Место под тисами.

      Свадьба Локи и Сигюн длилась три дня. Это было торжество, до последней детали следующее моде светского церемониала. На праздник съехались важные персоны со всех девяти миров. В этом есть определенная ирония, ведь все эти миры Локи пытался уничтожить, сея смерть и разрушение. Но никто об этом не вспоминал, по крайней мере, вслух: дипломатия торжествовала. Все старались шире улыбаться, тем самым пугая вероятного противника гораздо сильнее, чем, если бы бряцали бы оружием прямо перед носом.       Жарко. Сиф казалось, что застольные речи длятся бесконечно. Ее мутило от вина. Хотя напитки на столах были лучшими из тех, которые можно найти во всех девяти мирах. Сиф старалась дышать глубже, пытаясь унять дурноту. Она смотрела на молодоженов, сидящих во главе стола. Сигюн кротко и радостно улыбалась. Улыбка ее предназначалась всем и одновременно никому. Она выглядела еще красивее, чем обычно: дворцовые портнихи и ювелиры постарались на славу. Локи был серьезен, как и положено жениху. Сиф наблюдала: не мелькнет ли хотя бы отблеск лукавой улыбки или, напротив, презрительной гримасы. Но нет, лицо младшего принца застыло в маске светской учтивости.       Зажгли праздничные светильники, и в зале становится еще жарче. Музыканты начинают играть. Молодожены закружились в танце. Мелькали яркие одежды гостей, слуги щедро лили вино в кубки. Тошнота подкатила к горлу. Сиф выскользнула из-за стола. Женщина успела добраться до ванной, когда ее скрутил рвотный спазм. Сиф смотрела на себя в зеркало: вид у нее бледный. Нужно было найти румяна: нельзя возвращаться к гостям в таком виде. Иначе слухов не оберешься: жена старшего наследника больна. Но что же с ней на самом деле? Женщина поправила пояс, ее рука замерла на животе. Ну, конечно! Сколько прошло времени? Полтора месяца. Сиф так погрузилась в подготовку к торжеству, что потеряла счет дням. Она снова была беременна.       Женщина закрыла глаза. Свадьба, гости, праздник, а она ждет ребенка. И его отец, скорей всего, не Тор, а его брат.       Сиф представила, как выходит в центр зала. Музыка стихает. Она начинает говорить, рассказывать неприятную правду. Вот будет скандал, который, пожалуй, войдет в летописи. Сиф затряслась в беззвучной истерике: это не то — смех, не то — слезы. Усилием воли она заставила себя перестать, еще раз умылась и изо всех сил потерла щеки холодной водой. Через несколько минут она вернулась в зал. Ее отсутствия никто не заметил. Тор любезничает с Ярнсаксой: женщиной—ётуном, которая отличалась внушительным ростом и крепким телосложением. Тору не приходилось наклоняться, чтобы что-то шептать ей на ухо, отодвинув рыжую прядь волос. Сиф восприняла поведение мужа с облегчением: ей не за что винить себя.       После праздника Сиф не рассказала Тору о своем положении. Она скрывает это ото всех. Приступы дурноты мучают ее недолго. Женщина носит всю ту же одежду, продолжает участвовать во всех дворцовых развлечениях. Никто ничего не замечает: все взоры были устремлены на Сигюн. Теперь от нее ждали беременности, детей. Сиф было немного жалко молодую женщину. Впрочем, Сигюн знала, на что шла.       Наступил первый месяц осени, и весь столичный двор собирался выезжать на традиционную оленью охоту. Сиф не думала оставаться во дворце: она на четвертом месяце, но увеличившийся живот надежно скрывает льняная рубаха и нагрудник доспеха. Тор же впечатляюще близорук. Ночами его мысли были заняты Ярнсаксой, о которой он много говорил днём. Женщина-великан почти на голову выше Громовержца поразила его в самое сердце.       В детстве Сиф любила весну время обновления и радости, предвкушение грядущего летнего буйства. Сейчас ей нравилась осень: последняя вспышка ускользающей красоты перед снежным безмолвием. Женщина держалась рядом с охотниками, но ни лук, ни стрелы она в руки не брала. Ей просто нравилось любоваться красками ранней осени. Одно доставляло ей неудобство: любимая лошадь Сиф захромала перед самым отъездом, и конюх взнуздал другую. Новая лошадка оказалась с норовом, так еще и охота была для нее в новинку. Она все время била копытом, трясла головой и фыркала. Сиф пыталась успокоить животное как может. Вокруг шум: лают собаки, громко переговариваются люди. Раздался звук рога, означающий, что загонщики пустили оленя. Началась настоящая охота. Охотники, улюлюкая, пришпорили лошадей. Каждый хотел первым добраться до места, где развернется убийство оленя.       Лошадь Сиф испугалась, резко вскинулась, а после понеслась в чащу леса. Никто этого не заметил. Все увлечены кровавым праздником.       Ветки били Сиф по лицу, цеплялись за волосы и одежду. Женщина пыталась удержаться на лошади и одновременно ее успокоить. Но кобыла, будто обезумела. Краем глаза Сиф заметила движение слева: это всадник. Кто это — понять невозможно. Он слишком далеко, а в лесной чаще сумрачно. Внезапно лошадь остановилась, будто, перед ней возникла невидимая глазу стена. Кобыла несколько раз дернулась, в попытке продвинуться вперед, и встала на дыбы. Сиф упала на землю. Она успевает сгруппироваться, но она не смогла бы этого сделать, если бы свалилась на полном скаку. Лошадь скрылась где-то в чаще.       Женщина вытянулась во весь рост на земле, потирая левую руку. Сердце безумно колотилось. Сиф только начала понимать, что чудом осталась в живых. Она закрыла глаза и старается дышать ровно. Но полежать спокойно ей не дали, через секунду кто-то начинает ее тормошить. Вероятно, это — тот самый всадник, который пытался ей помочь. Сиф открыла глаза. Над ней наклоняется Локи.       — Жива? — Он выглядел горделиво и высокомерно, несмотря на то, что волосы растрепались от быстрой скачки.       — Локи?       — Можешь встать? — на секунду кажется, что в голосе Локи проскальзывает тревога.       Сиф садится, стараясь не потревожить больную руку. Локи дотронулся до ее плеча, потом резко потянул вниз за запястье. Сиф вскрикнула от внезапной и резкой боли.       — Всего лишь вывих! Ты легко отделалась! Для беременной так и вовсе — прекрасно. Не могу понять только одного, - Локи поднялся, нависая над женщиной во весь рост и язвительно, стараясь задеть больнее, спрашивает:       — Что в голове у твоего супруга, если он разрешил тебе в таком положении сесть на самую дурную и норовистую лошадь во всей дворцовой конюшне? Воистину у него вместо головы – пустой горшок.       — Он не знает, — тихо ответила Сиф.       Локи молчит. Кажется, он был удивлен.       Женщина продолжила:       — А вот откуда тебе это известно — хороший вопрос, — Сиф встала, держась рукой за поясницу, и пересела с земли на поваленное дерево.       — Ты не сказала ему?       — Нет.       — Почему?       — Не хочу отнимать славу у тебя и Сигюн. Все-таки это теперь — ваша забота: ждать первенца.       Сиф мрачно усмехнулась.       — Как ты узнал, что я беременна?       Локи махнул рукой, будто нет вещи более очевидной:       — Иногда по утрам ты была слишком бледной, будто тебя мучила утренняя дурнота. У тебя изменилась походка, наклон головы, ты по-другому стала прогибаться в спине. На состязаниях ты больше защищаешься, чем нападаешь.       Сиф, уставившись в землю, с горечью проговорила:       — Ты заметил, как изменился наклон моей головы! ...Мы видимся с тобой лишь мельком! — женщина издает смешок, больше похожий на всхлип, — Да, ты прав, у Тора горшок на плечах, и варюсь в нем сейчас не я. Не могу сказать, что я очень расстроена...       Сиф закрыла лицо руками. Локи сел рядом с ней. Некоторое время они молчали.       — Я не знаю, чей это ребенок, — тихо прошептала женщина, — Так что можешь начинать ненавидеть меня с удвоенной силой.       — А ты меня, — отозвался мужчина.       — Будем состязаться, кто кого сильнее возненавидит.       Локи несколько принужденно улыбнулся.       Ребенок в чреве у Сиф начал пинаться, будто выражя недовольство безрассудством своей матери. Она погладила живот и пробормотала:       — Успокойся, успокойся, с мамой все в порядке. Ты напугался, понимаю. Я больше так не буду.       — Он всегда так ведет себя? — голос Локи звучал странно.       — Нет, он обычно тихий как мышонок. А вот Улль задавал мне жару. Как что не по его — сразу устраивал настоящую бучу.        Ответа нет. Сиф взяла руку мужчины и положила себе на живот.       — Принц, познакомьтесь, это — мой сын.       Ребенок зашевелился в ответ.       — Он говорит, что рад встрече.       — Как ты назовешь его? — Локи все не убирает руку.       — Моди – ненависть.       Сиф накрывала ладонь мужчины своей       — Это значит — ярость, — уточнил мужчина.       Их пальцы переплелись.       — Тебе виднее, ты у нас ученый.       — Надеюсь, ум он унаследует от меня.       — Но не характер.       Сиф и Локи сидели, молча, еще несколько мгновений. Солнце клонилось к закату.       — Скоро стемнеет. Нам нужно возвращаться в лагерь.       — Лошадь искать не будем?       — Даже если найдем, ты на ней больше не поедешь.       Локи помог женщине забраться в седло и взял коня под уздцы.       До лагеря они добрались в молчании. Уже был виден огонь костров и слышен гул людских голосов, когда Сиф тихо говорит:       — Локи.       Мужчина обернулся.       — Спасибо. Ты спас меня уже во второй раз. Я перед тобой в неоплатном долгу.       — Впредь выбирай себе лошадь лучше или сиди дома. Тогда мне и спасать тебя не понадобится, — мрачно ответил Локи.       В лагере мужчина передал Сиф в руки лекарей, несмотря на ее протесты. К палатке, в которой находился лазарет, пошел Тор: ему уже доложили, что леди Сиф ранена. Он захотел войти внутрь, когда его остановил Локи:       — Брат надо поговорить.       — Что случилось с Сиф?       — Ее сбросила лошадь.       Тор помрачнел.       — Не беспокойся, ее жизни ничего не угрожает. Но, — мужчина понизил голос, — прояви хоть чуточку уважения к своей жене. Не позорь ее, так открыто сожительствуя… — Локи кивнул в сторону, где стоял шатер Ярнсаксы. Именно там Тор провел все время охоты.       — Ты учишь меня семейной жизни, брат? Давно ли ты так хорошо стал разбираться в женщинах? Если моей жене что-то не понравится, она скажет об этом сама — грубо оборвал собеседника Тор.       — Ты забываешь, что леди Сиф — не простая женщина, она воин как мы с тобой. Так что терпения ей не занимать, как и...ненависти.       Их разговор прервала подошедшая Сигюн. Тор вежливо поклонился невестке и зашел в лазарет. Локи в скупых выражениях рассказал о происшествии с лошадью леди Сиф. Сигюн погладила мужа по щеке.       Лекарь говорил с Тором:       — Леди Сиф в порядке, ничего серьезного. Всего несколько ушибов.Ребенок тоже не пострадал.       — Р-р-ребенок? – Громовержец поражен.       — Ваша жена, принц, находится на четвертом месяце, — лекарь поклонился и оставил супругов одних.       Тор выглядит как нашкодивший щенок: жалко и одновременно смешно. Он подошел к жене, взял ее за руку. Сиф заметила рыжий волос на плече у мужа. Однако не было ни гнева, ни ревности, а только усталость.       — Сиф, как же ты так? Почему ты мне ничего... Я ведь ничего не замечал, меня... — Тор никогда не был мастером серьезных разговоров.       — Завтра я вернусь во дворец, — по-деловому сказала женщина.       — Конечно, мы все сегодня же вернемся во дворец, — Тор неловко попытался приобнять Сиф. Женщина отстранилась.       — Не стоит. Зачем портить всем праздник? Завтра я возьму твою лошадь и уеду домой. Ты же все равно сегодня ее даже не седлал, — Сиф сняла с одежды мужа рыжий волос и намотала его на палец.       Тор залился краской.       Сиф покинула лазарет. Ночевать в их с мужем шатер она не пришла, а, завернувшись в две лошадиных попоны, ложится спать около дальнего костра. С первыми лучами солнца она уехала, но не во дворец, а в Идолир.       По возвращению с охоты, Тора сразу зовут ко Всеотцу. Один рассержен: о случившемся ему уже донесли, не пожалев ярких красок. Он без церемоний начинает:       — Тор, ты позоришь наш род! Не стыдно тебе за себя, так пожалел бы жену!       — Отец, я…       — Связаться с великаншей! Как ты мог? С существом коварным и низким! В Асгарде им не место! Только из политических интересов, мы терпим их: нам не нужна еще одна война.       — А не ты ли первый принес в Асгард ётуна? – в запале спрашивает Тор. Его сильно задело то, что отец отчитывает его как маленького ребенка.       — Стыдись, Тор! Локи — твой брат. Он воспитан как асс и ведет себя как асс, пусть и не самый хороший! Ты сам взял Сиф в жены, теперь или живи с ней, или отпусти, чтобы она могла найти себе мужа, который не будет так безрассуден, — Один замолк, ясно, что он был бы недоволен таким исходом, — Хорошо, что у мидгардки не было от тебя детей. Ты добр, но слишком легкомысленен. Учти, если ты оставишь жену и станешь жить с великаншей у всех на виду, то я изгоню тебя из Асгарда, а трон унаследует первенец Локи.       Один знаком показал, что аудиенция окончена. Тор, сжимая кулаки, уходит. Громовержцу было стыдно: он любит Сиф, но появление Ярнсаксы взбудоражило в нем давно позабытые инстинкты охотника. Великанша таила в себе опасность и притягательность. Она одновременно и противник, и сладостная цель. Но Сиф ему не только жена, не только мать его детей, но и — друг, дружбу, с которой он тоже предал. Совесть грызет его. Тор захотел немедленно отправиться в Идолир, попросить прощения, но чувствовал, что его извинения и мольбы будут встречены холодным равнодушием.       Скрипя сердцем, Тор признается себе, что единственный, кто может ему помочь вернуть Сиф — это Локи. Он подскажет, как себя вести и что сказать, нужно только его уговорить.       Тор постучался в покои младшего брата, которые тот теперь делит с женой. Открыла ему Сигун. После церемонного приветствия сконфуженный Тор сказал, что пришел просить совета ее мужа. Женщина улыбнулась как мать, чьего ребенка хвалят другие. Она послала за Локи служанку, сама же усадила Тора за стол и вела с ним непринужденную светскую беседу. Тор был благодарен Сигюн за то, что она не задает лишних вопросов и не пытается поучать его. Наконец, Локи пришел. Он поприветствовал жену и вопросительно посмотрел на Тора:       — Чем обязан?       Сигюн сжала руку Локи, будто хотела сказать: «Будь паинькой». Женщина покинула их, сославшись на неотложные дела. Мужчины остались одни.       — Понимаешь, мне... я... – замялся Тор.       Локи покачивается на стуле, скрестив руки на груди, с таким видом, будто все происходящее его забавляет.       — Выражайся яснее, брат. Я не могу прочесть твои мысли!       Тор хотел сказать, что Локи, безусловно, все понимает, просто хочет поиздеваться. Однако подавил в себе этот порыв, полагая, что, если тот вдоволь покуражится, то совет будет получить проще.       — Сиф ушла от меня.       — Я тебя предупреждал, что она не будет лить слезы, а просто оставит тебя. Ты задел ее гордость.       — Знаю, я виноват. Помоги мне вернуть ее.       — Теперь ты просишь у меня совета в семейной жизни. Удивительно, как за несколько дней меняются взгляды, — Локи оскалился.       — Всеотец сказал, что, если я…       — О, значит, вот в чем дело, -— Локи поднялся со стула и начал расхаживать по комнате. — Ты боишься гнева Одина и решил стать послушным сыном. В таком случае лучше так прямо и сказать Сиф, что тебя накажет папа, если ты с ней не помиришься. Вдруг она, как в детстве, решит тебя простить?       — Всеотец сказал, что твой первенец станет наследником престола, если я буду жить с Ярнсаксой. Я понимаю, что ты не хочешь мне помогать, — Тор сжал пальцы в замок. — Но детей у тебя пока нет.       — О, как знать, Тор, как знать! — Локи наклонился к нему очень близко. — Ты очень мало знаешь обо мне...брат. Если вытащить все мои тайны на свет, среди жутких преступлений окажется один или даже два сына.       — Мне все равно, кто унаследует трон, ты же знаешь, Локи. Я сам тебе это говорил и, когда ты притворялся Одином, и тогда, когда просил помочь спасти Сиф. Всеотец не вечен, а я, будем честны, малоспособен к правлению. У меня нет такого изощренного ума, как у тебя. Так вот я прошу, помоги мне вернуть жену. Я сделал ошибку, признаю. Но я... — голос Тора задрожал, — я люблю ее. Она моя жена, мой друг, та, с которой я хотел бы провести остаток своих дней.       — Кажется, я уже слышал от тебя эти речи, но говорил ты о другой женщине. Или я что-то путаю?       Громовержец, молча, смотрит на брата. Видно, что тот очень зол, но непонятно, на кого он злится: на Тора ли или, быть может, на самого себя. Локи движением руки смахнул со стола серебряное блюдо. Оно со звоном покатилось по полу.       — Брат, если я обидел тебя чем-то: прости меня. Но прошу, помоги советом. Я люблю ее и знаю, что Сиф любит меня.       Локи молчал секунду, его просто трясло от злобы, но он взял себя в руки и сел напротив Тора.       — Ну, раз ваша любовь так сильна, то я сделаю все, что в моих силах, чтобы поспособствовать вашему воссоединению.       Сигюн вернулась домой, когда Тор собирался уходить. Лицо у него было радостное и просветленное, будто у него выросли крылья. Локи же мрачен.       — Как все прошло? — спрашивает Сигюн.       — Хорошо, — коротко ответил Локи.       — О чем у тебя спрашивал Тор? — женщину раздирало любопытство.       — Глупец, приходил советоваться со мной, как вернуть жену.       — Ну, раз он пришел к тебе, значит он не такой же глупец.       Локи взялся за ручку двери, ведущей в лабораторию.       — Мне нужно доделать кое-что, Сигюн. Я все расскажу тебе потом.       Пол лаборатории был усеян стеклянным крошевом, столы перевернуты, шкафы сломаны, книги разбросаны, где попало. Локи стол посреди всего этого беспорядка, закрыв глаза. Руки у него разбиты в кровь. Локи в бессильной злобе молотит кулаком по каменной стене. Его лицо искажено в немом крике.       Когда вспышка ярости заканчивается, мужчина окинул взглядом лабораторию, а вернее то, что от нее осталось. Он щелкнул пальцами и на комнату упала иллюзия: книги и стекла вновь на своих местах. Сигюн не к чему знать, чем на самом деле занимается в лаборатории ее муж.