Место под тисами.

      Сиф и Тор помирились, и все у них идет по-старому. Вернее Тору так кажется. Но женщина иногда мечтает, чтобы Тор ушел от нее к великанше Ярнсаксе. Они бы жили в Ётунхейме, а Сиф с детьми в Идолире. Подальше ото всех: от Тора, от Всеотца, Локи, его красавицы-жены. Не нужно никому врать и ничто из себя изображать. Женщина понимает, что это пустые слова: уйти от мужа можно, но лишать детей отцовской заботы и ласки было бы неправильно. Поэтому Сиф терпит.       После примирения Тор сразу увозит ее обратно в столицу. Это делается ради того, чтобы Один видел: в семейной жизни старшего сына нет никаких проблем. Тор заботится о Сиф, пытаясь предугадать каждое ее желание. Единственное желание Сиф: быть одной. Но постоянно сидеть, закрывшись в своих покоях, разумеется, невозможно, и Сиф начинает проводить больше времени с сановными дамами и фрейлинами. Они не очень привыкли к ней, поэтому не часто вовлекают в свои разговоры. Однако создается иллюзия, что Сиф окружена людьми и занята делом. Через какое-то время она перестает ходить на женские посиделки. Случается это после одного разговора, невольным свидетелем которого стала Сиф.       К Сигюн приезжает в гости двоюродная сестра, с которой та росла. Женщины смеются и шепчутся. Сиф сидит поодаль ото всех пытается шить, терзая ткань. Ближе всего к ней сидит Сигюн с гостьей. Они ведут беседу. Остальные дамы собрались в кружок и заняты обсуждением тонкостей плетения кружева. Беседа сестер никого не интересует.       — Почему ты вышла замуж за Локи? — спрашивает сестра у Сигюн. – Он, красив и знатен, но ты знаешь, какие жуткие истории ходят о нем. Одна ужасней другой. Неужели тебе не страшно жить с чудовищем? За тобой же ухаживали более достойные юноши.       — Ты все говоришь правильно. Но, — женщина перекусывает нитку, — понимаешь, Локи действительно красив, знатен и знает, как доставить удовольствие женщине, — Сигюн краснеет, но продолжает. — От него исходит необузданная сила, которая может причинить вред. Я решила, что помогу ему эту силу укротить. Если мы поженимся, то я смогу сделать его добрей и лучше. И у меня получилось: он помирился с отцом и братом. Он замечательный муж, хотя на него, бывает, находит что-то. Он становится неразговорчив и надолго запирается в своей лаборатории. Но это все — пустое.       Иголка воткнулась прямо в указательный палец Сиф, но женщина этого не почувствовала. Она поражена: эта наивная, светлая девочка думает, что перевоспитает Локи? Да, это все равно, что рыбак на утлой лодчонке в солнечную погоду считает, что подчинил себе море. Сиф точно знает, что изменить никого нельзя. Вступая в брак с Тором, она знала, что получает его со всеми недостатками и достоинствами. Вероятно, и Тор имел схожие мысли. За все время их брака они пытались подстроиться друг под друга, но не переделать. А эта северянка, думает, что укротила Локи! Неужели она считает, что только ее красивые глаза заставили ее мужа не творить зло?       Сиф, наконец, чувствует боль, выдергивает иголку и отбрасывает шитье. Сестры оборачиваются. Сиф показывает проколотый палец, стараясь никак не дать понять, что слышала чужой разговор. Она сидит еще некоторое время, чтобы соблюсти приличия. Больше на женские посиделки Сиф не приходит.       Теперь все свободное время она проводит, глядя на то, как Вольстагг обучает молодежь искусству владения оружием. Тору она говорит, что компания женщин ей надоела, да и вообще, так как она ждет мальчика, ее тянет на мужские развлечения. Тор смеется, но не спорит.       Как-то вечером, проходя мимо одного из залов для тренировок, Сиф замечает Локи и Улля. С пальцев Локи срывается светящийся шар.       — Ну, теперь твоя очередь!       Улль старательно копирует движение, но у него ничего не выходит.       — Не получается, дядя.       — Должно получиться, — Локи тычет пальцем ему в грудь. — В тебе есть магия, и ты просто должен почувствовать это и дать ей выход. Тебе не нужно прилагать усилия. Магия сама даст тебе силу, ее просто нужно взять.       Улль закрывает глаза, лицо его становится сосредоточенным. Наконец, мальчик сжимает кулак, а после светящийся шар ударяется в стену. Крошки кирпича оседают на пол.       — У меня получилось! Я могу творить волшебство! — радуется ребенок.       — Да, Улль, ты молодец! — в голосе Локи проскальзывают нотки, который можно назвать отцовской гордостью.       Сиф, старясь их не тревожить, уходит. Когда Улль возвращается домой, она спрашивает:       — А чем ты занимаешься вечерами? Что-то я давно не видела тебя с мальчишками.       — Дай слово, что ты не скажешь никому?       Сиф кивает. Улль смотрит на нее заговорщицки и говорит:       — Дядя Локи учит меня магии!       — И он разрешил тебе рассказывать об этом?       — Нет, что ты! Он говорит, что о магических способностях никто не должен знать, иначе они перестанут быть преимуществом в бою.       — Так почему же ты говоришь об этом мне?       — Тебе он разрешил. Сказал, что если мама спросит, я должен сказать правду. Но только тебе.       — А как же Труд?       — Больше никому. Окружающие могут начать завидовать моим умениям.       Сиф смеется и треплет Улля по волосам. Теперь вечерами мать и сын запираются в комнате, и Улль устраивает настоящее представление. Он творит иллюзии: цветы, животных, змей, люди, пока у него не очень выходят. Это напоминает Сиф собственное детство, когда Локи, раздуваясь от гордости, под большим секретом показывал друзьям свое умение. Сколько было визга и смеха. То ли мальчик талантлив, то ли Локи — хороший учитель, но с каждым днем колдовать у Улля получается все лучше и лучше. Его мастерство растет. Сиф как-то спрашивает, говорил ли он с Локи о ней.       — Да, мама, я рассказал ему, что показываю тебе, чему он меня научил.       — И неужели твой дядя не разозлился? — Сиф понимает, что такое любопытство излишне, но не может с собой ничего поделать.       — Нет!Он сказал, что, если тебе это в радость, то пусть. Только велел не пользоваться боевыми заклинаниями, чтобы не навредить тебе и братику.       Больше о Локи они не упоминают.       Сиф рожает сына в самом конце зимы. Как и обещала, она называет сына Моди. Тор считает ее выбор удачным, так как надеется, что его сын станет смелым воином.       После родов Сиф чувствует какую-то странную тоску. Виновата в этом и затянувшаяся зима, и то, что сына почти сразу передают кормилице. Считается, что знатной женщине незачем себя мучить, да и просто неприлично. Сиф не спорит, хотя вспоминает, как старая нянька в Идолире говорила, что нет ничего лучше для младенчика, чем быть с матерью. Сиф бинтует грудь. В этот раз молока пришло много.       Чтобы как-то развеяться Сиф начинает каждый день подолгу тренироваться с оружием или седлает лошадь и уезжает из дворца, чтобы побродить по зацветающим полям. Иногда компанию ей составляет Тор. Они почти не разговаривают, но его присутствие отвлекает женщину от мрачных мыслей. Сиф понимает, что больше не любит мужа пылкой и страстной любовью, однако ценит его заботу и поддержку. Иногда, ей хочется сказать ему об этом. Объяснить, что это не его вина, просто так получилось и изменить ничего нельзя, но Сиф щадит чувства мужчины.       Сиф ищет черты мужа в новорожденном сыне. Моди светловолос, как Сиф когда-то. Женщина немного успокаивается. Однако через несколько месяцев после рождения в голубых глазах младенца появляется все больше темных оттенков, пока они окончательно становятся зелеными. Теперь сомнений в отцовстве быть не может.       Осенью Тору приходится отбыть на северную границу: там становится неспокойно. Сиф остается во дворце. Она помогает Вольстаггу тренировать детей.       Скоро во дворце как круги по водной глади распространяется новость: жена младшего принца беременна. Сигюн, фигура, которой еще не подверглась заметным изменениям, счастлива и с большой охотой принимает поздравления. Через несколько месяцев вторая новость: судя по значительно округлившимся формам, Сигюн ждет двойню. Вот это новость, так новость!       На календаре уже почти зимнее солнцестояние. И взрослые, и дети радуются наступающему празднику. К Йолю дворец украшают омелой и плющом, из погребов достают бочки с сидром, вокруг дворца жгут костры, которые должны отпугнуть духов тьмы.       Вот уже наступила праздничная ночь. Сиф пирует вместе со всеми. Так как Тор еще в отлучке, женщина предпочитает сидеть за одним столом с Вольстаггом, Огуном и Фандралом, а не с Одином. Всеотца она до сих пор побаивается. Вино льется рекой, играет музыка и гремит веселый смех. Сиф чувствует, что уже порядком захмелела, когда за стол напротив нее садится Локи. Сигун уже покинула праздник: ей уже тяжело долго быть на ногах. Фандрал, который тоже навеселе, пихает в руки принца кубок и заставляет его выпить «штрафную», потом они пьют за здоровье молодой матери, потом славу и доблесть.       Фандрал и Вольстагг спорят о достоинствах и недостатков секир как оружия, Огун пытается доказать, что копье может причинить гораздо больше урона противнику, чем кажется на первый взгляд. Локи покровительственно слушает. Он-то знает, что самая лучшее оружие – это магия. Об этом он и должен напомнить, когда спорщики захотят перейти от слов к демонстрации своих умений. Сиф их почти не слушает, а разглядывает Локи. Он совсем не изменился, только под глазами залегли тени.       В голову женщины приходит забавная, как ей кажется, мысль. Она снимает под столом туфельку, чуть откидывается, будто устала, и скользит стопой по коленям Локи. О, какой взгляд она получает в ответ! Сиф лукаво улыбается. Ее нога добирается до паха. Сиф то игриво надавливает, то ласково гладит. На лице Локи не дрогнул ни один мускул, зато женщина чувствует, как отзываясь на ее нехитрые ласки, член мужчины каменеет. Сиф пытается пальцами ноги распутать шнуровку на штанах. Локи крутит в руках яблоко. Когда ласки женщины становятся все настойчивей, он вдруг резко встает из-за стола. Огун успевает спросить:       — Куда ты?       — Подышать свежим воздухом. Хмель ударил в голову.       Сиф думает несколько секунд, а затем, будто от неловкого движения руки, кубок с вином выливается ей на платье.       — Ох, какая я не аккуратная, — женщина притворно охает. Это дает ей повод выскользнуть из-за стола.       Сиф находит Локи на террасе. Тот трет пригоршней снега лицо.       — Вам стало жарко, мой принц?       Он тянет ее за руку с террасы. Они оказываются в маленькой комнате, служившей когда-то пристанищем для караульного во время сильной непогоды. Только отблеск костров чуть рассеивает мрак, проникая через стрельчатое окошко.       — Что ты делаешь? – шипит Локи.       Сиф смеется. Мужчина закрывает ей рот рукой. Рядом слышатся нетвердые шаги подвыпивших гостей. Сиф замолкает, но тут же языком скользит по ладони. Локи толкает женщину к стене, не убирая руку. Сиф обхватывает губами его указательный палец, слизывая с него яблочный сок. Локи, видимо, очень сильно терзал ни в чем неповинный плод. Свободной рукой он шарит по спине женщины, пытаясь расстегнуть мелкие пуговички. Но их слишком много, в комнате темно, а он пьян так же как и Сиф.       — Зачем их столько?       — Чтобы быть красивее, — женщина прижимается к Локи ближе.       — Платье только прячет твою настоящую красоту, — мужчина опускается ниже. Сиф поднимает юбки. Пальцы Локи холодны от снега, он перекидывает ее ногу через свое плечо.       Сиф бессильно скребет ногтями по стене. На секунду ей в голову приходит странная мысль: а не слишком ли она пьяна? Разве не все равно кому отдаваться во мраке ночи. Мог ли это быть Фандрал или Огун? Внезапно она ясно и отчетливо понимает, что нет, только одного мужчину она так страстно желает.       Сиф стонет:       — Локи.       Тот только сильнее сжимает ее бедра.       — Локи, Локи, Локи — хнычет Сиф. Ей нестерпимо хочется большего. И Локи дает ей это. Он держит Сиф навесу, практически вбивая в стену. Женщина цепляется за его плечи, как утопающий за спасательный круг.       Когда все кончено, они, тяжело дыша, оседают на пол. Сиф гладит Локи по спине, чувствуя, как намокла от пота его рубашка. Зарывается ладонью в волосы, которые закручиваются в спиральки на шее. Локи обнимает ее так сильно, что Сиф тяжело дышать.       Сиф хочет признаться.       Но понимает, что это прозвучит не вовремя. Это нужно было сказать очень давно или молчать вечно. Сиф повторяла эту короткую фразу во сне много раз. Слова не заставят исчезнуть то, что произошло за эти семь лет. Их жизни с Локи теперь как два противоположных берега реки: вроде бы рядом, но им никогда не сойтись.       Локи обхватывает голову Сиф и прижимается лбом к ее лбу. Так они сидят какое-то время, пока зимняя стужа не начинает пробираться под одежду. Локи помогает женщине подняться. Они расходятся, не сказав друг другу ни слова.       Дома, после того как служанка помогает Сиф снять платье, она отсылает ее. В купальне холодно. Женщина уходит под воду с головой. Ей хочется, чтобы вода даровать ей блаженное забвение. Сиф возвращается в спальню, не одеваясь, заворачивается в одеяло и падает на кровать.       За окном уже белый день. В полудреме Сиф чувствует, что ее кто-то обнимает. Женщина уже готова прошептать дорогое ее сердцу имя, но окончательно просыпается. Рядом с ней лежит Тор. Он все еще в дорожной одежде, снял только плащ и сапоги. Громовержец ворочается, притягивает жену ближе и бормочет:       — Я ехал сутки почти без отдыха. Буран мне не дал приехать к празднику. Давай еще поспим.       Сиф обнимает мужа:       — Отдыхай. Дети тебя очень ждали.       — Ты по мне скучала?       Сиф по-матерински целует его в лоб.