Only the waves know

Отставной адмирал вошел в комнату неожиданно, несмотря на то, что Кесарэ ждал его. Обшитую панелями красного дерева комнату заливал приглушенный солнечный свет, вынужденный пробиваться сквозь крону раскидистого тополя, шумевшего за окном молодой листвой. Весна в загородном имении Бродда, как и во всей центральной провинции великой империи Аантресс, буйствовала в полную силу, бередя душу и тело бесчисленными соблазнами и дивными ароматами цветущей природы. После долгого молчаливого столкновения взглядов, поседевший морской волк, немного ссутуленный и хромающий, но все же не потерявший былой величественности, уселся в кресло, нарочито глядя мимо сына, на мельтешение зелени по ту сторону приоткрытой оконной рамы. Он собирался с мыслями. - Это наша последняя встреча в ближайшее время, мой дорогой Кесарэ… - Дорогих не отсылают в непонятное захолустье, не задвигают, словно ненужный хлам! – с холодной яростью парировал светловолосый юноша, блестя орехового цвета глазами. Адмирал раздраженно дернул уголоком губы, сохраняя в остальном прежнюю монолитную внушительность. - Я понимаю твое недовольство, как понимаю и то, что тебе ясны причины моего решения. Гордость и упрямство не дают тебе признаться в этом и принять свою участь, не вставая в позу. – Не дрогнув ни единым мускулом, когда Кесарэ рванулся со своего стула и застыл посреди комнаты, растерянно думая, что делать со своим порывом, адмирал, выдержав паузу, продолжил: – Во все времена горячность и эгоизм приводили молодых людей к непростительным ошибкам и загубленной молодости. Кесарэ все еще стоял, не меняя позы, на лице его проявилась сложная комбинация чувств, описать которую было бы в высшей степени затруднительно. Адмирал, наконец, поднялся и подошел к сыну, положив мозолистые руки тому на плечи. На морщинистом, обветренном, но харизматичном и подкупающем лице играла простодушная, несколько виноватая улыбка. - Я знаю, как тебе трудно, сынок – я тоже влюблялся в юности своей. И каждый раз мне казалось, что сердце мое занято навсегда и не вынесет разлуки или измены, но время шло, и даже память об этом развеивалась как пыль на ветру. Потом я встретил твою мать и… - Глаза адмирала на миг расфокусировались, глядя сквозь лицо Кесарэ. Опомнившись, мужчина сделал резкий вдох и продолжил: – В общем, мой дорогой Кесарэ, какие бы чувства не обуревали тебя ныне, не отдавайся им и помни: он твой брат, а это важнее, чем прихоти ветреной девицы. Юноша вдохнул поглубже, видимо, готовясь начать ответную тираду, но адмирал оттеснил его назад и толкнул на стул. - Это еще не все. – Теперь голос отца показался Кесарэ более глубоким и… более искренним? – Твой старший брат, при всех его достоинствах, потерян для той судьбы, которую я пророчил своему первенцу. Джованни – служба и протекция на флоте, войны и величие, а тебе – жизнь в легкости и достатке, гражданский чин и прелестную женушку. Но судьба распорядилась иначе, посему, мудрее всего, будет согласиться с ней. Адмирал замолчал, вновь глядя в окно - за вернувшейся непроницаемостью черт могло скрываться все, что угодно, но Кесарэ, хотелось надеяться, что отец тоже тяготится думами. Лишь надеяться, ибо разбирать, что в душе у этого человека, такого родного и, вместе с тем, далекого, юноша так и не научился. Этой инстинктивной холодностью и неприступностью отец походил на своего старшего сына. Если подумать, они во многом были схожи друг с другом более, чем с Кесарэ. Он всегда был вторым и смирился с этой ролью, но теперь… Лихорадочная пляска мыслей была прервана вновь заговорившим адмиралом. - Итак, сын мой, моя последняя надежда. Я - отец, никогда не веривший в тебя, как в продолжателя моего дела, я, вообще мало во что веривший в этой жизни, уже не приказываю, ибо не желаю более принуждать чью-либо волю. Я прошу, просто прошу дать мне ответ. – Очередная пауза и очередное столкновение взглядов, но уже не дуэль, а просто контакт. – Готов ли ты, Кесарэ из семьи Бродда, взвалить на себя груз фамильной чести и стать преемником моим на посту стража Аантресских морей? Будет трудно, я обещаю. Иногда это будет казаться невозможным, особенно в наше смутное время, потому я хочу знать, готов ли ты бороться с неизбежностью, сможешь ли вынести все удары, кои приготовит судьба? «Нет, нет… Это невозможно!» - проносилось в голове смятенного Кесарэ. Он обещал себе быть твердым, обещал стоять на своем, но почему так гулко бьется сердце и почему губы разжимаются чтобы сказать именно эти слова? «Нет, это невозможно, что бы ни говорил отец, к каким бы уловкам ни прибегал. Нужно стоять на своем. Но…» - Да, отец. Я Готов.

- 2 -

Двух необычных господ, стремившихся, не слишком удачно впрочем, скрыть свое благосостояние, Кесарэ заприметил почти сразу же после того момента, как сошел с трапа. Когда, наконец, парочка направилась, словно прогуливаясь, в сторону причалившего судна, легкое, не оформившееся должным образом, предчувствие перешло в твердую уверенность – это по его душу. Сообразив, что выдавать свое беспокойство, и, тем более, бежать, бессмысленно, бывший унтер-офицер аантресской Морской Стражи двинулся дальше, как ни в чем не бывало, пытаясь насвистывать незамысловатый мотивчик. Грязные доски Шейблокской гавани поскрипывали в такт шагам, бледно-синее небо вселяло слабую, но все же уверенность в том, что все наладится – рано или поздно. Двухнедельный рейс на торговой шхуне остался позади, в кошеле звенел десяток золотых монет и пара камней – неплохая прибыль в этом захолустье. А коли вспомнить, что не встретилось на пути ни пиратов, ни ураганов, то можно благодарить судьбу. Неожиданное столкновение с прохожим отдалось болью в правом плече: старое увечье, пусть и исправленное зелеными жрицами Многоликой, все еще давало о себе знать. Как и таинственные преследователи, державшиеся на расстоянии, но скрывающиеся слишком небрежно, точно желают попасться на глаза. Задумавшись о своих преследователях, Кесарэ вдруг понял, что ноги ведут его не абы куда, а в «Золотую лилию» - один из более менее приличных местных трактиров. Сумрачное, ветхое с виду здание внутри встречало посетителей относительной чистотой и простором. Выбрав стол в глубине зала, сокрытый с одной стороны колонной, Кесарэ заказал кувшин вина и мясо с сыром, не забыв игриво шлепнуть хохотушку-официантку. Он делал все, чтобы выглядеть беззаботно, напряженно ожидая дальнейшего развития событий. Впрочем, это не мешало ему действительно наслаждаться едой и вином. Загадочные господа, смутно на кого-то похожие, вошли в трактир, не скрываясь, и сразу же направились к облюбованному Кесарэ столику. Высокий и худощавый, с завитыми усами и бородкой, заговорил первым: - Господин Вальтрес, если не ошибаюсь? Разрешите присесть? Кесарэ кивнул, предпочитаю промолчать, и уставился на собеседника слегка растерянным и, вместе с тем, ожидающим взглядом. - Эй, милочка, будьте любезны кувшин марискайского красного с двумя бокалами и закуску на ваше усмотрение, – распорядился второй незнакомец, подоспевшей девушке, когда вновь прибывшие, наконец, устроились напротив Кесарэ. Проводив расторопную девицу взглядом, он начал: - Итак, мне кажется, господин Вальтрес, - на имени крепыш сделал особый акцент, слегка усмехнувшись, - что нам лучше избежать всяческого словоблудия и взаимных реверансов, потому позволю себе сразу перейти к делу. Точнее, это сделает мой спутник. Можете звать его господином Каротти, а меня Ингольдом, просто Ингольдом. Кесарэ скептически хмыкнул и перевел взгляд на господина Каротти, все с тем же ожидающим молчанием. После легкой дуэли взглядов, пожилой франт заговорил: - Начну с того, что выложу на стол все карты. Мы знаем кто вы, мистер Вальтрес. Но, не беспокойтесь: мы здесь не для того, чтобы вести вас под трибунал, более того, мы с Ингольдом убеждены, что все обвинения против вас и других моряков, оказавшихся вне закона после Аркнейской баталии, более чем необоснованны, но, прошу простить, это к делу не относится. - Тогда, господа, что же относится к делу, позвольте узнать, – наконец подал голос Кесарэ, чувствовавший себя неуютно в компании этой странной парочки. Упоминания об Аркнее и намек на полный самодурства императорский эдикт явно поданы неспроста. - Мы все знаем, Кесарэ, мы понимаем твое положение и найдем, как его использовать. - Мы хотим предложить вам работу, – резко ввернул крепыш, сверкнув глазами. - Не просто работу, а нечто достойное вас, господин Бродда, – добавил усатый, мягко улыбаясь. Наверняка, в том, что он начал использовать настоящую фамилию собеседника, тоже крылось что-то… - В чем же она заключается? – Кесарэ и сам не знал в тот момент, простая ли формальность этот вопрос, или его действительно заинтересовало странное готовящееся предложение. - Насколько я помню из документации Кандорской морской академии, рекомендательных писем и рассказов знавших вас лично людей, вы очень хорошо показали себя как во время обучения, так и на флоте. – Каротти снова улыбнулся, а Ингольд хмыкнул. – Искусен, как в бою, так и в морском деле, имеет талант к лидерству, но, притом, безукоризненно соблюдает субординацию. Цитата из характеристики, увы, не упомню, чьей именно. Кесарэ, стараясь пропустить мимо ушей всю эту лестную (несмотря на то, что большей частью правдивую) чепуху, собрался с мыслями. - Вы, кажется, обещали избежать словоблудия, господин Каротти. - Нет, это обещал я, – иронично заметил Ингольд, разглядывая Кесарэ в упор. – И я, как видите, слово держу. - Действительно, пора переходить к делу. – Каротти словно бы задумался на мгновение. – Понимаете, господин Бродда, у нас есть груз. Очень ценный и очень секретный груз. - Настолько секретный, что ни враги, ни союзники не должны знать о нем, – вновь поспешил вклиниться в возникшую паузу Ингольд. - Да, именно. Кроме груза у нас есть корабль. Не вдаваясь в подробности, скажу, что он просто великолепен, как и подобранная нами команда. - Замечательно, конечно, но я не совсем понимаю, чего вы хотите от меня, – выдал Кесарэ, прекрасно понимая, куда клонит усатый. - Очаровательная недальновидность! – усмехнулся тот в свою очередь. – У нас есть все, но нет толкового капитана. Именно эту должность мы хотели бы предложить вам.