Песня Сольвейг

— Подними голову, Кашамашака! — прошипел Алан. Он подошел чуть ближе, и его напряженный прищуренный взгляд был устремлен вверх. Но Маша уже совершенно не нуждалась в его советах, потому что во все глаза смотрела на роскошную птицу с головой невероятно красивой женщины. Существо сидело на верхней ветке золотого дерева. Ничего подобного девушка никогда не видела: обрамленное золотистыми кудрями румяное лицо, большие голубые глаза, аккуратный нос, миниатюрные розовые губы, идеальные, белоснежные зубы, - и красные с белым перья, покрывающие маленькое тело женщины-птицы. — Вот черт, — только и смогла выдавить Маша. Фрида посмотрела на нее как на умалишенную. — Не говори так при птице Сирин! Ты что, не знаешь… — Я имела честь познакомиться со славянской мифологией, — оскорбленно произнесла девушка, — я просто не понимаю, что… что происходит. — Совсем глупая, что ли? — поджал губы Алан. — Если она появилась, значит, признала тебя как Сольвейг. Дорогая Филомела, вы уверены, что не ошиблись? Прекрасная женщина-птица растянула губы в улыбке, и милые ямочки появились у нее на щеках. — Если бы меня здесь не было, то можно было бы с уверенностью сказать, что эта девушка не является истинной Сольвейг, — мягко пропела она, — но я здесь. И поэтому пришло твое время доказать, что ты достойна быть ею. — Какие такие испытания? — удивленно спросила Маша. — И почему я должна кому-то что-то доказывать? Я совсем не хотела сюда перемещаться! — Маша… — скривилась Фрида. Девушка только махнула рукой. Филомела тем временем с совершенно невозмутимым лицом продолжила: — Твое желание не играет никакой роли. Ты обязана пройти испытания, чтобы укрепить веру Союза в тебя. А также, — вставила она, увидев, что Маша открыла рот, чтобы возразить, — если сможешь пройти через все, что требуется, я дам тебе силу, с помощью которой ты сможешь сражаться, если встретишь врага. — Что за Союз? – немного грубовато поинтересовалась Маша и скрестила руки на груди. Ей такие "обязана" и "должна" совсем не понравились. — Союз – это группа правителей земель, настроенных на дружбу, мир и процветание. Каждое тысячелетие, в час, когда опасность подкрадывается к нам из сумрачного Хельхейма, — с упоением рассказывала птица Сирин, — именно они вызывают на помощь Сольвейг, которая силой своего духа и умения освещает мир. — Так вот, кто за этим стоит, — процедила девушка. Она не понимала, откуда в ней взялась эта злость, откуда появилось раздражение, но остановиться никак не могла. — Почему же вы, такие могучие, что способны вытащить из другого мира человека, у которого свои дела, своя жизнь и свои проблемы, заставить его спасать ваш никчемный мир собственными силами? Скажите мне, пожалуйста, милая Филомела, в чем причина вашей безграничной глупости. Или же вы просто не хотите ничего делать сами? — Прекрати! — испуганно воскликнула Фрида и со страхом посмотрела на Машу, лицо которой пылало от возмущения. — Что ты такое говоришь? — А по-моему, все предельно ясно, — брезгливо проговорил Алан. — Она считает этот мир никчемным, а значит – и нас тоже. Это все объясняет. — Ты прекрасно знаешь, что я хотела сказать совсем не это, — нервно произнесла Маша. После слов спутников ее пыл заметно поубавился. — Ничего не бывает просто так, — отрезал Алан и с вызовом посмотрел в глаза девушке. — Давай, выскажи мне прямо сейчас все, что ты обо мне думаешь! — Ничего, что Маше нужно проходить испытания и Филомела ждет… — промямлила Фрида неуверенно, но на нее никто не обратил внимания. Маша и Алан зло глядели друг на друга. — Высказать? Ты серьезно? Хорошо! — рявкнула Маша, уже не стесняясь Филомелы. Та молча наблюдала за разыгрывающейся сценой и даже не думала вмешиваться. — Ты не понравился мне с самого начала, как мы познакомились. Хамишь. Лицемеришь. Постоянно подкалываешь, да еще так глупо! Даже тогда, когда Фрида спасла тебя от ледовика (или как там его?), ты ее нормально не поблагодарил, ты сделал это сквозь зубы и неохотно, будто она оказала тебе огромную услугу! — Я сказал «спасибо», этого настолько мало? К тому же, я поблагодарил не тебя, тебя в принципе не за что благодарить, потому что ты та еще зараза – так чего вякаешь? — съязвил Алан. — Вяк-вяк! — огрызнулась девушка. — В отличие от тебя, мне есть дело до Фриды, потому что она единственная понимает меня в этом чуждом мне мирке, эгоистичный ты лещ! — К твоему сведению, мне тоже есть дело до Фриды, — парировал собеседник, — и наверняка больше, чем тебе! Маше было чем крыть, но она потрясенно уставилась на Алана. — Ты что, к ней неравнодушен?... — Я этого не говорил, — быстро ответил он. На лице Фриды исчезло обеспокоенное выражение, сменившись удивленным. — Я очень надеюсь, — медленно произнесла она, — что это действительно не так, Алан. Теперь и Алан выглядел удивленным. — Ты бы не хотела, чтобы я испытывал к тебе… симпатию? — осторожно уточнил он. — Ни капельки, — невозмутимо ответила Фрида. Все разом замолчали. В воздухе повисла напряженная тишина. Было слышно, как где-то в небе что-то звонко кричат друг другу птицы. Почему-то показался слишком громким шелест листьев и травы. — Вы закончили? — нарушила молчание забытая всеми Филомела. Все это время она усиленно рассматривала свои перья и делала вид, что ее нет, однако сейчас лицо у нее было серьезным и сосредоточенным – показатель, что женщина-птица требует внимания. Маша кивнула. Предательский румянец появился на ее щеках: стыд и вина за грубость – эх, плохо иметь совесть! – делали свое дело. Девушка вспоминала свои слова и думала о том, что никогда в жизни так не сказала бы, потому что ее настоящее мнение по поводу перемещений многочисленных Сольвейг в этот мир совсем другое. Ведь так? И она совсем не жалела, что попала в этот мир, никогда не думала о нем, как о никчемном. Злость и раздражение, которое копилось в ней еще с напряженной прошлой недели, выплеснулись наружу и затмили ясный разум... — Извините, — наконец выдавила она. — Пожалуйста, извините за то, что сейчас было, я правда не хотела. Я не знаю, что со мной произошло. — Неужели? — скептически осведомился Алан и уже хотел продолжить, но Фрида так выразительно посмотрела на него, что тот сразу замолк. — Ничего, моя дорогая, — милостиво улыбнулась Филомела. — Зато я знаю, что произошло. Это было твое первое испытание. На честность. Не каждый бывает честен в минуты ярости. Многие пытаются лгать, чтобы побольнее уколоть, но, вижу, между вами и без лжи большая бездна, — печально констатировала она. Алан и Маша переглянулись, Фрида опустила голову. — Ты была честна с мальчиком, — она указала крылом на Алана, — ты высказала ему все, что думаешь, без утайки и лишних слов. Честность – это хорошо. И пусть тебе потом стыдно за то, что сказала друзьям горькую правду, я уверяю тебя: ничто не бывает зря. Это лучше, чем лицемерие, растравляющее душу и сердце. — Но я так не думаю! — отчаянно воскликнула Маша. — Я не считаю ваш мир никчемным и вас всех – тоже! — Хорошенько подумай, моя дорогая, — прищурилась женщина-птица, — действительно ли ты говоришь правду или только пытаешься сейчас убедить себя в этом, потому что чувствуешь жжение вины? В любом случае, испытания не ждут, — мягко произнесла она, увидев, что Маша расстроилась. — Впереди еще два. Но они будут проходить не здесь. Филомела быстро-быстро замахала крыльями, и с них посыпалась золотая блестящая пыль. Поток маленьких частичек подлетел к Маше и замер на месте. Сами пылинки вращались вокруг своей оси, отражая солнечные лучи. — Коснись потока, чтобы он перенес тебя туда, где будет проводиться второе испытание, — подсказала птица Сирин. — Оно, конечно же, будет не такое простое, как предыдущее, поэтому его прохождение займет много времени. Когда пройдешь испытание, появится второй поток, но уже из серебристых частиц – он отправит тебя на третье. Вмешиваться я не могу, — предупредила она. — Желаю удачи. Уверена, твои друзья не откажутся подождать тебя здесь, не правда ли? Про себя Маша подумала, что вряд ли после того как она назвала этот мир и его жителей никчемными, Фрида согласится поддерживать с ней обычные дружеские отношения. Еще наверняка откажется от того, что задумала… а до Алана Маше не было никакого дела, поэтому она была бы только рада его уходу. По лицу Фриды было невозможно узнать, о чем она думает: оно было абсолютно непроницаемо. — Ты подождешь меня? — робко спросила Маша. Девушка немного помолчала и нехотя выдавила: — Куда же я денусь, не бросать же тебя из-за такой ерунды. Маша счастливо улыбнулась и, подбежав к ней, порывисто обняла. Фрида опешила от такого неожиданного проявления дружеских чувств, но ее напряженность спала буквально через несколько секунд – она размякла и подобрела. — Да ладно тебе, я не обижаюсь, — усмехнувшись, произнесла Фрида. — Мне очень стыдно, правда, — в сотый раз проговорила Маша. — Я знаю, знаю. Давай же, иди! Алан не сказал ни слова, только демонстративно отвернулся. Маша вернулась к потоку и, немедля протянув к нему руку, коснулась сгустка сверкающего света. Мерцающие частички среагировали молниеносно: резко начали летать вокруг девушки, с каждым описываемым кругом все больше ускоряясь. Как только Машу уже было не разглядеть в золотистом вихре, они начали замедляться. Спустя некоторое время Фрида и Алан заметили, что Маша исчезла. Будто ее здесь и не было.