Буря в чашке кофе

Когда я добралась по указанному адресу, уже стемнело, но даже это не мешало моему удивлению расти, как на дрожжах. Бог мой, чей адрес дал мне глупый парнишка? Куда я еду? На Голливудские холмы? Что я на них забыла? И почему же мне дома-то не сидится? Как бы после моего визита эти холмы развалинами не стали именоваться. Но, как бы там ни было, а вскоре охватившая меня паника поутихла, и, отыскав нужный мне белый особняк с зажжёнными окнами, я с дрожью в сердце позвонила. Какое-то время дверь не шевелилась, затем послышались едва уловимые шаги, щелчок замка, и моему взору предстал стройный молодой мужчина в чёрном джемпере и синих джинсах. Покусывая торчавшую изо рта зубочистку, он вопросительно смотрел на меня выразительными карими глазами, в глубине которых искрилось озорство. Тёмные волосы, стильная стрижка, ярко очерченные дуги бровей, гладко выбритое лицо, чувственные губы... Господи, и этому красавцу я помяла транспорт? - Здравствуйте, - едва слышно пролепетала я. - Привет! -голос чуть хрипловатый, но приятный. - Я... э-э... - Что-что? - он блеснул белозубой улыбкой, и я вдруг ощутила всю абсурдность данной ситуации. Его, видимо, рассмешила гостья, не умеющая связать даже двух слов. Желая доказать обратное, я вдруг исполнилась решимости и силы духа. Будь что будет! Не убьёт же он меня, в конце-то концов! - Я - по поводу мотоцикла. - Какого мотоцикла? Он что, издевается? Или глупый охранник стоянки всё же напутал с адресом? - "Харлея". Со стоянки у Сити-нэншл-плаза. И если вы его хозяин, значит я - к вам. - Ага, - деревянная зубочистка переметнулась с левого уголка рта в правый. - Вообще-то я был хозяином "Харлея", пока какая-то скотина не решила сделать из него бифштекс. Теперь я хозяин именно этого кулинарного шедевра. В его голосе не было ни жёлчи, ни угрозы, он говорил так, как говорят об обычных вещах. Будто между прочим. И это придало мне немного храбрости. Быть может, этот человек не придушит меня сразу, и я поживу ещё пару минут? И, стараясь выглядеть спокойной, - тогда как внутри меня всё дрожало от страха, - я негромко произнесла: - Именно я эта скотина и есть. Мужчина перестал улыбаться, и даже зубочистка замерла на миг. Смерив меня удивлённо-недоверчивым взглядом, как если бы я сказала несусветную глупость, он затем выдохнул: - Ах, вот как? - Да. И я пришла сдаться на вашу милость. Его брови вспорхнули ввысь, и он заметил с лёгкой усмешкой: - Я бы не стал разбрасываться такими словами, - а затем посторонился и указал вглубь дома: - Прошу! Я переступила порог, чувствуя, как неподвластная сердцу тревога наполняет меня до краёв, и ощущая непреодолимое желание броситься отсюда прочь. Последняя фраза, произнесённая красавцем, почему-то не давала покоя, а понимание того, что, войдя в дом, я полностью очутилась в его власти, разбудила в душе панический страх. Однако мужчина не запер двери, и я не преминула это заметить; к тому же, в доме слышалась какая-то возня, свидетельствовавшая, что он был не один. И это успокоило немного. - Проходите, - указал он на диван. - Садитесь. - Послушайте, я не... Он взял меня за руку, отчего я тут же умолкла, молча подвёл к дивану. Заставил сесть. - Вот так-то лучше, - заметил. - А то ещё чуть-чуть - и, кажется, кого-то придётся отдирать от пола. Что он имел в виду? Скользнув по своему отражению в зеркальной дверце шкафа-купе, я вдруг уловила огромные испуганные глаза на бледном лице какого-то привидения, и не сразу сообразила, что это именно я и есть. Господи, кто это? Я? Почему я выгляжу так, будто мне поставили клизму? И почему так кружится голова? - Может, воды? - коснулось уха. - Нет, спасибо. Я в порядке. - Что ж, - и незнакомец плюхнулся в кресло напротив. - Тогда рассказывайте, как вы докатились до такой жизни. Его лёгкая ирония придала мне силы, я уже открыла было рот, но в эту минуту дверь из ведущего куда-то коридора распахнулась, и бушевавшая там возня ворвалась сюда. Кто-то непонятный в толстовке с нахлобученным на голову капюшоном стал носится по гостиной, размахивая руками и расточая проклятия, перемешивающиеся со смехом. В руках у него дымилось полотенце, и он размахивал им по сторонам, пытаясь потушить. - Горим! Помогите! - причитал он, давясь смехом. - Шеннон, вызывай пожарных! - Может, лучше сразу психушку? - отозвался мужчина из кресла. - Джаред, ты задумал сжечь дом? - Я всего лишь веганских блинчиков решил нажарить. Но сегодня, видимо, не мой день. - Ха! Тогда он такой у нас обоих. Это был камень в мой огород, я безошибочно поняла это. И уловила брошенный на меня хитровато-озорной взгляд. Но в следующий миг охватившее меня напряжение прорвалось наружу, мне стало невыносимо жарко, едкий запах гари резко въелся в мучившую меня тошноту, и я задохнулась. Всё поплыло перед глазами, утрачивая свою значимость: и красавец-мужчина, открывший мне двери, и роскошная гостиная мраморно-белых тонов, и прыгающее по ней чудо с дымящимся полотенцем... И прежде, чем отдаться во власть кружащегося забытья, я услышала встревоженный голос Шенна: - Джаред, не нужно пожарных! Звони доктору! Живо! Должна заметить, что стальным здоровьем я никогда не отличалась. Тонька-пятитонка, останавливающая на ходу коня, - это точно не про меня. Если бы я отважилась на этот подвиг, конь бы долго ржал, не переставая. А потом бы умер. От смеха. Но и на доходягу, бегающую за ветром, я тоже не походила. Обычная девушка, каких миллионы. Но чтобы вот так нелепо выпасть в осадок, придя в чужой дом... Такое случиться могло только со мной! Впрочем, чего удивляться: я же и так готовилась умереть. Придя в себя, я обнаружила, что лежу на том же диване в той же гостиной, воздух проветрен открытыми окнами, а надо мной склонился какой-то человек в белом халате и слегка похлопывает меня по щекам. Строгое чёрное платье на мне - обязательный атрибут офисного дресс-кода - до половины было мокрым, лицо и слипшиеся волосы - тоже. Меня что, накрыло цунами? Устало обведя глазами залитую тёплым светом гостиную, я тихо поинтересовалась: - Я уже в раю? Кто-то за спиной склонившегося человека выразительно чмыхнул, послышался сдержанный смех, а сам он лишь улыбнулся и, нацепив мне что-то на руку, стал измерять давление. - Девяносто на пятьдесят, - заключил через минуту и перевёл на меня маленькие глазки. - Боюсь, с такими данными, мисс, вас туда не примут. Как вы при таком раскладе всё ещё живы?... Скажите, вы головой ударялись? - О, доктор, кажется, я ударилась ею при рождении! - Ага, шутим! - сдержал улыбку тот. - Это уже кое-что. Но я имею в виду, сегодня. У вас - гематома на лбу. - Да. Но... я не нарочно. Это автостоянка огрела меня. - Как сильно? - Не очень, - я попыталась подняться, стараясь избежать назойливых расспросов. - Куда?! - тотчас строго отозвался доктор. - Ну-ка, не шевелитесь! Вам мало, что вы пробегали с сотрясением весь день? - С сотрясением? - Да. Именно это я и подозреваю. А теперь вернёмся к вопросу. Насколько сильно вы ударились головой? - Настолько, что, если бы в ней была дырка, мозги бы выпрыгнули без оглядки. - Тошнота? Головокружение? Были? - Да. Весь день. И, оглянувшись назад на парней, доктор уверенно констатировал: - Сотрясение! - а затем снова взглянул на меня: - С чем вас, милая, и поздравляю! Что же вы сразу к нам не пришли? Что я могла ответить? Что бегала по никому не нужному поручению? Что меня уволили ни за что, ни про что? Колючий спазм сдавил моё горло, жалость к самой себе внезапно накрыла с головой. - Я была в другом дурдоме, - шепнула чуть слышно. - Что, простите? - А насколько это серьёзно, док? - подсел на диван Шеннон, вертевший в руках бутылку с водой и старавшийся сменить тему. - Голова, мой друг, - коротко пояснил тот. - Вообще-то важны все органы нашего тела, но шутки именно с ней всегда плохи. - Но я чувствую себя хорошо, - нагло соврала я. - Я так и понял, - парировал доктор. - Именно поэтому ребята меня и позвали. Меня вообще зовут, когда кому-то хорошо. Теперь ещё вот что, мисс. Если днём вы чувствовали себя более-менее сносно, то ночью вам может стать хуже. Такая уж закономерность: болезнь усиливается в ночной час. Все неприятные симптомы сохранятся. Не хочу вас пугать, но может открыться рвота. Если это произойдёт, не раздумывая, вызывайте неотложку: это опасный сигнал. Поэтому, сами понимаете, оставаться одной этой ночью вам нельзя. Есть кому присмотреть за вами? - Нет. Я живу одна. - Тогда выход один: я заберу вас в больницу. Только этого не хватало! Я ж говорю, неудачница! Если уж не везёт, то до конца! Я сделала глубокий вдох, стараясь не разреветься, как вдруг хрипловатый голос Шенна вторгся в этот процесс: - Не надо в больницу, док. Мы оставим её у себя на ночь. И присмотрим за ней. От такой мысли мне опять стало жарко, в глазах зарябило, и я сорвалась с места, как если бы диван меня укусил. - Нет! Это плохая идея! Я поеду домой! Ничего со мной не случит... Я вдруг покачнулась и снова стала сплывать во мрак. Послышался отзвук отброшенной бутылки - и крепкие мужские руки, подхватив меня, прижали к груди. - Тихо, тихо, - услышала я ласковый шёпот. - Не так резко, глупышка. Не то доктор всё же загребёт тебя с собой, - и дальше рядом раздался другой шёпот, насыщенный озорными нотками: - У тебя, конечно, есть выбор: поехать с ним или остаться с нами. Но он старый и лысый, и все его отношения сводятся к уколам в пятую точку. А у нас даже шприца нет. - Джаред, оставь свои шутки! - снова отозвался Шеннон. - Не смей пугать девушку. Видишь, ей нехорошо. - Пожалуйста, - взмолилась я, будто попала в клетку, - позвольте мне поехать домой. - Нет! - и карие глаза посмотрели на меня очень серьёзно. - Разве только с доктором. В больницу. - Я не хочу. Я с детства её не терплю-у. - Тогда оставайся у нас. Не бойся, тебе здесь ничего не угрожает. - Ну, разве что жарка веганских блинчиков, - опять вклинился Джаред. - Джей! - Молчу, братишка. Молчу. В этот момент доктор закончил собирать свои снасти и, поднявшись с дивана, осведомился: - Ну, молодые люди, что вы решили? Голова моя гудела, словно тыква, превращающаяся в карету, в глазах пестрило от пересыпающихся в ней семечек, и я не могла сообразить, кого он спрашивал и о чём. Боясь, что после этого превращения я не смогу удерживать её на плечах, я доверчиво склонилась на грудь Шеннона, и это решило всё само собой. - Мы остаёмся, - ответил он тихо. - И, надеюсь, всё будет хорошо. - Но, если что - звоните. Даже среди ночи. - Ладно. Доктор растворился в дверях вместе с провожающим его Джаредом, а Шеннон помог мне усесться на диване. - У вас здесь что, дождь прошёл? - коснулась я влажной чёлки. - Почему я мокрая? - Это мы тебя в чувства приводили, когда ты в обморок хлопнулась. Честно говоря, мы растерялись немного, и о нашатыре вспомнили уже потом. - Ничего, - я вдруг представила, как они ещё и им облили бы меня с головы до пят, и от меня бы за версту несло аммиаком. - Вода лучше. Правда, холодно немного, но... - Ну, это поправимо. Я сейчас найду во что переодеться и постелю тебе в гостевой спальне. Только у меня железное условие: ты будешь спать с незапертой дверью. Обещаю, что никто тебя и пальцем не коснётся, но заходить к тебе в спальню мы будем. Всю ночь. Поэтому не пугайся. Ладно? Я слабо кивнула, отлично понимая, что двигало этим человеком не желание пощипать мне нервы или продемонстрировать своё господство, а настороженность от предупреждений врача. И одновременно осознавала, что не принять это условие не имею права, потому как осталась в чужом доме именно из-за него. И как меня угораздило попасть в такую переделку? - Прости, - шепнула я, терзаясь такой мыслью. - От меня одни хлопоты. - Не страшно. Не было бы больших. - Потому как доставлять их - исключительно моё право, - отозвался от дверей вошедший в комнату Джаред. - Больше Шеннон не простит их никому. А что, он такой грозный? Взглянув на него украдкой, я заметила мужественное лицо, сконцентрированный на брате взгляд, в глазах - чуть колкая серьёзность. Да, этот человек, наверное, может быть грозным. Но минуту назад, держа меня в объятиях, он казался таким чувственно-нежным, что я даже в себя приходить не хотела. И именно он будет заходить сегодня ко мне в спальню? Наверное, я всё же чересчур шибанулась черепушкой, если начинала терять грань между безумием и здравым смыслом. Только мне на миг показалось, что всё происшедшее было не таким уж и страшным. И даже, напротив, было в нём что-то приятное. - Может, хочешь чего? - Джаред стянул с головы капюшон, и моему взору предстала симпатичная мордашка с изумительными голубыми глазами. Надо же, какое милое чудо! - Веганских блинчиков, к примеру. - Нет, спасибо. - Видели мы твои блинчики! - хохотнул Шеннон. - Кажется, они именуются активированным углём, и есть их можно только при диарее, - и он снова взглянул на меня: - У тебя же нет такой проблемы? - У меня проблема со скворечником, - указала я на голову, стараясь не смеяться, так как даже эта приятность отдавалась в ней болью. - И, если вы оба не против, я хотела бы лечь. - Я провожу, - тотчас поднялся Шеннон, подавая мне руку. - Это - на втором этаже. Дойдёшь или донести? - Дойду. Я же не калека. Хотя, немного жаль. Ведь если бы этот красавец подхватил меня на руки... Вот чёрт! О чём это я? Это что, ещё один симптом? Тревожный? Почему о нём умолчал доктор? - Тогда обопрись на меня. Я послушно вцепилась Шеннону в руку, и мы направились к выходу, но вдруг Джаред окликнул меня: - Эй! Как зовут-то тебя, гостья? А я не сказала? Вот ведь как вредно ударяться головой! - Элен. - А я, как ты уже, наверное, поняла, Джаред. Рядом с тобой - Шеннон. Мы братья..., - он остановился и счёл нужным добавить: - Но не подонки, - а затем серьёзно посмотрел мне в глаза, и я поняла всё, что скрывалось за этими словами. - Так что спокойной ночи, Элен!