Пусть старо, как мир, понятье, Корча, порча, приворот, Практикуем мы к проклятьям Современнейший подход! Песенка из мультфильма "Вуншпунш"
***
После заявления Лютика на кухне воцарилось тревожное молчание. До сих пор позиция барда относительно супружеских уз была непреклонной: институт брака он считал явлением морально устаревшим, жестоким и в некотором роде даже бесчеловечным. «Это молотилка! – убеждал менестрель друзей, которые, впрочем, и сами по себе не особенно рвались к алтарю. – Женитьба – зверь, и на клыках его хрустят хребты остолопов, поверивших в жреческие сказки о совместном капитале и моногамной любви!» Антисемейные доктрины Лютик активно, с воистину пастырским рвением, нес в массы уже не первый год. Его преследовали оскорбленные мужья и разъяренные матери, он соблазнял и падчериц, и тещ, но никому пока не удавалось загнать поэта в ловушку брачного союза. Потому-то несколько долгих секунд взъерошенная компания по-совиному таращилась на новоиспеченного жениха, который ползал на коленях посреди разгромленной кухни. Первым пришел в себя Золтан – осмыслив слова поэта, краснолюд ухмыльнулся и загоготал. Хохот его в напряженной тишине прозвучал зловеще, демонически даже. Все вздрогнули. - Ну и пройдоха! Ну напугал, у меня аж в жопе похолодело! – жизнерадостно прохрюкал наконец Хивай, хлопая себя ладонью по бедру и в упор не замечая всеобщего скорбного настроя. – Предложение руки, сердца и хрена от Лютика, мать моя! Я ж едва не купился! Ты что ерничаешь, а, телепень? А если согласится баба-то? Менестрель ничего не ответил и задышал часто, с надрывом. Зато подал голос посерьезневший Геральт. - Думаю, Лютик не шутит, - тихо сказал ведьмак и только собрался было что-то добавить, как поэт встрепенулся, затрясся и пылко потёрся щекой о пеньюар остолбеневшей от такой наглости друидессы. - О да, пусть согласится она! – не своим голосом проверещал бард и снова обслюнявил колено своей избранницы. – Сердце мое захлебывается от любовной тоски, разум меркнет. Скажи «да», моя ласковая! Ты не пожалеешь – так, как я тебя оттра… - Я отказываюсь! – пискнула рыженькая и задергалась в попытках высвободить свою нижнюю конечность из пылких Лютиковых объятий. Усилия ее успехом не увенчались. Менестрель был личностью хваткой, упрямой и, главное, везучей: как-то сами по себе, незаметно, ладони поэта с девичьего колена переместились на девичье же бедро и уверенно поползли вверх. Друидесса залилась румянцем и покосилась на эльфа, который наконец-то поднялся на ноги и теперь не по-доброму, с прищуром, смотрел барду в спину. - Так Лютик это чего? – испуганно вцепился себе в бороду краснолюд, не обращая внимания на постепенно накаляющуюся атмосферу. – Всерьез? Или с перепоя, может? В горячке? - Увы, - все так же невозмутимо вздохнул Геральт и огляделся. Его мучила одна очень неприятная мысль, и для ее подтверждения необходимо было всего ничего: найти виновника происшествия - маленькую бутыль из темного стекла. Дело это было непростое. Некогда чистенькая кухня напоминала филиал лаборатории по изготовлению фисштеха: повсюду валялась посуда, из нескольких мешочков, сброшенных с полок, высыпалась крупа и какие-то семена, пол был украшен остатками еды, еще недавно благополучно переваривавшейся в мужских желудках. Обнаружить посреди этого бардака один-единственный пузырек мог только очень хорошо натренированный ведьмак, но Геральт верил в свои силы. Кряхтя, он встал на четвереньки и под ехидные комментарии краснолюда начал поиски. Через несколько минут охотник на монстров довольно хмыкнул и осторожно, двумя пальцами, вытащил из закатившейся под стол кастрюльки злополучную склянку. – Что тут у нас? – задумчиво и не без любопытства принюхался он. - Барвинок, толченый миндаль, мускус, кориандр… кровь? И тут его вновь перебили самым невежливым образом – в происходящее наконец-то решил вмешаться Йорвет. Скрипя зубами и морщась, эльф оторвался от стены и двинулся в сторону Лютика, который активно лапал шипящую от ярости женщину. Взгляд у скоя’таэля был многообещающий - и обещал он в основном нехорошее. Друидесса заволновалась, Геральт тоже слегка занервничал, и даже Золтан поерзал на месте и зачем-то вцепился в свое тошнительное ведерко. - Руки, taedh, - приказал Йорвет, останавливаясь в нескольких шагах от Лютика, - убери от этой женщины. Безмолвная аудитория в лице ведьмака и краснолюда мигом оценила пафос ситуации. Запахло драмой и зрелищами. Золтан воодушевленно присвистнул и покрутил головой. - Хах, - крякнул наконец краснолюд и лукаво толкнул ведьмака плечом, - так пустобрех наш не зря хихикал? Эльф и девка эта, они чего?.. Того?.. Правда? Геральт покивал, разглядывая найденную бутылочку и вполуха слушая ответ Лютика. Менестрель, и в нормальном состоянии не отличавшийся сознательностью, сейчас, казалось, полностью лишился инстинкта самосохранения - от нахмурившегося скоя’таэля он отмахнулся, как аристократ от надоедливой мухи. - Прочь, прочь, отрок, - не поворачиваясь, пробормотал бард и умильно глянул на друидессу. – Я и моя пышечка – мы скоро поскачем в светлое будущее. Друг на друге. - Пышечка?! – взвизгнула женщина. - Отрок?! – взревел Йорвет. Геральт приложил ладонь ко лбу. Золтан ведьмачьими сдержанностью и самообладанием похвастаться не мог, и поэтому жизнерадостно заржал, завалившись на бок, икая и постанывая. Лютик же по своему обыкновению гладко и стремительно ухудшал ситуацию. - Да, - рассеянно ответил он скоя’таэлю, - иди себе, сынок, а нас оставь в покое, мне с невестой нужно еще выбрать цвет свадебных трусиков. Красненькие, моя бабочка? Беленькие? Черненькие? Сошьем парный комплект! Йорвет побагровел, но сдержался, и видно было, что для этого подвига ему понадобилась воистину неэльфийская сила воли. И все еще можно было бы уладить миром, но тут поэт неожиданно решился на прямую провокацию. Явно вдохновленный мыслями о нижнем женском белье, он приподнялся с колен, блаженно осклабился и уткнулся лицом в декольте друидессы. - Ах, - промычал он оттуда, - райский приют, пристанище художника, упругая белая гавань! Далее события развивались стремительно. Женщина возмущенно ахнула. Эльф схватил Лютика за шиворот и продолжил-таки диалог в излюбленном скоя'таэльском стиле – с чувством врезал менестрелю по физиономии. Что-то хрустнуло. Поэт взвыл и отцепился от предмета своих мечтаний: на несколько коротких секунд тщеславие победило в нем сладострастие. - Негодяй! – тоненько вскрикнул он, хватаясь за окровавленный нос. – Мое лицо! Эльф же встряхнул рукой и, словно хищная речная рыба щука, развернулся к друидессе с явным желанием прокомментировать смелый покрой ее одежды и недостаточно активные попытки избавиться от прилипчивого поклонника. Сделать этого он не успел – женщина, увидев ссадины на костяшках его пальцев, подскочила на месте и рванулась к нему. - Йорвет! – воскликнула она с беспокойством. – Ты ушиб руку? Очень больно? Дай посмотрю. Может быть, нужна перевязка? Скоя'таэль оторопел. Геральт приподнял бровь. Золтан почесался где-то в области гульфика. Всем отчего-то стало неловко. Избитый и безутешный бард, взглянув на друидессу темными, полными неподдельного горя глазами, внезапно схватился за грудь, потом за голову, а затем почему-то за пах. Лицо его исказилось, губы побелели. - Отвергнут! Безжалостная предательница! И на кого променяла?! Горе мне, горе!– с выражением провыл он и мешком повалился на пол, картинно раскинув руки в стороны. Стало очень тихо. За приоткрытой дверью послышались опасливые детские голоса и заунывное мяуканье. Кухня, которую освещал лишь парящий под потолком магический огонек, выглядела, мягко говоря, неаккуратно. В воздухе витал крепкий перегарный душок. Всем стало не просто неловко, а еще и стыдно. - Это же приворотное зелье, верно? – во внезапно наступившей тишине спокойно спросил Геральт и повертел в руках пустой пузырек. – Барвинок, мускус - стандартные все ингредиенты. Только я вот никак не пойму - на чьей же крови напиток-то настаивали? Пахнет странно. Друидесса что-то сдавленно булькнула, стыдливо опустила глаза, и вот тут-то, впервые за весь вечер, ведьмак заволновался. Примечания taedh - бард Не получилось завершиться в этой части :( И простите - я заболела, поэтому, кажется, пишу бред, и мне очень стыдно.