"А что бы сделали вы, будь на моём месте?"

Голова его раскалывалась, а тело болело так, будто его избивали всю ночь. Гарри проснулся от яркого света, который резал глаза. Он протёр их ладонями, не отойдя ото сна, свесил ноги с кровати и нашарил тапочки, стоявшие неподалёку. И тут всего его, от головы до пяток, будто током поразило: он снова может видеть, может двигаться! Гарри медленно открыл всё ещё зажмуренные глаза и окоченел: он уже был не дома, обстановка была ему не знакома, но всё же стойкое ощущение того, что он где-то всё это видел, не покидало его. Вполне возможно, что Гарри упекли в какой-нибудь дом престарелых волшебников его же дети, что было очень похоже на правду. Только он всё равно не помнил, как попал сюда. Гарри оглядел комнату, в которой он находился: мрачные, выкрашенные тёмно-болотной краской стены, крошки извести на дощатом полу, что, по-видимому, протирали ещё во времена Мерлина; четыре койки, один старый платяной шкаф, две прикроватные тумбы, которые еле дышали на ладан, и небольшое, мутное окно, открывающее вид на внутренний двор, — больше ничего в комнате не было. И никого не было.        «Нужно бы осмотреться здесь, если уж меня сюда занесло» — подумал Гарри и медленно направился к двери: кости его всё ещё ломило. Он уже почти преодолел коридор и подошёл к самой дальней комнате, где стояло множество дубовых столов и маленьких табуреток, как вдруг в коридоре раздался оглушительный женский крик, переходящий в визг. — Ах ты, несносный мальчишка! От неожиданности Гарри вздрогнул, он обернулся и тут же увидел толстую женщину, которая неслась в его сторону. Гарри немного испугался, увидев, что на него несётся, но тут же пришёл в себя — он же не сделал ничего плохого, да и что могла сделать ему эта женщина? Расстояние, которое она преодолела, едва ли можно было приравнять к марафонскому, но лицо её побагровело, и сама она долго ещё не могла справиться с одышкой. Это и понятно — женщина вообще больше походила на бочку, чем на человека. Её жирные губы недовольно искривились. Больно схватив Гарри за ухо, женщина потащила его к комнате, из которой он вышел всего пару минут назад. Она всё ещё продолжала кричать, брызжа слюной во все стороны: — Гадёныш! Ты забыл, что ты наказан?! Так я освежу тебе память — будешь заперт в комнате до воскресного ужина! — вопила она, чуть ли не хрюкая. Гарри больше не мог терпеть боли и обиды. Сейчас он испытывал чувства, схожие с теми, которые одолевали его в Хогвартсе, когда он был ещё юн. Сейчас он испытывал большую ярость, чем когда Снейп несправедливо наказывал его и оставлял на отработку, — теперь к нему применили силу, чего он не мог так оставить. — Убери от меня свои руки! Я не… — слова застряли в его горле, и больше он не мог сказать ни слова. Сейчас он был похож на рыбу, выброшенную на берег, которой только и остаётся, что открыть рот, а толстуха уже истерично закрывала дверь комнаты, посреди которой он стоял, не в силах пошевелиться.

***

Его голос… Гарри только что понял, что в нём изменилось. Сознание постепенно стало к нему возвращаться. Это не был его голос. Сейчас, в коридоре, кричал на ту женщину не он. Кричал маленький мальчик…

Гарри опустил глаза и взглянул на свои ладони. Так он и простоял неизвестно сколько времени в полном оцепенении. Пожалуй, первый раз ему было настолько жутко. Никогда прежде он не испытывал такого страха, но, впрочем, страх быстро улетучился. Осталась лишь куча вопросов. Это было не его тело, не его голос, не его комната и не его жизнь. Гарри ещё раз оглядел комнату — ничего не изменилось. Он подошёл к тумбочке и открыл её, но в ней ничего не было. Он открыл вторую, стоящую у другой стены, и наконец что-то нашёл. Это был Новый Завет, которому Гарри не слишком обрадовался. «Это точно какая-то секта», — подумал он.       Гарри подошёл к старому шкафу и открыл его: две пары серых холщовых брюк, одна серая водолазка и две застиранные маечки. Не было даже зеркала. Подняв водолазку, Гарри заметил маленькую трещину в поверхности шкафа, но когда присмотрелся, то понял, что это было крышкой тайника. Он поддел ногтем деревянную пластинку и отодвинул её. В тайнике лежали наручные часы. Стрелки всё ещё шли и, судя по положению солнца за окном, которое было в зените, показывали точное время. На циферблате, под стрелками, находились несколько маленьких квадратных окошек, в которых можно было разглядеть цифры и буквы. — Десятое июля. Пятница. Гарри положил часы обратно, закрыл тайник и шкаф и отошёл обратно к кровати, на которой проснулся сегодня утром. Он без сил упал на неё и зарылся лицом в подушку. Было это естественной реакцией на произошедшее с ним сегодня или нет, но Гарри почему-то жутко хотелось спать. К тому же, придётся ждать ещё два дня, прежде чем его откроют. Гарри не оставалось ничего, кроме ожидания. У него были только наручные часы, библия и некоторое количество изношенной одежды в недрах шкафа.       Следующие два дня обещали быть одними из самых скучных, но в то же время одними из самых захватывающих за всю его прожитую жизнь.

***

      На следующее утро Гарри проснулся на рассвете, но глаз не разомкнул до самого обеда — надеялся, что всё, что произошло с ним вчера, окажется бредовым сном. Но открыть глаза ему всё-таки пришлось, и он с огорчением убедился в обратном. Только к полудню Гарри заставил себя окончательно подняться с постели. Он обошёл комнату несколько раз, переложил все вещи в шкафу так, как ему хотелось, изучил найденные часы и наконец принялся за библию. Бога Гарри не боялся и не верил в него — у него всегда хватало проблем насущных. К тому же со всех сторон его окружали люди, способные превращать воду в вино, левитировать над водой и делать много такого, чему бы и сам Бог удивился, существуй он на самом деле. Но дни обещали тянуться медленно, а потому нужно было занять себя хотя бы таким образом. Надежды на то, что Гарри разберётся с тем, в чьём теле и где он находится, не было. Палочки при нём не оказалось тоже.       Гарри досталась последняя книга Нового завета, в которой описывались: второе пришествие Христа, Страшный суд, конец света и появление антихриста на земле… Евангелие твердило: «Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну, и дал Ему власть производить суд, потому что Он есть Сын человеческий». Сквозь каждую последующую прочитанную строчку просачивался запах тухло приукрашенного поклонения в надежде на всепрощение. Гарри читал книгу до тех пор, пока за окном не стемнело, но не смог из этого для себя ничего вынести. Так он и задремал, а когда проснулся, солнце уже зашло, и только в небе ещё отражались рубиновые отблески. Гарри видел за окном небольшую часть этого мира, но его в этом мире будто и не существовало вовсе. Казалось, и нет ничего. Только комната, которая давила на него каждым своим выступом, каждой поверхностью, заставляя его чувствовать себя ещё меньше, чем он был. Гарри переполняла злость, желание мести, чего он никогда не чувствовал настолько сильно. Это была не ярость, яркая и необузданная, но проходящая. Нет. Это была ненависть, которая выжигала его изнутри.       Что-то в нём поменялось, и он не мог этого отрицать. - Эй… Гарри развернулся к окну спиной — ему показалось, что кто-то зовёт его. Он было испугался, что начал сходить с ума, а потому прислушался. - Эй, ты меня слышишь?  — раздавался шепот из-за закрытой двери. — Скажи, если слышишь. Гарри подошёл к двери и, опустившись на колени, сел на пол. — Да, слышу. — Если меня увидит мисс Гран, то меня будут много бить розгами… Как ты там? Мы все слышали, как мисс Гран кричала на тебя, — быстро лепетал тоненький голосок. — А потом тебя не было на ужине. Я переживала, Том. И я принесла тебе это. За дверью послышалось шуршание, и сквозь щель между дверью и полом показалась конфета в тёмной, матовой обёртке, а за ней — ещё одна. — Одна растаяла, пока я прятала её. Я украла их на кухне, для тебя. Но слова девочки за дверью раздавались в его голове так тихо, будто она была далеко-далеко от него. Кровь пульсировала, и он с трудом мог выговорить: — Это… это, спасибо тебе. Ты настоящий друг. — Все думают, что ты виноват, но я знаю, что это не так. Ты ничего не сделал. Они боятся тебя, поэтому запирают здесь, в этой клетке. За дверью снова послышались шорохи. — Мне пора. Если только мисс Гран узнает, что я брожу после отбоя… И девочка убежала, так и не договорив.

***

В руках Гарри лежали две мягкие шоколадные конфеты, а он совсем не хотел есть, только смотрел на щель между полом и дверью и наконец-то всё понимал.

      Та девочка за дверью, когда она назвала его Томом, он вдруг всё вспомнил. Вспомнил, где видел эту комнату раньше: тогда, когда в омуте памяти Дамблдор показал ему первую встречу с Волдемортом, он видел точно такие же стены, точно такие же двери и окна, ту же самую женщину, которая тащила его за ухо и закрывала в этой комнате.       А минуту назад та девочка назвала его Томом. И всё теперь встало на свои места.

Он, Гарри Поттер, больше не тот, кем был раньше. Он, вероятно, умер тогда, когда сидел в обшарпанном кресле посреди своей квартиры, слепой и парализованный. Умер и каким-то образом попал в тело Тома Реддла — будущего Тёмного Лорда. Но кто же тогда родится вместо него самого? Волдеморт ведь погиб ещё тогда, когда ему было семнадцать — он не может родиться вместо него. Да и вообще, возможно ли это? Каковы шансы, что у его родителей родится кто-нибудь вообще? Ведь вполне возможно, что тот Гарри, которым он был теперь, не родится вовсе… Но был ли Волдеморт самим собой, когда пытался захватить магический мир, или это и тогда был он, сам Гарри?!        Он наконец-то опомнился и резко вскочил с пола, ошалело вылупив глаза: — Я понял… Теперь я всё понял! Спасибо, спасибо, спасибо… — мальчик едва шевелил губами, произнося эти слова. — Теперь я смогу исправить всё, что я натворил. Клянусь, - он, словно сумасшедший, тихо и истерично смеялся, — что я всё исправлю. — Он стоял посреди комнаты, которая давно уже погрузилась в кромешную тьму июльской ночи, и сжимал пару шоколадных конфет, которые таяли прямо у него в ладони. — Я видел, чем закончится победа. И я не должен этого допустить… Не должен. Гарри уже знал все промахи Волдеморта, знал многие тайны, знал, что будут предпринимать члены Ордена Феникса. Он знал почти всё и мог выиграть войну.       Он мог построить другой мир: мир, где полукровки бы не выиграли войну; мир, где волшебники бы больше не были в опасности от того, что находятся на грани разоблачения маглами; мир, где волшебники были бы счастливы как никогда! Но для этого нужно было пойти на жертвы, цену которых Гарри уже знал. Это был его шанс, теперь он мог исправить то, что натворил. И он уже был уверен, что справится, когда за окном забрезжил рассвет.