4
29 июля 2014 г. в 18:41
Кто-то с настойчивостью барана тряс меня без перерыва уже десять минут, но я лишь отмахиваясь, слала его по-русски в далёкие края. Разбудить меня без моего желания — миссия практически невыполнимая. Но побудчик проявил фантазию, меня холодными руками схватили за голые ноги и потащили с кровати. Этот манёвр заставил резко открыть глаза и схватиться за изголовье.
—Какого... — просипела я сонным голосом.
Это оказался один из прислужников Мориарти. Он недовольно взирал на меня и что-то шептал практически беззвучно. Не думаю, что это приветствие с добрым утром.
—Ты видел, сколько времени? — в ужасе воскликнула я. — Без десяти шесть!
— Босс сказал тебя разбудить.
— За каким...
— Сказал, за тобой должок.
Я подавилась рвущимися наружу возмущениями.
— Что?! Он встаёт в такую рань?
— Сегодня босс ещё встал довольно поздно, — невозмутимо ответил Марк-Эрик. Имени его я так и не запомнила.
— На что я подписалась, — застонала я и упала на кровать.
— Вставай, я привёз тебе одежду.
— Что?! Одежду? — волшебные слова заставили меня мгновенно приободриться и поднять свинцовую голову от подушки.
Он, не говоря больше ни слова, вышел. Всё-таки, какие немногословные личности работают на этого засранца! Наверно специально таких набирает... Интересно, а если их начать пытать? Проговорятся, или нет?
Ну что ещё сказать, прошлые похищения мне симпатизируют больше... Но тут, я, увы, бессильна что-либо изменить.
На глаза сразу попались пакеты с одеждой. В количестве четырёх штук. Я радостно улыбнулась, но решила оставить радость разглядывания обновок на потом.
«Сначала дело, потом развлекуха».
Я почистила зубы и, недовольно ворча, направилась на кухню. Расчёсываться я не стала, всё равно лягу досыпать, и волосы опять спутаются.
Смачно и продолжительно зевая, я поставила чайник и невидяще уставилась на стену. Спать хотелось ужасно.
А ведь в Египте, если я не ошибаюсь, раньше самое жестоким наказанием было лишение сна. Я бы не продержалась и трёх дней, мне, сколько бы не дрыхла, всё мало.
Предупредительно запищал чайник и послышался щелчок. Я сонно встрепенулась и полезла в холодильник за завтраком для моего «милого» дружочка.
Быстро заварив чай, я нарезала сыр, колбасу и поставила вариться геркулесовую кашу. Его вкусы мне неизвестны, поэтому делать буду по-своему. Наконец, всё было сделано. Я оставила сахарницу с ложкой на столе — пусть всё остальное добавит по вкусу.
Я поскорее поспешила выйти из кухни, мысленно представляя, как продолжу заниматься грубо прерванным любимым делом.
Но, видимо, моим сладким мечтам не суждено было сбыться. Дорогу мне преградил до зубовного скрежета бодренький Мориарти собственной персоной. Я, не ожидавшая такой подставы, врубилась в него и сделала шаг назад. Он проспал от силы четыре часа... Как?! Как у него, получается, выглядеть до тошнотворности «свеженьким»?
Он медленно осмотрел меня, хмыкнул и издевательски спросил:
— И куда это ты собралась?
Я недовольно поморщилась и раздраженно ответила:
— Спать, куда ещё я могу направляться в шесть часов утра?
— Никуда ты не идёшь. Мне нужно проверить качество приготовленного завтрака, внести свои коррективы и пожелания.
— Напиши их на открытке и отправь в мою комнату.
— Нет, я настаиваю на личной беседе.
— А я настаиваю на полноценном и здоровом сне.
— Твои потребности и желания не учитываются. Поворачивай и жди, пока я поем и оценю.
Я скрипнула зубами от злости, зыркнула на него испепеляющим взглядом и села за стол, подставив руки под голову.
Он сел и критически осмотрел мои кулинарные творения. Особенно внимательный интерес вызвала у него каша, он вопросительно посмотрел на меня.
— Это геркулес.
Он поморщился и отодвинул от себя тарелку.
— Каша — это очень полезный продукт. Попробуй, я делаю её по маминому рецепту. Она не вязкая и в зубах не застревает.
Он скептически ещё раз осмотрел кашу и, взяв ложку, осторожно почерпнул.
Мама в детстве к каше, не приучила что ли? Хотя, может его мама отдавала предпочтения невинным младенцам на завтрак, пухлым девственницам на обед и молодым юношам на ужин? Кто их знает, этих англичан.
Видимо, он остался доволен, раз повторил заход.
— Чай не сладкий.
— Сам сахари.
— Две ложки в чай, пожалуйста, — от его голоса я зло скрипнула зубами и положила две чайные ложки с горкой.
— Мешай.
— Теперь я могу идти спать?
— В следующий раз режь рез сыр потолще. А колбасу потоньше.
Я встала и без слов направилась из кухни. Меня догнал его смешок. Видимо, он энергетический вампир и питается отрицательными эмоциями людей. Этот его повелительным тон заставлял чувствовать себя пастушкой без роду и племени, что совершенно меня не радовало.
Кровать уже остыла, и я довольно потерлась о прохладную простынь. Сон слегка притупился, поэтому я пару минут углубилась в размышления о своей судьбе.
Не стоит расслабляться и думать, что пройдет всё само собой. Надо дождаться момента и попытаться свалить, пока все будут усыплены моей совершенной пассивностью в желаниях побега. Мориарти вряд ли обманывается, а вот разные там Марки-Эрики, думаю, верят всеми своими огромными сердцами.
Наконец с этими мыслями я заснула.
***
— Любимая, моё сердце принадлежит тебе! — Мориарти в белом смокинге протягивал мне букет белых роз. — Издеваешься? — я в шоке уставилась на протянутый букет, опасаясь, что он сейчас превратится в клубок ядовитых змей. — Нет! Мои намерения серьезны, я готов объявить твоему отцу о нашей помолвке! — Что?! Какая помолвка? — Наша с тобой, родная, наша с тобой, — и тут он бросил букет и прижал меня к стене, целуя. Я, все ещё в ошалелом состоянии слабо начала бить его по спине. Но его напору, позавидовал бы любой осёл, который не хочет везти повозку. Тут, с удивлением я понимаю, что он начинает слюнявить мне лицо, начиная со лба и заканчивая подбородком, вызывая у меня панический страх за его здоровье и разум. Вдруг, он прекращает оставлять на мне свое ДНК и достает из кармана коробочку с кольцом. Открывает её, достает кольцо, бросая на пол коробку. Я в страхе стискиваю руки и губы. Он странно улыбается и второй рукой хватает меня за руку. Я пытаюсь вырваться из железной хватки, но тщетно. Я ору и падаю на пол, стараясь глазами найти что-нибудь тяжелое, чтобы зарядить в недоделанного жениха. — Дорогая, не противься. Я понимаю, ты волнуешься. Но все через это прошли. Все боятся свадебных хлопот, — этот голос навевал на меня панический ужас. — Ты что несешь, дурной?! Я тебя ненавижу! О какой свадьбе ты мне сейчас говоришь! — Ты меня любишь, я знаю. — Ни хрена подобного! — А теперь разожми свой кулачок, — он медленно пальцем за пальцем разжимает мой бедный кулак. Я ору, и тут, когда его кольцо, касается моего пальца, я резко просыпаюсь.***
Открыв глаза, я с радостью узнаю, что я всего-навсего пленница, а не будущая жена человека которого я не только ненавижу, но ещё и боюсь смертельно. Сон вызвал у меня лёгкий ужас и шок. Хуже всякого кошмара. Лучше полчище демонов и ведьм, чем Мориарти в мужьях. Представляю, какая бы из нас вышла «милая» пара, до первого разговора. Так и вижу заголовки газет: «Невеста повесилась прямо в загсе после оформления брака». Приняв прохладный душ, я сразу успокоилась, а потом и вовсе забыла об этом не очень приятном казусе. Ведь меня ждут обновки, можно будет, наконец, снять эти повидавшие жизнь футболку и джинсы. Разборка вещей заняла у меня около часа. Восторг от вещей пропал почти сразу, как я открыла первый пакет. Тот, кто купил мне это, видимо долго и громко ржал, выбирая всё, что сейчас лежит в этих пакетах. Три ужасно короткие юбки, которыми можно пользоваться только как поясом. Одни джинсы мне оказались настолько малы, что у меня даже нога не смогла протиснуться в штанину. Следующие джинсы заставили меня истерично смеяться. Я могла легко залезть в одну штанину или спрятаться в широких карманах. Насколько должен быть расшатанный глазомер, чтобы купить вещи настолько разных размеров? Хотя, если я буду питаться всем тем, что есть в холодильнике, то эти джинсы скоро придут мне впору. С футболками была беда похожая. Половина из них открывала всё то, что стоит держать закрытым, а вторая половина закрывала ноги до колен. — Ох, блин, тут даже есть комплекты нижнего белья, — простонала я, готовясь к безразмерным лифчикам и миниатюрным трусам. Но на деле оказалось чуть лучше, чем я предполагала. Видимо, тот, кто покупал всё это, очень хорошо рассмотрел размер моих подружек. Один комплект мне почти подошёл, был чуть мал в груди, но это можно пережить. А вот второй сидел как влитой. Джинсы значит, мы выбираем плохо. А лифчики — хорошо. Ну что за мужчины! В одну кучу я положила всё то, что мне придётся носить, а в другую всё то, во что я не влезу даже под страхом смертной казни. Вздохнула, осознав, что первая куча, гораздо меньше. Захотелось плакать, а ещё лучше взять дробовик и расхреначить весь этот гадюшник. Во имя гуманизма пустить в этого самовлюблённого ублюдка, считающим себя всемогущим богом, пару обойм. Но делать нечего, эта одежда, какая-никакая, но чистая. Я стала переодеваться, кто-то постучался и, не дождавшись ответа, сразу открыл дверь. Я резко натянула футболку и с возмущением посмотрела на того, кто и утром разбудил меня весьма бесцеремонно. — Тебя ждет босс, — резко отчеканил он, прерывая даже попытку, возмущенно заявить о его не джентльменском поступке. — Что опять ему надо? — возмутилась я. Он не ответил, как всегда впрочем. Меня в этом доме любили игнорировать. Это наверно такой сложный психологический трюк «сведи с ума болтливую пленницу». Я провела рукой по почти сухим волосам. Надо расчесать, а то запутаются. А... ладно, потом. Отправившись следом за похитителем, который довел меня до кабинета Мориарти и весьма не культурно подтолкнул меня во внутрь. — Она в порядке и совсем не пострадала, по крайней мере, физически. Но всё может измениться, в одно мгновение... стоит только ТЕБЕ сделать то, что меня расстроит, — кому-то говорил Мориарти глядя в ноутбук. Его слова заставили меня насторожиться, я внимательно смотрела на совершенно безэмоционального мужчину. Он полулежал на удобном кожаном кресле, положив ноги на стол, вся его поза показывала, что он — хозяин данного разговора. Он перевёл взгляд на меня, тут его брови удивлённо поползли вверх. Он внимательно осмотрел мою одежду и нечесаную копну волос. Хмыкнул. — Если с ней что-то случится... — Папа! — я подбежала к столу, Мориарти оттолкнулся ногами от стола, видимо решил дать поболтать с отцом. Не обращая на него внимания, я внимательно смотрела на такое знакомое и любимое лицо. — Анечка, — нежно произнёс отец по-русски. — Прости меня, это всё моя вина. Я должен был... Идиот старый! Как ты там доча? Что у тебя за вид? Боже, моя дочь ходит в лохмотьях. Тебя не морят голодом? — У меня все хорошо. Я нормально, ем, не волнуйся. Я люблю тебя. Глаза отца даже на экране светились любовью и бесконечным горем, я жадно впитывала в его голос, взгляд и излучаемые эмоции. — Я сделаю всё, чтобы вытащить тебя из лап этого... подонка! — Я знаю, папа, — улыбнулась я. — Тааак, поворковали и хватит! Вы разве не знаете, что говорить на языке, который не понимает другой собеседник, очень не культурно? — Кто бы говорил о культурности, — буркнула я. Мориарти резко посмотрел на меня, взгляд почему-то внимательно прошёлся по моему лицу, потом в его лице что-то неуловимо изменилось. — Думаю, тебе пора, не стоит ребёнку слушать взрослые разговоры, — тон был обманчиво нежный. Я гневно втянула воздух, но сказать я ничего не успела. — Я сейчас не в том настроении, чтобы спорить. Заткнись, и молча выйди, ведь ты не хочешь, чтобы твой папочка стал свидетелем твоего убийства, — всё это было сказано тошнотворно жизнерадостным голосом. Мой отец мгновенно побелел, а я уже немного привыкшая к таким словам, только слегка вздрогнула. — Пока папа. Все будут хорошо. Передай Артёму, что я люблю его. Только сейчас заметив, что по моим щекам текут крупные слёзы, я резко стёрла их рукой. Нечего распускать нюни перед своим похитителем. Я вышла из комнаты, чувствуя себя разбитой и униженной. Закрыв дверь в кабинет, прислонилась к холодному дереву, чтобы остудить пылающее лицо. Ощущение такое, словно меня ополоскали в канализации. Вроде и общались со мной гораздо грубее, но именно слова Мориарти почему-то задевали самые тонкие струны души. Скинуть с себя противное липкое ощущение, особым успехом не увенчалось. Наверно, дело в том, что он слишком умный для меня, его интеллектуальным превосходством разит за километр. Он это не скрывает, а наоборот, выставляет напоказ. Напыщенный индюк. Надеюсь, когда-нибудь найдётся тот, кто сможет надрать ему задницу. И хорошо так надрать, добросовестно, чтобы помнил долго-долго. Я задумчиво застыла в коридоре. Пойти в комнату или на кухню приготовить поесть? Ещё раз протерев от слёз лицо, я глубоко вздохнула и поплелась на кухню. Попробую сегодня приготовить что-нибудь более съедобное, нежели американскую пищу быстрого приготовления. Суп я готовила только два раза в жизни, во время турпоходов с друзьями. Значит, получится приготовить это и на кухне...***
Готовка заняла у меня более трёх часов, я сознательно делала всё как можно дольше. Потому что не представляла, чем, кроме самобичевания и нытья, я буду занимать всё оставшееся свободное время. Соблазнительно запахло из духовки жареной курицей. Ещё минут десять и можно будет вынимать. Не удержалась, приоткрыла духовку и отщипнула от курицы светло-коричневую корочку. Дуя на немного обожжённые пальцы, я, чавкая, пережёвывала горячую вкуснятину. Достав глубокую тарелку, я налила туда суп и поставила на стол. Нарезав пару кусочков хлеба, я в предвкушении хорошего обеда, решила вынуть полностью готовую курицу. Поставив её остужаться, я повернулась к столу. От неожиданности уронила вилку, за столом, как царь, восседал Мориарти. — Ты приготовила обед персонально для меня? Я нахмурилась и пожевала губу. — Нет, я готовила себе, но раз ты просишь, могу с тобой поделиться. Я не жадная. Достав ещё одну тарелку, я налила вторую порцию супа, подрезала хлеба и принесла ложки. — Если мало соли, добавь по вкусу. Я предпочитаю малосолёные блюда, — сухо сказала я, ставя на стол солонку. Суп мы ели в молчании, никаких хлюпаний, бренчаний ложек об тарелки, чавканий. Только под конец я чихнула, видимо, чёрный перец, который я добавляла в суп, попал в нос. — Будь здорова. Я усмехнулась. — Мой похититель и будущий убийца желает мне здоровья. Не очень символично, ведь так? Мориарти, как всегда принял всё за риторический вопрос. Доедали суп в прежнем молчании. — Что на второе? Я не отвечая, встала, в таком настроении этот тип вызывал у меня не контролируемое раздражение. И я ничего не могла с этим поделать. Только пытаться скрыть и держать рот закрытым. Как говориться «Не буди лихо пока тихо». А Мориарти то ещё лихо, не хотела бы я встретить его, когда он в ярости. Я достала две тарелки, положила макароны и отрезала от курицы два ломтя. Аппетит слегка подпортился, поэтому себе положила меньший кусок. Ещё не помешает поставить чайник. После сытного обеда, я всегда люблю попить горячего сладкого чая. Поставив перед ним тарелку, и взяв свою, я так же молчаливо села. Моё настроение портилось прямо пропорционально улучшающемуся настроению «ротвейлера». — Желаешь узнать, ради чего я приказал похитить тебя? — нарушил он молчание. Я удивилась вопросу и возможно слишком грубо ответила: — Нет! — Почему? Надеешься, что если ты не будешь ничего знать, то я тебя отпущу, не опасаясь, что ты откроешь свой рот, для дачи показаний в суде? — он странно улыбнулся. Я вздохнула и положила вилку. Аппетит пропал окончательно. — Я и так знаю... что путь заказан. Просто... не хочу. Не хочу ничего знать. Это знание принесёт мне только расстройство и вину. — Вину? — он заинтересовано наклонился. Я поёжилась от его взгляда и неохотно ответила: — Да, вину. — Позволь поинтересоваться, почему? — Мой отец занимает не самую последнюю роль в стране, и то, что ты хочешь узнать у моего отца, точно несёт серьёзную угрозу. Я не хочу, чтобы такая угроза возникла по моей вине. Я не та, из-за которой должна страдать целая страна. Но так как этого не избежать, я даже знать не хочу, что случится по моей вине. Видимо, мои слова его сильно удивили. По крайней мере, уголок одной губы его дрогнул и голова слегка наклонилась к левому плечу. — Благородно. Только толку от этого ноль. В этом мире всё измеряется деньгами и рычагами давления. А если у тебя есть и то, и другое, то ты можешь уничтожить этот сранный мир особо не думая. Что так популярно у наибольшего процента населения. — Мало кто захочет уничтожить мир, в котором он живёт. — Не все. Только те, кто видит этот мир таким, каким он есть. Без запудренных мозгов телевизором и приторных рассказов с хеппи эндами. — Не любишь рассказы со счастливым концом? — хмыкнула я. — Счастливых концов нет. Есть только плохие концы. Положительные герои умирают, рано или очень рано. И о них забывают быстрее того момента, как его гроб коснётся земли, — он спокойно жевал курицу не заморачиваясь на том, что есть и в тоже время болтать — нельзя. — А с злодеями не так, хочешь сказать? — Совсем не так. Отрицательные персонажи всегда окутаны страхом и ужасом. Его боятся и всегда помнят. Даже после смерти, — он наконец прочавкался. Ещё бы пару чавков и я бы воткнула ему в глаз вилку. Раздражает такая манера. — Ты чай будешь? — Нет, — он положил столовые приборы, вытер руки об белое полотенце и молча ушел из комнаты. — Великолепно. Значит, я готовь, убирай, так ещё и посуду грязную мой! Я пленница или рабыня?! Сердито гремя посудой я положила всё в раковину. Посудомойки тут почему-то не было. Пришлось скрепя зубами всё мыть и убирать вручную. Хоть бы деньги платили. Хотя, куда мне их сейчас тратить? Разве только руки ими вытирать. Оказывается, провозилась я до шести часов. Надеюсь, сегодня Мориарти не захочется устраивать. кровавые игрища. Поунижает других и становится счастлив и полон жизни. А мне страдай. Я отправилась в комнату. По дороге я встретила незнакомого мне парня, под тридцать, примерно. Он стоял прямо и стеклянный взгляд его был направлен в стену. Я опасливо провела рукой перед его глазами. Тут, наконец, он моргнул и совсем недружелюбно посмотрел на меня. — Ты кто такая? Как сюда попала? — Это ты кто такой? Что в моей квартире забыл? — нахально рявкнула я в ответ. Он стушевался и в ужасе смотрел на мою грозную персону. — Опять Джимми сюда мальчиков водит! Кабель вшивый. Всё никак не успокоится! А я ребёночка жду от него, — пожаловалась я и с нежностью погладила свой выпирающий после сытной еды живот. На парня было страшно смотреть. Он побледнел, а глаза были готовы вылезти из орбит. — И-извините мисс... — Миссис! — истерично закричала я. — Хочешь мужа моего увести, змея?! Не выйдет! Он всем говорит, что любит и бросит жену! И ты не первый и не последний! Понял?! — Но...но я не... — Заткнись! Сучка! Знаю я таких... Тут, наконец, на сцене появилось третье лицо, и оно заговорило вечно скучающим голосом «ротвейлера»: — Что за вопли? Терпеть не могу громкие крики. Тут его взгляд переместился на парня, до смерти испуганного, и грозную меня с излишней активностью гладящую живот. — Ты кто такой? — Я — брат младший Эрика Роллинса, сэр. Мне Эрик сказал... Мориарти раздраженно махнул рукой: — Мне плевать, что тебе он сказал. Твоё первое задание, следить несколько дней за этой, — пока меня не будет, — он кивнул головой на меня. — Простите, сэр. Я оскорбил вашу жену! Мне Эрик сказал, что у вас никого нет! Поэтому я не ожидал её здесь увидеть. — Жена? — его брови удивленно поползли. Он взглянул на меня, я одернула руки от живота и спрятала их за спину, делая вид, что на данный момент потолок привлекает меня больше всего на свете. — А впрочем, это всё совершенно не важно. У меня нет времени разбираться в твоих бреднях, — сказал он, обращаясь ко мне. И больше не глядя на нас, вышел. — Так ты не жена? — облегченно спросил парень. — Конечно нет! Кто бы смог жить с таким козлом? Он опять побледнел от такого фривольного обращения. В гостиной я заметила небольшую книжную полку в настенном шкафу. Увиденное меня очень обрадовало, но, видимо, я рано радовалась, книги оказались ужасно заумными. На некоторых я с трудом читала названия. Но все же, после долгих раздумий, я взяла какую-то книгу о психологии(я выбирала самую тонкую и с более ясным названием). Уже подходя к комнате, я заметила, что тот парень идет за мной на почтительном расстоянии. — Ты чего прёшься за мной? — Мне приказал мистер Мориарти. — Мало ли, что он тебе приказывал, отчаливай. Посиди в гостиной, почитай газетку, выгуляй собаку. — Мне нельзя покидать свой пост. Я возвела глаза к потолку. — Прекрати понимать всё так буквально! Может, ты ещё в душевую со мной пойдёшь, спинку тереть будешь? — Когда говорит мистер Мориарти, то надо выполнять только так, никак иначе, — механическим голосом проговорил он. — Да вы тут зомбированные все! Хочешь, сиди тут у двери, как пёс сторожевой, только ко мне в комнату заходить не смей! Я голая люблю ходить, — сказав это, я захлопнула дверь перед бравым зомби. Успокоившись, я начала читать принесённую книгу. За три часа осилила только пятьдесят страниц из двухсот. Неплохое начало, может стану крутым психологом? Вылечу Мориарти и буду его всем показывать, мол, вот до а вот после. Посмотрев на время, я с удивлением отметила, что уже одиннадцать. Слегка потерев глаза, я решила перед сном попить чаю. — Что за черт, — пробормотала я пытаясь открыть дверь, но её словно заклинило. Я слегка разбежалась и стукнула дверь всей своей массой и силой. За дверью удивленно и громко крякнул мой слегка задремавший телохранитель. — Ты бы ещё дверь заколотил, окаянный! Дай выйти! — оказалась, он задремал прямо на двери, служа ей как бы опорой. Он стушевался, но встал и отошел от двери на почтительное расстояние. Я раздраженно прошла мимо парня. Включив на кухне свет, я поставила чайник и достала чайный пакетик. Посмотрев на маячившуюся фигуру вздохнула и спросила: — Чай, кофе? Он сначала не понял, что обращение к нему, поэтому ему на соображение понадобилось десять секунд. — Спасибо, не надо. — Вежливость ни к чему, — ответила я. Вспомнив, как он прикорнул на моей двери, я хмыкнула и вытащила кофе из шкафа. — Сколько ложек? И давай без отказов. — Две, — сдался он. — Молоко, сливки? — Немного молока. Его чашку я оставила на столе, а свою взяв, кивнула ему, мол, бери свой кофе. Не глядя, что он там делает, я отправилась в свою комнату. Поставив чашку на прикроватный столик, я опять легла на кровать с книжкой. Как же хорошо, что Мориарти уехал. Надеюсь, эти несколько дней будут длиться как можно дольше. Может, у меня всё-таки получиться сбежать. Через час, сон сморил меня.