Married to Jonas.

Nickelback – Far away / I love you

Он хорошо слышал, как Селена тихонько всхлипывала в спальне, свернувшись в маленький комочек под теплым белым пуховым одеялом. Слышал, как ее тяжелое дыхание срывается с ее дрожащих губ слабыми стонами, смешанными с тихими рваными всхлипываниями. Слышал, как она в очередной раз сломалась перед ним, на его глазах. Но он не знал, что ему делать. Селена в жизни его не простит. Она просто не позволит себе сделать это. Ник это прекрасно знал, но все равно почему-то ее предал. В очередной раз обманул ее, дал понять, чем все закончиться. И больше всего сейчас он переживал о том, что она уйдет, что она спрячется от него, не даст ему снова завоевать себя. Джонас просто сидел в гостиной и смотрел пустым взглядом на темный экран выключенного телевизора, надеясь, что вскоре он сможет набраться смелости и вернуться в спальню. Это было так сложно. Эта ненависть к себе пропитывала его с каждым вздохом все больше и больше. Гомез, его Гомез лежит в спальне, крючится от боли, старается сдержать рыдания и все это из-за него. И совесть не позволяла ему сделать к ней шаг. В тот вечер они с Оливией дружно сидели сначала в кафе и разговаривали о деталях ее альбома, а потом поехали в студию, где он хотел показать девушке кое-какие приемы для ее предстоящей музыки. Она была милой в этот вечер, красивой, впрочем, как и всегда. Темные волосы красивыми волнами лежали на плечах, джинсовые шорты с завышенной талией подчеркивали ее фигуру, а обычная черная майка и синий бомбер в тон шортам сидели на ней идеально. Ник не мог налюбоваться ею. Правда, в нем словно что-то щелкнуло, и он просто смотрел на Калпо, изучал каждую ее черту. Вспоминал, как было хорошо с ней, как она его спасала от одиночества каждый день их отношений. Вспоминал, какой она была теплой в постели, какой мягкой и нежной была ее кожа. Вспоминал, как она осторожно целовала его, и как она страстно шептала ему на ухо по ночам просьбы взять ее. И все это всколыхнуло его. Заставило рассудок слететь с катушек. В студии Нью-Йорка была прохладно, так как окно оставили открытым на целую ночь, но в ее присутствии этого совсем не чувствовалось. Хотелось снять с себя одежду, лишь бы почувствовать хоть что-нибудь, кроме как напряжения в штанах. Было невыносимо жарко, душно. И все из-за нее. Мисс Вселенной. Его Мисс Вселенной. Она не была против, когда они случайно врезались в друг друга. И не была против потом, когда их пальцы случайно переплелись в крепкий замок. Она не была против, когда он сделал шаг к ней на встречу, она сделала шаг вперед тоже. Она не была против, когда он прикоснулся к ее губам. Она ответила на его поцелуй, обвивая его шею руками и прижимая его к себе еще сильнее и крепче, словно изголодавшаяся кошка. Она не была против, когда ее бомбер полетел в сторону, куда-то в дальний угол, прямо на пол. В ответ Оливия только сняла с него его рубашку и стала бродить руками по его обнаженному торсу. Девушка не была против, когда он задрал ее футболку и стал гладить ее обнаженное горячее тело. Она не была против, когда он стал ласкать ее грудь и сжимать между пальцев набухшие нежные соски. Шатенка лишь расстегнула его ремень. И когда Ник снял с нее эти противные шорты с многочисленными пуговицами, она сама потащила его к столу, села на него, раздвинув свои ноги, при этом горячо целуя, обжигая его своими губами. Он хотел ее так сильно. И все о чем он только мог думать в этот момент, что он должен просто оттрахать ее. Сейчас. На этом столе. В этой чертовой студии. И, сняв с себя брюки вместе с боксерами, он рукой отодвинул ее трусики в сторону и вошел в нее, чувствуя, как стенки ее влагалища охватывают его член. Глухой, но протяжный стон ударил в его рот, отчего он прикусил ее нижнюю, налившуюся кровью от его посасываний, губу. Было слишком жарко. Страсть затуманила разум. Он не знал, просто не понимал, что он делает, он просто чувствовал ее ноги, что так крепко обвивались вокруг его талии, чувствовал ее руки с длинными ногтями, что слегка царапали его спину, чувствовал ее горячее дыхание на своей шее, губах, щеках. Он только чувствовал ее, доверяясь всему происходящему и не думая о последствиях. Не думал ни о чем и ни о ком. Он целовал ее, при этом яростно двигаясь в ней. А когда она подалась бедрами ему на встречу, его словно прорвало, и он зарычал, что было ему так несвойственно. Оторвавшись от ее покрасневших губ, он стал спускаться дорожкой поцелуев по нежной коже к плечам, и слегка прикусив чувствительную кожу в районе правой ключицы, поцеловал ее грудь, сквозь тонкую ткань черной футболки, что начинала так его раздражать. Ник двигался в ней, смотря на девушку, глаза которой были покрыты поволокой, голова откинута, и сырые от пота волосы доходили до пояса. И это невероятно возбуждало. Это перекрывало доступ кислорода в легкие. То, как она слегка стонала, подаваясь ему на встречу, прикусывая нижнюю губу, чуть ли не до крови, целуя его самого, чувствуя каждой клеткой ее нежные прикосновения… Этот дурманящий запах граната и розы, смешанный с запахом пота и секса, этот трясущийся стол с пультом. Это было невероятно. Он словно возвращался назад, когда все только начиналось. И был рад. Рад, что у него есть такая возможность. Еще один грубый толчок. И еще один. Еще один поцелуй и сплетение языков. Еще одна царапина на голой спине. Еще один вдох. Еще один стон. Еще один выдох. И сердце замирало от предвкушения. Эти резкие, но до дикости колючие и острые движения, такие нужные, как глоток свежего воздуха. Эти глубокие, тихие, но до ужаса протяжные стоны, от которых мурашки бегали роем по коже. Эти тихие вдохи и выдохи, опаляющие чувствительную, накаленную кожу. И было так важно быть с ней сейчас. Закрыть глаза на время, что так быстро бежало на этих часах, закрыть глаза на другую, что ждала его. И было так легко. Легко. Еще один протяжный стон, сорвавшийся с ее чувственных губ, заставил его излиться, почувствовать тот самый пик. Ощутить такой невероятный оргазм, от которого снесло его крышу, которого он давно не испытывал. Он двинулся в ней еще пару раз, доводя ее до точки, чувствуя, как она выгибается дугой, крепко прижимая его к себе и крича от удовольствия, прикрыв темные глаза. Она тяжело дышала, и единственное, что он посмел подумать: она прекрасна. Ник повернул голову в сторону спальни и заметил Селену, стоящую на пороге в гостиную. Слишком задумался и не заметил, как она смотрит на него. Этими опухшими красными глазами, наполненными болью. Интересно, долго ли? Долго. Он знал. Она выглядела помятой. Темные короткие волосы были спутаны и собраны как-то непонятно на голове, руки были спрятаны в длинные рукава серой толстовки. Она стояла в теплых носках на паркете и смотрела на него красными от слез глазами. Лицо ее было опухшим, нос розовым, а дорожки слез все еще блестели на ее щеках. Она опустила взгляд на свои ноги, когда он посмотрел туда, и тихо, едва слышно всхлипнула. - Ты как? - В порядке. Еще один короткий всхлип, а затем неуверенный шаг вглубь полутемной гостиной. А затем еще один шаг, и еще один, и опять один шаг. И вот Селена уже сидит на другом конце дивана, обнимая свои коленки, продолжая слегка всхлипывать. Глубоко вдыхая и тихо выдыхая, стараясь не трогать накаленную до предела тишину. Стараясь стать невидимой. - Знаешь, я думаю, я поеду к маме, - дрожащим голосом, смотря на дверь, ведущую в спальню. - Когда? - После твоего дня рождения. Не хочу, чтобы Дениз и Кевин, да и другие что-то заподозрили, - все тем же отстраненным голосом, продолжила она, наконец, переведя взгляд на него. Уж лучше бы она не смотрела. Сердце кольнуло. - Получается, мы будем вести себя как ни в чем ни бывало? Как обычно? – встретившись с ее глазами, спрашивает Ник. Селена выглядела слишком уставшей и слабой. И ему хотелось врезать себе по роже за то, что позволил ей себя так почувствовать. Он виноват в том, что она стала такой ранимой и слишком чувствительной. - Да. А потом я поеду в Лос-Анджелес. - Когда вернешься? - Не знаю. Сейчас сложно что-либо говорить. Мне просто надо смириться с этим, - Селена снова отводит взгляд в сторону, и он видит, как ее глаза наполняются слезами, а пухлые губы начинают слегка подрагивать. – Если хочешь развод, я подпишу все бумаги. Затем встает с дивана и тихими, неуверенными шагами идет на кухню. - Не хочу, - Джонас останавливается на пороге, смотря, как она ставит чайник, достает большую черную чашку, сахар и лимон, смотрит за этими дрожащими движениями и понимает: он потерял ее. Эта дрожь, эти всхлипы – боль, которая съедает ее. - Сколько времени? – спрашивает она, повернувшись к нему. - Два часа ночи. Просто кивок головы. *** - С Днем Рождения, - проговорила Селена безэмоциональным голосом, когда он зашел на кухню, одетый с иголочки, как обычно. - В чем ты сегодня будешь одета? – спрашивает. – Хочу соответствовать. - Я надену бежевый топ, и переливающуюся ему в тон юбку, - пожала плечами. - Хорошо. На этом их разговор прекратился до самого вечера. Пока они не вышли из квартиры, намеренно держась за руки, улыбаясь друг другу, словно ничего не происходило. Эти три дня были просто как в тумане. Он пропадал в студии звукозаписи, она проводила время за чтением сценариев в квартире, стараясь всякий раз держать себя в руках, лишь бы не сорваться и не заплакать. Не говорила и не отвечала на телефонные звонки подруг и мамы, лишь старалась забыться. Все так же ходила в танцевальную студию, надеясь, наконец, снять тот груз проблем с плеч. - Хей, Ник, с Днем Рождения! - Селена, выглядишь потрясно! - Ник, всего тебе самого наилучшего! - Что ты ему подарила? - Ты не мог бы сфотографироваться со мной? - Куда вы едите отмечать? - Кто будет на празднике? - Будет ли Оливия на вечеринке? - Селена, что ты думаешь по этому поводу? - Как ты относишься к роману Ника? - Ник, что у тебя с Оливией Калпо? - У тебя с ней серьезно? - Вы, ребята, собираетесь разводиться? Все эти вопросы сыпались с разных сторон, и единственное, что хотелось сделать Селене в данным момент: залезть в машину, чтобы больше ничего не слышать. Это доводило ее до белого каления, заставляло ее чувствовать себя слишком уязвленной. Как это было низко, неправильно, некрасиво, бестактно. Это причиняло столько боли, что Джонасу этого и снилось! Она ненавидела его за это! Так сильно ненавидела. Почему любить Джонаса так сложно? Почему с ним все так сложно, так трудно? Она нагнулась вниз, чтобы папарацци больше не фотографировали ее, но назойливые мужчины стали совать свои камеры, куда только можно было их сунуть. Ей казалось, что сейчас переднее боковое стекло не выдержит и просто сломается от их натиска. В такие моменты она действительно жалела о том, что занимается музыкой и актерством. Ей было просто не вздохнуть свободно, пока Ник не сел в машину и через минуту она не отъехала от дома. - Все нормально? – спрашивает он так неожиданно, что она даже вздрагивает. Переводит взгляд от окна на мужа, чувствует, как сердце в груди екает от этого, но продолжает смотреть на него, так, что у него внутри все съежилось. Всматривается. Он шутит? Нет, он серьезно? Правда? Он издевается. Возмущение захлестнуло ее так сильно, что она перестала дышать, смотрела на него, слегка нахмурившись, вглядываясь в него все сильнее и сильнее, надеясь найти доказательство своим мыслям, что роились в ее голове. Было сложно поверить, что он сидит, и как не в чем ни бывало, спрашивает «Все нормально?». Какой, к черту, нормально? Она разрушилась у него на глазах, он подбил ее крылья в очередной раз, какой к черту нормально?! Она не могла поверить во все это. Это какой-то неописуемый розыгрыш, в котором она приняла участие не по собственной воле. Так хотелось кричать, рвать и метать молнии, ударить его, лишь бы дать почувствовать всю ту боль, что грызет ее вот уже целую неделю! Она продолжает его ненавидеть. - Не разговаривай со мной, - отвернулась к окну. Дорога до клуба была слишком напряженной и утомительной. Единственное, чего действительно хотелось Селене – испариться. Ее ничто так не радовало за последние семь дней, как осознание того, что она, наконец, может выйти из машины и сделать вид, что ей срочно нужно в уборную, лишь бы больше не быть с ним рядом, не находиться под прицелом его карих, до боли родным и таких же ненавистных глаз. Скрываясь за дверью туалетной комнаты, она не рассчитывала там встретить Дениз. - Привет! – Селена крепко обняла свекровь, что так доброжелательно встретила ее теплой улыбкой. Отдохнуть от напряжения не получиться. Гомез это поняла сразу же. Придется находить в себе неизвестные силы, чтобы делать вид, будто все отлично и она просто на небесах от счастья, от того, что она жена самого Ника Джонаса. - Как дела? У тебя с Ником все в порядке? – Дениз выглядела идеально. Этот темно-фиолетовый костюм сидел на ней словно влитой. Темные, обычно завивающиеся волосы были выпрямлены и лежали на плечах. И она выглядела вполне счастливой. Еще бы. - Да, все отлично! – Гомез, правда, не понимала, почему каждый задает ей этот вопрос. У нее что, на лице написано, что ей изменил муж? Это давило на больное. Они были не правы, спрашивая ее об этом. – Как твои дела, Дениз? - Хорошо, ты выглядишь превосходно, - миссис Джонас оглядела ее с ног до головы: волосы, завиваясь крупными волнами, лежали на плечах. Бежевый топ с едва заметным принтом из цветов, был чуть ниже груди и идеально сочетался с блестящей, переливающейся юбкой с темным поясом. На ногах у нее были одеты розовые туфли. Все смотрелось весьма гармонично. И Дениз не могла не восхититься своей невесткой. - Спасибо! Ты тоже выглядишь потрясно! – Селена не знала, как могла улыбаться все это время так искренне. Наверное, привычка, и весьма хорошая привычка. Ведь никто и никогда не видел ее эмоций, не был в подробностях ее жизни, зная лишь то, где она находиться и с кем встречается. И все. Никто и никогда не был в курсе ее проблем. - Я знаю, - Дениз засмеялась, тем самым заставляя засмеяться и Гомез. – Ладно, я пойду, поздравлю своего сына, - она еще раз крепко обняла шатенку, а затем вышла из туалетной комнаты, оставляя Селену наедине со своими мыслями. Глубоко вздохнув, девушка подошла к большому подвесному зеркалу над раковинами из белого кварца и взглянула на свое отражение. Она увидела эти глупые кудри, что так раздражали ее, увидела эти пустые карие глаза, наполненные болью, что была совсем не заметна для окружающих в этом полумраке клуба и за наигранной улыбкой. Она достала из клатча помаду, поправила макияж, поправила свой топ и глубоко вздохнула, стараясь держать себя в руках. Она не должна переживать сегодня, все увидят, что что-то не так. Поправив складки юбки, Селена вышла из туалетной комнаты. Весь вечер она старалась не встречаться с мужем: танцевала с Тейлор и Деми около барной стойки, встретилась с Джо и Бландой, поговорила с ними несколько минут, а после наткнулась на только что прибывших Кевина и Дани. Они были такие милые. Держались за руки и очень обрадовались тому, что представилась возможность встретиться вновь на этой вечеринке. И никто, совсем никто не обратил внимания, что Гомез и Джонас просто игнорируют друг друга этим вечером. Однако встреча все же состоялась, когда фотограф, приглашенный на вечеринку, чтобы запечатлеть все происходящее, попросил ее сфотографироваться с Ником. Селена широко улыбалась, выполняя просьбы фотографа, чувствуя, как Джонас крепко обнимает ее, прижимая к себе сильными руками. От этого тошнило. Просто невероятно тошнило. А когда фотограф попросил их поцеловаться на камеру, Ник сказал, что тех фотографий достаточно, после чего мужчина удалился в сторону Дениз. Селена тоже собиралась уйти обратно к подругам, что ждали ее у шведского стола, но Ник уверенно взял ее за руку и повел в коридорчик, в котором музыка звучала не так громко. - Все хорошо? – спрашивает он, и Гомез неожиданно захотелось засмеяться. Что за берд? - Давай не сейчас? – подавив в себе смешок, произнесла шатенка, и уже было собиралась направиться ко входу в зал, как его рука схватила ее за запястье и притянула к себе. - Я просто не хочу, чтобы кто-то догадался о том, что происходит сейчас между нами, - проговорил он, прижимая ее к себе так крепко, что у нее ноги подкашивались от происходящего. - Не трогай меня, - процедила она сквозь стиснутые зубы и резко дернулась из его объятий. – И неужели я так похожа на идиотку, которая собирается трезвонить об этом на каждом углу?! – она смотрела на него, и чувствовала, как глаза невольно наполняются слезами, а в носу начинает неприятно щипать. Как же она ненавидела это. Все. Она больше не посмотрит на Ника. Один взгляд на него – слезы. - Просто я тебе напомнил… - А не надо мне об этом напоминать, - твердо проговорила она и вошла в зал, сворачивая к уборной. Слезы уже текли по щекам, а губы так предательски дрожали. Как только дверь туалетной комнаты захлопнулась, с губ сорвался громкий стон, который был приглушен руками, что тут же накрыли рот. Плечи у нее затряслись от глухих рыданий и горьких крупных слез, что так бесстыдно падали на пол, стекая по щекам. Господи, что она делает не так? Ее сердце разрывается от боли, ей кажется, что оно скоро лопнет от всего происходящего, она сама в один момент не выдержит. Ну почему так больно, почему? Скажи ей, Господи, почему столько боли? Почему именно она? Почему именно с ней? Она когда-нибудь сможет это забыть? Захлебываясь в собственных эмоциях, Селена не знала, сколько простояла в этой пустой комнате, пока в нее не вошли Тейлор и Деми. Боже, как же это было не вовремя. - Господи, Сел, что с тобой случилось? - Тейлор тут же подбежала к подруге и обняла ее, аккуратно поглаживая по спине, словно успокаивая. - Ничего, - ответила шатенка, всхлипнув и стараясь успокоиться. Как же они не вовремя… Зачем? Что ей сейчас делать? Говорить им о случившемся совсем не хотелось. - Но ты ведь плачешь не просто так! – воскликнула Деми, взволнованно посмотрев на подругу, не зная, что делать. - Давайте не сейчас? – она с мольбой посмотрела на подруг, что продолжали пытливо смотреть на нее. - Сел, что произошло? С Ником поругалась что ли? – продолжала Ловато. - Деми, пожалуйста, давай не сейчас? Не важно, что произошло, давайте не сейчас? Я просто хочу отдохнуть, забыть о случившемся и веселиться до упаду! Пока ноги не будут ныть, пока я не забуду об этом! – говорила девушка, тяжело всхлипывая и дыша, при этом переводя взгляд с одной взволнованной подруги на другую. – У кого-нибудь есть платок или салфетка? – спросила она, махая руками, словно ей было невероятно душно. Деми протянула ей бумажную салфетку, что находилась в туалете и служила полотенцем. – Спасибо. В этот момент в дверь вошла та, с которой Селена даже не рассчитывала увидеться сегодня. - Привет! – воскликнула Калпо, проходя внутрь уборной и широко улыбаясь. - Привет, - произнесли хором Тейлор и Деми, смерив брюнетку совсем не дружелюбным взглядом. - Ты плакала? – она удивленно посмотрела на Селену, что усердно старалась скрыть следы слез со своего лица. Но это опухшее лицо и красный нос выдавали ее с потрохами. И даже не пришлось спрашивать у подруг, видно ли, что она рыдала. Ох, как ей хотелось вырвать все волосы этой крашенной кукле… - Да, я плачу по всякой мелочи, - отмахнулась шатенка, дружелюбно улыбнувшись Оливии. Деми взяла у нее из рук салфетку и стала подтирать ее слегка потекшую у глаз тушь. - И что за мелочь на этот раз? – улыбаясь, спрашивала Мисс Вселенная, поправляя свои длинные, будто бы шелковые, волосы. - Да так, ерунда… - Она плакала из-за того, что ее семья не смогла приехать на праздник, - тут же нашлась Тейлор, смотря на Селену взглядом а-ля «не стоит благодарности». - Именно, - Гомез выдохнула, посмотрела на подругу, а после перевела взгляд на Деми, что уже закончила поправлять ей макияж. – Спасибо, Демс, - она обняла девушку, а после они втроем направились к выходу из уборной. - Что это только что произошло? – Тейлор удивленно посмотрела на девушек, ее рот слегка приоткрылся, а в глазах читалось искреннее непонимание всего происходящего. - Твою мать, - протянула Деми, тяжело выдохнув, и оглядывая девушек. - Ну, Джонас… - Кто-то меня звал? – Ник возник словно из ниоткуда. Словно он следил за ними все это время, дожидаясь когда кто-то из них упомянет его в разговоре. Она тут же напряглась, но старалась делать вид, что все отлично. - Мы тут просто вспомнили один момент… - неуверенно проговорила Свифт, пока Деми и Селена усердно думали, что за момент именно они вспоминали. Но этого не понадобилось. Оливия Калпо накинулась на Джонаса с крепкими объятиями и поцелуями в щечку. - С днем рождения, Ник! – она продолжала обнимать парня за шею, а он обвил своими руками ее талию. И им было абсолютно плевать, что его жена стоит в нескольких сантиметрах. – Селена, все хорошо? – Оливия продолжала улыбаться, при этом обнимая Джонаса так, будто это она его супруга, а не Гомез. Ник недоуменно посмотрел на Калпо, а после перевел серьезный взгляд на жену. Заметив это, Оливия продолжила: - Она просто плакала в уборной… - Нет. - Как нет, если ты только что плакала, из-за того, что твоя семья не смогла приехать, - продолжила девушка. И Селена снова захотела ее придушить. Это чувство у нее возникло, как только брюнетка вошла в уборную. Ох, как же Селене хотелось убить ее, хотя было бы реальнее повеситься самой. Джонас бы не допустил, чтобы хоть один волос с ее башки упал. Гомез встретилась с равнодушным взглядом Ника, широко улыбнулась. - Да, я просто скучаю, - выдавила она. – Ладно, Тейлор, Деми, пойдемте танцевать, - она взяла подруг под ругу и потащила на танцпол. *** Селена уверенным шагом прошла в спальню и, достав из шкафа свой чемодан, стала закидывать в него все свои вещи, которые только попадались под руку. Она не обращала никакого внимания, на ноющие от каблуков ноги, она не обращала внимания на пульсирующие виски, не обращала внимания и на Джонаса, что стоял в дверном проеме, наблюдая за ее каждым уверенным действием. Она закидывала в чемодан все, абсолютно без разбора: духи, обувь, свитера, штаны, футболки… Его или свои – не знала. Просто бросала все, что только попадалось под руку. И плевать, что ноги устали, что она сама устала и выдохлась… Не было силы находиться в этом доме. Хотелось скорее уехать прочь. Прочь. Она прошла в ванную комнату, где быстро переоделась в обычнее лосины, кроссовки и широкий бежевый свитер крупной вязки. Волнистые волосы она быстро собрала в конский хвост на затылке, не обращая внимания на петухи и короткие пряди, что тут же вылезли из прически. Она не стала смотреть на себя в зеркало, просто не было сил… Шатенка вышла из ванной, взяла в руки чемодан и собиралась уже выйти из спальни, как Ник преградил ей дорогу. - Ты не поедешь, - твердо проговорил парень, смотря на жену сверху вниз, которая держала чемодан в одной руке, а в другой свой компьютер от apple. - Что? Пропусти меня, - она выглядела растерянно. Это показалось ей глупым. Он действительно думал, что сможет остановить ее? Нет. У него ничего не получиться. Не сейчас, когда так больно, что она дышать одним воздухом с ним не может. Не сейчас. - Нет, я не хочу, чтобы ты уезжала, - продолжил гнуть свое Джонас, сверля ее карими глазами. Пусть она не разговаривает с ним, пусть спит на диване, пусть игнорирует его как только может, но лишь бы она осталась. Лишь бы не уезжала. - Прекрати нести чушь, я должна ехать, - Селена подняла на него взгляд, слишком уверенный. И ему не составило труда, прочитать ее усталость и растерянность. - Нет, я не пущу. - Успокойся, Ник. У меня есть дела в ЛА, которые я должна закончить, пропусти, - она чувствовала, как в носу снова начинает щипать, а губы опять начинают дрожать. Как она устала плакать. - Нет. - Да. - Нет. - Да. - Нет. - Ник, хватит. Я полечу, хочешь ты того или нет! Мне плевать, понятно? – сказала она повышенным тоном и толкнула мужа в сторону, но в результате сама чуть не распласталась на полу. Ее бесит, что он такой сильный. - Скажи мне, когда ты вернешься. - Я не знаю, когда я вернусь. Может, через месяц, может, через два. Я не знаю. Я просто хочу привыкнуть к мысли, что ты был с ней. Что ты спал с ней. Что ты целовал ее. Я хочу привыкнуть к той мысли, что ты предал меня, что ты так поступил со мной. Я просто хочу забыть все это, оставить в прошлом, смириться с той мыслью, что это произошло со мной. Я просто хочу привыкнуть к этому. Я обещаю, что как только это произойдет, все будет хорошо. А теперь, пропусти меня, Ник, - она тяжело выдохнула, зная, что еще немного и она заплачет. Снова на его глазах. Джонас отошел в сторону, пропуская ее к выходу. И так хотелось обнять ее еще раз. - Не забудь, что четвертого октября мы должны быть на шоу у Эленн. Дверь хлопнула.