В центре внимания

— Я сказал ей: «Детка, Найл Хоран не терпит отказов», — голос блондина доносится раньше, чем я успеваю заметить его в столовой в компании друзей. Иногда кажется, что они походят на мушкетеров. В данный момент Найл корчит из себя Д'Артаньяна, которого мне хочется заколоть шпагой. Ну или для начала вымыть ему рот с мылом и прополоскать мозги в каком-нибудь растворе, вроде отбеливателя. Жаль, что нельзя избавить его больную голову от глупостей, как белье от грязи. — Хоран ведь не всегда такой придурок, верно? — вопрос Шелли возникает из ниоткуда, как и она сама за моей спиной. — В смысле, вне школы он ведет себя по-другому? — она окидывает Найла презрительным взглядом. — Мы не особо общаемся, — поясняю. — Идите сюда, — Бренда машет нам, устраиваясь к Джейку на колени. — Ты не обидишься, если я пойду к Линси? — виновато спрашивает Шелли, замедляя шаг. — Прости, мне так неловко. Ей неловко, потому что каждый раз приходится метаться между нами обеими, и это сводит ее с ума. Шелли пыталась нас помирить, но все стало только хуже, когда тренер назначила меня капитаном группы поддержки. — Нет, что ты, перестань, — я касаюсь ее плеча, чтобы подбодрить. — Ты не должна за это извиняться. — Мне кажется, Линси скучает по тебе, Алекс. — А мне кажется, она ненавидит меня. — Она злится, но точно не ненавидит, — подмигивает, прежде чем уйти к подруге. Тим уступает мне место возле Луи, а себе берет свободный стул по соседству, где хихикают девочки из группы поддержки. Они кокетничают с ним, при чем каждая надеется заполучить Тима Уайта любым способом — одного из «ястребов», чье сердце свободно. Свободно — когда он не уходит в длительные запои и не спит с официантками из бара на отшибе города. Пожалуй, это единственное заведение, где ему продают алкоголь по поддельным документам. — Она будет умолять меня повторить, — с уверенностью заявляет Найл. Он говорит о Мишель с самого утра, как только ему посчастливилось пригласить ее на вечеринку. Сочувствую этой девушке. — Это будет крутая тусовка. Возможно, лучшая в этом году. — Господи, меня сейчас стошнит, — Бренда подносит два пальца ко рту, изображая рвотный рефлекс. — Ты просто больной извращенец. Парни смеются, периодически бросаясь друг в друга едой, за чем Бренда недолго наблюдает, а после принимается ковырять ложкой йогурт, задумчиво поглядывая на Джейка. Она дуется, что тот уделяет внимание своему другу больше, чем ей. — Да перестаньте, — прошу, когда Джейк в очередной раз попадает мне в лицо картошкой фри, вывалянной в соусе. — Детский сад какой-то. — Прости, Алекс, я не в тебя целился. Не могла бы ты отодвинуться, — Джейк кивает в сторону позади меня, и я оглядываюсь через плечо. В двух столах от нас обедает кудрявый парень. Его зовут Гарри. Сегодня он сидит один, поджав ноги под сидение, около него рюкзак на полу. Его коротковатые клетчатые брюки открывают вид на цветные носки с супергероями, что смотрится довольно-таки забавно. Очень часто Гарри можно встретить в женской раздевалке, где его закрывают придурки вроде Найла и Тима. На переменках у него отбирают карманные деньги, а иногда избивают или надевают ему мусорное ведро на голову. Парни считают, что это весело. С этим ничего не поделать. Либо это делаешь ты, либо это сделают с тобой. Однажды кто-то стащил у Гарри ингалятор, и у него случился приступ астмы вовремя теста по математике. Урок был сорван, чему многие обрадовались, и только единицы поинтересовались, в порядке ли он. Таких слабых, как Гарри, здесь много. Со временем перестаешь волноваться за всех них. Тим и Джейк поочередно бросают ему в волосы ломтики картошки, при этом ведут счет, словно его шевелюра — баскетбольное кольцо, куда нужно попасть. Не обращая внимания на издевки, кудрявый отряхивает голову и встает с места, подхватив поднос. — Томмо, приготовься, — Джейк кивает другу, и тот двигается к краю стола. — Сейчас будет шоу, — парирует Тим. Я перевожу взгляд на Луи, который подмигивает мне, прежде чем поставить Гарри подножку. Парни проделывают подобное не впервые, но впервые я чувствую себя их соучастником и лишь молча слежу за происходящим. Споткнувшись, Гарри вываливает недоеденный ланч Валии в декольте, которая оказалась у него на пути. Если бы линзы его очков не были в трещинах, наверняка он продолжил бы свой путь к выходу без происшествий. Если бы Гарри хоть раз смог постоять за себя, возможно, другие перестали бы над ним издеваться, потеряв интерес, и сейчас его бы никто не тронул. Если бы он сел в другом месте, ему бы не испортили аппетит. Если бы... За нашим столом раздаются скрытые смешки, которые тут же перерастают в злорадское хихиканье. Не смешно только мне. Гарри пытается помочь Валии справиться с пятнами на одежде, которые образовались от томатного сока. Но все бесполезно — белоснежная блузка безнадежно испорчена, как и прическа, где в идеально уложенных длинных локонах застряли остатки пищи. — Эй, Стайлс, ухвати ее за сиськи, — насмешливо советует Тим. — Такой возможности в твоей жизни может больше и не быть. Его пошлые шутки подхватывают ребята из других классов, но Гарри пропускает все слова мимо ушей. Он и без этого нервничает, извиняясь перед девушкой за свою неосторожность. Валия спокойно обхватывает его за плечи, уверяя, что ничего страшного не случилось. Она расстроена, и скрыть это никак не удается. — Красавчик! Дай пять, — добавляет Джейк, и Луи бьет своей ладонью по ладони друга. — Зачем ты так? — вопрос слетает с моих губ. — Ты о чем? — Луи непонимающе усмехается. — Переживаешь за этого придурка? — Не стоило этого делать. — Ты чего? — Бренда подает голос, наклонившись ко мне через стол. — Это же шутка. Они просто дурачатся, как и всегда. — Да, я знаю, — едва улыбаюсь, не имея никакого желания продолжать этот разговор. Мои глаза возвращаются к банке газировки, которую я верчу в руках все это время, но не спешу открывать, лишь постукиваю по ней кольцом на среднем пальце. Почему-то сейчас хочется встать и уйти, но только причину этому я придумать никак не могу. И этот Гарри не выходит из головы. Иногда кажется, что он просто выжидает подходящий момент, чтобы отомстить за все плохое, и только поэтому позволяет другим издеваться над собой. Тим часто шутит, представляя, как Гарри устроит в школе «судный день» и расправится со своими обидчиками, расстреляв их средь белого дня, как это сделали два парня школы «Колумбайн» в 1999 году. Это жутко на самом деле, но Тим находит это забавным. — Зейн, не надо, прошу тебя! Все нормально, — доносится встревоженный голос Валии, что возвращает меня к реальности. Я оборачиваюсь на слова девушки и цепляюсь взглядом за ее брата, который уверенной походкой движется к нам, пробираясь меж столами. Он сосредоточен на своей цели, которой, не сложно догадаться, является Томлинсон. Валия бросает попытки остановить Зейна, поэтому просто увязывается за ним. — У нас гости, — Джейк переводит взгляд на Луи. Зейн останавливается рядом со мной, но Луи, кажется, нарочно игнорирует его присутствие, свободно откинувшись на стуле. Когда возле тебя замирает человек, чей взгляд полон ярости, сложно быть расслабленным, но точно не Томлинсону. — У тебя какие-то проблемы? — сквозь зубы спрашивает Зейн, но в ответ получает лишь молчание, что доводит его до точки кипения. — Я с тобой говорю... — он касается плеча Луи, и тот вскакивает; стул с грохотом падает на пол. Я вздрагиваю. Тим не спеша поднимается с места, что хочет сделать и Джейк, но Бренда ему не позволяет. В столовой становится заметно тише. Десятки взглядов оказываются прикованными к нашему столу, а точнее к двум парням, которые не сводят друг с друга глаз. Зейн держит Луи за ворот синей тенниски, сминая ткань в руках, на которых проступают вены. Между парнями повисает напряженная тишина, несколько секунд которую никто не решается прервать. — Единственная моя проблема, Малик, — это ты! Ну давай, ударь меня... — Луи выплевывает каждое слово в лицо. Он поднимает руки, выставляя ладони вперед, тем самым показывая, что не намерен драться, но словесно все же провоцирует на конфликт. — И тогда проблемы снова будут у тебя, не так ли? — его губы расплываются в хитрой улыбке. Судя по глазам Зейна, полных неприязни, он не против подправить самодовольное лицо Томлинсона парой-тройкой ударов. Но по какой-то причине сдерживается. — Зейн, не стоит, — робко отзывается Валия, коснувшись его руки. — Пойдем, пожалуйста. — Что здесь происходит? — внезапно вмешивается тренер футбольной команды. — Томлинсон? — Никаких проблем, мистер Скотт, мы просто разговариваем, — поясняет, когда Зейн нарочно задевает его плечом, прежде чем покинуть столовую вместе с сестрой. — Возвращаемся к своим тарелкам, — тренер обращается ко всем ученикам, которые все еще наблюдают за нами. — Не на что здесь смотреть. — Лу, ты его знаешь? — интересуется Джейк. — Мне показалось... — Не совсем. — В чем дело? — в беседу включается Бренда, на что Луи лишь улыбается. — Поведай нам. — В прошлом году он напал на своего отчима и пытался зарезать его ножом. Мой отец тогда был на вызове. Малика отправили в колонию для несовершеннолетних, но я не думал, что его так скоро выпустят. Джейк издает тихий протяжной свист, а мы с Брендой в недоумении переглядываемся. Этого просто не может быть.

***

Я практически не свожу глаз со стрелок часов, что наматывают круги на белом циферблате в металлическом корпусе, застегнутых на моем правом запястье. Двенадцать кругов — двенадцать минут. Ровно столько я и Луи сидим на капоте моей машины на парковочной площадке. Сидим рядом, а мысленно, наверное, где-то в разных измерениях. Нам даже поговорить толком не о чем. В нашем диалоге, подобному тягучей карамели, которая совсем не имеет вкуса и вот-вот застынет, молчания больше, чем слов. — Как тренировка? — зачем-то спрашиваю, глядя, как из-за угла выезжает школьный автобус, плавно совершает полукруг и останавливается неподалеку от нас. — Жаль, что тебя не было, — Луи как-то по-братски забрасывает руку мне на плечо, заставляя склонить голову к своей груди. — Прическа же! — отталкиваю парня. Волосы здесь ни при чем. Я не хочу, чтобы он меня обнимал. Мне не приятно. — Наверно, у нас с тобой ничего не выйдет, — наконец произношу, опираясь ладонями на капот, цвет которого идентичен лаку на ногтях. — Злишься из-за того, что было в столовке? — Нет, это здесь ни при чем. Дело во мне. Я поворачиваю к нему голову, и внезапно для меня его лицо выражает абсолютное ничего, будто я не о нас говорю, а о своем маникюре. — Ладно, — всего одно слово, никаких выяснений отношений, будто у него каждый день такое случается. Он уходит с таким безразличием на лице, что хочется врезать ему, справедливости ради.