Место под тисами.

      Первой, кого видит Сиф очнувшись, оказываются Сигюн. Которая тут же начинает плакать. В горло Сиф будто песку насыпали, во всем теле слабость, так, что она закрывает глаза, чтобы погрузиться в блаженное беспамятство.       Когда Сиф приходит в себя во второй раз, Сигюн все еще сидит рядом. Она больше не плачет, но глаза все еще красные.       — Сиф, с тобой все хорошо? Целительницы сказали, что ты поправишься. Как стыдно, как стыдно, — женщина снова готова удариться в слезы, — это все из-за меня. Локи не посмел бы попытаться убить меня.       — Сигюн, — голос Сиф еще очень слаб, — ты ни в чем не виновата. Как ты себя чувствуешь? Тебе же стало плохо…       — Я потеряла ребенка.       — О, мне очень жаль.       Женщины замолкают. Через некоторое время Сиф решается спросить:       — Локи поймали?       — Он утонул в водопаде. Тело так и не нашли, но там такое течение.       Сиф откидывается на подушки. Всегда есть надежда.       До пограничного форпоста известие о случившимся с Сиф доходит с опозданием, и, когда Тор приезжает домой, его жена уже практически здорова. Один раздражен и зол, но обвинить женщину ни в чем не может. Разве может кто-нибудь по доброй воле пропороть себе живот ножницами?       Сигюн получает от Всеотца официальную грамоту, в которой говорится, что она теперь носит титул вдовствующей принцессы, также детям назначено постоянное крупное содержание. После этого Сигюн уезжает домой на север.       Тор увозит Сиф и детей в Идолир. Дети, особенно Улль, несказанно счастливы вырваться из мрачных стен дворца. В поместье столько мест для игр, можно охотиться и плавать на лодке можно хоть каждый день, а слуги — простые люди — их всячески балуют.       Сиф чувствует: мужа что-то тяготит. Тор слоняется из угла в угол и виновато смотрит на нее. Он явно хочет что-то рассказать, но напуган произошедшим. Женщина не торопит мужа. Она пребывает в сладостном предвкушении. Неужели Ярнсакса хочет предъявить свои права на Тора? Неужели Сиф скоро станет свободной.       Наконец, как-то Тор говорит:       — Мне нужно поехать на север.       — На заставу?       — Нет, дальше на север.       — Туда, где живет Ярнсакса, — это не вопрос, это утверждение.       Тор краснеет до корней волос и начинает быстро говорить:       — Сиф, ты должна меня понять. Она ждет от меня ребенка. Я не могу. Ты же сама была в таком положении, когда ждала Улля. Плохо, когда отец ребенка отказывается от него. Я должен быть при его рождении, чтобы засвидетельствовать его происхождение. Не всегда же найдется мужчина, который будет готов усыновить ребенка, у которого не было отца, — Тор явно намекает на их брак.       В душе Сиф закипает злоба. Она еще минуту назад была готова благословить Тора на счастливую жизнь с Ярнсаксой и продолжать подыгрывать ему во время редких визитов домой. Но мужчина затронул слишком чувствительную тему — детей. Сиф разглаживает складки на юбке, потом смотрит на мужа и тихо спрашивает:       — А ты знаешь, кто отец Улля?       — Я, конечно, — удивляется Тор.       — Нет, я имею в виду его настоящего отца. Почему ты никогда не спрашивал меня о том, кто это был?       — Я думал, я думал — хлопает глазами Тор, — это был Вольштагг. Вы всегда много времени проводили вместе на тренировках, а у ребенка темные волосы и зеленые глаза, так что это никак не мог быть Фандрал…       Сиф разражается хохотом.       — Вольштагг? О, пресветлый Иггдрасиль. Ты, правда, так думал? С Вольштаггом мы проводили много времени, потому что он учил меня сражаться, как подобает воину. Да, чтобы ты знал, у него четверо детей от дворцовой поварихи. Старший уже год как служит в гвардии.       — Откуда ты знаешь?       Сиф чувствует себя убеленными сединами мудрецом, для которого в мире нет секретов:       — Но это же очевидно! Вольштагг любит поесть и всегда любил наведываться на дворцовую кухню. Там-то он и познакомился с поварихой. Жениться он на ней не может: она простолюдинка, но ее и детей старается всячески поддерживать. Да они же живут вместе, — женщина чувствует, что в собственных словах проскальзывают интонации, которые она слышала у Локи, когда тот пытался донести всех что-то совсем очевидное.       — Значит отец твоего ребенка тоже простолюдин? — Тор делает свои выводы из всего сказанного женой.       — Тор, помнишь, когда ты освободил Локи из темницы, ты оставил нас одних? Вот тогда он и стал отцом Улля. Неужели ты никогда не замечал их внешнего сходства?       Тор выглядит пораженным:       — Он, — мужчина начинает заикаться. — Он…взял тебя силой? — последние слова сказаны еле слышным шепотом.       Гнев и ярость пузырятся в душе Сиф.       — Глупый! Я же не дворцовая фрейлина, а воин. Нет, все, что было между нами, происходило по моей доброй воле. Я сама поцеловала его первой, мне было четырнадцать... А потом, — Сиф мечтательно обхватывает себя руками. — Волосы, он не заставлял меня их перекрашивать. Это мы во время пылких объятий опрокинули горшок с зельем, — Сиф немного искажает реальную последовательность событий, но Тор этого не знает. Он потрясено наблюдает за женой, — Не было такого места во дворце, где бы мы не предались страсти. Нам подходили и лес, и горы, и пещеры. Удивительно, как могут быть слепы люди!       — Но почему тогда ты вышла замуж за меня? — Тор поражен.       — Потому что Локи был мертв.       — Но в юности, я помню, ты была влюблена в меня! Я помню! Ты же всегда помогала …       — Тор, я восхищалась тобой, твоей отвагой, твоей добротой, твоей силой. Но спала я с Локи. Ты хороший, а он плохой. Я не спорю. Но и чудовищ должен кто-то любить. Я любила и люблю его. Так вышло.       — У нас с тобой двое детей!       — Труд — твоя дочь. Моди — сын Локи.       Тор открывает и закрывает рот как выброшенная на берег рыба.       — Что ты смотришь на меня так? Я изменяла тебе. Тогда в походе. Еще до того, как ты связался с Ярнсаксой. А, помнишь, ты приехал на утро после Йоля? Так я чуть не назвала тебя его именем! Во время праздника мы тоже были вместе.       — Моди — мой сын! — прерывает ее Тор. Он все еще не может оправиться от шока.       — Возьми в старой оружейне меч. Возможно, ты узнаешь его. Дай меч в руки Уллю или Моди — они будут легко с ним обращаться, ты же не сможешь даже веток нарубить им, чтобы не устать. В моих сыновьях течет кровь Локи. Прости меня, Тор, наш брак был ошибкой. Мы утешались в объятиях друг друга после смерти возлюбленных. Однако не только не приобрели любовь друг друга, а потеряли дружбу.       — Сиф, я любил тебя!       — А сейчас ты любишь Ярнсаксу, которая готовится подарить тебе сына. Иди к ней. Я отпускаю тебя. Клянусь, что не скажу Всеотцу о том, что ты живешь с ней.       — А ты! Что ты будешь делать? Как ты можешь говорить о Локи так спокойно, он же чуть не убил тебя в пещере.       Сиф смотрит на него, вздыхает, будто готовится прыгнуть в холодную воду, а потом говорит:       — Тор, я сама сделала это. Только кровь умирающего могла заставить путы поддаться. Иного пути не было.       — Ты, ты сумасшедшая! Вы оба сумасшедшие, — Тор выглядит как обиженный мальчишка, у которого отняли леденец. — Ты все эти годы спала со мной, и я не видел на твоем лице отвращения! Ты с охотой принимала мои ласки.       — Ко всему можно привыкнуть, — тихо говорит Сиф, а потом слова начинают катиться как горный камнепад. — Я молодая женщина, да и ты не урод. Но все эти годы, когда я закрывала глаза не от неземного удовольствия, так мне было проще представить, что это не ты, а Локи берет меня.       Красный от ярости Тор пытается что-то сказать, потом разворачивается и уходит, хлопнув дверью.       Сиф чувствует, что силы покидают ее. Она ложится прямо на пол, там, где стояла. Все тайное, грязное, что отравляло ей жизнь вышло наружу. Теперь она счастлива и свободна. Прощаться с Тором она не идет.       Служанки рассказывают ей, что муж нашел в старой оружейне меч цверговской работы. Тор долго время играл с детьми, заставляя мальчишек атаковать его, используя меч. У ребят очень здорово получилось. Погрустневший Тор отдал меч Уллю, тепло попрощался с детьми и уехал.       — Полагаю, нам не стоит ждать его скоро,— заключает Сиф. Надеясь, что Тор так и останется на севере, с великаншей.       Сиф чувствует, что она теперь свободна. В столицу она возвращаться не хочет, а начинает готовиться к зимовке в Идолире. На дворе стоит перезревшее лето, которое уже жаждет смениться свежестью осени.       По ночам Сиф мечется по кровати, летняя духота только усугубляет кошмары, которые начинают мучить ее. Женщина пьет на ночь настой из мяты и мелиссы, убирает в сундук все одеяла, оставляет окно открытым, чтобы в комнате было больше свежего воздуха. Но все равно каждую ночь она видит во сне Локи. Он стучится в дверь ее дома. Лицо его покрыто струпьями, тело гниет, в ранах на груди шевелятся опарыши. Глаза закрыты, но Сиф знает, что они затянуты белой пеленой, как у мертвой птицы. Губы мужчины превратились в кровавое месиво. Сиф ждет, что Локи начнет винить ее, но он молчит. И это молчание ужаснее любых, даже самых страшных проклятий. По утрам женщина чувствует себя измученной и разбитой.       Наступает последний день лета. Стоит невыносимая жара. Сиф ложится в кровать, уже смирившись с тем, что ночью она опять увидит рядом смерть. Но сон теперь совсем другой. Сиф оказывается в лесу. Краски осени уже чуть зазолотили кроны деревьев, но еще тепло. Женщина выходит на поляну, залитую солнечным светом. Запахи и звуки слишком реалистичны. Сиф останавливается. Она чувствует, как легкий ветерок шевелит траву у ее ног.       — Локи, прекрати! Сними иллюзию. Или ты думаешь, что со мной этот фокус пройдет дважды? Я поверю, что сплю? Или ты настолько труслив, чтобы показаться мне в открытую? Тогда уходи.       Иллюзия рассыпается.       Сиф в своей кровати. За окном гроза. Шторы раздуваются как паруса от напора ветра. Ночное небо разрывает молния. Комната на секунду оказывается освещена. В проёме окна стоит знакомая фигура. Сиф в одно движение оказывается на ногах и приставляет к горлу Локи меч, который всегда хранит у кровати.       — Не шевелись!       Свободной рукой женщина нашаривает рукой лампу и крутит колесико. Комнату заливает свет.       Сиф боится поднять глаза на Локи. Вдруг кошмары не лгали. Но трусить нельзя, даже если правда слишком ужасна.       Он все такой же, будто пещеры не было и вовсе. Разве что взгляд стал гораздо печальней. Сиф бросает меч на пол. Она подходит к мужчине ближе. Дрожащей рукой проводит по его щеке, дотрагивается до губ, на которых нет и следа от иглы. Сиф дергает застежку у плаща, обнажая белую гладкую шею.       Лампа наконец разгорается. В ее свете становится видно, что в волосах у Локи появились серебряные нити ранней седины.       Женщина отступает.       — Зачем ты пришел?       — Посмотреть, как ты живешь, — говорит Локи все так же, будто он всегда готов сказать что-то гадкое и мерзкое.       — Зачем ты мучаешь меня? Зачем ты насылал на меня все эти кошмары?       — Я прибыл издалека только сегодня. Так что кошмары — это не моя работа.       — Вором прийти, взять свое и вором уйти, — Сиф почти плачет от облегчения.       — Не хотелось натолкнуться на Тора.       — Мы больше не живем вместе. Сомневаюсь, что он захочет появиться здесь.       — Ярнсакса, я полагаю, — цедит Локи.       — Не только. Я, — Сиф обхватывает себя руками, — в комнате очень холодно и через открытое окно на нее попадают капли дождя, — я рассказала ему про нас. Что Улль и Моди не его сыновья.       В комнате повисает долгое молчание. Потом Локи неуверенно говорит:       — Судя по всему, он хорошо это воспринял.       — Не знаю. Он сразу же уехал. Может, он захочет убить тебя при встрече.       — А мог бы убить тебя. Так обычно поступают обманутые рогоносцы.       Локи садится рядом. Сиф утыкается лбом ему в плечо.       — Я думал о тебе чаще, чем хотел, — Локи говорит тихо, будто каждое слово давалось ему с трудом. — Я могу на время забывать о тех, кого ненавижу или о тех, кто мне безразличен.       — Значит, я тебе не безразлична?       — И я не ненавижу тебя.       — Я тысячу раз пожалела, что согласилась выйти замуж на Тора.       — Я не убил Одина только потому, что ты бы этого никогда мне не простила. Поверь, мне тяжело это далось.       — Я чуть не назвала Тора твоим именем в ночь после Йоля. Я рассказала ему об этом. И о том, что я думала о тебе, когда мы были с ним как муж и жена.       — Я устроил тот буран, чтобы Тор опоздал.       — Я узнала, что беременна во время твоей свадьбы. Я представляла, что рассказываю всем о том, что жду ребенка от тебя.       — Это я помог Тору получить твое прощение после охоты.       — Во время свадебной церемонии мне мерещился твой голос.       — Я учил Улля безобидным иллюзиям, чтобы он веселил тебя.       — Я ненавидела тебя за то, как ты обнимал Сигюн на людях. И ее я тоже ненавидела, хотя она не сделала мне ничего плохого.       — Я жалел, что не дал вдохнуть Тору пыльцу цветка забвения.       — Я оплакивала тебя, думая, что ты умер.       — Иметь безграничную власть над Асгардом, и не иметь никаких прав на тебя, оказалось мучительно.       — Я говорила другим, что ненавижу тебя, а ночью молилась, чтобы ты мне приснился.       — Иногда я создавал иллюзии, похожие на тебя.       — Я приходила к тебе в камеру в ту ночь, когда тебя арестовали.       — Я женился для того, чтобы вернуться во дворец.       — Мне все время хотелось уехать оттуда, когда там был ты.       — Значит, я тебе не безразличен? — Локи повторяет ее вопрос.       — Я тебя не ненавижу.       Сиф сворачивается клубочком на кровати. Мужчина ложится рядом. Женщина утыкается ему в грудь. Локи обнимает ее. Впервые за долгое время Сиф засыпает сном без сновидений.       Солнце уже в зените, а хозяйка Идолира все еще не спускалась к завтраку. В последнее время у леди Сиф бессонница. Она засыпает только под утро. Но служанка все же решает потревожить сон хозяйки и робко стучится в дверь.       Сиф просыпается в объятьях Локи. Он тихонько перебирает ее волосы. Судя по всему, мужчина тоже недавно проснулся, раз он все еще с ней, а не исчез в утреннем тумане.       Тихий стук в дверь кажется оглушающим.       — Леди Сиф, вы уже проснулись?       Локи резко садится на кровати. Женщина крепко держит его за руку.       — Да, ты можешь накрыть на стол.       — Мне помочь вам одеться? — ручка двери начинает опускаться. Локи нашаривает плащ и сапоги на полу, намереваясь, видимо, скрыться через окно.       — Нет, не надо. Но поставь еще один прибор. И скажи приготовить комнату. У нас сегодня будет гость.       Служанка уходит.       Сиф больше не удерживает мужчину, но ее взгляд умоляет только об одном: «останься».       В глазах Локи появляется знакомый хитрый блеск:       — Ну, и кто же тебе поможет одеться, высокородная? Справишься сама со всеми пуговицами и застежками?       — Главное, найдется ли тот, кто поможет мне раздеться? — Сиф улыбается, потом наклоняется к Локи и кусает его за нижнюю губу. Тот только берет ночную рубашку женщины за подол и тянет наверх, обнажая колени, бедра, живот. Тонкий шрам белеет около пупка. Локи накрывает его ладонью. Эта простая и целомудренная ласка заставляет Сиф буквально задохнуться. Она стягивает рубашку через голову и скрещивает руки на груди:       — Шрам так ужасен?       — Он тебя украшает, — мужчина следует ее примеру и начинает избавляться от одежды.       - А я думала, что он обезобразил меня, что ты больше не хочешь меня.       Локи опрокидывает Сиф на спину, та обвивает его ногами:       — Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу, — Локи целует ее.       К столу они спускаются с сильным опозданием. И виноваты в этом не пуговицы и застежки на платье. Сегодня Сиф предпочитает мужской наряд.       Слуги почтительно приветствуют Локи. Возможно, они и не знают о злоключениях, выпавших на долю младшего принца: Идолир — единственное поместье на много километров вокруг, так что полноценное общение с внешним миром происходит лишь несколько раз в год, когда главный эконом отправляется на ярмарку. Слуги принимают Локи с простодушным добросердечием, которыми так славится поместье.       Дети безумно рады приезду дяди. Больше всех счастлив Улль. За прошедшее время он прилично отточил искусство иллюзии.       Локи остается в Идолире.       Сиф понимает, что ее счастье слишком хрупко и временно. Не с добрыми вестями явился Локи сюда. Грядет буря. Но она гонит тревожные мысли из головы. Ей хочется хотя бы немного пожить в этом мире абсолютной радости.       Локи много времени проводит с детьми. В отличие от Тора, который, несмотря на свое шалопайское прошлое, мог быть строгим отцом, Локи не таков. Дети воспринимают его как старшего товарища, вовлекая во все свои игры и развлечения. Сиф кажется, что Локи тронут таким отношением к себе.       Когда Локи и Сиф остаются одни и думают, что их никто не видит, они берутся за руки, стараются быть ближе друг к другу. Они целуются как подростки, почти в открытую, спрятавшись в тени тисов.       Сиф с радостью следует за Локи, когда он утягивает ее то в лодочный сарай, то в заброшенную конюшню или старую оружейную, не обходят они стороной и спальню. Несмотря на то, что для гостя подготовили просторную комнату, он в ней так ни разу и не был, проводя все ночи с Сиф. Та дала приказ служанкам не беспокоить ее по утрам. Локи все равно справлялся с рядами маленьких пуговок на ее платьях быстрее, чем лучшая королевская горничная.       Теперь, когда в сокрытие правды больше нет нужды, Сиф больше не сводит царапины, синяки и засосы, которые появляются на ее теле после ночей, проведенных с Локи. Это помогает Сиф быть уверенной, что это не сон или искусная иллюзия. Женщина чувствует, что она желанна.       Иногда ранним утром или поздним вечером они уходят охотиться на холмы или в лес. Каждый раз они возвращаются с добычей. Сиф хорошо стреляет, а Локи использует магию для силков и ловушек. Они почти не разговаривают, но и в молчании им хорошо.       Они лежат в лодке. Сиф устроила голову на груди у Локи. Отправится порыбачить — это была его идея. Сначала они долго спускали лодку на воду, подняв весь ил у берега, после пустили лодку по течению. Встали на якорь. Октябрьское солнце начало греть почему-то совсем по-летнему. Сиф, смеясь, предложила искупаться, раз рыба все равно не ловится. Вода оказалась прохладной, но они все равно вдоволь в ней наплавались, изображая, что им ничуть не холодно. Очень хотелось поиграть в лето.       Дрожащие от холода они забираются обратно в лодку. Локи уже привычным движением кладет руки на талию Сиф, и женщина вновь ощущает расходящееся во все стороны пьянящее тепло.       Лодка чуть покачивается на волнах как колыбель. Сиф говорит:       — Я могла бы так лежать всю жизнь: ты, я, лодка.       Локи улыбается.       — Или лучше, пусть мы будем лежать, а лодка скользит по течению, вокруг будет меняться пейзаж.       — А зимой, когда река замерзнет?       — Зимой мы вылезем на берег, найдем какой-нибудь маленький охотничий домик, заберемся на печку и будем лежать там. Вокруг будет выть метель, а у нас тепло и хорошо. А по весне опять спустим лодку на воду и поплывем.       — Хороший план. — Локи жмурится: солнечные лучи отражаются от воды.       Под мерный плеск волн Сиф засыпает. Просыпается она от холода, хотя и накрыта плащом. Лодка быстро скользит по воде. Солнце ушло за черную тучу.       Локи стоит на носу лодки и смотрит вперед.       — Мы возвращаемся в Идолир?       — Да, лето внезапно кончилось.       — Хорошее быстро заканчивается, — Сиф плотнее кутается в плащ.       Они сходят на берег, когда первые снежинки уже падают на землю. Уже около дома Локи говорит:       — Сиф, дай мне слово, что ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу.       — Иначе что? — женщине не нравится серьезность его тона.       — Как только наступит зима, ты возьмешь детей и уедешь в столицу. Оттуда ты по радужному мосту уйдешь в любой из девяти миров. Куда угодно.       — Я не хочу никуда уезжать из Идолира и, тем более, из Асгарда!       Локи становится предельно серьезным:       — Скоро будет война. Как только снег окончательно покроет землю, армия Таноса нападет на Асгард.       — Значит, тогда ты не врал? И ты просто спрятал тессерракт.       — Да, а когда Танос придет, я уничтожу тессерракт. И остальные четыре камня станут бесполезны, — Локи почти хвастается.       — И что тогда?       — Тогда мировое древо распадется, между мирами больше не будет связи. И все они заживут своей жизнью.       — А Танос?       — Он сгинет здесь. Раз я не буду править всеми девятью мирами, то ему они тоже не достанутся.       Снег уже идет сплошной стеной. Снежинки тают на щеках. Слезы по безвозвратно ушедшему лету.       — Что будет с Асгардом?       — Похоронят погибших. Восстановят разрушенное и будут жить дальше.       — Где будешь ты?       — Где же ты хочешь, чтобы я был? — ответ волнует Локи сильнее, чем он хочет показать.       — Рядом, — тихо отвечает Сиф и сжимает его руку.       — Значит, я буду рядом.       — Но связь между мирами разрушится?       — Для других, но не для меня. Я никогда не хожу проторенными тропами.       Их беседу прерывает слуги, которые выходят на улицу посмотреть на первый снег.       На следующее утро снега как не бывало. Вновь выглянуло солнце. Сиф и Локи делают вид, будто вчерашнего разговора не было. Время течет неумолимо. Листья все быстрее и быстрее начинают золотым ковром покрывать землю. По утрам лужи покрываются коркой льда, которую уже не так просто пробить каблуком.       И снова охота, но стрелы Сиф летят мимо цели, да в ловушки Локи никто не попался. Порядком умаявшись, женщина садится на землю:       — Все, похоже, мы растратили свою охотничью удачу.       — Или распугали всех зверей.       — Не мы, а ты! Топаешь по лесу, думаешь, что твоя магия все исправит.       — Ну, так мазать, как ты из лука — это нужен талант!       Сиф толкает Локи в плечо. Он, изображает, что повержен и картинно распластывается на ковре из листьев.       — Вот, кто тебя учил хорошим манерам?       — Никто, росла как сорная трава, — Сиф смеется и садится на Локи сверху.       — У, надо было на тебе жениться, чтобы выучить тебя вести, как приличествует высокородной даме.       — А если бы я за тебя не пошла? — женщина показывает язык.       — Пошла бы как миленькая: застукай нас хоть раз за каким-нибудь непотребством Тор с друзьями, или Фригг, тебе было бы не отвертеться, — Локи перекатывается так, что Сиф теперь оказывается снизу.       — Тебя тоже не научили хорошим манерам. Расскажи я тогда кому-нибудь на самом деле, что случилось с моими волосами, а, главное, что было после… Нас сочетали бы браком на следующий день.       — Ну, я не раскаиваюсь в этом поступке. Темный цвет волос идет тебе больше.       — Где бы мы жили, если бы поженились? — Сиф борется с пряжкой штанов мужчины.       — Ну, разумеется, во дворце. Где же еще! Ты бы все время скандалила и увещевала, пытаясь сделать из меня лучше! — Локи ловко расстегивает пуговицы на одежде женщины.       — А ты бы пропадал неизвестно куда на целые месяцы! Интриговал и крал ценные артефакты из дворцового хранилища! — завязки на штанах, наконец, поддаются.       — А ты при первом удобном случае сбегала бы в Идолир, где предавалась тоске по Тору! — Локи проводит ладонями по обнаженным женским бедрам.       — Не сомневаюсь, ах, — Сиф подается вперед, — что ты не преминул бы соблазнить его земную подружку. Судя по тому, какую смачную пощечину она тебе отвесила, ты ей очень понравился.       — Считаешь? — Локи тяжело дышит.       — Разумеется… Сделай еще раз так, пожалуйста! Да… И нас бы сослали на какую-нибудь далекую заставу.       — И ты … бы… поехала со мной? – шепчет он.       — Мне нравится холодный … к-к-климат, — Сиф зарывается пальцами в его волосы. — И синий цвет.       — Север, муж-чудовище… — Локи чувствительно кусает женщину за шею, но тут же зализывает укус.       — Зато мое чудовище!