История о том, как безликая семейка в Слендера играла

Трендер уже успел раз десять протрезветь и составить завещание на случай своей преждевременной кончины. Но едва-едва он успел вывалиться из ужасного мира Слендера, как его обуяла несусветная радость. — Не верю. Я жив! Я спасся!!! — закричал он. — Ха, ну и кто тут слабак, а, Оффендер? Оффендер?.. Трендер пару раз крутанулся на месте как японский шпиц, и, узрев кузенчика, чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности. — Оффендер, твою мать, какого Слендера ты Сплендор?! — Ты хоть сам понял, что сказал? — охрипшим голосом поинтересовался маньячный безликий, который в это время честно и усердно старался выбраться из волшебной страны Подстолья, куда его благополучно запульнуло благодаря сверхзвуковой телепортации Трендера. — А... ты что там делаешь? И почему ты голый, сегодня же не суббота? — Попрошу заметить - на мне цилиндр надет, а значит, нет здесь голых, сударь. И вообще, как-то слишком много вопросов для манекена, спасшегося из объятий лысого голубка и стрёмной мраморной бабы. — Ой, сказал бы тоже, сам-то ничуть не лучше играл. Только вспомни! — Зачем вспоминать, давайте снова поиграем. Это заявил о себе самый младший безликий, радостным, ещё не протрезвевшим голоском. Сплендор по-прежнему продолжал расхаживать в одеяниях своего братца и держать морду лопатой как немецкий партизан. В ответ на его заявление братья соизволили лишь перекреститься. — Да ну тебя в пень, Сплендор, с такими предложениями! — в унисон гаркнули они, причём один чуть от страха на два метра не подскочил, а у второго чуть было глаз на лбу не прорезался. Сплендор обиженно надул губы. — Да ладно вам, там ещё, оказывается, столько игр с нашим братиком. Играть — не переиграть! Оффендер почесал пузо, а Трендер начал задумчиво расхаживать по гостиной. — Кстати, вас, любезнейшие, не смущает, что этот лесной шнырь как-то неожиданно для всех преуспел в игровой индустрии, а нам ни слова не сказал? — заметил он с подозрением в голосе и глаза наверняка сощурил бы, как небезызвестный Фрай. — Не знаю как вы, а я жрать хочу, — заявил Оффыч и с деловым, но в то же время непринуждённым видом направился в сторону кухни, при этом громко добавив: — И вообще все эти шпили-вили со Слендером у меня уже в печёнках сидят! И пока Оффендер активной хозяйничал на кухне, ритмично гремя кастрюлями и пытаясь с горем пополам отварить пельмешек конечно же, с начинкой из сердец безработных эксбиционистов. И не только сердец..., Трендер со Сплендором старались ключевое слово «старались» свести к минимуму весь ущерб, нанесенный дому после их бравого алко-фэста. Главной проблемой на повестке дня, точнее ночи, была реставрация слендеровского портрета OF COURSE, в котором во всю зияло огромное чернодырье, выставляя не в лучшем свете нашего героя героя, который на протяжении всего повествования хрен знает где шляется. Хотя, в принципе, особой драмы это не вызвало, поскольку наш КВН в своём бессменном составе вышел из этой ситуации весьма оригинально. Всё дело в том, что Трендер — гений высокой моды — решил придать своему грозному, пусть и рисованному брату немного элегантной древнегреческой мифичности, и поэтому дыра оказалась моментально закрыта конусным вафельным стаканчиком из-под мороженого нагло отобранным у СплендиXD. В итоге получился эдакий офисный единорог. Ну, или безликий мужик с вафельным стаканчиком во лбу. Чего уж лукавить. Братьям результат понравился. Особенно Оффендеру, который, активно поедая пельмешки, тоже внёс свою скромную лепту, дорисовав Слендеру кучеряшки, бороду, глазки в стиле аниме и заодно молнии вокруг. И всё это с помощью... кетчупа. Снова-таки, что было под рукой а если вспомнить, что из одежды на Оффыче только цилиндр Сплендора, то нетрудно предположить, чем он МОГ БЫ порисовать. Через несколько секунд после окончания работы художественного кружка «Очумелые/кривозадые ручки» раздался странный стук. Троица мгновенно насторожилась. Уж слишком он был знакомым. — Как будто палочкой по полу, — обронил Сплендор Дед Мороз снизошёл до тебя, смерд. А в следующее мгновение в гостиную чинно вплыл никто иной, как Кабадатх а, нет, не Дед Мороз. Спленди тут же радостно заулыбался стараясь не дышать, дабы папочка не учуял перегар, Трендер встал по стойке смирно, а Оффендер поспешно прожевал пельмень, выкинул оставшееся в кадку с фикусом, а миской прикрыл стыд хотя почему стыд... ладно, без комментариев. — Склонитесь перед Кабадатхом, дети мои, ибо он пришёл к вам! — провозгласил отец семейства и воздел руки к потолку, при этом выпустив косу. Та с ужасным грохотом повалилась на пол. Братья вздохнули. — У него снова помутнение рассудка, — прошептал Трендер Оффендеру. — Да нет, это, скорее всего, нашему папеньке снова эти пронырливые свидетели Иеговы мозги подчистую промыли. Помните, что было в прошлый раз, когда он после их визита утверждал, что умеет муравьёв в хлеб превращать и как мы потом целый месяц от насекомых избавлялись? И вообще, радуйтесь, что он оружие массового поражения наших... голов уронил. Маньяк хотел сказать «жоп», но почему-то не осмелился. Видимо, побоялся, что Кабадатх его услышит и воспримет его слова как руководство к действию. Голове-то, тем более пустой, ничего не страшно, а вот зад свой Оффендер предпочёл бы сохранить. Тут Сплендор плашмя бухнулся перед Кабадатхом и распластался по полу. Трендер с Оффендером переглянулись и последовали его примеру. — Как вы тут, дети мои? — блаженным голосом вопросил Кабадатх, всё ещё стоя с поднятыми руками и покачиваясь из стороны в сторону, словно в благоговейном экстазе неваляшка стайл. — Хорошо, — буркнул Сплендор из-под плаща Оффендера. — А почему ты в одежде брата своего, позволь узнать? Украл, али дурашка просто? — Это я экспериментировал, — поднял руку Трендер, смело беря всю вину на себя. — Ясно. А почему Оффендер прикрывается мисочкой? Маньяк не упустил случая шуткануть. — Потому что пельменный бульон очень хорош для петушков, папа. Кабадатх озадаченно замолчал видимо, вспоминал, что такое «петушок» и хорошо ли его иметь. — Что же, встаньте, дети мои, и вкусим пищи, что послал нам отец наш Сатана. — Знаешь, ему лечиться пора, — шепнул Оффендер Трендеру, и оба заговорщицки кивнули. Спустя пять минут — Вот, нашёл, — сказал Трендер. — Спленди, приведи папу сюда. — Папа пельмешки ест, — ответил младший. — Потом поест, тащи его сюда. Сплендор со вздохом оторвал Кабадатха от фикуса с пельменями и подвёл к компьютеру. В этот момент монитор предательски мигнул, чем вызвал бурную реакцию отца семейства. — Что за происки душегубные?! Что за порождение зла?! Это всё Джобс, Кабадатх. — Эу, тихо-тихо, — успокаивающе шикнул Оффендер. — Ты просто подойди поближе, а там уж тебе помогут. — Кто? — Первенец твой окаянный и радужные пони, — гаркнул Трендер и пихнул Кабадатха в свежескачанный «Sanatorium». Кабадатх даже не понял, что случилось. Просто сыновья и фикус с вкусным удобрением неожиданно пропали из виду. Их место занял тёмно-серый коридор, а в руках у безликого оказался фонарик, еле выхватывавший скудное убранство. — Ты косу-то ему верни. Хоть обороняться будет чем, — с подобием на жалость в голосе предложил Оффендер. Сплендор подхватил грозное орудие и с радостным криком: «Лови, пап, орудие всевластия!» швырнул его в киберпространство. Троица как по команде вжала головы в плечи, услышав грохот по ту сторону монитора и ругань Кабадатха он ощутил силу Нерзула прост. — Кажется, ему лучше, — заметил Трендер. Но глава семейства своими дальнейшими действиями стал упорно доказывать обратное. А именно: заходил по кругу, тряся фонариком, словно призывая дух Казантипа явиться в санаторий Слендера. — Пап, а ты что ищешь, а? — участливо поинтересовался Сплендор. — Где тот фикус? Я нигде его не вижу. Все трое вздохнули. — Па, чтобы выбраться, тебе нужно собрать восемь записок. Иначе Слендер тебя поймает. Кабадатх на секунду задумался. — А он что, переехал? — Да, — вздохнул Оффыч, — и прихватил с собой фикус. Раздался хруст. Это фонарик издал свой предсмертный крик под тонкими длинными пальцами. — Кое-кто у меня сто ударов древком по своему плоскозадию получит, — ласково заметил он и взмахнул косой, аки джедайским мечом где-то далеко-далеко, так далеко, что все далеко не настолько далеко как это далеко, заплакал Люк Скайуокер, вспомнив про свою руку. — Слых, он только что лишил себя светового оружия против Слендера, — как бы между делом сказал Оффендер, ткнув Трендера в бок. Тот потёр висок и покосился на Сплендора, который зачем-то нюхал сапог маньяка. А Кабадатх тем временем широким трёхметровым шагом бороздил просторы слендеровского санатория. А в мозгу у него крутилась только одна мысль: «Мой фикус. Мой. Старший. Сын. Украл. Мой. Фикус!!!» И тут Кабадатха (вернее, его лоб) нашла стена. Такой подставы он от неё вообще не ожидал и поэтому даже дар речи утратил от удара. — Что за звон блаженный слышу я?! — прокричал он, стараясь заглушить гонг в своей голове. — А, я понял! Это же к трапезе торжественной сигнал. Что же, пойду отведаю мяса свежепринесённого в жертву барсука. Воодушевлённый этой мыслью и даже забыв о фикусе, Кабадатх устремился в столовую. Точнее туда, где по его расчётам она должна была находиться. Но, вопреки ожиданиям, ни пентаграммы на полу, ни романтических свечей, ни крови. Зато на стене висела записка. Злой на весь мир, отец семейства пересёк столовую и буквально ткнулся головой в листок бумаги, заляпанный кровью кровью невинно убиенного барсука по имени Сильвестр. — «Он пришёл из леса»... Из утробы женщины порочной он пришёл! Совсем не уважает отца. Даже барсука не заколол! Подогреваемый этими мыслями, Кабадатх пошёл дальше и в скором времени набрёл на следующую записку. — «Не убежать! Не спрятаться!»... Правильно, окаянный, беги — не беги, прячься — не прячься, а задницу я тебе все равно надеру! — пробасил Кабадатх и дотронулся до записки. Раздался удар. — Ой, папочка нашёл первую записку! — прогнусавил Сплендор. А прогнусавил потому, что нанюхался сапог Оффыча. — Пардон, — тихо заметил Трендер, — он же до этого ещё одну находил... — Вот маразматик, он тупо её прочитал, — сплюнул Оффендер, косясь на Сплендора, которого нещадно штырило. — Пап, тут такое дело... — перебил беснующегося отца Трендер. — К этому Слендеру не то что приближаться нельзя, на него даже смотреть запрещено. Тут главное быстро бумажки все собрать и так же быстро бежать со всех ног, а то плохо будет. Кабадатх примерно полминуты озадаченно молчал, а потом непонимающе вопросил: — Я что, в ЖЭК попал? О, чудовищная реальность. Он уткнулся лбом в стену, а Оффыч — в стол а Сплендор в свой любимый паркет. — Да нет же, в этом вся суть игры «Slender». И это не ЖЭК, а санаторий, — объяснил Трендер, стараясь не коситься на двоих «утыкашек». Неожиданно Кабадатх отлип от бетона и возопил голосом Никиты Михалкова: — Так вот, значит, как со мной поступает этот иждивенец бюрократичный! Отдохнуть отцу не даёт: санаторий зажал! Я ему сейчас такой сбор бумажек устрою! Оффендер начал тихонько похныкивать от безысходности. Если бы он знал, что так будет, он бы ушёл со Слендером в закат в метель. — Вы, главное, папенька, идите с миром и ищите записки, — ласково послал Трендер. — А мы будем помогать по мере возможности. И отправился Кабадатх бороздить просторы слендеровской здравницы в надежде отыскать или её владельца, или хотя бы разбросанную им макулатуру. Скоро сказка сказывается, да не скоро бешбармак делается. И ходил Кабадатх, ходил... И ходил, и ходил... И сапоги железные стёр, и каменную краюху хлеба изжевал. Пока Оффендер не выдержал и не сказал ему, что он нарезает круги в одной комнате. И только тогда папочка соизволил выйти в коридор и даже найти ту первую записку. Вскоре за ней последовала и третья, которая мирно висела в прачечной. И как по завещанному предписанию в ход вступил симфонический оркестр попца Слендера и его рояля. И хоть оно и завещанное, но Кабадатх такой звуковой арии никак не ожидал и, позабыв всё на свете, метнулся со скоростью очумелой капибары в каком-то непонятно направлении, при этом абсолютно никак не реагируя на отчаянные призывы сыновей адекватней реагировать на происходящее. И вот в таком марафонском ритме глава безликих очутился возле огромного каменного изваяния льва и там, уже немного успокоив нервы, решил ненадолго взять тайм-аут. Старость — не радость. А Оффендер же, прохныкавшись, поднял голову и, узрев льва, не упустил случая шуткануть. — О, это тебе привет от мраморной нимфоманки, Трендер. Он толкнул родича локтем, при этом по-быдлацки гыгыкнув, на что Трендер предпочёл не обращать внимания, и поэтому ограничился лишь цоканьем «у меня в деревне есть лошадка-а-а…» А вот Кабадатх времени зря не терял, успев в статуе признать некого Абаддона Люциферовича. Кем он был и какую роль сыграл в жизни безликого, нам, увы, не известно. Но встрече он был безумно рад. Настолько, что вскочил ему на загривок и, размахивая косой, аки шашкой, воинственно пробасил: — Вперёд, друг мой, навстречу приключениям «... причешу ей гриву гладко-гладко-о-о». Ладно, харош, а то понесло. Братьям ничего не оставалось, кроме как сделать пресловутый жест рука-лицо, отводя взгляд от экрана, дабы не лицезреть этого родео, которое в исполнение Кабадатха выглядело как зоофилия больной ублю... пардон. — Вот где этот Слендер, когда он так нужен? — уже не выдержал модник. Причём было ясно, что ему не важно, который разразмножался тут. — Да, уж... Шоковая терапия в данной ситуации точно бы не помешала бы, — поддержал Оффендер. Ну и, конечно же, по совершенно «неожиданному» закону жанра появляется тот, кого все так долго ждали — старый добрый дядька Слендер, нервов наших душегуб. Причём появляется он в тот момент, когда глава семейства, словно по наитию, решает повернуть голову назад. Кабадатх секунду созерцал сына, подчеркнув, что как-то он подразжирел, но в голове зашипело и зоофилию пришлось прервать. Один плюс — на бегу было быстро найдено целых две записки. И не то чтобы суровый челябинский Кабадатх чего-то боялся... Просто к такому его жизнь не готовила. Заметив, что шипение прекратилось, он приостановился и оглянулся. Пустота в коридоре обрадовала его, но поскольку страх и ужас улетучились, их место заняла одна из тех естественных потребностей, к удовлетворению которой всё живое неизменно стремится. Поэтому Кабадатх свернул направо и к своему счастью обнаружил комнату, которую авторов тянет окрестить как «Сакральная комната фаянсовых друзей и Слендера». Все ведь помнят, как наш безликий Грей любит ловить освободившихся от лишнего груза жертв. Но Кабадатх ещё об этом не подозревал. Спустя минуты две он уже собрался было выходить, как заприметил ещё одну записку. Подхватив косу и нацелив её на кусок бумаги, он стал подкрадываться к нему как когда-то к маленькому Сплендору, когда того пора было кормить свежей простатой печенью. И если Спленди постоянно с визгом убегал, то записка в этом плане оказалась примерным сыном. — «Он забрал твою девушку. Теперь он идёт за тобой». — Кабадатх озадаченно почесал в затылке. — Странно. А я-то думал, что её переехал грузовик... — У папы была женщина?! — встрепенулся Оффендер, чувствуя, как взрывается его мозг. Взглянув на Трендера, он понял, что тот ощущает примерно то же самое. — Чёрт, надеюсь, в старости у меня они тоже будут. — Папа не старый! — заступился за отца Сплендор. — Если у него песок из-под балахона сыпется, это ещё ни о чём не говорит. Снова раздался удар, а спустя пять секунд — истошный вопль. Все трое уткнулись воображаемыми носами в монитор. А за его пределами Кабадатх стоял перед Слендером и орал. При этом не делая никаких попыток убежать. Слендер же изо всех сил шипел сопел, кряхтел, пыхтел, пер... пардон и искренне недоумевал, почему жертва не убегает. Впрочем, охренение длилось недолго, поскольку о, Святые Пряники Кабадатх неожиданно пришёл в себя и вспомнил всё, что случилось раннее: и наглых, шибко борзых сектантов, и визит в отчий дом, и, главное, вспомнил, благодаря кому он тут вообще оказался. И изо всей силы треснул Слендера по башке. Тот согнулся пополам и даже прекратил шипеть от неожиданности. И в его малопиксельном мозгу возникла малопиксельная мысль: «Я его боюсь». Но при этом он чувствовал, что так и должно быть. Словно он всю свою недолгую жизнь попного пианиста знал этого наглеца и не раз получал от него по башке; и не только. — Сплендор, Трендер, Оффендер!!! — Да? — с испугом откликнулась троица, медленно прячась под стол и охреневая вместе со Слендером. — Знаете, что я с вами сделаю, когда выберусь отсюда?! — Нет, — вновь прозвучал хор обделавшихся Турецких. — А зря! Я когда выберусь, то косой своей так отблагодарю вас!.. Тут уже всем стало не до шуток. И хоть Кабадатх находился относительно далеко, но тревоги это никак не уменьшало. Хотя самому Кабадатху было уже не до них. Он взглянул на Слендера, который тихо и смирно стоял перед ним. — Где оставшиеся записки? И не вздумай юлить, падла ты такая. Свои слова он сопроводил довольно красноречивым взмахом косы, но Слендер даже и не думал противиться и повёл Кабадатха к спрятанным запискам. А перед монитором тем временем, точнее, под столом, уже вовсю проходили переговоры. — Может, оставим его там? — первым отозвался с предложением Трендер. — Санаторий - это не так уж и плохо. Свежий воздух, как-никак... На это Сплендор сразу же ответил протестом: — Ты что? Нельзя оставлять там папу! — Действительно, Трендер! — подбоченился Оффыч. — И тем более, мы со Сплендом знаем, кто его туда запихнул. Но пальцами показывать не будем. Сказав это, он молча показал пальцем на Трендера, на что тот отреагировал крайне бурно: — Оффендер, а ты часом не Оффигендер?! Ты тоже к этому причастен! Тем временем раздался удар. — Это уже шестая, что ли?.. — пропищал Оффыч, невольно сжимаясь. — Если уж он даже того Слендера закабалил, представь, что он сделает с нами, когда вернётся... — в тон ему ответил Трендер. Оба взглянули на Сплендора, который всю жизнь был любимчиком и с жалобным «Защити нас!» повалились ему в ноги. Тот от неожиданности стукнулся головой о стол не привык царь к холопским выкрутасам. Причём с такой силой, что под ноги Трендеру свалился ноутбук. Тот подхватил его. — Вырубился... Все трое переглянулись, не понимая, радоваться им или нет. И тут в дверь заколотили. To be continued... Авторы вдохновлялись: Trepidus: Tristania – Darkest White Lex Fatum: Gregorian – Ave Satani (Сама доброта^^)