Под властью кинжала

Впервые за год Белль проснулась с легкостью в душе — и это ощущалось как невиданное благо. В груди пело сердце, словно тяжелый груз вины был, наконец, сброшен с плеч девушки. Преследовавшие ее крики одетых в лохмотья матерей, говоривших, что отцы и сыновья больше никогда не встретят их улыбками, смехом и раскрытыми объятиями, испарились, как туман на рассвете, как будто воспоминания были навсегда забыты. Вина, тугим узлом сворачивавшаяся где-то внутри, больше не тяготила Белль, как было раньше при виде того, как отец раздает приказы — и она сознавала, что люди, следовавшие им, могут не вернуться назад, к своей жизни, как правило, состоявшей из тяжелого труда и лишенной достатка. Белль всегда понимала, что от нее не так много толку на поле боя, но она больше хотела помочь, чем быть отосланной в безопасное место. Ведь другие в это время жили скорбью и переносили ужасы войны. Теперь же все эти страдания закончились, можно отстраивать разрушенное королевство. И в этом Белль поклялась помочь, чем только могла — и быть принцессой, достойной преданности своего народа. Довольная улыбка промелькнула на губах Белль, она подтянула голубые одеяла к подбородку, нежась и устраиваясь поудобнее в окружавшем ее тепле. Небо за окном было жемчужно-серое, с примесью более темного оттенка — как древесный уголь. Розовые и пурпурные пятна света, похожие на флаги, украшали бледный небосвод, словно празднуя начало дня. В своих лесных убежищах еще только пробуждались птички, приветствуя серый рассвет веселым щебетаньем. Корова низко мычала в хлеву, куры с утра уже затеяли свою перебранку, и вновь слабая улыбка появилась на губах Белль при мысли об этой простой, близкой к природе жизни. И опять сожаление, что ей придется оставить тихое убежище, шевельнулось где-то внутри, подобно старой ране, но сам факт того, что народ, наконец, спасен от угрозы со стороны кровожадных огров, напрочь отметал всякую тоску. Конечно же, победа была не заслугой Белль. Она лишь попросила избавить ее народ от лютых огров, а сделал все Рум. Это его магия спасла людей королевства от унижений, от цепей рабства, в которые враги заковали бы их. Белль слегка насупила тонкие брови при мысли о том, как легко проник в ее думы непрошеный и странный гость. Теперь, когда триумфальная победа одержана, что с ним делать? Самая горькая ирония заключалась в том, что он освободил ее народ от той участи, которая теперь грозила ему самому — быть рабом. Но ведь Темный поклялся убить свою госпожу, как только крис вновь окажется в его руках. Красавица тут же решила, что Темный поедет с ней во дворец. На краткое мгновение ею завладела мысль скрыть присутствие Румпельштильцхена, приказав ему не переступать порога этого домика. Но она тут же с возмущением отбросила подобные жестокие размышления в отношении существа, спасшего ее королевство. Он не настолько ужасен, чтобы прятать его ото всех. А она не настолько бессердечна, чтобы бросить его одиноким в домике, в заброшенной лесной местности, до тех пор, пока в нем не появится нужда. Это было бы слишком черство по отношению к человеку… существу… тому, кто помог ее народу. А кроме того, мысленно прибавила Белль, стаскивая с себя одеяла, нет никакой уверенности, что Темного можно надолго выпускать из своего поля зрения. Потянувшись так, что слегка хрустнули суставы, красавица подавила зевок рукой и приготовилась к выполнению своих домашних обязанностей. Оставление Темного где-то вдали от присмотра может обернуться трагедией для ее родного дома и всего королевства, решила она про себя. Нельзя совершить ту же ошибку, не приняв во внимание умение Темного играть словами, как это было с приказом насчет огров. Быстро побрызгав в лицо прохладной водой из красиво раскрашенного тазика для умывания, Белль призналась себе, что ждет от Темного каких-либо козней, которые он, безусловно, строит. Надев прочное хлопчатобумажное платье, она была уже почти готова выполнять утренние обязанности по хозяйству — и попутно думала, что было бы странно, если бы Румпельштильцхен не планировал что-то сделать для своего освобождения, или, по крайней мере, не мечтал бы о нем — как и любой другой на его месте. Оставался только один вопрос — что именно задумал Темный, и как воспрепятствовать его замыслу. Намерения причинять ему вред у Белль не было, но сидеть сложа руки и ждать, пока он изловчится, чтобы убить ее и забрать кинжал обратно, она тоже не собиралась. Затянув на волосах небесно-голубую ленту — свое единственное послабление, призванное сдерживать гриву каштановых волос — Белль задержалась на мгновение, чтобы взглянуть в зеркало. Слабая улыбка коснулась губ, когда красавица нащупала кинжал под платьем, ставший теперь как талисман. Время от времени трогать кинжал для пущей уверенности стало второй натурой девушки. Касаясь пальцами стали, она чувствовала тепло магии, находившейся совсем близко, и странное дело — этот жар был ей приятен. Пока кинжал под платьем, она, несомненно, в полной безопасности, но стоит только потерять его… Пожатием плеч отбросив неприятную мысль, Белль схватила свою шаль цвета морской синевы, чтобы защититься от утреннего холодка, и направилась к двери. — Одна забота, и всего-то, — успокаивающе шепнула она себе, прежде чем выскользнуть в прохладу прихожей. Бледный утренний свет едва пробивался сквозь закрытые деревянные ставни, рассеивая темноту узкого коридора. Струя холодного воздуха вызвала мурашки, пробежавшие у красавицы по спине. — Госпожа, — мягко произнес Румпельштильцхен, словно боясь напугать ее, когда Белль появилась перед ним. Девушка напряглась, будто ожидая предательского удара ножом, но не вскрикнула, как он ожидал. Она быстро заморгала, удивившись тому, что он встал так рано — солнце еще не поднялось над верхушками деревьев. Сглотнув неприятный комок, ворочавшийся в горле, словно кусок угля, Белль попыталась выдавить из себя теплую улыбку и подавила желание схватиться за крис. — Как ты рано встал, Рум! — Я решил взять на себя обязанности, которыми обычно занимаешься ты, — объяснил он, угодливо склонив голову, чтобы скрыть мрачную ухмылку — внутренне Темный гордился собой. Чем охотнее и усерднее он будет стараться, тем быстрее покончит с этой нелепицей, вернет кинжал, вновь начнет приносить беды всему миру и вновь погрузится в планы по нахождению своего потерянного сына. — Спа… спасибо, Рум, — неуверенно пробормотала она. Несмотря на то, что Белль была благодарна Темному, в ее голосе просочилась досада: — Тебе не нужно этого делать — мне нравится работать. Разочарованный, он нахмурился и недовольно скривил губы. Опять он попытался угодить ей, и опять не преуспел! Что это за девчонка-аристократка такая, что ее не радуют ни уничтожение врагов, ни возможность поработать поменьше! Изо всех сил Румпельштильцхен старался следовать плану, но и сегодня утром его попытки не произвели ни малейшего эффекта на странную женщину. Отодвинув размышления об этом на потом, он лишь внутренне пожал плечами и продолжал сеять первые семена в поле, из которого должна будет произрасти пышным цветом его свобода. Хитрая ухмылочка проскользнула по серым губам, когда он поиграл пальцами — в кухонном очаге мгновенно вспыхнуло пламя, наполняя комнату теплом. Красноватое сияние достигло прихожей и слегка осветило холодный коридор. — Как видишь, госпожа, гораздо проще справляться с делами при помощи… волшебства! — озорным тоном заявил Темный в своей обычной, не лишенной лукавства манере. — И все это вызывает у меня еще больше сомнений в том, что тобой движет, — подозрительным тоном парировала Белль, сузив глаза и пристально глядя на монстра. — В первый день ты всячески пытался воспротивиться моим повелениям, и даже правду говорить не желал. Два дня прошло — и ты уже делаешь даже то, о чем тебя не просят. Ты наверняка что-то спланировал. Однако он ухмылялся, как ни в чем не бывало. — Верно, дорогуша, я никогда ничего не делаю просто так. Белль едва не отшатнулась, словно его чистосердечное признание подействовало на нее, как удар. С чего ему раскрывать правду? Она растерянно нахмурилась, горя любопытством, в то время как Темный продолжал своим опасно шаловливым тоном: — Было бы глупо с моей стороны намеренно злить госпожу. Когда ты довольна, наказание от кинжала мне не грозит, а ты не столь требовательная хозяйка, как это могло бы быть. Только глупец захочет снова навлечь на себя твой гнев, а я не таков, — закончил он и отвесил ей короткий, учтивый поклон. Разумеется, она подозревала бы его, даже если бы он не разрабатывал в своем уме планы по возвращению власти над крисом. Госпожа слишком умна, чтобы в значительной степени недооценивать Темного. Что ж, он примет этот вызов и постарается перехитрить ее. Безусловно, он балансирует на тонкой веревке над пропастью, но, по крайней мере, дело будет обстоять легче, если он выдаст ей хотя бы незначительную часть своих истинных намерений. Полуправда — это самая туманная вещь на свете. Отчасти Румпельштильцхен признавался сам себе, что нашел бы удовольствие в том, чтобы потягаться с девушкой сообразительностью — если бы только не удручающая ситуация, в которой он оказался. Белль — словно глоток свежего воздуха для его умственных упражнений по сравнению с кипящей вечной ненавистью Региной и сметливыми, но не дотягивавшими до его уровня Белоснежкой и Джеймсом. Все они — легко управляемые пешки, но с этой девушкой сразиться было бы радостью! — Так ты просто пытаешься выжить, — пытливо изогнув бровь, отозвалась Белль — в какой-то степени ее кольнула вина при мысли о собственном участии в его пленении. — Как и любой раб, верно? Темный лишь передернул плечами. — В гибельных положениях каждый делает, что может. Не могу отказаться от слов, которые я сказал раньше — то есть, что будет, если я заполучу обратно кинжал;, но я не буду делать того, что пагубно отразится на мне самом. Я видел, что вчера ты была мной не очень довольна — и я решил начать день с того, чтобы завоевать благосклонность моей госпожи. — Я превратно истолковала твои действия, поэтому еще раз спасибо, — Белль присела в коротком реверансе перед монстром. — Но есть только одна вещь, которая действительно сейчас доставит мне удовольствие. Он кивнул и послушно ждал приказа, сцепив руки перед собой. Мысленно он сказал себе, что его безропотное послушание оправдает себя после того, как он сожмет все еще трепещущее сердце Белль в руке, превращая в прах, сыплющийся между его пальцев. — Все, что прикажешь, госпожа. Девушка игриво ткнула пальцем в его куртку — кровь убитых врагов затвердела на коже, и запах, исходивший от Темного, был практически непереносим. — Ты воняешь, мой дорогой Рум, — Белль с отвращением сморщила нос. Он соскреб засохшую кровь со своих черных когтей и хихикнул: — А кровь и не должна пахнуть маргаритками, дорогуша! — Темный качнулся назад и вперед на каблуках, чтобы скрыть неудовольствие на своем лице. — Твой чувствительный нюх не переносит легкого запаха крови и грязи, а, госпожа? — Легкого? — Белль скептически изогнула бровь, и на ее губах внезапно заиграла улыбочка. — Твои волосы покрыты кровью и прочей гадостью, о происхождении которой я даже знать не хочу. Ты должен помыться. Монстр вздохнул и сдался, мрачно хмурясь: — Как пожелает госпожа. Купание было не самой приятной процедурой. Большую часть своего времени, которое он проводил, рыская по миру или скрываясь в промозглых комнатах Темного Замка, Румпельштильцхен не нуждался ни в каком мытье. Да и, честно говоря, не очень-то он любил это дело и в бытность свою хромым деревенским ткачом. Темно-сиреневые облачка магии коснулись его пальцев — он приготовился очистить свою причудливо окрашенную кожу от следов крови. — Нет, — Белль остановила Румпельштильцхена, после чего магия испарилась из его хватки, оставив взору лишь покрытые засохшей кровью когти. Белль спокойно смотрела на него. — Никакой магии. Возьми воду из колодца и отнеси в ванную комнату. Согреть воду магией я тебе позволяю, но ванну ты примешь настоящую, горячую, чтобы смыть с себя всю эту мерзость. От гнева его губы сжались в тонкую линию. Злобный нрав Темного вновь начал проявляться в растущей, животной ярости: — Ты насмехаешься надо мной! Чтобы я, Темный, руками таскал воду из колодца, как какой-нибудь убогий бродяга! Кипя от гнева, чувствуя, как тьма бушует внутри, словно шторм на побережье, Румпельштильцхен подумал, что он выше этого — выше того, чтобы им помыкали, говорили, что надо делать, как тому презренному червю, которым он когда-то был; чтобы его заставляли делать черную работу, как прислужника! — Чем раньше помоешься, тем раньше позавтракаешь, — отозвалась Белль, с глубокомысленным видом склонив голову и пряча веселье, прорывавшееся в ее голосе. Для нее главным было то, что Темный покрыт засохшей кровью с ног до головы. Если приедет отец или пришлет своих вестников, ни к чему пугать их существом, которое, мало того, что имеет блестящую кожу и странные глаза, так еще и воняет гнилью и запачкано в крови. Какое-то время Румпельштильцхен с ненавистью сверлил глазами свою госпожу. Если она намерена отдавать идиотские приказы, которые ему совершенно не по душе — к примеру, велеть принять хорошую ванну — тогда его план, как порывисто предположил монстр, займет больше времени, чем он рассчитывал. С тех пор, как он стал чудовищем, Румпельштильцхен никогда беспрекословно не повиновался смертным. Желчь разливалась в его душе при одной мысли о том, чтобы угодливо потакать капризам госпожи, не показывая, как ему ненавистно это служение — но нужно терпеть во имя будущей свободы. Недовольно ворча себе под нос, монстр развернулся на каблуках и выскользнул из комнаты. — Ты еще меня поблагодаришь, когда почувствуешь себя чистым! — с раздражающим смешком крикнула ему вслед Белль, направляясь в кухню. После еды он не будет такой злой. Мурлыкая себе под нос песенку, Белль задумалась о том, что приготовить на завтрак. А затем раздался крик. Дикий вопль ужаса прорезал воздух, отчего у Белль волосы встали дыбом. В ее уме пронеслось множество объяснений происходящему, в то время как рука потянулась к кинжалу. Случилось что-то новое, отчего она утратила власть над Темным? Неужели он обнаружил какую-то лазейку или кого-то захватил в плен? Метнувшись прочь из домика в том направлении, куда удалился Темный, Белль судорожно оглядела двор в поисках того, кто кричал. Сердце колотилось в груди, словно готовое выпрыгнуть наружу, пока она старалась утихомирить страх, волной нахлынувший на нее. Дородная, милая Сара издавала нечто похожее на боевой клич, размахивая старой соломенной метлой, до того спокойно стоявшей у одной из каменных стен домика. Ее пухлые, с ямочками, щеки от усердия были красными, как яблоки, пока она наскакивала на противника, словно разъяренный бык. Плащ Сары развевался в воздухе, как флаг. Тяжеловесный, могучий Филипп ржал, обезумев от паники, пытаясь сорваться с привязи и ускакать, бросив старую повозку, нагруженную припасами. С каждым его неуклюжим шагом и рывком в сторону казалось, что он вот-вот оборвет вожжи и, как безумный, скроется в лесу. Его полное страха ржание только добавляло сумятицы в происходящее. А перед преданной, неистово размахивавшей метлой, как двуручным мечом, Сарой Поттс ловко уклонялся из стороны в сторону смущенный Темный. Пыль клубами поднималась вверх, поскольку миссис Поттс была весьма проворна для своего возраста. Темный скучающе хмурился, отпрыгивая туда-сюда от грозных взмахов метлы. Время от времени легкая пелена магии окутывала его фигуру, перенося на расстояние небольшого прыжка, чтобы воинственная служанка не могла его достать. Темный и пальцем не тронул Сару, но его скользящих движений хватало, чтобы с легкостью избежать всех этих жалких наскоков. Краем глаза милая служанка уловила присутствие встревоженной Белль на затемненном пороге домика. — Бегите, миледи! — каждое слово Сары сопровождалось широким взмахом метлы, свистевшей в воздухе. Еще один ожесточенный выпад — и Сара закружилась вокруг собственной оси, и при этом чуть не упала. Шапочка сбилась ей на глаза, но служанка продолжала слепо размахивать метлой, не обращая на это внимания. — Я задержу чудовище, бегите в леса! Пошел вон, мерзкий монстр! — Сара, все в порядке! — Белль кинулась к своей преданной служанке. Вся эта сцена могла бы показаться комичной, если бы красавица не знала, на что действительно способен монстр, если бы ему заблаговременно не отдали приказа не причинять вреда ее людям. Выхватив старую метлу из крепкой хватки Сары, Белль бросила ее на землю и успокаивающе погладила тяжело дышавшую служанку по плечу. — Правда, все хорошо, он не сделает плохого ни мне, ни кому-то еще! Его зовут Румпельштильцхен. Он Темный. Переводя дыхание, Сара уставилась на свою подопечную так, словно та сошла с ума. Иногда Белль рассказывала ей фантастические истории, но то были всего лишь выдумки, не имевшие никакого отношения к реальности — а сейчас, похоже, дело обстояло по-другому. — Т… Темный? Легендарное могущественное чудовище? — запинаясь, недоверчиво пробормотала она, хотя всем своим существом понимала, что, скорее всего, Белль говорит правду. — Да-да, но я обещаю — он никому не причинит вреда, — мягко пояснила Белль своей трясущейся от страха служанке, смотревшей широко раскрытыми глазами на чешуйчатого монстра. — Не обещай то, чего исполнить не можешь, дорогуша, — как бы невзначай вставил Румпельштильцхен, в основном для того, чтобы досадить Белль. Он слегка поежился, и Белль поняла, что, хотя она этого не желала, кинжал слегка уколол его за маленькое замечание, так как оно доставило неудовольствие госпоже. Верная служанка едва заметно качнула головой. — В какую беду ты встряла, дитя? — ее взгляд, устремленный на Белль, был осуждающим, но в то же время по-матерински полным тревоги. Невольный смех сорвался с губ Белль, когда она заключила свою давнюю подругу в объятия: — Рассказ длинный, но я все объясню. — Ох, у нас и времени-то нет на длинные рассказы! — восторженно воскликнула Поттс, с ликующим видом стискивая свои натруженные, крепкие руки. Ее глаза сверкали, как у молодой девушки. Хотя она была по-прежнему поражена случившимся в ее отсутствие, не так-то легко вывести из равновесия верную своему долгу, энергичную Сару. Поправив шапочку, прикрывавшую копну взмокших от пота медовых кудрей, она не смогла сдержать улыбки, говоря: — Поздним вечером Гастон прискачет сюда! А я приехала раньше, чем планировалось, чтобы сказать тебе, что война закончилась! Огры полностью уничтожены! Птичья почта донесла вести до твоего рыцаря, и он прискачет как можно раньше; он на севере, на расстоянии птичьего полета! Хозяйка, это просто чудо! Говорят, какой-то воин с утра обнаружил трупы огров, сложенные в огромные кучи! Дым от них даже свет солнца застлал! — Это все он, — Белль ни за что не смогла бы объяснить, почему слова, вырвавшиеся у нее, носили отпечаток некоей гордости. Рукой она указала на ужасное существо, стоявшее неподалеку от них — Темного. — Румпельштильцхен в одиночку нанес ограм поражение! Сара мгновенно побледнела, словно одно упоминание о монстре было для нее, как смертельный яд. Но все же бесстрашно взглянула поверх плеча Белль на монстра, стоявшего с пустым ведром в когтистых руках. — Это… существо? — с омерзением вымолвила она. — Ты хочешь сказать… оно спасло нас… почему? — Это очень долгая история, Сара, и я расскажу ее тебе, сколько бы у нас ни было времени, — Белль стиснула руки служанки в своих. — Пойдем, мы позавтракаем, и я все объясню. Но сперва… Она слегка подтолкнула служанку к угрюмому монстру. — Сара, это Румпельштильцхен. Румпельштильцхен, это моя служанка, она всю жизнь со мной была, — радостно объявила Белль. Темный искривил губы в насмешливой улыбке, показав ряды отвратительных черных зубов. Глаза его опасно поблескивали, как у зверя, готового вырваться из своих оков и наброситься на любого несчастного, который окажется на пути. Сара взвизгнула от страха и вильнула в сторону, прячась за спиной госпожи. — Как ты думаешь, оно зарычит на меня? — боязливо спросила она у своей воспитанницы. — Оно выглядит опасным и способным навредить нам! — Нет, — мягко заверила ее Белль, — сейчас он мой раб. Кажется, ее ответ не утихомирил страхи опекавшей Белль прислужницы. Сара вцепилась пальцами в свое широкое зеленое платье, словно приготовившись в любое мгновение подхватить подол и ринуться в мрачные лесные дебри — как только в том возникнет нужда. Замешательство промелькнуло в чертах красавицы — Сара была не из тех, кого так легко напугать. Даже в худших испытаниях она показала себя мужественной и стойкой, но рядом с Темным, казалось, ею овладел безграничный ужас. Чтобы успокоить встревоженную подругу, Белль непринужденно улыбнулась монстру: — Рум, пожалуйста, не рычи на Сару. Она мне как мать, и я не хочу, чтобы ты проявлял к ней враждебность. В его взгляде сверкнула ненависть, но ухмылка исчезла — Темный слегка нахмурился, будто разгневавшись. — Конечно, госпожа, — поклонившись, он отошел к колодцу, чтобы наполнить ведро. Рум вовсе не был таким страшным, мысленно заметила Белль, ведя Сару в старомодный домик. Конечно, иногда он показывал свою чудовищную сущность, но все же ничего такого ужасного Белль в нем не находила. — Мне не нравится Оно, хозяйка, — дрожащим шепотом призналась Сара, когда они вошли в темный домик. Трепещущая, для поддержки она прислонилась к холодной каменной стене, полной рукой обмахивая покрытое потом лицо. — Кожа, как у старой змеи, а глаза, как бездны Ада! Оно хуже, чем даже рассказывают легенды! Оно уродливо, омерзительно уродливо, и выглядит, как тварь из ночных кошмаров! Хочется закричать и побежать, и не оглядываться назад! Оглянувшись, Белль наблюдала через окно, как монстр угрюмо набирает воду из колодца. Даже при первой встрече она бы так о нем не отозвалась. Сказать по правде, тогда она была ошеломлена, но не ввергнута в ужас его внешностью. И на описание Сары он совсем не походил. Его кожа напоминала чешуйки золотого дракона, а глаза казались совсем не такими мрачными и холодными, если в них заглянуть повнимательней. Они были цвета бодрящей осенней ночи, но в их глубине таилось некое тепло. Для Белль Румпельштильцхен был удивительным существом, но совсем не уродливым, и когда лучи света падали на его странную кожу, он даже выглядел в какой-то степени привлекательным. — Ты просто была поражена, — Белль с любовью потрепала служанку по плечу. — Помывшись, после горячего завтрака, он не будет так пугать тебя. Сара вдруг остановилась, в ее глазах появилось затравленное выражение, пока она дико смотрела на девушку — казалось, будто они обе говорили о совершенно разных существах. — Дитя, это же чудовище в нелепом подобии человеческой плоти! — Неправда. Он просто… другой, не такой, как мы, — стоически защищала Белль своего Рума. Она оценивала его совсем по-иному, нежели Сара. Вероятно, во всем виновато напряженное душевное состояние пожилой женщины и возбуждение от того, что война выиграна. Внезапная беспокойная мысль поразила красавицу, тепло улыбавшуюся служанке, чтобы успокоить ту — если в глазах добросердечной, мягкой Сары Румпельштильцхен всего лишь нечестивое чудовище, то что же подумает не отличавшийся широтой души Гастон, когда приедет забрать свою нареченную домой? ..