Топ сикрит

      Не было печали… Хозяин таверны недобро косился на вошедших. Среди посетителей и постояльцев всегда было полно сомнительных личностей, но столь ощутимых проблем, как от этой двинутой кучки воинов-магов, на памяти хозяина не бывало. А эти проклятые даже взглядом его не удостоили, уверенно направляясь в обезображенный номер.       Зелгадисс, после более тщательного осмотра, цокнул и расстроенно воскликнул:       – Вот же ж! Теперь и пол менять!       За кроватью, которая была ближе к окну, на полу острым предметом была вырезана записка. Весьма, весьма смелые в выражениях вещи содержала она. Принцессам подобное читать не пристало, но чего не сделаешь ради Справедливости.       – Кхм… Его можно понять.       Подумав немного, Амелия встала посреди комнаты, сдвинув брови и уткнув руки в боки. Настала пора для выводов:       – Итак, что мы имеем, господин Зелгадисс? А имеем мы следующее: жертва, по-видимому, не придя в себя окончательно, совершила попытку выбраться через дверь, затем через окно. После череды неудач жертва сдалась и выцарапала эти оскорбительные слова на полу. Кто выломал дверь и с какой целью? Полагаю, произошло это вскоре после оставления «записки». Очевидно, жертва хотела написать ещё пару абзацев, поскольку дальнейшая уготованная Дажедре судьба не освещена в полной мере. Предположительно, нарушители спокойствия выбили дверь во время процесса написания. Это вполне могли быть его собутыльники.       – Я думал об этом. В любом случае, надо поговорить с соседями по этажу.       – Стало быть, устроим опрос. У вас тоже кровь закипает, господин Зелгадисс?!       – Уймись. Это же серьёзно. Его могут бить прямо сейчас. А может, он уже мёртв…       – Ой-ой! Что за потоки пессимизма! Я уверена, с нашим товарищем всё в норме! – Она выкинула вперёд руку, показывая большой палец, позитивно направленный вверх. – Тот, кто нашёл общий язык с Гаавом, найдёт его с кем угодно!       – Надеюсь, что так. Пусть оплатит хотя бы смену пола.       – О, как вы меркантильны, ушам не верю! Ужас! Мы обсудим это позже, ибо в данный момент главное продолжать следствие!       Амелия была преисполнена решимости, а Зелгадисс просто хотел, чтобы всё это скорее закончилось, потому опрос прошёл оперативно и даже принёс плоды. Малозначимые, но зацепки. Только Амелия встала в позу и раскрыла рот, готовая подытожить выясненное, как услышала:       – Давай теперь я, – Зелгадисс скрестил руки на груди и позволил мышцам лица немного расслабиться. – Придурок пил с мужчиной средних лет с чёрной бородой по имени Грег, который частенько захаживает в таверну ради дешёвой выпивки и периодически снимает комнату на сутки-двое, иногда дольше. В ночь пропажи придурка он был в смежном номере. Сейчас номер пуст, и никто не видел, как этот Грег покидал таверну. Хозяин говорит, он никогда не отказывал себе в завтраке. У нас, выходит, два загадочных исчезновения. Я не верю в совпадения.       – Если тот человек появится здесь вновь, сможем расспросить его!       – Если появится. А если прямо сейчас он потрошит этого непутёвого? Нельзя терять времени, но мы по-прежнему не знаем, где его искать.       – Мы должны вновь вернуться в комнату. Все именитые сыщики только так и поступают!       Зелгадисс лишь глаза закатил на этой реплике.       Подняться на место безобразия снова? Почему нет, они могли упустить что-то. Какая-нибудь крохотная улика… Пусть хоть что-то прольёт свет на произошедшее!       Как только друзья показались в многострадальном дверном проёме, их слух пронзил скрипуче-орущий, отвратительный звук:       – Вы, зловонные орки! У меня просто слов нет, чтобы описать всю глубину моего негодования!       На кровати сидела жертва, сидел придурок, сидел Эндрю Товаркин во всей своей уникальности, гениальности и неповторимости. Он был явно недоволен.       – Неслыханно! Вы не просто бросили больного человека на произвол судьбы – вы изолировали его от внешнего мира! Спасибо за водичку, фрукты и тазик. Но, блин, вы действительно думали, что это нормально?! Я в шоке. Вы ведь мало того, что наложили какое-то заклинание, чтобы меня закрыть, ещё и дверь досками заколотили! Как вы могли?!       – …знаешь, мы рады, что ты жив, – только и смог выдавить ошарашенный Зелгадисс.       – О, господин Эдвин! С вами всё хорошо, какое счастье! Простите нас за запертую дверь…       – Доски. И заклинание. Доски! Как хозяин допустил это?!       – А, это… – Зелгадисс отвёл взгляд в сторону. – Лина решила, будто заклинания будет недостаточно, и… попросила хозяина позволить заколотить дверь.       – Давайте говорить правду, – произнесла Амелия. – Госпожа Лина не просила, а требовала и угрожала. Хотя она заранее оплатила это ненужное, как я считаю, мероприятие.       Эндрю негодующе качал головой. Губы были сжаты, глаза обещали месть. Тем не менее, он сбавил тон:       – А что за заклинание?       Друзья уставились друг на друга в изумлении.       – Я не вникала… Это было какое-то Запретительное заклинание? Неснимаемый Наговор?       – Похоже на то… Это у Лины надо спрашивать.       – Госпожа Лина такое припомнила! Какая умница!       – О да, давайте восхищаться Линой! Держу пари, это была её идея. А вы поддержали.       – Послушайте, вы имеете полное право сердиться. Мы будем делать всё, чтобы заслужить ваше прощение, – тут Зелгадисс ткнул её локтем, – … как бы то ни было, дорогой господин Эдвин, расскажите нам, что здесь случилось?       – Да запросто. Как вы, верно, заметили, я пытался выбраться самостоятельно – не вышло. Я тогда ещё не полностью протрезвел, о чём красноречиво свидетельствует эта тупая выходка с письменами на полу. Я был как бы во сне и наяву. Услышал, что за стеной кто-то есть. Дай, думаю, помощи попрошу. Стучал в стену, звал на помощь. А соседом, между прочим, оказался тот отличный парень, с которым мы выпивали. Ну, хоть это всегда шумно и грубо, я упросил его выбить треклятую дверь. А он снёс её вместе с досками! Ха-ха, великолепная работа. Дальше я ушёл с ним в другую гостиницу. Получше этой, знаешь ли, друг-Зел. Когда я, наконец, пришёл в норму, мы отправились гулять. Город красивый. А вы хотели, чтобы я сидел тут как узник!       – Вовсе нет! – запротестовала Амелия. – Это было только на то время, пока из вас не выйдет яд! И, запомните, мы сами не были в восторге от подобных мер!       – Мы не учли одну важную деталь. Предельно странно, что ты этим не воспользовался. Я о том, что ты мог истошно кричать: это свойственно всем пьяницам и забулдыгам. Тем более в такой-то ситуации. Привлёк бы внимание кого-нибудь куда раньше.       Эндрю слушал своего друга, вперив в него полный обиды взор.       – Я вас сильно удивлю. У меня, вообще-то, есть собственный свод правил поведения. Неужели, Зел, ты думаешь, я мог бы делать это? Как представлю, так содрогаюсь от отвращения.       – Однако карябать оскорбительные слова по дереву для тебя вполне нормально.       – Хм, подумаешь, детская шалость!       – Эй, перестилать пол будут на твой счёт!       – С этим я согласен. Ваш черёд говорить.       Всю информацию вывалила на Эндрю принцесса. Сомневаться не приходится, что были речи за Справедливость. Также особое внимание уделялось моральному облику воров.       – Вот оно как… Что же, друзья мои дорогие, увиделись мы с вами и всё прояснили. Теперь я оставлю вас.       Друзья округлили глаза.       – О, не считаете же вы, что после всего случившегося я сделаю вид, будто ничего не было? Я ухожу жить в другую гостиницу. Занимайтесь чем хотите, и мне позвольте то же. А как соберётесь в путь, кликните меня. Передайте злой ведьме, что я дюже обижен на неё. Гаури привет!       Сказав это, униженный и оскорблённый покинул комнату, оставив слегка сбитых с толку Амелию и Зелгадисса. История развернулась вопреки ожиданиям. Но главное – стыд. Тяготившее чувство вины. То есть, оглядываясь на недалёкое прошлое, с Товаркиным не церемонились, а он терпел. Последнее событие, по всей видимости, переполнило чашу терпения, которая определённо у Товаркина имелась, равно как и свод правил поведения. Это они, те, кого он называл друзьями, довели его!       – Полагаю, нам можно вернуться к госпоже Лине.       Что поделать? Обратная дорога казалась угрюмой. Да как же от этого чувства избавиться?!       Вот и Лина, уже заметно уставшая.       – Успехи?       – Госпожа Лина, не о чем переживать: товарищ наш нашёлся. Расстроен неимоверно. Вас клянёт, в первую очередь.       – Ой-ой, глядите-ка, какие мы обидчивые! Строит из себя неженку. А вы чего такие кислые? Купились на его нытьё? Экие простофили!       – Он назвал тебя сволочью, написав едва ли не поэму с тобой в главной роли. Надо ли говорить, что характер оскорбительный?       – Господин Зелгадисс!       – Я говорю правду. Мы условились говорить правду, разве нет?       Лина закипала:       – Этот ничтожный червь горько поплатится… – Вдруг она замолчала, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. – Спокойствие. Ты на задании, Линочка. Веди себя как профессионал. Свернуть шею чахлому недоумку всегда успеется.       – Знаете, он даже переселился в другую гостиницу…       – Скатертью дорожка! Пусть там у себя делает, что душе угодно. Сил нет его контролировать! Забудем о нём! У меня было предостаточно времени подумать над более важными вещами.       – Ты думала над тем, зачем Зеллос увязался за нами? – с нескрываемым интересом спросил Зелгадисс.       – Пфф, толку?! Не-не, я осознала, что лучшим решением будет поработать охранниками недельку-другую, а то и месяцок. Нам не к спеху, а такой халявы, я вас уверяю, по дороге нигде не найти. Что там по маршруту? Деревеньки, мелкие бедные городишки… Если хотим поднакопить деньжат, остаться здесь – самый разумный выбор!       – Хм, банда наверняка что-нибудь предпримет.       – Вот и славно будет! Кара Небесная настигнет их! Я довольна буду этому раскладу – я уж опасалась, что мы покинем сей благополучный город, оставив его на растерзание негодяям! Как только…       – Ааа, Амелия, неужели ты не устала? Я вот с ног валюсь. С графиком потом разберёмся. Всё, с меня достаточно, иду будить Гаури…       Амелия, кажется, угомонилась. Но как только Лина скрылась из виду, на Зелгадисса обрушился новый поток речей. Про дружбу, раскол команды, злые, вечно бодрствующие силы, вездесущую несправедливость, важность сна, потенциальную опасность, которую несёт Товаркин, он же Эрлсон… Бедному воину-магу всего-то и хотелось, что погрузиться в глубокий блаженный сон. Без сновидений. Ибо какие могут быть сновидения в свете последних событий?       А Эндрю Товаркин сидел за столом у окна, увлечённо записывая что-то. Наконец он остановился, пробежал глазами по строкам, самодовольно кивнул и аккуратно закрыл записную книжку – его верную соратницу в весёлом ремесле, на которой красовалась некрасивым почерком сделанная надпись: «Топ сикрит».