***
Владивосток, город на сопках, дома поднимаются и опускаются, словно качаясь на волнах. Владивосток прекрасен по своей сути, бензиновые пары бесчисленных машин смешиваются с морскими ветрами, высокоразвитая цивилизация встречается с первобытной приморской природой. В большом ювелирном на Светланской народу почти не было. Четыре продавщицы с царскими осанками обрамляли витрины. Играло "Русское радио". Единственный посетитель, красивая девушка в коротеньком ярко-красном пальто, вот уже добрых полчаса мерила сережки. Девушку звали… Удача, фортуна, в древней Греции - Тюхе. Впрочем, важно не как звали, а важно то, что звали постоянно. Приманивали молитвами да заговорами, талисманами, съеденными трамвайными билетами. Наивные! Тюхе – женщина, капризна и не постоянна. Тюхе любит смелых и нахальных, а еще с чувством юмора… А еще - золото. Пользуясь случаем, хочу дать совет: если в жизни не особо достает внимания удачи, купите красивую золотую побрякушку, непременно заглянет на блеск. Может, и задержится… Тюхе непредсказуема, бывает – себя саму удивит. Одаривает тех, кто не заслужил, уходит от достойных. Ей, богине, виднее, конечно. Сейчас вот прикладывает к ушам то одну, то другую пару сережек. Пока не задерживает одно украшение в холеных руках. Серьги – в форме листа клевера с четырьмя лепестками, ну прелесть! Уже хочет на кассу нести, но, рассмотрев ценник, Тюхе надувает губки, оставляет изделие, покидает ювелирный зло и быстро. Погода портиться. Ветер треплет медные волосы, проезжающие мимо парни заглядываются на стройные ножки, выглядывающие из коротенького красного пальто. Тюхе смешно и грустно. Обидно, что её, как любую красивую и свободную, принимают за шлюху. Дай мне удачи!.. Дай мне, удача! Тьфу, противно! Всем должна дать?! Тоже, блин, нашли давалку! А заслужить? Хоть попытаться. Раздраженно цокая каблуками по тротуару, Тюхе думает, где взять денег на сережки. Изумруды клевера так и стоят в её зеленых глазах. Люди вокруг перекрикивают ветер в попытке рассказать телефонным трубкам самые важные в своей бесполезности подробности, никому нет дела до её величества госпожи удачи в красном пальто. Наденька появляется внезапно, несется на Фортуну как танк… Если б танк носил каблуки, но суть ли. Хватает за локоть, тащит куда-то, ругается. Надежду посылать бесполезно. Наденька бормочет что-то про корабль, моряков… Тюхе хочется быть капризной. Тюхе необходимы сережки, плевала она на моряков и корабли… Пусть хоть весь мир в соленую могилу. Изумрудики в форме клевера, с четырьмя маленькими листочками… Ну прелесть же! «Надь, дай денег, а…» Фортуна – женщина. Как часто мы забываем, что внимания женщин дорого. Мир черствеет и продается в рассрочку. Мужчины не умеют ухаживать, мы не знаем себе цены. Роковые красавицы с телеэкранов, с капризно надутыми губками, принимают жизни, брошенные к их стройным ножкам. Современные богини и от помятых цветов отвыкли. Удача тоже отвыкла от того, что люди хотя бы пытаются быть достоянными её. Надя вываливает мятые купюры перед подругой и просит поторопиться. Тюхе, счастливо сверкая глазами, уже через десять минут теребит новую покупку в ушах. Наденька тревожно закидывает голову к хмурому небу, босыми ступнями топчется на асфальте. Ботинки натерли, ноги жутко болят. Через несколько минут, бухта Золотой рог встречает частым ледяным дождем, что хлещет в хорошенькие лица богинь. Сначала Надежда тащит удачу по каменистому берегу к уже отплывшему кораблю. Потом маленькую надувную ярко желтую шлюпку швыряет туда-сюда, Тюхе матерится громко и смачно, солёная вода на лице на волосах, алое её пальто похоже на не выжатую половую тряпку. Надя сосредоточенно высматривает корабль. Неужели поздно?***
Лет с десяти Гена научился незаметно пропадать, не доходя до обшарпанного здания сельской школы, сворачивал в лес к озеру. Учителя высказывали за прогулы, но ни мать, ни отчима не вызывали. Гена же до заката наслаждался близостью воды, накатывающей мутными волнами в ветреную погоду на берег, удил рыбу или изучал неблизкий берег напротив. Уже тогда, мальчишкой, с порой сопливым от мокрого ветра носом, Гена ощущал сладкое томленье при мысли о дальних берегах и свободе бескрайних волн. Кое-как окончив школу, он попросился армию в мечтах о флоте. Отслужив, устроился на торговое судно матросом. Руководство было более чем довольно Геной, самые крепкие и аккуратные тросы сплетались его грубоватыми руками. Вахту нёс на совесть и - главное любую даже самую тяжелую работу делал с восторгом, в его зелено-серых глазах загорался счастливый огонек, стоило только ступить на палубу спешащего в очередной рейс корабля. Старательного парня быстро повысили до боцмана. И тогда в его жизни появилась Нина, банально встретились взглядом на каком-то празднике общих друзей, поболтали перекуривая на балконе, вызвался до дому проводить. Нина напоминала француженку своими подстриженными под каре тёмными волосами и лукавой улыбкой тонких губ. Казалось, ничего особенно не было в её облике и артистичных манерах, кроме неуловимой прелести и нефтяной черноты волос, распахнутых глаз. Так бывает или нет? Гена не знал. Когда на уроках читали про любовь, романтику и прочую фигатень, он грезил морскими широтами на озерном берегу. Были, впрочем, в моряцкой жизни женщины, но к любви это имело отношения в последнюю очередь. Нина училась на филологическом факультете, обожала поэзию Серебряного века, боготворила Чехова, красиво держалась за столом и любила хорошее красное вино. Одно слово - девочка из приличной семьи, Гена казался сам себе рядом с ней неотесанным деревенщиной, хотя таким он и был. Постоянно молчал, боясь сморозить глупость, благо Нина была говорливой и непомерно живой и по непонятным ему причинам соглашалась встретиться, посмотреть кинопремьеру или просто пройтись. Лишь однажды разговорился, когда накануне отплытия в очередной недолгий рейс гуляли, Нина спросила, а какого цвета вода, когда находишься в открытом море. И он рассказал, что всё зависит от неба, ветра и солнца. Вода в море бывает прозрачно-зеленоватая или лазурно-голубая, тёмно-серая и густая черная, как нефть. Гена рассказывал подробно, с придыханием. Нина, конечно, видела море и не раз, но сейчас ей показалась, что море окружает её со всех сторон, течет по венам прямо к сердцу... Поддавшись порыву, она поцеловала Гену в сухие жёсткие губы и с игривым смехом, как будет ждать его возвращения. - Я вернусь двадцать пятого утром. - Да, ладно, как раз в мой день рождения, приходи тогда поздравлять. Ночное море, тёмное, как нефть и волосы Нины, с вечера хлещет дождь, ветер поднимает шипящие волны. Завтра утром они уже вернутся, рейс был недолгий, правда, погода подвела, совсем не видно портовых огней. Гена стоит на самой низкой палубе, рядом надувная желтая шлюпка: наверно, какой-то криворукий матрос игрался. Вот ведь понаберут идиотов, а ему страдай. Гена смачно ругается себе под нос и трубным басом произносит: - Эй, дежурный, какого хрена у нас шлюпки своей жизнью живут, а ну вернуть на борт. Узнаю, кто пустил, руки с корнем выдеру!***
Море ловила разноцветье рассвета, корабль давал команду к прибытию, никто не видел, как на верхней палубе спорили две основательно потрепанные девушки, с всклокоченными от соли волосами и разводами туши на лице. - Надь, вот нафига? - Я же не знала… - Ты хоть понимаешь, что мы как дуры зря притащились, еще и пальто пропало… Вот зла на тебя не хватает! Вот всем вам надо, удачу… А то, что есть элементарный профессионализм и логика - и люди сами могут справиться. Целёхоньки твои моряки и корабль. А ты дура, Надька! С минуту они насуплено молчали, потом Надежда, радостно блеснув глазами, кивнула в сторону горизонта, теребя подругу за рукав. - Смотри, как красиво… Словно бы на прощание рассвет полыхнул малиновым пожаром на золотом фоне, отразился в спокойном море, вдалеке пролетела ласточка. Надя и Тюхе заворожено застыли в этой бесконечной красоте. Корабль готовился причалить к берегу, мимо прошли и остановились два, видимо, матроса. Один тяжело вздохнул, поведя плечами, другой похлопал его по спине, нарочито весло бормоча. - Боцман, ну не парься, капитан же сказал, за рейс на неделе расчет. - Ты не понимаешь, – зло ответил, по-видимому, боцман. - Ну чего тут непонятного - поздравишь, поцелуешь, скажешь, что подарок будет позже. - Да у неё же сегодня день рождения, я ей признаться как раз хотел. - А че признаться? - Через плечо, блин… Какая нахер теперь разница. - Влюбился что ли? Надя и Тюхе любопытно посмотрели на предположительно влюбленного, но матросы пошли дальше, на ходу переговариваясь. Последнее, что удалось разобрать: - Ладно, боцман, я тебе вот, знаешь, удачи желаю! Порт Владивосток был непривычно пуст. Погода выдалась ясная, небо сверкало промытой голубизной. Северо-западный берег бухты Золотой Рог купался в отблесках отражавшихся от моря солнечных лучей, но под ногами у боцмана только что причалившего корабля Геннадия Михайлова блеск был слишком ярким. Ловко присев, он поднял с земли новенькие сережки, предположительно золото с изумрудом в форме листочков четырехлистного клевера. Удивленно огляделся по сторонам, положил находку в карман, соображая, что неприлично брать вероятно кем-то потерянное, но как же обрадуется такому подарку Нина… Какая же это всё-таки удача. Тюхе расправляла помятое пальто, хитро щурилась вслед удаляющейся фигуре матроса и улыбалась. Удача - самая настоящая женщина, переменчива, прекрасна, всесильна. Любит красивых, смелых, нахальных… А еще тех, кто умеет любить. Ну, так женщина, же… Пользуясь случаем, хочу дать совет: если не достает внимания удачи, влюбитесь, она обязательно заглянет.