***
Долго пребывать в стране Морфея мне не дали, сам организм резко потребовал побудки. Что стало причиной, я поняла только спустя несколько минут, когда туман в голове рассеялся. В горле пересохло просто страшно, даже сглотнуть не получалось. Но что самое удивительное, я ужасно сильно хотела есть. Просто умирала с голода до острой боли в желудке. И хотелось чего-нибудь сытного и вкусного, что плотно наполнит страдающий желудок. Не знаю, как чувствуют себя люди, которые потеряли большое количество крови, но все остальные чувства у меня отступили на задний план. Посмотрев на часы, я увидела, что сейчас только семь вечера. А такое чувство, что полгода пролетело. Скатилась с кровати и попыталась встать. Слегка штормило, но с ногами справилась. Походив немного по комнате, я решила покинуть сии гостеприимные пенаты и отправиться на кухню за пропитанием. Кто если не я, покормит меня? Как обычно, никто не встретился. В прихожей пусто, дверь в комнату маньяка закрыта, тишина глубже, чем в морге. Так и чувствую, как тишина вязкой пеленой залезает в уши и оседает там как патока, заглушая остальные звуки ещё сильнее. Ну, так и думала. В кухне осталось всё так же, никто не захотел убрать кровавую вакханалию, которую я тут устроила благодаря одной не очень доброй личности. Стараясь не смотреть на кошмарное безобразие, я открыла холодильник и надолго зависла, разглядывая продукты. Таак… что надо есть при потере крови? Слышала я, что все красные продукты, рыба и печень помогают… вроде бы. А там, кто знает. Мои знания в медицине крайне скупы. Всё, что я знаю, я узнавала из случайных разговоров и просмотренных фильмов. Короче, не те источники, которым можно доверять. Порывшись в холодильнике, я нашла для себя несколько пачек красной рыбы, зелень, помидоры, большой кусок мяса, то ли говядина, то ли свинины. Не пойму, зачем это всё покупается? Неужели Мориарти готовит? Или его сторожевые пёсики? Воображение сразу подкинуло картину, как злобный гений в розовом фартуке варит себе суп и напевает какую-нибудь песенку. Ндэ, скорее ад замёрзнет. — Энн, привет. Как дела? Я резко обернулась, позади стоял Эндрю собственной персоной. А мы не ждали Вас, называется. — Эй, что у тебя за повязка на щеке? — На пистолет слегка упала, — рассмеялась я чуть хрипло. — Серьёзно? Разве так возможно? Хотя я не удивлюсь, если оно так и было. — Что этим ты хочешь сказать? — возмутилась я громко, сразу забывая о том, что как бы должна быть жутко обиженной и недовольной. — Ничего такого! Просто ты частенько попадаешь в нелепые ситуации. — Вот не надо мне тут! Это всё наглая ложь! — Ну, а если отбросить хохму и ответить серьёзно? — Да, просто Мориарти слегка поразвлекался. Ничего особенного. Его выражения неуловимо изменилось, он слегка нахмурился и произнёс: — Мне брат немного поведал о нём… Очень нехороший тип. Все ребята удивляются, что ты ещё жива, что босс до сих пор не кокнул, тем более что пленница с таким характером. — Нормальный характер, — довольно тихо пробурчала я. Он промолчал, внимательно смотря на мою щёку. — Боюсь, ты долго здесь не пробудешь… бежать надо. Иначе скоро это случится. Видел недавно, как он действует. — Легко сказать, — хмыкнула я. — Только это практически невозможно. Здесь обитает множество пушек, которые с радостью кокнут меня, если я сделаю одно неправильное движение в сторону улицы. — Да… Давай я осмотрю рану, а то твоя повязка уже вся в крови. Её стоит поменять. — Ты что, сестра милосердия? — слегка недовольно спросила я. — Нет, — ничуть не обидевшись, произнёс он. — Боксёр знает, как оказать первую помощь. Я сдалась и подставила свою, начавшую покалывать, щёку. — Ай! — от неожиданности воскликнула я, когда он начал отдирать лейкопластырь. — Извини, но по-другому нельзя. Налепила здесь пластырей, теперь мучиться придётся. — Лучше я сама. Самой отдирать и вправду было менее больно, поэтому я со слезами на глазах отклеила и осторожно отняла от раны пропитанную насквозь марлю. Эндрю мягко повернул меня раненой щекой к свету и внимательно осмотрел. — Ну, что могу сказать. Всё могло быть намного хуже. Щека не прострелена. Воспаления нет. Заживёт быстро, только шрам останется. А вот крови ты много потеряла, тут такое место, где много капилляров проходит. Нужно восстанавливать баланс, или ты рискуешь сильно здоровье подорвать. — Я знаю. Вот видишь продукты достала, есть хочу, — кивнула на еду, которую достала из холодильника.Он посмотрел на продукты и одобрительно цокнул. — А ты, я вижу, понимаешь, что надо в пищу употребить? — Скорее догадываюсь. — Мясо, овощи, морепродукты. Весьма неплохо догадалась. Готовь себе, а я пока, уберу вот это, — он кивнул на заляпанный кафель у умывальника. Мне почему-то стало ужасно стыдно, я покраснела и, отвернувшись, пробормотала: — Не надо… Я это, сама уберу. — Готовь, — повторил он и вышел. Я не стала догонять его, спорить и отбирать половое ведро, есть очень хотелось. Быстро настругав салат, я порезала мясо и положила его жариться. Красную рыбу я решила просто положить на хлебушек. Что и сделала, а пока жарила мясо, слопала несколько таких бутербродов. Голод притупился, исчезло сосущее чувство пустоты. — Ты будешь? — спросила я Эндрю, указывая на мясо. — А там есть для меня? — он посмотрел на блюдо и радостно потёр руки. — Буду, конечно, спрашиваешь ещё! — Только руки помой. — А что, ты брезгуешь? Это же всё твоё ДНК, — засмеялся он, вытирая чистый пол насухо. — Фу, не напоминай. Поставив всё наготовленное на стол, я не жалея положила себе жаренного мяса и всё это щедро посыпала наструганным салатом. Выглядело очень даже аппетитно. — Ты и салат себе клади, — посоветовала я, видя, что он игнорирует сию закуску, сделав упор на мясном блюде. — Что мне эта зелень, я тебе не кролик! Тебе она нужнее, я отдаю свою порцию. — О, Боги, какая доброта, — проговорила я усмехаясь. Он игриво повёл бровями, но с набитым ртом это выглядело комично, я фыркнула. Наступило недолгое молчание, нарушила его я: — А где… этот? — Мориарти? Уехал по делам, вернётся завтра днём. — Вовремя, — радостно выдохнула я. — Повезло, можешь отоспаться. Он с тобой по вечерам играет во что-то? — Играли и в шахматы, и в шашки. — Странно. — Что именно? — Что он этим занимается. — Скучно ему просто. Комментария дальше не последовало, мы углубились в свои размышления. Я с удовольствием поедала вкусный салат и сочное мясо. Овощи и мясо — это прекрасное вкусовое сочетание, Эндрю много теряет, даже не попробовав это. Наконец, с едой было покончено. Парень молча забрал мою тарелку, поднос и пустую салатницу. — Я сама помою, — слабо возмутилась я. После сытной еды глаза начали слипаться и навалилась сильная усталость. — Ты как покойник выглядишь, иди проспись. А то тебя любой гробовщик испугается. — Нет… Я не хочу. — Давай, вали отсюда. — Ну, ладно, — усталость победила, и я направилась в комнату. — Подожди. Ещё одно. Посмотри, есть ли здесь вино красное. Его тоже рекомендуют пить небольшими порциями при потере крови. — Ох, сейчас напьюсь! — Небольшими порциями! Хмыкнув, я целенаправленно подошла к полочке и, осмотрев всю винотеку, нашла искомое. Вино было в большой тяжёлой бутылке из чёрного плотного стекла. — Прекрасно. Тебе нужно выпить грамм сто. Я попыталась открыть бутылку, но не тут то было. Пробка ни в какую не хотела покидать места своего обитания, чем жутко злила уставшую меня. Наконец, Эндрю увидел бесплодность моих страданий, вздохнул, вытер руки и отобрал бутылку. И поставив её вертикально, легко открыл левой рукой. Мне оставалось только хлопать ресницами, секунду назад пробка казалась каменным изваянием. Он сразу достал чайный стакан, плеснул туда и закупорил бутылку. — А что так мало? Побольше давай? — А может всё-таки водочки? — хитро спросил он, доказывая, что стереотипы о России живы и успешно занимают место в умах иностранных граждан. — Без медведя не буду. Он рассмеялся и пододвинул чашку: — Пей. — Я тебе что, алкаш, глотком выпивать? — возмутилась я. — Выпей несколькими глотками. Я, недовольно поджав губы, взяла чашку и попробовала вино. Ну, ничего. Только сейчас его пить не очень хотелось. Но под бдительным взглядом охранника, мне пришлось осушить кружку до дна. — А теперь, бегом спать, — торжественно заключил Эндрю заглянув в пустую кружку. А так не доверяет, Фома неверующий, блин. Я молча встала и последовала его совету. Спать хотелось сильно.7(2)
18 декабря 2014 г. в 15:28
Кровь долго не хотела останавливаться. Не представляя, как можно остановить кровь, я впустую истратила две пачки бинтов и полпузырька перекиси.
Всё это происходило на кухне, на том же полу. Я не то что уйти не смогла, у меня даже встать на ноги не выходило. Казалось, что ноги сделаны из ваты и пластилина. Они подгибались и не держали.
Видимо, шок, потеря крови и сильный испуг — очень сильно повлияли на опорно-двигательную функцию.
Кафель вокруг меня превратился в красно-белое месиво, от которого у меня кружилась голова, и то и дело норовилось отключиться сознание.
Это сочетание цветов я буду ненавидеть до конца своей жизни. Отвратительный, мерзкий диссонанс чистоты и пошлости. Руки и одежда практически полностью пропитались, и теперь призывно светились в лучах солнца поступающего из окна.
Слишком много крови… слишком много. Сколько в человеке литров этой жидкости? Пять-шесть?
Такое чувство, что из меня вытекло не меньше трёх литров. Проклятый жемчужно-белый кафель зрительно увеличивает размеры и яркость красных телец. Я чувствовала, как быстро устаю, словно кто-то маленьким насосом выкачивает из меня жизненную силу и способность здраво мыслить. Мозги словно набились ватой, и теперь мысли стали течь плавнее и ленивее. Думать не хотелось, хотелось закрыть глаза и просто полежать. Не знаю, как я могла противиться этому сильному желанию.
Наконец, с третьей попытки, я сделала нечто похожее на марлевое полотенце из бинта и прикрепила его с помощью лейкопластырей и перевязи к месту ранения.
Когда последний узелок был завязан, и повязка держалась крепко, во мне словно что-то надломилось, накатила усталость, и я отправилась в равнодушное небытие.
Я не знаю, сколько это длилось, сколько я пробыла в обмороке, но очнулась я том же месте, и в окно всё ещё светило солнце.
Не скажу, что небольшое отсутствие сознание улучшило моё состояние. Напротив, меня начало тошнить, голова ужасно раскалывалась, а своё тело я чувствовала, словно сквозь вату. Но в голове немного рассеялся туман, который мешал думать, поэтому я смогла более здраво оценить ситуацию.
Теперь крови казалось не так много, но всё равно натекло порядком. Нужно будет вымыть пол… Не любоваться же этой красотой каждый день? Не думаю, что это сделает кто-то за меня. Здесь нет суетливых уборщиц, к каким я привыкла в своём доме. Здесь никто не будет убирать за меня. Разве что, если я умру, Мориарти придётся приказать кому-нибудь убрать мой хладный труп. Но полагаю, что это случится только тогда, когда моя тушка начнёт источать прекрасные благовония, которые начнут привлекать всех собак и кошек с округи. И одним вонючим утром, Мориарти, зайдя в кухню, увидит стаю облезлых животных, которые встретят его не очень дружелюбно, ибо он оторвёт их от вкусного фуршета.
Я попыталась встать. Ноги дрожали, но держась за умывальник, в этом деле я преуспела. Кровь на руках уже начала подсыхать, покрываясь в некоторых местах противной грязно-коричневой коркой. Да и запах был премерзкий, кисловато-железный, он неприятно щекотал ноздри и заставлял делать как можно меньше вдохов.
Первые шаги были самые тяжёлые, не делая резких движений, я старалась не дышать слишком глубоко и особо не присматриваться к следам, оставленным мной.
— Нужно принять душ. Смыть с себя кровь и посмотреться в зеркало, — сказала негромко я.
Звук своего голоса меня взбодрил и придал силы.
Всегда была уверена, что если мне предстоит сильно пораниться, или же это случится с ближним, я начну паниковать, плакать или же просто хлопнусь в обморок на неопределённое время. Но оказывается, даже я в экстремальных ситуациях способна на нечто, что можно назвать героическим поступком. Не захлебнулась в слезах и панике, рану продезинфицировала, смогла налепить что-то, что можно назвать повязкой. Могу гордиться собой.
Если выживу, обязательно напишу об этом в своём дневнике.
В коридоре было пусто, дверь в комнату ротвейлера была открыта, но никого там не наблюдалось.
Может, содрать повязку и обмазать в крови его кремовый ковёр. Думаю, он, как тонкий ценитель прекрасного, будет под впечатлением. Может, даже слезу скупую украдкой пустит.
В гостиной тоже было пусто.
Даже обидно. Пленница тут кровью истекает, а всем плевать. Эндрю тоже на горизонте не наблюдается. А я думала, что у нас с ним дружба завязалась! Всё-таки мы с ним обменялись «секретиками», которыми только близкие приятели обмениваются.
Вот и доверяй этим иностранным мафиози. Попросит он меня ещё раз борщ ему приготовить! Обойдётся, пельмени варить себе будет или же в Макдак ходить ему придётся, жирком заплывать.
Зайдя в комнату, я сразу же заглянула в зеркало. Зря, конечно сделала.
Мне бы в фильме ужасов сниматься. Жертва автомобильной катастрофы или же пострадавшая от лап маньяка-садиста.
Лицо всё измазанное, в коричнево-бурых подтёках, в некоторых местах кровь уже засохла и образовала противную корку, она же оказалась и на волосах, образовав большие колтуны.
Повязка уже полностью покраснела… Надеюсь, на этом всё и кончится. Кровь не начнёт капать с повязки, показывая тем самым, что все мои усилия пропали даром.
Долго любоваться собой желания не было, поэтому я оторвалась от созерцания сей совершенной красоты и попыталась отмыть себя настолько, насколько это возможно. Спустя большой отрезок времени, определённых успехов я добилась. Отмыла руки, шею, по возможности лицо, стараясь не затрагивать марлевую повязку. Пришлось снять с себя одежду и замочить в воде, ибо терпеливо ходить в ней, в мокрой, склизкой и странно пахнущей, было бы выше моих сил. Лучше я хлопнусь в обморок, нежели буду вонять этим приторно-сладким запахом, который оставляет на губах металлический привкус.
Надев ещё влажную стираную мной футболку, в которой меня сюда привезли, и безразмерные джинсы, я добралась до кровати, и осторожно положила голову на подушку.
Тело обмякло, цель была осуществлена, и теперь я могла полностью прочувствовать своё состояние как физическое, так и эмоциональное. С физическим было всё просто. Болело всё лицо, и чувствовалась кошмарная слабость во всём теле. Такой слабости я не чувствовала никогда. Словно я чувствую своё тело, но не могу им управлять. Если бы сейчас зашёл Мориарти и сказал бы мне: «Встань или умри» — я бы предпочла умереть.
С каждой минутой моих размышлений мысли становились всё более текучими. В мыслях я уже забыла, что со мной произошло за эти полторы недели. В мыслях я находилась в России. Встречалась с подругами, гуляла по парку с Артёмом, сидела дома и пила чай с отцом, болтая о пустяках. Эти мгновения полёта мысли были прекрасны. В эти минуты я чувствовала себя счастливой и умиротворённой.
Наконец, убаюканный мыслями о доме, мой разум послушался уставшего тела, и я провалилась в сон без сновидений.