Married to Jonas.

Carly Comando – Everyday, 3G - Звонки.

Она смотрела в маленькое окошко самолета и боялась расплакаться на виду у всех пассажиров, что находились в первом классе. Она улетает прочь. Прочь от всех проблем. Проблем, от которых так сильно болела душа. Она больше его не увидит следующие две недели. Две долгие, невероятно сложные недели. Наверняка, это только к лучшему, потому что находиться с ним рядом уже было просто невозможно. Было невыносимо. И, возможно, вдали от Нью-Йорка, вдали от Джонаса ей станет немного легче. Возможно, она сможет вновь обрести спокойствие, которого так не хватало этими слишком долгими днями. Выдохнула. Вытерла глаза тыльной стороной ладони. Включила музыку. Закрыла глаза. Несмотря на то, что уснуть во время полета так и не удалось, она весь перелет сидела с закрытыми глазами, и когда самолет все же приземлился, первая из всего салона вскочила на ноги и торопливыми шагами направилась к выходу. Как обычно ее уже поджидала толпа папарацци, крича вопросы о том, что она забыла в Лос-Анджелесе, не поругалась ли она с Ником, и не из-за того ли она прилетела в ЛА, чтобы избежать встречи с Калпо и Джонасом. Единственное, что оставалось делать Гомез – это просто игнорировать стаю мужчин с камерами, которые все время преграждали ей дорогу. Охранники пытались пробить ей дорогу, и все же им это удалось сделать. Машина уже ждала у выхода аэропорта, и один из охранников услужливо открыл ей дверь, как только она оказалась на улице. Не обращая внимания на окружающих, она просто забралась в джип и дрожащим голосом сказала водителю двигать в сторону ее дома. Мыслей в голове была невероятная куча: что сказать маме? Почему она вдруг решила приехать в ЛА посреди недели и даже не предупредила ее? Соврать ли ей, или лучше сообщить о том, что любимый человек изменил ей? Она не хотела расстраивать ее, ей совсем не хотелось, чтобы она переживала из-за всего этого. Селена была в растерянности. Пока она обдумывала свои последующие действия, машина уже остановилась у ее дома, у которой опять-таки дежурили пара-тройка папарацци. Пусть они хоть слово ей скажут – она их просто пошлет, серьезно. Благо, мужчины не заставили ее ругаться: лишь молча сфотографировав ее путь до ворот, ведущих в дом, они скрылись. Глубоко вздохнув, замерев на пороге, девушка все же решилась и постучала в дверь. - Селена! – Мэнди открыла дверь, и ее лицо исказила невероятная радость от неожиданной встречи. Она тут же крепко обняла дочь, при этом заводя ее внутрь дома, где было тепло и пахло свежей выпечкой. Давно она не ощущала этого запаха, когда она в последний раз была в ЛА, времени на приготовления мучного совсем не было. - Привет, мам! – девушка крепко обняла свою мать, поцеловав ее при этом в щечку. - Брайан, Грейс, идите сюда! Смотрите, кто приехал! – крикнула женщина вглубь прихожей взволнованным голосом, все еще широко улыбаясь и обнимая дочь все так же крепко. – Какая ты стала красивая! – она, наконец, выпустила Селену из своих объятий и все же взяла ее за руку. - Селена! - Сеена! Из-за угла вышли отчим и Грейс, которые тут же принялись ее обнимать и целовать. Малышка тут же запросилась на ручки, и потому Гомез подняла ее, крепко прижимая к себе. Эта крошка становилась с каждым днем все красивее и красивее, она так любила ее. - Что ты здесь делаешь? Даже не предупредила, мы бы хоть подготовились к твоему приезду! – стала причитать Мэнди, отойдя на шаг и еще раз оглядев девушку с ног до головы. Выглядела ее дочь уставшей и потрепанной, что уже давно вошло в норму: длительные перелеты, слежка каждого твоего шага… - все это действительно давало о себе знать. - Давай, я тебе помогу! – Брайан взял из ее рук чемодан. – А где Николас? – этот вопрос так задел ее. И она молила Бога, лишь бы на ее лице ничего не дрогнуло, потому что мама бы уже от нее не отстала. - У меня просто появились дела в ЛА, поэтому приехала, а говорить не стала, потому что знала, что ты, мама, начнешь свои хлопоты. Ник в Нью-Йорке, - она все переводила взгляд с отчима на Грейс, а за тем и на маму, что наверняка, все-таки что-то заподозрила. И ей так не хотелось, чтобы она о чем-то догадалась. Ей не хотелось говорить о том, что произошло ни с мамой, ни с друзьями, ни с кем бы то ни было еще. - А что мы стоим все на пороге, проходи, я как раз испекла твою любимую шарлотку, - Мэнди еще раз обняла дочь за плечи и повела ее, крепко держа за руку, на кухню. - Мам, я, наверное, сейчас схожу в душ, переоденусь и потом поем, я устала, - проговорила Селена, когда мать уже усадила ее за стойку. Она не знала, как себя сдерживать, не знала, как не плакать. Ей так нужно немного одиночества, немного времени, чтобы привыкнуть к мысли, что его не будет с ней рядом неопределенный срок. Поэтому, опустив сестренку на пол, шатенка еще раз крепко поцеловала маму, при этом тепло улыбаясь, а затем направилась в свою спальню. Уже в душе, снимая с себя ненужную одежду, она плакала, стараясь как можно тише всхлипывать. Как же она устала бороться за что-то ненужное и неправильное. Как она устала терпеть эту боль, которая невыводимым маркером рисовала на стенках ее души. Как она устала терпеть эту боль, которая играла корявыми пальцами с острыми, как бритва, ногтями на струнах ее сердца, что так слабо пульсировало под тонкой кожей, под выпирающими ребрами, где-то рядом с легкими, что наполнялись воздухом с каждым разом. Она не могла поверить. Ей не хотелось думать о том, что еще пару недель назад она не знала, что подарить Джонасу в подарок на день рождение, а сегодня ненавидит его всеми фибрами своей души, стоя на холодной плитке душевой кабины, под холодными струями воды, стараясь смыть с себя все происходящее. Господи, почему ей приходиться все это терпеть? Какого хрена, Джонас просто не порвет с ней? Ведь он сам говорил, что чувствует к своей бывшей что-то! Она присела на пол, прижимаясь в угол кабины, подтягивая к себе острые коленки и утыкаясь в них лицом, стараясь успокоиться. Господи, как ей было важно прийти в себя за это время, как ей было важно, чтобы мама ни о чем не догадалась… Слабая. Такая слабая и жалкая девчушка. Которая слишком сломлена. Большими усилиями, слезы все-таки удалось остановить, и, недолго думая, девушка быстро вышла из ванной комнаты, направляясь обратно к себе в спальню, чтобы переодеться в более комфортную одежду. Теплые носки, обычные спортивные штаны и рубашка, застегнутая до груди и завязанная узлом на обнаженном плоском животике. Мокрые волосы собрала в непонятный пучок на макушке, а после тихими шагами спустилась на кухню, где ее семья сидела за столом. - Ну, рассказывай, детка, как у тебя дела? – тут же начала Мэнди, как только Селена села за стол. Шатенка тут же обратила внимания, что мама быстрыми темпами приготовила индейку, а еще мясной гарнир и жульен с грибами. Мама… Боже, сколько времени она провела в душе? Часа два? Потому что не могла мама за сорок минут сварганить такой ужин. - Все хорошо. Несколько часов назад закончилось празднование дня рождения Ника, и я сразу же прилетела сюда. Работы очень много. Мы с ним практически не видимся, он все время проводит в студии, заканчивает последние треки для своего альбома, и еще помогает Оливии с ее записью, так что смысла находиться мне в Нью-Йорке я не увидела. Свои дела в ЛА я делала по электронке, а если меня ничего не держит в НЙ, я решила приехать, чтобы более качественно сделать свою работу, - говорила девушка, наедаясь вкуснейшим жульеном. Она сказала правду. Не всю, конечно, но доля того присутствовала, что не могло не успокоить девушку. - Почему ты сказала, что ничего тебя не держит в Нью-Йорке? А как же твой муж? И вообще, вы не задумывались над тем, чтобы завести ребенка? – недоуменно произнес Брайан, глядя на девушку, что тут же слегка напряглась. Щеки залил румянец, а на лице проступила улыбка. - Я имела в виду, что Ник постоянно на работе, и мы практически не видимся с ним, а когда видимся – это всего лишь пятиминутные разговоры перед сном. Мы можем говорить по телефону, эффект будет тот же самый. Мне его очень не хватает, но пока мы оба загружены работой, у нас нет времени, чтобы что-то толково обсудить, - Селена перевела взгляд с Брайана на Грейс, что сидела за столом и с аппетитом жевала кинзу. – Эй, малышка, вкусно? – она заливисто засмеялась, когда сестренка перевела на нее взгляд, зажав в зубах веточку ароматной зелени, после чего кивнула и снова начала жевать. – Мы хотели найти новый дом, но даже с этим не вышло, потому что сейчас у каждого много дел. – Продолжила Селена, вновь посмотрев на Брайана. - Что касается ребенка, то мы совсем недавно обсуждали это, и пришли к выводу, что не готовы, - Селена вздохнула. - Не готовы оба, или же не готов он? – произнесла Мэнди, разрезая кусочек грудки индейки ножом. - Я если честно не знаю, мне кажется, у меня смешанные чувства. Я вроде бы и хочу, но боюсь, что не смогу справиться с этой ответственностью, да и у Ника сейчас идет выход нового альбома, а затем тур в его поддержку. Я не хочу оставаться одна во время беременности, мне важно, чтобы он был рядом со мной, - слова застревали в горле, но Селена делала над собой такое огромное усилие, произнося их. Она представила, какого это: быть беременной и чувствовать Джонаса рядом с собой. Чтобы он сторожил ее у двери в уборную, пока она склоняется над унитазом из-за ужасного токсикоза. Чтобы он сидел рядом с ней на УЗИ и видел, в каком положении сейчас находится ребенок внутри нее. Чтобы он клал руку ей на живот, когда он в первый раз шевельнется, чтобы разговаривал с ее животом… Господи… Так было сложно не заплакать сейчас. - В любом случае, тебе придется завести ребенка, Сел. Уж лучше это сделать как можно скорее, - продолжила Мэнди. – Потому что после двадцати пяти лет могут возникнуть всякие осложнения, а никому этого не хочется. - Да ну, не верю я в это. Какие осложнения, когда твой организм наконец-то созрел? Я думаю, что как раз таки самый оптимальный возраст для рождения ребенка – это двадцать пять – двадцать восемь лет. Все успеется, станете вы бабушкой и дедушкой, - она широко улыбнулась, смотря на отчима и маму. - А как прошел день рождения Ника? Так жаль, что не получилось приехать… - спросил Брайан, отпивая яблочный сок из стакана. - Все прошло замечательно! – она наигранно улыбнулась. Селена сама себе не верила. Играть такую непринужденность… Ей должны вручить Оскар. - А что это было? – мама с интересом взглянула на дочь, что оторвала ножку от индейки и вдохнула внутрь себя аромат птицы. - Это была большая вечеринка в одном из клубов Нью-Йорка. Приехало очень много народу. Деми, Тейлор, Оливия, естественно были его родители, Дани с Кевином, Джо и Бланда, а еще были его продюсеры, коллеги по сериалу, в котором он сейчас снимается, вот... в общем, было очень много людей, и было очень весело, мы танцевали все время, даже не останавливались! – Селена рассказывала с таким энтузиазмом, что семья с большим интересом наблюдала за ней, так наблюдала, что даже стало немного неловко оттого, что она врет им. - А что же ты ему подарила? – полюбопытствовал Брайан, снова возвращаясь к еде. - Я подарила ему диск, где говорю ему о том, как мне важно быть с ним, как важно мне любить его.. В общем, это слишком личное, мне бы не хотелось говорить об этом подарке, - она смущенно опустила глаза на наручные часы. Черт, какого лешего, она вообще одевала его часы? Так хотелось разбить их о стену, представив на их месте лицо Джонаса. - Да, действительно личное, - отчим неуклюже почесал затылок. - А что у тебя за планы на завтра? - Я хотела встретиться с Шарлин и Сэм, и потом зайти в танцевальную студию, мы уже давно хотели записать новый танец, так что завтра целый день проведу с ребятами, - она потерла лоб. Грейси шумно зевнула, приковывая к себе внимание всех присутствующих. - Наверное, надо повести ее спать, - сказал Брайан, посмотрев на Мэнди, что тут же нахмурилась. - А как же шарлотка с чаем? - Мам, поедим, когда ты спустишься, - Селена широко улыбнулась матери, что тяжело вздохнула, а после направилась к малышке, что тут же начала хныкать, потому что совсем не хотела спать. *** Ник зашел в спальню через пять минут после того, как вернулся из студии, где сегодня записал новую песню о том, что происходит сейчас в его жизни. На вряд ли он когда-нибудь покажет эту песню миру, но ему действительно нужно было записать ее. Так было намного легче. Эта напряженность в воздухе стала еще больше с того момента, как она ушла от него, и потому Ник просто подошел к окну и открыл его нараспашку, позволяя холодному воздуху ворваться в легкие. В этот самый момент с кровати слетел один из праздничных пакетиков (он до сих пор не горел желанием распаковывать их) из которого вылетела какая-то коробочка в красивой темно-синей, будет точнее сказать, васильковой, обертке с золотой ленточкой. Недовольно вздохнув, Джонас подошел к коробке и взял ее в руки, читая записку, что услужливо была прикреплена к золотистой ленточке: «Любимому мужу. Селена <3» Он нахмурился еще больше… Это шутка? Зачем она сделала ему подарок после всего того, что произошло между ними? Так. Это стало невероятно его раздражать. Взяв мобильный телефон с прикроватной тумбочки, он набрал ее номер. Сначала она просто не брала трубку, потом и вовсе стала всякий раз сбрасывать. Эти выходки его невероятно бесили. Если он звонит ей, значит, хочет что-то сказать, поговорить! Что она тупит, как коза? Она так сильно злила его. Но он не унимался. Наверное, спустя звонков десять или пятнадцать, она все же взяла телефон и раздраженным голосом произнесла: - Да! И тут его просто прорвало. Вся та злость, которая копилась в нем еще с того самого момента, как она кинула его в коридоре на вечеринке, вылилась в длиннющую тираду, от которой он, честно говоря, сам был в ужасе. - Слушай меня сюда, тупая ты овца! Когда я звоню тебе, это значит, что я хочу поговорить с тобой о чем-то важном! Это значит, что ты должна ответить на мой звонок, значит, что ты должна взять трубку, а не сбрасывать каждый мой вызов! Когда ты уже поймешь все это своими крохотными мозгами, как у динозавра?! Когда, скажи мне на милость?! - Ты… - Заткнись и слушай меня внимательно, - прервал он ее, даже не дав закончить начатое предложение. И его совсем не остановил ее голос: слишком непринужденный, как-то даже глупо и непонятно. Но он просто не стал обращать на это внимания. – Мне насрать, где ты сейчас, что ты делаешь, и что обсуждаешь со своими менеджерами или семьей. Мне насрать, ты понимаешь?! Сиди с невозмутимым видом и слушай, что я хочу сказать тебе! – Джонас расхаживал по спальне из одного угла в другой и был несказанно рад тому, что Гомез стоит не напротив. Потому что будь она здесь, в этой квартире, он бы ударил ее. Он бы точно ее ударил. – Ты просто идиотка, ты знаешь? Ты просто последняя идиотка! Радуйся, милочка, что ты сейчас далеко от меня, потому что будь ты здесь, я бы вмазал тебе и не посмотрел на то, что ты женщина. Ох, какой же надо быть дурой! - Да что случилось? - Заткнись! Не делай вид, что не знаешь! Любимому мужу. Селена, - спародировал он ее голос, сжимая пальцы в кулак и чувствуя огромную необходимость впечатать его куда-нибудь. Срочно. – Ты, что, специально это сделала?! Курица безмозглая! Мол, на, Ник, держи подарок, смотри какая я хорошая жена, простила тебя идиота, и сделала тебе сюрприз! Да чтоб тебя с этим подарком! Ненавижу тебя за эту выходку! - Да прекрати ты уже! И слушай теперь меня! – возмущенный голос послышался на другом конце, отчего ему захотелось вмазать ей еще больше. – Что ты хотел, чтобы я сделала?! Ты сам сказал, что не хочешь, чтобы кто-то догадался о том, что происходит между нами, и это чистое предохранение от вопросов журналистов о том, что я подарила тебе на день рождение! И вообще, прекрати нести ахинею, на этот счет! Мог бы просто сказать спасибо! Я очень тебя прошу, не звони мне больше, дай мне побыть одной, потому что мне это чертовски необходимо! Я не хочу видеть тебя, не хочу слышать тебя! Потому что я ненавижу тебя прямо сейчас еще больше, чем когда уезжала! Каждая секунда, заставляет меня ненавидеть тебя еще сильнее, и я не знаю когда смогу привыкнуть к этому! - Коза! - Мудак! И он сбросил трубку, не зная, что делать дальше. Запустил руку в волосы, и уселся на кровать, тяжело дыша и переводя дух. Да, она была права, но ему совсем не хотелось признавать это. Какого черта… Ох, как он ее ненавидел сейчас. Больше, чем себя. В конце концов, ему удалось успокоиться. Взгляд снова упал на синюю коробочку. Она точно не была пуста, поэтому он просто раскрыл ее. - Диск? – он скептически приподнял левую бровь. – Нет, Гомез, ты серьезно? Диск? – он едва слышно захохотал. Но поганое любопытство сдирало с него шкуру. Поэтому, взяв ноутбук, он вставил диск в дисковод и стал ждать, когда он откроется. Первым, что он увидел - была их совместная фотография. На ней он держал ее на руках, счастливо улыбаясь, а она, крепко обнимая его за шею, откинула голову назад и смеялась. Тогда у нее еще были длинные волосы, и они доходили ей до талии, в тот день она была такой красивой. Он хорошо помнил его. Именно тогда, они сообщили их родителям, что решили пожениться. Это была холодная зима. На удивление слишком морозная и снежная для Нью-Йорка. И теплые свитера, от которых так вкусно пахло шоколадом, согревали как никогда правильно. И руки в руке тоже были весьма кстати в этот день. И эта фотография тоже была невероятно нужной. - Деми! Деми, поверни камеру на меня! – он слышал ее голос, но видел лишь размытые кадры зелени на заднем фоне, а в углу экрана торчала сфокусированная ручка от чашки, в которой видимо был чай. – Деми! – Наконец камера все же была направлена на нее. Селена сидела в плетеном кресле, ее волосы были выпрямлены и лежали ровными прядями на плечах. На ней была обычная рубашка в клетку и привычный для нее макияж. Она была такой красивой для него сейчас. И он так скучал за ней. Она бы могла выйти в эту же минуту из спальни, сесть рядом с ним, положить голову на его плечо и дать ему поцеловать себя. Она бы могла пойти на кухню и заварить две чашки чая, а после осторожно позвать его. Она бы могла запустить руку в его волосы и играть с его кудрями, могла бы включить какую-нибудь песню Фрэнка Синатры и начать танцевать под нее, заставляя его присоединиться к ней. Он скучал. - Итак! Дорогой мой муженек! – она захихикала. – Знаешь, я ненавижу тебя так же сильно, как мороженное с клубничным сиропом. – Она достала из-под стола большую чашку с пломбиром, политым красным соком. Как он понял – это было то самое мороженное. – Я ненавижу тебя, так же, как ненавижу вести личный дневник. – Гомез положила на стол толстую записную книжку. - Я ненавижу тебя так же, как ненавижу сигареты и алкоголь. – Бутылка виски и пачка сигарет тоже появилась на столешнице. - Я ненавижу тебя так же, как ненавижу слушать радио. – Радиоприемник заиграл на фоне. - Я ненавижу тебя так же, как ненавижу число «тринадцать». – Шатенка встала на ноги и затем сняла с себя рубашку, снизу которой была футболка, на которой было написано «13». - Я ненавижу тебя так же, как ненавижу покупать себе штаны. – Новый пакет появился на столе. – Я купила их сегодня, - она неприятно поморщилась. - Я ненавижу тебя так же, как ненавидела математику в школе. – Помахала учебником алгебры за девятый класс. - Я ненавижу тебя так же, как ненавижу виноград. – Рядом с миской с мороженным оказалась ваза, наполненная зеленым виноградом. - Я ненавижу тебя так же, как ненавижу длительные перелеты. – На экране появились фотографии из аэропорта. - Я ненавижу тебя так же, как ненавижу играть в твой любимый гольф! – достала из-под стола клюшку для гольфа и мячик. - Я ненавижу тебя так же сильно, как ненавижу, когда меня называют идеальной. Я ненавижу тебя так же, как ненавижу «Баунти». – Шоколадка тут же появилась на столе. - Я ненавижу тебя так же, как ненавижу… Ты же знаешь, что я ненавижу слишком многое. – Она встала из-за стола и отошла в сторону от стола, но камера следовала за ней. - Но знаешь, я люблю тебя так сильно… - ее глаза тут же заблестели от подступивших слез. Все это время он внимательно слушал ее и следил, как на экране появляется та или иная картинка. – Джонас, чтобы ты не делал, как бы ты себя не вел, чем бы ты ни занимался – я просто люблю тебя. Я всегда с тобой, рядом, в твоем сердце. Ты – человек, с которым я хочу пережить все трудности, радости. Ты – человек, которого я ждала всегда. - И все? – послышался на фоне голос Деми. Это заставило его усмехнуться. Ловато как всегда. - Ты меня сбила! – Селена посмотрела обвиняющим взглядом на подругу. - В этом вся она, - тут на соседнее плетеное кресло села Тейлор. - Тей! Пожалуйста! – Гомез вернулась в плетенное кресло. - Да успокойся ты, у тебя еще целая ночь впереди, - Свифт закусила нижнюю губу, а после посмотрела на небо и слегка засвистела. В этот момент Селена просто обреченно спрятала лицо в ладонях, медленно забираясь под стол и исчезая из виду. - С днем рождения, Ник! – послышался глухой голос из-под стола, и это вызвало на его лице улыбку. В этот момент на экране появилось лицо Деметрии. - Джонас, мать твою! С днем рождения, бро! – прощебетала она. – Тей, поздравь нашего Ника с его праздником. - С днем рождения, Николас Джерри, - Свифт широко улыбнулась. - Глупое поздравление! Эти девушки никогда не дадут мне тебя поздравить, - Селена теперь стояла в темноте, одну половину ее лица закрывала тень, а другая была освещена вроде как свечкой. – Ник, сейчас уже шесть вечера, и я готова к ужину с тобой. Я хочу сказать тебе, что я очень сильно люблю тебя. И я знаю, что ты испытываешь ко мне тоже самое. Ты – самое лучше, что я имею. И чтобы не произошло, ты всегда знай – что я рядом. Ник, ты просто представить себе не можешь, какие у меня сейчас чувства. У меня внутри не бабочки летают, у меня внутри пчелы из автоматов стреляют, потому что я очень нервничаю. Глупо плакать, но меня просто распирают чувства, - она тепло улыбнулась, вытирая со щек слезы. – Джонас, я всегда буду здесь для тебя. И я хочу сказать, что очень благодарна судьбе за то, что мы встретились, за то, что Деми познакомила нас еще тогда, в далеком две тысячи седьмом году. Это был лучший день в моей жизни. Я невероятно благодарна тому, что ты стал лучшей частью моей жизни. Ник, я сделаю для тебя все. И я жду тебя каждую секунду своей жизни. Жду тебя на пороге дома, на пешеходном переходе через улицу от здания твоей студии, жду тебя в машине, направляющейся в аэропорт. Жду тебя в каждом своем шаге. Жду тебя каждым своим вздохом и каждым выдохом. Я жду тебя каждым ударом своего сердца. Я люблю твои глаза. Я люблю твои губы. Я люблю твой голос. Я люблю тебя просто так. Я люблю мысль о том, что я люблю тебя. Я люблю в тебе все. Я люблю тебя. С днем рождения, мой самый близкий, родной и любимый. Твоя. До бесконечности. – Она подула на свечу, и экран окончательно стал темным. И все, что он смог выдавить из себя – стон отчаяния. Джонас встал с дивана и просто запустил руку себе в волосы, медленно строя в своей голове цепочку своих дальнейших решений. Им определенно нужно увидеться. *** Селена зашла в танцевальную студию, стараясь делать вид, что все хорошо, что только сейчас у нее не было разговора с ним. Такого тяжелого, сложного разговора, от которого хотелось просто на стенку лезть. Как бы ей хотелось, чтобы он был рядом с ней, держал ее за руку, обнимал, целовал, притягивал к себе, согревая холодными ночами. Чтобы он просто говорил с ней, заставляя смеяться и радоваться всему происходящему… А сейчас внутри всего лишь острая и горькая боль, которая никак не вымывается из нее. Ни колой, ни спрайтом, ни обычной водой или даже зеленым чаем. - Все хорошо? – Дроук тут же подошла к ней, положив руку на плечо подруге. Наверное, взгляд выдавал ее. Она посмотрела в свое отражение. Волосы, потные у корней, растрепанными прядями хаотично лежали на плечах, а глаза… Пустые. Глаза настолько выглядели пустыми, что она готова была расплакаться прямо здесь. Вот что ее выдало. Слишком пустые глаза. - Да, Сэм, все хорошо. Я, наверное, пойду домой, что-то меня подташнивает, - вытерев тыльной стороной ладони испарину со лба, шатенка собрала свою сумку, а после, крепко обнявшись с друзьями, направилась к выходу. Она не соврала. Ее, правда, тошнило. Спихнув все на то, что утром она ничего не ела, девушка открыла входную дверь студии, и не успела она даже перешагнуть порог здания, как ее буквально ослепили вспышки фотокамер. Прикрываясь сумкой, она надела солнечные очки и продолжила путь уверенным шагом к машине, что припарковала недалеко от здания. - Где Ник, Селена? - Почему ты уехала из Нью-Йорка? - Малышка, ты слишком горяча! - Улыбнись мне в камеру, детка. - Ты выглядишь сексуально. - Какие у тебя планы? - Как прошел день рождения Ника? - Он приедет к тебе? - Когда ты возвращаешься в Нью-Йорк? - Что ты думаешь о его отношениях с Оливией? Все эти гадкие вопросы сыпались из гнилых ртов мужчин вдвое старше ее, и единственное, что Селене хотелось сделать – удрать от них, как можно скорее. Она медленными шагами продвигалась к машине, но людей вокруг нее было так много, что казалось, сейчас начнется давка. Вокруг нее были не только папарацци, но и просто фанаты, которые тянули ей листки с ручками для автографа, просили сделать с ними селфи и просто немного поболтать. И если бы не такие обстоятельства, она бы смогла провести с фанатами чуть больше времени. Солнечные очки не спасали от жаркого солнца, а спутанные волосы выглядели весьма неопрятно… Все это так напрягало. Она начинала злиться. Она просто шла к машине, останавливаясь для фанатов, но когда она упала… Она упала. Вот так просто. Запнулась о ногу одного из папарацци и уж очень сильно ушиблась боком. И тогда она окончательно готова была разреветься. Наконец, все-таки дойдя до машины, она просто залезла в нее, быстро завела мотор и поехала домой, даже не пристегнувшись. Уже дома, закрывшись в ванной комнате, под холодными струями воды, она тихо плакала, надеясь хоть немного облегчить свою душу. Бок болел. *** Сентябрь уже подходил к концу. Где-то числа двадцать пятого, Селена встретилась с Джастином. Они сходили в кино, посидели в кафе, а после он привез ее домой, при этом на прощание пожелав удачи. Селена была рада, что сохранить дружеские отношения с ним у нее получилось. Он хороший друг. Правда. И пусть у них что-то было раньше, сейчас все в прошлом, и единственное, о чем она сейчас могла думать – Джонас. На следующий день началась новая неделя невероятного хаоса. Она проснулась от жуткой головной боли, а затем поняла, что телефон неприятно вибрирует под подушкой. Закрытыми глазами она нащупала его, а после, не взглянув на экран, ответила на звонок. - Да чтоб тебя, курица! - Что? – сонным голосом спросила девушка. Она была просто не в силах понять, кто же ей это звонит и называет ее «курицей» в восемь утра. Она стала сонно тереть глаза, надеясь поскорее проснуться. - Ты тупая… ох! Сама концерты мне устраиваешь, а затем гуляешь со своими бывшими парнями! Как шлюха! – Джонас был в своем репертуаре. Последние слова так сильно ее задели! Заставили ее тут же проснуться и вскочить на ноги. Она так резко наполнилась злостью, и ей так хотелось врезать ему, чтобы он замолчал, чтобы он прекратил говорить с ней, чтобы он просто исчез. - А теперь послушай меня! Закрой свой поганый рот, Джонас, и послушай меня внимательно! – девушка даже не заметила, как заговорила на повышенном тоне. – Заткнись и слушай, впитай в себя это все, как губка и отвали уже от меня! – глаза были полны злых слез, которые не заставили себя долго ждать и тут же начали катиться по щекам. – В отличии от некоторых, я со своими бывшими не трахаюсь в студии звукозаписи, не отвечая на телефонные звонки и игнорируя то, что было назначено свидание! Усек?! - она резко развернулась к двери и замерла. Гомез готова была побежать к окну и вылезти из него прочь. В дверном проеме, оперевшись на косяк, стояла мама и удивленными глазами смотрела на нее. Единственное, что смогла сделать Селена – сбросить звонок. Она чувствовала себя виноватым ребенком перед мамой, что просто молча смотрела на нее, словно изучая каждый миллиметр ее тела. Она выглядела немного растерянной и, кажется, расстроенной. Селена не могла понять ее взгляда. - Так вот что произошло, - наконец произнесла Мэнди, после двух минут накаленной тишины. - Да, - Селена пожала плечами. Помолчала около минуты, а после закусила нижнюю губу и так жалко разрыдалась. Так бессильно разрыдалась, опускаясь на паркет в своей спальне. Она что-то кричала, говорила о том, что ей больно, что ей кажется, что это чувство никогда не пройдет, что она ощущает себя преданной, сломанной и неживой. А мама просто обнимала ее, поглаживая по густым завивающимся волосам. Гомез говорила, что устала ощущать эту боль, что ей нужно время свыкнуться с мыслью о том, что произошло. Она говорила про его день рождение. Говорила про подарок, и про то, как он позвонил ей, когда она была с друзьями, и накричал на нее за это. Она говорила о том, что скучает по нему, что его не хватает, что ей важно видеть его. Но сейчас она так ненавидит Джонаса, что если встретиться с ним, она просто не справится и точно запульнет в него тарелкой. Казалось, что она выплакивала всю свою боль, которая копилась в ней все это время… И Мэнди просто слушала, крепко обнимая дочь, что дрожала от рыданий. А после, уже вечером, отчаяние точно накрыло ее с головой. Стоя в ванной комнате, она держала в руках тест, не зная, что делать: плакать или радоваться. Да. Беременна.