчур много ошибок. Потом исправляла и вновь совершала. Сосредотачиваться получалось с большим трудом. Точнее, не получалось совсем. Я то и дело отбрасывала ручку в сторону и принималась теребить волосы и так уже стоявшие дыбом от предыдущих подобных манипуляций. Закусывала губы и прикрывала глаза, пытаясь отбросить все посторонние мысли и вернуться к счетам. Не получалось. Сегодня работа не смогла стать моим универсальным успокоительным. «Вы искусительница, Эрика!» Эта фраза преследовала меня весь остаток дня. Он произносил и произносил её своим чудесным голосом в моей голове, словно пытаясь вбить глубже в подкорку. Это уже похоже на сумасшествие. Хиддлстона уже вот несколько часов как след простыл, а я всё не могу взять себя в руки. Хотя, это моё перманентное состояние последние несколько месяцев. И как мне ещё удаётся держать лицо в присутствии Тома? Загадка. А если однажды мне не удастся сдержаться? Даже подумать страшно. Я грустно рассмеялась (возможно, даже немного истерично). Кто бы мог подумать, что «мисс Скажи-Нет-Личной - Жизни» (ещё одно прозвище от рыжей) поступится своими принципами, да ещё так сильно. И будет нарезать круги по кабинету, стараясь успокоиться и хоть на минуту не возвращаться мыслями к предмету своих мечтаний. Смешно и грустно. Я глубоко вздохнула и остановилась. Взглянула в сторону раскиданной на столе документации, подумала секунду и махнула на неё рукой. Всё равно сегодня уже не удастся с ней справиться. Так зачем мучить себя? Спустя несколько минут я уже расхаживала среди столиков в основном зале «Чашки», проверяя, всё ли в порядке. Я всегда проводила осмотр своих территорий перед сном - это вселяло в меня уверенность, расслабляло. И, о да, и сейчас мой дозор начал приносить облегчение! Мысли о Хиддлстоне отошли на задний план, но не исчезли полностью. На передний же план проступили размышления о том, стоит ли заключать контракт с миленькой пекарней неподалёку на доставку кофейне прекрасных воздушных эклеров? Стоило вспомнить о еде, как желудок отозвался громкими руладами - сегодня, во всей этой суматохе, я так и не смогла нормально поесть. Перебивалась сплошными перекусами. «А это тебя, мисс, до добра не доведёт!» - отозвалось моё внутреннее я голосом мамы. И получалось это настолько реалистично, что я мысленно скривилась. Мама сейчас устроила бы мне настоящую головомойку, вспоминая все мои грехи с 4-летнего возраста, если не раньше. Ну, а за дурацкую влюблённость в актёра она бы мне устроила головомойку длиной в несколько часов. Причём, ехидных замечаний и насмешек в ней было бы огромное количество. А может, именно этого я и заслуживала: шикарное промывание мозгов от миссис Тейлор-Лоуренс? Может, хоть это немного протрезвит меня? Я уже было начала продумывать, как вырваться на пару денёчков в Девон, как перед моим мысленным взором встало укоряющее лицо матери, настоящей превосходной жены и матери, а также безукоризненного директора школы, требующей от своей дочери той же степени идеальности, коей достигла сама (представляете, как мне трудно было в школе?). Ехать моментально расхотелось. Я относительно недавно вырвалась из-под маминого надзора, чтобы так быстро ощутить всю его тяжесть вновь. Желудок, тем временем, вновь подал голос. Прямо сейчас поднимусь в свою любимую квартирку-студию, приготовлю сытный ужин, съем его и лягу спать. Именно в такой последовательности и без лишних мыслей. Но, увы, моему плану не суждено было осуществиться. Не знаю, радоваться или нет. Выходя в свой ночной дозор, я первым делом всегда проверяла, заперты ли входные двери на замок и занавешивала огромные окна главного зала и, конечно, включала сигнализацию. В этот раз, я почему-то оставила это на конец. Может, потому что мне нравилось мимоходом бросать взгляд на закрытый пеленой дождя Лондон? Я остановилась около одного из окон и прислонилась лбом к стеклу. Там, за стеклом бушевала непогода, и я завороженно наблюдала за тем, как огромные количества воды обрушиваются на асфальт с характерным шумом. Когда дождь успел так усилиться? На тёмной улице не было видно ни души. Нет, обычно она была хорошо освещена и сейчас многочисленные уличные фонари горели во всю свою мощь, но ливень сводил почти все их старания на нет. Странно, даже ни одного кэба не проехало за то время, что я стояла у окна. Неужели неугомонные жители мегаполиса решили провести спокойный вечер дома, а не в компании друзей в пабе? Это их так погода припугнула? Словно опровергая мои последние размышления, у «Чашки» притормозило такси, и из него выскочил человек, прикрывающий голову курткой. Он быстрым шагом направился к двери кофейни. Я удивлённо посмотрела на передвижения промокшего до нитки незнакомца. Куда это он направляется? Кофейня уже вот несколько часов как закрыта и об этом ярко свидетельствует табличка у парадной двери с указанием времени работы (с 8 и до 20 часов). Хотя, не всем и каждому же знать об этом, правильно? А, может, он и не кофе попить идёт, а просто постоять под навесом и морально подготовиться к дальнейшему пути? То, что я ошиблась, доказал настойчивый звук в дверь. Я тут же вытянула шею, пытаясь рассмотреть нарушителя моего спокойствия. Ничего не получилось из-за стены дождя. А стук всё продолжался. Обычно я не труслива, но сегодняшняя погода и вид будто вымершего города выбили меня из колеи, поэтому мне потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки и вспомнить о том, что под моей дверью уже приличное количество времени на холоде стоит промокший человек. Совесть моментально начала показывать зубки и я, наплевав на осторожность, пошла открывать, про себя решив, что в качестве извинений угощу ночного гостя чашкой горячего шоколада. Поначалу мне показалось, что у меня зрительная галлюцинация на фоне общего переутомления и сердечных переживаний. Но, когда «галлюцинация» произнесла знакомым до последней интонации голосом: «Можно войти?» я, уверилась в своей адекватности и отступила, пропуская Томаса внутрь.