POV: Джейт
Признаю, я волновалась, когда вставляла ключ в замок. Я нервничала, когда повернула этот самый ключ, и тут же выругалась, когда поняла, что кручу его вообще не в ту сторону. — Чёрт! Успокойся, — проговорила я сама себе, оставляя жалкие попытки открыть эту чёртову дверь, — это всего лишь очередное препятствие, которое я скоро преодолею. Наверно, глупо было себя успокаивать, когда знаешь, что всё действительно хреново. И как бы ни было странно, но от этих слов мне становилось легче, будто слова, которые я слышала из собственных уст, были на самом деле правдивы. И я в них верила до тех пор, пока беда вновь не подкрадывалась ко мне. Именно тогда я осознавала, что это всего лишь пустые слова, которые не давали никаких гарантий на мою спокойную жизнь. Успокоив свои трясущиеся руки, я открыла дверь и тихо вошла в квартиру. Она мне совершенно не нравилась. Слишком роскошно, дорого и броско. Сплошной пафос, к которому я не привыкла. Мои глаза тут же наткнулись на каштановую шевелюру парня, который сидел на небольшом диванчике и смотрел хоккей. Меня чуть не вывернуло наизнанку, когда я вспомнила, что это является моим мужем. Его расслабленная поза отталкивала меня так, что хотелось тут же развернуться и убежать к чёртовой матери и никогда не возвращаться в это ужасное место. Но я тут же подавила это желание и направилась в сторону кухни. Видимо, парень был слишком увлечён просмотром телевизора, раз не заметил меня. Или просто не хотел замечать. Но в любом случае я была рада такому исходу событий — я совершенно не знала, как вести себя рядом с ним. Как разговаривать? Что говорить? Я спряталась за стенкой, ограждающей кухонную зону и гостиную. И она понравилась мне намного больше, чем спальня или сама гостиная. На аккуратненькие шкафчики цвета слоновой кости падали лучи уходящего солнца, льющегося из окна напротив. Небольшая барная стойка, а рядом круглые стулья, за которыми, наверное, будет удобно писать. Моё внимание привлёк огромный холодильник тёмного цвета. Сколько еды можно было бы запихнуть в этот гроб? Были бы только деньги. Перед тем как открыть холодильник, я помолилась, чтобы там что-нибудь оказалось, и каково же было моё удивление, когда я увидела в тарелке знакомую лазанью! Видимо, мою обиду мать решила накормить так, чтобы я и не вспомнила, из-за чего, собственно говоря, обиделась. Оригинальное извинение. Что, совесть замучила, мамочка? Живот звуком умирающего кита проурчал, будто сказал, чтобы я поскорее достала эту лазанью и, наконец, съела её. Закатив глаза и пересилив свою гордость, я взяла тарелку и, зачем-то понюхав её, закрыла дверцу холодильника, и тут же подпрыгнула. За дверцей стоял он и нагло ухмылялся своей выходке. — Ты меня так до инфаркта доведёшь, — проговорила я и тут же пожалела. Нельзя. Нельзя показывать людям свои слабости. Особенно это касается таких людей, как он. Отвернувшись от него, я запихнула тарелку в микроволновку, и мне... мне до безумия не хотелось поворачиваться к нему лицом. И, чтобы не показывать своё нежелание, я сделала вид, что ищу вилку и нож, заглядывая в каждый шкафчик этой кухни. На глаза мне попадались кастрюли, тарелки, сковородки и прочая кухонная утварь. И её было так много, что в них можно было прокормить всех моих дальних родственников, а их, я скажу по секрету, было очень много. — Ты не это ищешь? — подал голос он, когда я открывала шкафчик под номером шесть. Рукой он небрежно показал на кухонные приборы в подставке, которая стояла у начищенной до блеска раковины. И я, не поблагодарив его, взяла вилку, ножик, достала из микроволновки блюдо и, пройдя мимо него, села за барную стойку. Конечно, я заметила вилки. Они стояли прямо у меня перед глазами, просто я тянула время, чтобы не встречаться с ним взглядом, потому что… Потому что... что? — Ты что-то хотел? — спросила я, заметив, что парень глаз с меня не сводит. Под таким напором можно и подавиться, и спасать он меня уж точно не будет — ему выгодней, чтобы я умерла. Вместо ответа он пододвинул тарелку к себе и посмотрел на меня, как на какую-то уродку. Его зелёные глаза презрительно рассматривали меня, и от этого так и хотелось спрятаться. Скрыться. Убежать. Но вместо этого я приподняла подбородок и ответила на этот взгляд таким же презрением, как и он. Пусть думает, что я вовсе не переживаю по поводу этого дерьма. — Какого хуя ты такая спокойная? — недоуменно спросил он, сужая свои глаза до минимума. — Тебя вообще не заботит то, что наши ебанутые предки украли наши паспорта и женили нас? От его слов я буквально вспыхнула. Так и хотелось подойти и врезать этому мудаку за слова, сказанные в сторону моих родителей. Хорошо, что нас разделяла эта самая злополучная барная стойка, иначе я бы на самом деле врезала ему. — А ты ожидал истерик и рыданий? — стараясь успокоиться, проговорила я и, вдохнув, пододвинула тарелку к себе, — не дождёшься. Он вновь посмотрел на меня, и мне показалось, что он вот-вот прожжёт дыру в моей голове. Он начал злится, и это было видно невооружённым взглядом. Даже воздух, казалось, стал каким-то тяжёлым. Но меня это не пугало. — Я ожидаю от тебя объяснений, — проговорил он сквозь зубы, пододвигая бедную тарелку в свою сторону. — Я не верю, что девушка, которая, рыдая, пулей выскочила из комнаты, сейчас сидит и спокойно поедает эту хрень. Наблюдательный ублюдок. — А ты поверь, — сказала я, пододвигая блюдо к себе, и, смотря прямо в лицо, проговорила: — Я отходчивая. Как я и хотела, мой голос даже не дрогнул, и я, довольная собой, вновь принялась за еду, но не тут-то было. Только я хотела нацепить вилкой макаронину, парень вновь пододвинул тарелку на себя, и вилка столкнулась с поверхностью барной стойки. Взяв тарелку, он открыл нижний шкафчик, и… — Что ты... С глухим звуком содержимое тарелки полетело в ведро, а за ней — и сама тарелка. Закрыв за собой дверцу, парень с довольным видом сложил руки на груди. — Ты дебил, — проговорила я спустя некоторое время, смотря на него, изумляясь. — А я ведь, между прочим, хотел по-хорошему, — проговорил он, вновь приближаясь ко мне, и его улыбка не предвещала ничего хорошего. — А теперь поговорим.POV Бэк
Неужели она думает, что я такой дурак и не слышал, как долго она возилась с этим вонючим замком, а потом ещё и смотрела на меня минуты три? А мне так и хотелось резко повернуться и крикнуть этой сучке, чтобы она убиралась отсюда подальше. Но я знал, что она пойдёт к своей мамаше, а мамаша, в свою очередь, пойдёт к моему папаше. И в итоге я получу пиздюлей, которых вообще, блять, не заслуживаю! Она быстро прошмыгнула в сторону кухни, и я, подождав несколько секунд, пошёл за ней. Должен же я познакомиться со своей женой. Никогда не думал, что эта встреча вообще когда-нибудь состоится. Слепая дура даже не заметила ложки и вилки, которые лежали прямо перед носом, но вот что меня действительно насторожило, так это её спокойное ебало. На нём не было ни намёка на то, что она ревела. А ведь эта дрянь ревела. Просто наверняка не показывала этого мне, но, блять... Я не понимал: как можно было так быстро успокоиться? Даже я, парень, до сих пор вне себя после того, что натворил отец. А она... Блять, как? — Что ты задумала? — спросил я после того, как выкинул в помойку еду, которую она не успела дожрать. Она устало посмотрела на меня, словно говоря: «Как же ты меня заебал, придурок!». Но я проигнорировал этот взгляд, чтобы проверить, осмелится ли она сказать это мне в лицо. — Ты издеваешься, да? — хмыкнула она. — Выкинул последнюю еду в доме и ещё лезешь ко мне со своими вопросами. Я, блять, чуть не ёбнулся от такого заявления. Ни одна сучка не разговаривала со мной так смело. А она... она... — Тебе надо поменьше есть, — равнодушным тоном говорил я, разглядывая её лицо, — у тебя жир из джинс вылезет. Её тёмно-карие глаза на миг вспыхнули злобой, а тонкие черты лица немного заострились. Злится, блять. — А тебе поменьше надо думать, — небрежно сказала она, утихомирив свою злобу. — А то вот-вот оставшиеся мозги наружу вытекут. Вот это поворот. Я не ожидал такого словесного поноса от такой страшилы. И причём сказала она это, глядя мне прямо в глаза, что было ещё удивительнее. Меня бесила её уверенность, и я был готов хоть сейчас ебануть ей, но сдержался. Я спокоен. — Шутница хуева, — хмыкнул я и на шаг приблизился к барной стойке. — А теперь слушай меня… — Я не собираюсь слушать какого-то урода, — перебила она, вновь приподнимая подбородок, — и свой приказной тон оставь для своего папочки. Руки самопроизвольно сжались в кулаки, а её глаза, кажется, потемнели ещё больше. Блять, лучше молчи. — Хочешь развестись — вали! Тебя никто останавливать не будет, — проговорила она, сверля меня взглядом. — Только вот где ты возьмёшь столько денег? Твой богатенький папочка навряд ли одолжит тебе такую сумму. Скрипнул зубами. Я спокоен. — А тебе твоя мамаша-нищебродка даст столько денег? — говорил я, так же упрямо смотря ей в глаза, которые стали гореть. — А твой папаша даже не пришёл, может… — Не смей говорить так про мою семью! — внезапно вспыхнула она, вскакивая со стула. Отлично. Злись, блять. Злись так, чтобы у тебя дым из ушей повалил. — Твоя ёбаная мать продала тебя… — Ты не лучше, придурок! — воскликнула она. — Твоя семья вообще избавилась от тебя, потому что ты был обузой для них! Обычным балластом! Господи, ты видел, что я пытался быть спокойным. Быстро обойдя ебучую барную стойку, я приблизился к ней, а она даже не шелохнулась. Не сделала попыток убежать или укрыться. Она гордо стояла и взирала на меня своими глазищами, ожидая каких-нибудь действий от меня. Остановите ёбаный мир. Она не боится. Ни один мускул на её лице не дрогнул. — Слушай меня сюда. Я не собираюсь плясать под твою дудочку, ясно? — прошипел я, надвигаясь на неё. — Запомни — устанавливать правила здесь буду я! Её губы сжались в тонкую полоску, а подбородок заострился от гнева. Она прожигала меня взглядом, желая скорой смерти. Нет уж, нахуй. Не дождёшься. — А теперь ты слушай меня, — говорила она сквозь сжатые зубы, — никто не собирался заставлять тебя что-либо делать. И если ты зол на отца, то не надо вымещать своё зло на мне! Я тут ни при чём! Я тоже, как и ты, совершенно случайно попала под планы твоего милого дедушки! — Я не… — Я тебя не перебивала — теперь ты меня не перебивай, — быстро заткнула она меня, набрала побольше воздуха и вновь заговорила: — Не делай из себя главного, потому что я слушаться и выполнять твои приказы не собираюсь! Она кричала это так громко, что у меня до сих пор в ушах стоял её голос, от которого волосы на спине встали дыбом. Да я охуел просто. Ни одна девушка не могла мне и слово сказать против, а тут этот кадр вякает что-то в мою сторону и испытывает мои и без того расшатанные нервы. Она ещё раз взглянула в мои глаза, резко шагнула в сторону гостиной, отчего её светлые волосы, завязанные в хвост, растрепались ещё больше. Думает так просто уйти? Не в этот раз. — Стой! — поворачиваясь к ней, крикнул я. Девушка, пройдя всего два шага, остановилась. Её плечи поднялись-опустились. Я слышал, как она тяжело вздохнула и повернулась ко мне лицом, сложив при этом руки на груди. Сделала одолжение? Теряешь форму, Бэк. — Тебе, блять, совсем, что ли, похуй, что мы в полной заднице? — совершенно искренне удивился я, а девушка и бровью не повела. — Ау-у-у, — помахал я перед её лицом рукой. — Ты заметила, что у нас проблемы? — Заметила, — сказала она спокойно, чем навела меня на подозрения. — А так же заметила, что выбора у нас особого нет, так что прошу тебя избавить меня от этого бессмысленного диалога. Да ладно, блять? Так просто сдаёшься? Твоя актёрская игра на высоте, но жаль, что я всё равно не верю. — Ты что-то задумала, — прищурив глаза, проговорил я, а она смотрела на меня с усмешкой. — Я прав? Она смотрела на меня, не моргая, и наверняка обдумывая, сказать или промолчать. Я на девяносто восемь процентов был уверен, что она что-то задумала — слишком многое сходилось. Её спокойствие, язвительность и прочие черты её характера, которые не могли присутствовать в одном человеке одновременно! А это её каменное лицо?.. Блять, догадайся, Бэк, что за этой каменной стенкой. Она будто играла со мной, как с ёбанной мышкой. — У тебя бзики пошли на нервной почве, — наконец выговорила она с такой же фальшивой усмешкой. — Я ничего не задумывала. Я задним местом чувствовал, что врёт. И словно в подтверждение моих мыслей она закусила нижнюю губу. Сучка. Раз уж ты начала игру, то я принимаю вызов. — Тогда хочу тебя огорчить, — медленно говорил я, специально растягивая слова, замечая, как лицо девушки с каждой секундой начинает белеть, — спальня в этой квартире одна, а значит, и одна кровать. На диван ни ты, ни я не поместимся. Так что, как бы ты там не хотела, но нам придётся спать в одной кровати. Это истинное наслаждение — наблюдать за тем, как её лицо наполняется паникой. А ведь это после того, как она на меня смотрела и каким тоном говорила! Но ничего. И не таких людей ломали. Главное, что последнее слово осталось за мной, а остальное не важно. Ну что? Поиграем?