Голодные Игры: Против правил

Часть 2. Игры Десять. Я крепко сжимаю плечи Энни и смотрю прямо в бездонные глаза. - Пообещай мне, что просто так не сдашься. По её щеке скатывается слезинка, но она берёт себя в руки и коротко кивает. - Я обещаю. - Как только ударят в гонг, беги оттуда. Беги и не оглядывайся. Ищи воду и укрытие. Так ты обезопасишь себя, поняла? Девять. - Финник, не мог бы ты исполнить мою просьбу? - Всё, что угодно, Энни. - Дома, в моей комнате, на тумбочке у кровати стоит шкатулка. В ней нет ничего ценного, но я хочу, чтобы она осталась у тебя. Всё остальное пусть заберет Делия. Хорошо? - Но… - Никаких «но». Я хочу, чтобы у вас осталась память обо мне. Наверняка мы больше не увидимся, так что ты обязан исполнить моё последнее желание. Восемь. Она порывисто обнимает меня и уходит, не говоря больше ни слова. Я смотрю, как её тоненькая фигурка движется навстречу планолету, и моё сердце разрывается на части от непреодолимого желания бежать следом. Но я не могу, никто не пустит меня на борт. Поэтому я стою не шевелясь, боясь того момента, когда за Энни закроются дверцы планолета и я больше её не увижу. Семь. Прибыв в Штаб Игр, в который меня отвозят после того, как трибуты покидают Тренировочный центр, я сразу же иду в комнату менторов и занимаю своё место на огромном диване у плазменного телевизора. Трансляция ещё не началась, и поэтому на экране пока мелькают многочисленные лица распорядителей, главных спонсоров, обычных капитолийцев, и даже некоторые Дистрикты, на площади которых собираются огромные толпы народа. Все ждут начал Игр, до которых остались считанные минуты. Распахивается дверь, и в комнату заходят остальные менторы. Джоанна появляется последней, плюхается на диван рядом со мной, и я протягиваю ей обрывок веревки. Ещё одна наша традиция: во время просмотра Игр мы вяжем на этой веревке всевозможные узлы, словно одержимые. Со стороны смотрится странно, но зато это здорово помогает не сорваться. Шесть. - Как ты? – Джоанна похлопывает меня по плечу. – Держишься? - Стараюсь. А ты? - Тоже. Не привыкать, знаешь ли. Джоанна старается улыбнуться, но ничего не выходит, и, опустив голову, она принимается навязывать узелки. Пять. - Кто-нибудь хочет выпить? – Магнус, ментор Девятого Дистрикта, приподнимается со своего места и оглядывает нас. – Без виски я этого не вынесу. - Я с тобой, приятель, – Хеймитч Эбернети тоже пытается встать, но у него ничего не выходит – этот нализался уже с утра. – Пожалуй, я тебя здесь подожду, а ты принеси мне бутылочку. Кашмира презрительно фыркает и отворачивается к своему соседу, Бруту из Второго. Мне хочется крикнуть Магнусу, чтоб он и мне принёс чего-нибудь, но Джоанна пихает меня локтем, и я захлопываю рот. Четыре. Раздается громкая музыка, и на экране появляется улыбающийся Клавдий Темплсмит, ведущий и комментатор. - Доброе утро, Панем! – радостно кричит он. – Мы ждали этого события целый год, и оно, наконец, настало! Семидесятые Голодные Игры вот-вот начнутся, и мы с вами окунёмся в незабываемую и увлекательную атмосферу соревнований! - Тебя бы в эту атмосферу засунуть, – шипит Джоанна, - посмотрела бы я тогда на твою спесивую рожу. Три. Я завязываю первый узел на веревке и закрываю глаза. Осталось совсем чуть-чуть. Два. - Внимание! – верещит Клавдий с экрана, и я вздрагиваю. – Господа, вот она – арена Семидесятых Голодных Игр! Один. Лицо ведущего исчезает, и мы, как по команде, подаёмся вперед, чтобы лучше видеть всё происходящее на экране. Трибуты уже на своих местах – круглые пьедесталы, равноудаленные друг от друга, как обычно, расположены вокруг Рога изобилия. Я напряженно всматриваюсь в экран, пытаясь разглядеть Энни или Аэрона. Наконец, камеры показывают сначала её, а потом его. Одеты они точно так же, как и остальные трибуты – длинные чёрные штаны, заправленные в армейские ботинки и короткие ветровки болотного цвета. Аэрон напряженно осматривается по сторонам, пытаясь сообразить, куда бежать, а Энни немного растеряна – губа прикушена и кулаки сжаты. Я мысленно посылаю ей приказ успокоиться и собраться, а сам еле сдерживаюсь, чтобы не начать грызть ногти. Почему нам до сих пор не показали арену? Словно прочитав мои мысли, камеры отъезжают подальше, захватывая в фокус всю площадку перед Рогом изобилия и даже за ней. Хеймитч присвистывает. Джоанна роняет верёвку. У меня перехватывает дыхание. Это самый настоящий город.

***

POV Энни - Леди и джентльмены! Семидесятые Голодные игры объявляются открытыми! – громогласный голос легендарного ведущего Клавдия Темплсмита звучит будто отовсюду. Шестьдесят секунд. Ровно столько до удара гонга, возвещающего, что диск, на котором я стою, можно покинуть. Попробуешь сойти раньше – и тебе оторвет ноги минами. Шестьдесят секунд, чтобы оглядеть кольцо трибутов, равноудаленных от Рога изобилия, гигантского лежащего на боку золотого конуса с жерлом футов двадцати высотой и загнутым хвостом, переполненного всякой всячиной, полезной для выживания на арене: продуктами, сосудами с водой, оружием, лекарствами, одеждой, средствами для разведения огня. Вокруг тоже разбросаны вещи – чем дальше от Рога, тем меньше их ценность. К примеру, недалеко от меня лежит бутыль для воды, наверняка пустая. Зато у края Рога я вижу приличного размера коричневый рюкзак, наверняка набитый всякими ценными для любого трибута вещами. Конечно, достать его можно, только если у тебя хватит смелости пойти и сразиться за неё с двадцатью тремя трибутами. Именно это мне и запретил Финник. Да я и не собиралась пытаться. Оглядываюсь вокруг, и моё сердце начинает отбивать бешеный ритм. Что уж тут скрывать, такого точно никто не ожидал. Арена – заброшенный город. Рог изобилия расположен в самом центре огромной площади. Справа от меня – городская ратуша с остановившимися часами и огромное трёхэтажное здание, напоминающее Дом правосудия, слева – несколько длинных, пустынных улиц. Бежать придется туда, если я не хочу попасться в руки кому-нибудь из профи. Я обещала Финнику бежать и искать воду, но тогда я была уверена, что арена будет хотя бы примерно напоминать лес, в котором я смогу укрыться и найти какое-нибудь озеро или родник. Где искать воду в огромном безжизненном городе, я совершенно не представляю. На глаза наворачиваются слёзы, и я поспешно вытираю их рукой. Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, что я готова разрыдаться в самый опасный момент в своей жизни. Я поклялась самой себе быть сильной и ни за что на свете не показать никому, как ужасно я боюсь на самом деле. Думаю, никто не в праве винить меня за это. Страх перед Играми сильнее меня. Иногда мне кажется, что мы рождаемся с этим чувством. Хочу найти Аэрона, чтобы убедится, что он не растерян и не поддается панике, но не вижу его. Скорее всего, он на другой стороне от Рога. За него я даже не переживаю: он не такой как я. Чем-то похож на Финника, такой же отважный и немного безрассудный. Я почти уверена, что победит он. Жаль только, что я не успела с ним попрощаться. Раздаётся гонг, и я спрыгиваю со своего диска влево, в сторону улиц. Вряд ли сейчас кто-нибудь примется меня догонять, но всё равно медлить не стоит. Страх придает мне сил, и поэтому я бегу так, как никогда в жизни ещё не бегала. Быстрее, ещё быстрее, не оглядываясь. За спиной раздаются первые крики и звон оружия, и мне хочется зажать уши руками, чтобы ничего этого не слышать. Я крепче сжимаю зубы, боясь, что силы меня покинут, и ныряю в узкий переулок. Нужно убраться отсюда как можно дальше. К счастью, скоро переулок становится шире и выводит меня на довольно просторную улицу, которая выглядит гораздо лучше и даже похожа на обитаемую. Не хочется пока думать о том, где мне сегодня предстоит ночевать, но скорее всего, выбирать придётся из вот таких вот маленьких домиков, которые расположены очень тесно друг к другу. Больше всего на свете мне хочется остановиться, отдышаться и прямо сейчас забраться на какой-нибудь чердак и спрятаться. Но я знаю, что нельзя. Слишком близко от Рога, слишком близко к профи. Даже здесь слышны звуки битвы, поэтому я запрещаю себе даже думать об отдыхе. Не знаю, сколько ещё я бегу, но кажется, что прошла бесконечность с тех пор, как раздался гонг. Мои ноги заплетаются, и в лёгких разгорается пожар от нехватки воздуха. Я задыхаюсь, сжимаю горло слабыми руками, пытаясь унять пламя, но это бесполезно. Очередной раз сворачиваю направо и, наконец, останавливаюсь, схватившись рукой за угол дома. Прислоняюсь спиной к холодной стене и сползаю вниз на тротуар. В висках отчаянно стучит, словно молотком, перед глазами у меня всё плывет, и я чувствую, что ещё чуть-чуть – и потеряю сознание. Я прижимаю ладони ко лбу и стараюсь отдышаться. Нельзя сейчас отключаться, я ещё не так далеко ушла. Сейчас бы всё отдала за глоток воды, но увы, поблизости нет ничего, хотя бы отдаленно напоминающего озеро или фонтан. Я вспоминаю бутыль для воды, которая лежала неподалеку от меня у Рога. Надо было прихватить её – вдруг там было хотя бы несколько капелек. Хотя всё-таки нет, наверное не было. Финник говорил, что распорядители любят дразнить трибутов, а что-нибудь стоящее кладут только туда, где нас непременно ждёт опасность. Поэтому я поступила правильно, что убежала сразу. Но пить от этой мысли хочется ещё сильней. Я позволяю себе посидеть минутку, а потом встаю, слегка пошатываясь. Не думать о воде. В конце концов, если всё будет так плохо, Финник обязательно пришлет мне её. А пока у меня еще остались хоть какие-то силы, нужно двигаться дальше. Остаток дня я бегу, точнее пытаюсь бежать, сворачивая то вправо, то влево на узкие улочки. Я не привыкла к такому. В середине дня мне хочется рыдать от бессилия, и я размазываю слёзы по лицу, не переставая передвигать ногами. Я представляю своё раскрасневшееся лицо, опухшие от слЁз и ветра глаза, и мне становится стыдно. Финник бы не хотел, чтоб все видели меня такой и посчитали лёгкой добычей. Мне тоже этого не хочется, но я ничего не могу с собой поделать. Я была сильной когда-то: когда сбежала из приюта и пыталась выжить одна. Почему я не могу снова стать сильной сейчас, когда это так нужно? Я спотыкаюсь о неровную поверхность мостовой и наконец-то падаю. Пытаюсь подняться, но силы окончательно покидают меня, и я прижимаю ноги к животу и сворачиваюсь калачиком. Прости меня, Финник. Я слишком устала, чтобы бороться. Так я лежу несколько минут, а может быть часов. Солнце жарит уже не так сильно, как в первые минуты Игр, и я чувствую, как мне становится легче. Переворачиваюсь на спину и поднимаю глаза к небу. Оно голубое и безоблачное, совсем как дома в такие же жаркие дни. Хорошо бы сейчас оказаться на берегу моря. Искупаться, несмотря на строжайший запрет. Я глупо улыбаюсь и протягиваю руку вверх. Хочу дотронуться до небесных вершин, сейчас это кажется почти реальным. В Дистрикте-4 нет такой тишины, нет таких просторных мостовых, на которых можно развалиться, если больше нет сил бежать. Было бы здорово, если бы где-нибудь на окраине построить вот такую площадку, куда бы каждый мог прийти и просто развалиться на согретой солнцем земле. На несколько секунд мне кажется, что всё уже построено, и я первая, кто пришёл сюда отдохнуть. Вдруг с крыши соседнего дома с протяжным криком взлетает стая ворон, и наваждение исчезает. Вокруг – незнакомые постройки, надо мной – чужое небо. Я не дома. И даже не в безопасности. Поднимаюсь и бреду вдоль покосившихся домишек. На сегодня с меня хватит. Больше никакого бега. Думаю, я достаточно далеко ушла, и профи меня сегодня не найдут. В конце концов, я здесь не единственная, на кого можно открыть сезон охоты. Может быть, про меня уже забыли. Пока не сгущаются сумерки, я иду куда глаза глядят. Всматриваюсь в каждый дом, приглядываюсь и раздумываю над тем, где бы остановиться. Наконец, нахожу то, что мне нужно: двухэтажное белое здание, у многих зажиточных семей в Четвёртом Дистрикте похожие дома. Пару раз мне приходилось бывать в них: я знаю, что там непременно есть чердак, подвал, а ещё маленькая комнатка под лестницей, которую и не разглядишь, если не присматриваться. Я захожу внутрь, стараясь не шуметь: кто знает, что ожидает меня внутри. Осторожно осматриваюсь кругом и успокаиваюсь – похоже, я первый трибут, который добрался сюда. Обхожу дом и убеждаюсь, что всё так, как я и предполагала: чердак, подвал, маленький тайник под лестницей. На кухне, заваленной рухлядью и обломками мебели, меня ждет сюрприз: в раковине я нахожу чашку, наполненную водой. Смеюсь от облегчения и трясущимися руками хватаю её и с наслаждением выпиваю все до капли. Секунду мной овладевает полное счастье, и только потом я понимаю, что наделала. Финник строго запретил прикасаться к воде, пока я не буду уверена, что она не отравлена. Лихорадочно прижимаю руки ко рту, но ничего не происходит. Конечно, это мог быть какой-нибудь яд медленного действия, но вряд ли. Ни разу не видела, чтобы распорядители использовали что-то подобное. Я делаю ещё один вдох, чтобы убедиться, что со мной всё хорошо, и одобряюще улыбаюсь невидимым камерам, которые, я знаю, спрятаны повсюду. - Не беспокойся, Финник. Я в порядке. Я знаю, что он сейчас видит меня и волнуется. Я не должна так с ним поступать. - Прости меня. Обещаю, больше никаких безрассудных поступков. Теперь я уверена, что он немного успокоился. Я возвращаюсь в холл. В животе пусто, но пока есть хочется только чуть-чуть, поэтому нужно побыстрее лечь спать, пока чувство голода не так сильно. Я открываю маленькую каморку под лестницей и забираюсь внутрь. Скоро глаза привыкнут к темноте, и я смогу разглядеть, есть ли тут что-нибудь мягкое, на что можно было бы лечь. Грохот пушечного выстрела заставляет меня подскочить от неожиданности. Моё сердце пускается в бешеный ритм, и я прижимаю руки к груди. Лихорадочно считаю, сколько ещё раз прогремит: один выстрел – один мёртвый трибут. Десять. Десять человек погибли. Слёзы катятся по моим щекам, и я даже не пытаюсь их вытереть. Я успела убежать, а эти дети нет. Начинает играть гимн. Я выбегаю из коморки в холл, подхожу к большому окну и вижу парящий высоко в небе герб Капитолия. На самом деле его проецируют на огромный экран, привязанный к одному из планолётов-невидимок. Гимн затихает, и на мгновение небо темнеет. Сейчас высветятся фотографии убитых – те же, что и при объявлении результатов тренировок, но под лицами нет баллов, только номера Дистриктов. Я приготавливаюсь к худшему: увижу ли я сейчас портрет Аэрона? Первой на экране появляется девушка из Дистрикта-2. Я в удивлении всматриваюсь в её черты. Насколько я знаю, это первый в истории случай, когда трибут из команды профи не пережил первый день Игр. Следующая – девочка-трибут из Третьего, затем – мальчик из Пятого. Мое сердце сжимается от жалости, но одновременно с этим мне хочется кричать. Аэрон жив! Затем высвечивается лицо мальчика из Дистрикта-6. Дистрикты Семь и Девять теряют обоих своих трибутов, а из Восьмого погибает девушка, так же как и из Дистрикта-10. Затем раздается торжественная финальная музыка и снова высвечивается герб Капитолия. На сегодня всё. Я бегу обратно в каморку, закрываю дверь и падаю на пол. Сил у меня больше не осталось, и сейчас мне хочется лишь поспать несколько часов. На ощупь я нахожу что-то мягкое, похожее на плед, кое-как расстилаю его и ложусь. Трясущимися руками убираю с лица несколько выпавших из косы прядей и завожу за ухо. Пора успокоиться. Не знаю, надолго ли, но я в безопасности. И Аэрон тоже. Не могу поверить, что это не сон. Финник, наверняка, гордится нами. Мне хочется снова оказаться в Тренировочном центре, пойти к нему и успокоить. Сказать, что всё будет хорошо, что пока нам ничего не угрожает. Я знаю, что сейчас он тоже смотрит на меня с экрана телевизора, и поэтому машу рукой невидимым камерам. - Не беспокойся обо мне, Финник. Я жива. Я со всем справлюсь. Улыбаюсь и закрываю глаза. Да, сегодня мне повезло, и каким-то чудом я жива. Меня не обнаружили. Но это только начало.