Голодные Игры: Против правил

POV Финник Чувствую, как пол под моими ногами слегка вибрирует, и машинально цепляюсь обеими руками за край дивана. В комнате мгновенно повисает тишина, и я слышу только, как дрожат чашки на кофейном столике. - Что за чёрт? – Хеймитч испуганно озирается по сторонам. Ярко горящие лампы несколько раз мигают, но не гаснут, и я ловлю пустую тарелку из-под печенья, намеревающуюся съехать со столика на пол. - Спокойно! – подаёт голос Кашмира. – Это всего лишь небольшое… Она не успевает договорить, потому что комната сотрясается от нового толчка, намного сильнее предыдущего, и меня швыряет прямо на Джоанну. - Финник! – она пребольно пихает меня локтем под рёбра, так, что у меня перехватывает дыхание. – Моя нога! Хочу извиниться, но тут диван под нами снова подпрыгивает, и мы вместе летим на пол. В поднявшейся суматохе Джоанна находит мою руку и крепко сжимает её, приготавливаясь к очередному толчку, но ничего не происходит. Примерно минуту мы лежим, прижавшись щеками к мягкому ковру, но, кажется, всё уже успокоилось, и я приподнимаюсь на локте, чтобы оглядеть комнату. - Можно подниматься? – Шерон недоверчиво следит за моими движениями. – Больше тряски не будет? - Не факт, – Кашмира тоже приподнимается и откидывает назад растрёпанные локоны. – Землетрясение – вещь непредсказуемая. - Землетрясение? – Джоанна хмурится. – Но мы же в Капитолии. - И что? Тут кругом горы, так что неудивительно. - Что-то я не припоминаю, чтобы Капитолий когда-нибудь так сотрясало, – Магнус потирает ушибленный лоб. – Хорошенько меня припечатало. - Ну всё когда-нибудь случается в первый раз, – Кашмира пожимает плечами. Для неё, видимо, подобное явление не в диковинку. Дистрикт-1 располагается в горной местности и, скорее всего, девушке не раз приходилось так вот «летать». Внезапно дверь в кабинет распахивается, и мы, как по команде, разворачиваемся. На пороге стоит одна из распорядительниц Игр, судя по её белоснежному костюму и маленьким серебристым наушникам. - Добрый день, – дамочка расплывается в улыбке. – Пожалуйста, ни о чём не волнуйтесь. Приборы зафиксировали небольшую сейсмическую активность, которая уже подошла к концу. У нас нет причин для тревоги, такое иногда случается, так что прошу вас успокоиться, – она оглядывает нашу лежащую на полу компанию. – Уверяю вас, всё под контролем, больше тряски не будет, но на всякий случай теперь мы внимательно следим за приборами. Если это повторится, вас предупредят заранее. - Да уж пожалуйста, – Джоанна резко садится и хмуро оглядывает распорядительницу. – Мне как-то не понравилось моё маленькое путешествие, – и она выразительно кивает на диван. Дамочка поправляет наушник и лучезарно улыбается Джоанне. - Это было неожиданно для всех. Я надеюсь, никто не пострадал? - Мой лоб пострадал, – Магнус показывает на набухающий синяк. - Сейчас же позову врача, – распорядительница разворачивается, чтобы уйти, но задерживается. – И, пожалуй, закажу вам десерт. Слово «десерт» магически действует на тех, кто ещё не решился подняться с пола. Я перевожу взгляд на экран и нервно закусываю губу. Трансляция не нарушилась, но Энни и Аэрон с экранов пропали. Сейчас нам показывают профи, которые не совсем пришли в себя от небольшой встряски, и ещё нескольких трибутов. - Хорошенькое было землетрясение, если даже арене досталось, – Джоанна подползает поближе ко мне и садится рядом. – Я, пожалуй, тоже посижу на полу. Так безопасней. Я киваю ей, не отрывая взгляд от экрана, на котором, наконец, показывают моих трибутов. Они явно ошеломлены, но не напуганы, и я вижу, что никто из них не пострадал. Всё-таки, землетрясение могло быть серьёзней, и я уговариваю себя не волноваться. Всё закончилось, и нет вероятности, что повторится снова. Через несколько минут слуги-безгласые приносят нам мороженое в изящных стаканчиках, и я принимаюсь за свою порцию. На время интервью камеры были выключены, и нам остается только гадать, что происходило на арене. Когда я вернулся в кабинет, программа закончилась, и камеры снова показывали трибутов. Энни и Аэрон жарили кроликов, профи углублялись в чащу леса в совершенно противоположную от них сторону, и поэтому я был спокоен. Землетрясение заставило профи остановиться, и Оникс приняла решение разбить лагерь на том же месте. Последние два дня она явно не в духе, да оно и понятно. Большая часть их запасов осталась в городе и погибла в огне, поэтому теперь им приходится экономить еду и воду, к чему профи не привыкли. И если Гиацинт ничем не показывает своего недовольства, то Оникс буквально кипит от ярости, тем более, на их пути не попалось ни одного трибута, а значит ей не на ком выместить свою злость. С Гиацинтом ругаться бесполезно, этот парень крайне неразговорчив и предпочитает держаться в стороне от принятия решений. Оникс не на кого сердиться, кроме себя, и это злит её ещё больше. Тому, кто первым попадется ей, не повезёт вдвойне. Аэрон тем временем предлагает Энни пойти дальше, но она убеждает его остаться, и он соглашается. Вряд ли они где-нибудь ещё найдут такое хорошее место для укрытия, и я мысленно хвалю Энни за её осторожность и предусмотрительность. Вместе они затаптывают еще потрескивающие в костре угольки, а потом заливают их водой. Несколько часов проходят в тишине, потом играет гимн, но никто из трибутов на этот раз на небе не появляется. Сегодня обошлось без смертей. Аэрон первым вызывается на дежурство, и Энни соглашается. - Такое ощущение, что здесь мы в безопасности, – она разглядывает ночное небо. – Совсем как дома, правда. Аэрон ухмыляется. - Ты будешь смеяться, но мне тоже так кажется. - Не буду, – Энни переводит взгляд на союзника. – Здесь нет ничего смешного. Аэрон молчит, и через некоторое время девушка засыпает, свернувшись калачиком. Я дожидаюсь, пока часы пробьют полночь, а потом, попрощавшись с Джоанной, иду в свою комнату. Как ни странно, я тоже уверен, что с моими трибутами ничего не случится, и впервые за эти пять дней я за них спокоен.

***

Следующее утро не вносит никаких особых перемен в течение Игр, и я усаживаюсь перед экраном с надеждой, что такое спокойствие воцарилось на арене хотя бы ещё на некоторое время. Хотя, конечно, бесконечно так продолжаться не может. Капитолийцы, чего доброго, заскучают и обвинят распорядителей в однообразии, так что можно даже не сомневаться – это затишье перед бурей. Следующая схватка между трибутами будет одной из самых кровавых за эти несколько дней. Джоанна приходит в кабинет через полчаса, зябко кутаясь в плед. - Я не спала почти всю ночь, – она плюхается на диван рядом со мной и откидывается на спинку. – Замёрзла, как последняя собака. - Кошмары? – я сжимаю её руку, и она нехотя кивает. – Принести тебе кофе? - Обойдусь. - Тогда чай? Джоанна закатывает глаза. - Не надо, Финн. Я же сказала. Не ребенок, справлюсь без посторонней помощи. Я бы поспорил с этим, но предпочитаю заткнуться. Если она не хочет, чтобы о ней заботились, лучше не лезть. До двенадцати дня на арене царит спокойствие, а потом вдруг внимание операторов сосредотачивается на мальчике-трибуте из Восьмого. Он уже давно бредёт по лесу в поисках чего-нибудь съестного, и наконец, натыкается на поляну, усыпанную чёрно-синими ягодами. Радостно вскрикнув, он делает ещё несколько быстрых шагов и падает на колени перед первым же кустиком, срывает ягоду и на мгновение замирает, восхищенно рассматривая её. - О нет, – Гарвей, ментор Восьмого Дистрикта, подается вперёд и сжимает кулаки. – Нет, пацан, только не это. Я в недоумении смотрю на него. - Что такое? Он же еду нашел, радоваться надо. - Ты знаешь, что это за ягоды? – Гарвей недобро усмехается, и я вижу в его глазах страх. – Это морник, от него умирают, не успев проглотить. Вот оно что! А ведь с виду она совсем обычная, так и не скажешь, что ядовитая. Мне становится жаль трибута, его ждёт такая нелепая смерть. Но он не спешит глотать ягоду, только вертит в руках и вдруг недоверчиво хмурит брови, разламывает её на пополам, забрызгав руки красным соком, и откидывает подальше. Затем встаёт с колен и бросается бежать со всех ног. Гарвей смеётся от облегчения и ударяет кулаком по столу. - Молодец! Так им всем! – он поворачивается ко мне и подмигивает. – Нет, мы ещё поборемся с вами, а? Дистрикт-8 так просто не сдаётся! Я ничего не отвечаю. Мальчик слишком слаб, чтобы сражаться с профи или с Аэроном. Сейчас ему повезло – может быть, он вспомнил наставления инструкторов не прикасаться к незнакомым растениям, а может просто доверился интуиции, но вряд ли он дотянет до финала. Мне нравится Гарвей, и мне жаль его разочаровывать. Он ещё достаточно молод, недавно ему исполнилось тридцать, и для своего опыта менторства очень жизнерадостен. Веру в своих трибутов он не теряет до конца, и хотя у него только один победитель, не падает духом. Аэрон и Энни тем временем собирают свои припасы и отправляются дальше, в ту же сторону, куда сутки назад ушли профи. Расстояние между ними велико, но я всё равно начинаю волноваться. Их дороги ещё могут разойтись, но с той же вероятностью могут и пересечься. Лучше не думать о том, что ждёт моих трибутов в этом случае. Ближе к вечеру они находят маленькую полянку, скрытую от чужих глаз густыми зарослями ежевики, и решают остаться там на ночлег. Энни собирает сочные ягоды в большой лист лопуха, пока Аэрон достает из рюкзака воду и два небольших кусочка мяса кролика. Такой ужин оставляет желать лучшего, и поэтому я поднимаюсь с дивана и иду в соседний кабинет, где расположен штаб спонсоров. На самом деле, никаких спонсоров здесь нет, есть только сенсорные экраны, на которых значатся имена трибутов, меню из продуктов, которые я могу им отправить, и состояние счёта каждого из игроков. Я выбираю имена Энни и Аэрона, нажимаю пару кнопок в разделе меню и наблюдаю за тем, как цифры на изображении мешочков с деньгами напротив их фотографий стремительно уменьшаются. Что ж, неизвестно, сколько еще продлятся Игры, а я ещё ни разу не баловал моих трибутов. Конечно, цены на продукты для них сейчас почти запредельные, но спонсоры Аэрона весьма щедры, и чуть ли ни каждый день пополняют его запас. Со спонсорами Энни дела обстоят хуже, но и о ней тоже не забывают. Наконец, на экране загорается зеленый флажок, означающий, что заказ доставлен, и я возвращаюсь обратно. Видимо, на арене не происходит ничего особенного, и поэтому операторы выбирают наиболее интересный момент – Энни получила мой подарок. - Аэрон, ты посмотри! – она достает из глубины серебряного парашюта прозрачный контейнер и открывает его. – Это же лосось! - И креветки, – парень тоже заглядывает в парашют и на его лице расцветает улыбка. – И хлеб, такой как дома! Вместе они достают из контейнеров жареного карпа, баночки с рисом и несколько яблок. Энни выкладывает на листья немного рыбы и риса, открывает контейнер с креветками, а остальное убирает обратно в парашют. - Спасибо, Финник, – она поднимает глаза на невидимые камеры и улыбается. – Огромное спасибо! - Не сильно ли ты расщедрился? – щурится Джоанна. Я пожимаю плечами. - Может быть. Не всё ли равно? Она хмыкает и не отвечает. Я наблюдаю, как трибуты, причмокивая от удовольствия, уплетают вкусности, и чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке. Действительно, не всё ли равно? Возможно, завтра им предстоит нелёгкий день, так почему бы их не порадовать? Аэрон отодвигает от себя пустой контейнер из-под креветок, и довольно улыбается. - Уф. Я уже отвык от такой роскоши, живот сейчас лопнет. - Ага, – Энни кивает с набитым ртом. - Ты доедай, а я посплю немного, хорошо? Всё равно твоя очередь дежурить. - Конечно. Аэрон откидывается на траву и закрывает глаза. Энни доедает свою порцию, потом аккуратно протирает пустые контейнеры листьями и складывает их обратно в парашют. Потом усаживается обратно, подобрав под себя ноги, и приготавливается дежурить. Я не могу спрятать улыбку. Такая маленькая, безоружная и беззащитная, Энни готова встретить опасность лицом к лицу, не задумываясь о последствиях. Не знаю, боится ли она сейчас, но даже если так, она этого не показывает. Безмятежный взгляд устремлен в чащу, и мне кажется мыслями она уже далеко отсюда, и сейчас для неё не существует ни арены, ни опасности, ни даже Аэрона, дремлющего рядом. - Я любил её. Энни вздрагивает и поворачивает голову. Глаза Аэрона широко открыты, похоже, он и не засыпал. - Что? – девушка непонимающе хмурится. - Я её любил. Нэтали, – парень приподнимается на локте и смотрит Энни прямо в глаза. – Ты спрашивала меня о ней, и я не вижу причин, почему мне стоит от тебя что-либо скрывать. - Аэрон, ты не обязан… – Энни пытается возразить, но он перебивает её. - Мне хочется, чтобы кто-нибудь знал. Кто-нибудь, кому я доверяю. Друг. Девушка замирает. - Мы познакомились, когда нам было четырнадцать. И с того дня всегда были вместе, – в его взгляде застыла печаль. – Она не должна была в тот день идти работать в доки. Одна из девушек заболела, и кому-то нужно было её подменить. И так случилось, что именно тогда Нэтали и подхватила лихорадку… А они меня к ней не пускали, – голос Аэрона вдруг срывается. – Она умирала, а меня не пускали! Понимаешь? - Аэрон… – Энни подаётся вперед. – Мне очень жаль. - Мои собственные родители! – он стискивает кулаки. – Отец её не выносил, а мать во всём с ним соглашалась. А в чём была вина Нэтали? В том, что у её семьи, в отличие от нашей, не было ни гроша? Мне плевать. Я до сих пор отдаю им половину тех денег, что мне выделяет отец, – Аэрон поднимает глаза к небу и горько ухмыляется. – Отдавал. В кабинете менторов тишина. Все слышали, как на интервью судья Лукас обмолвился, что его сын быстро справился с потерей Нэтали, а вот теперь Аэрон, сам того не зная, доказал, что отец лгал. Хорошенькую репутацию теперь будет иметь достопочтенный судья. Сейчас я горжусь своим трибутом, как никогда. - Аэрон, не надо так, – Энни пододвигается ближе к напарнику и берёт его за руку. – Теперь поздно кого-либо винить, хотя твои родители поступили очень неправильно. Я осуждаю их, но давай не будем об этом больше. Я очень ценю твою откровенность. Парень на секунду закрывает глаза. - Хорошо, что я тебе рассказал. Так легче. - Ты серьезно насчет друга? – Энни недоверчиво хмурится. – Ты… правда доверяешь мне? Аэрон хмыкает. - Конечно, глупая, как же иначе? Улыбка озаряет лицо Энни, и она порывисто обнимает союзника. - Ты замечательный. Просто знай это. Аэрон медлит, но потом опускает руки и нерешительно приобнимает девушку за плечи. Так они сидят некоторое время, а потом Энни отстраняется. - Ты вернёшься домой, встретишь там замечательную девушку, вы поженитесь, и у вас будут прекрасные дети, – она ласково улыбается ему. – Это случится не сразу, когда боль в твоём сердце утихнет, и ты сможешь простить родителей. - Не уверен, что… - Не спорь, – Энни даёт ему легкий подзатыльник. – Так и будет. - Если я вернусь домой, – Аэрон отводит взгляд и перестаёт улыбаться, – это буду уже не я. – Энни непонимающе хмурится, а он продолжает. – Семь человек, Энни. Мне нужно убить семерых, чтобы вернуться. Ты представляешь, кем я стану после этого? - Тебе необязательно убивать семерых. Скорее всего, только одного. В финале. Аэрон качает головой. - Мне придётся разорвать союз с тобой. Это окончательно убьёт всё хорошее во мне. Я боюсь этой тьмы, Энни. Уверен, моя семья считает, что глупо было объединяться с землячкой… Но если бы я этого не сделал, кем бы я был? Сейчас я связан по рукам и ногам и не могу сделать ничего, чтобы спасти обе наших жизни. Это невыносимо. Девушка мягко сжимает его руку. - Та тьма, которой ты боишься, никогда тебя не захватит. Твоё сердце не холодное, наоборот, оно горит желанием выбраться из этой трясины. И ты выберешься. - Почему-то я в этом не уверен. - Зато я уверена, – голос Энни твёрд. – Обязательно выберешься, а для меня будет огромным счастьем, когда ты окажешься победителем. Я так долго была жалкой, Аэрон, и мне это надоело. Я не боюсь погибнуть ради твоей победы, а ты не бойся за меня. Всё будет хорошо. Аэрон внимательно смотрит на союзницу, и в его глазах я вижу отражение своей боли. - Мне бы хотелось, чтобы ты не поменяла свое мнение, когда столкнёшься со смертью лицом к лицу. Он откидывается обратно на траву и закрывает глаза. Несколько секунд Энни неотрывно наблюдает за ним, а потом отодвигается обратно на своё место, приготовившись сторожить его сон. Скоро начинает играть гимн, и второй день подряд на небе не высвечивается ни одного портрета. Почему-то я уверен, что больше такого не повторится.