Часть 4
28 января 2014 г. в 19:40
Капитолийка внезапно осознала, что ситуация с пари стала для неё чем-то большим, нежели просто игрой. Ей казалось теперь все это неправильным и невозможным. К своему ужасу Эффи поймала себя на мысли, что думает о Хеймитче. И если раньше её в нем почти все раздражало, то теперь что-то кардинально поменялось. Она почувствовала, что что-то неуловимо изменилось и в ней и в нем. И эта почти пошлая договоренность с наставником Дистрикта Двенадцать никак не вязалась с тем даже немного возвышенным состоянием души, в котором сейчас пребывала куратор.
«Может попробовать поговорить с ним? Вдруг получится убедить его в том, что это слишком глупо и неприемлемо?», - размышляла девушка, продвигаясь к выходу из огромного зала.
Проходя мимо очередной компании капитолийцев, мисс Тринкет услышала, как один из тех, кого она пыталась заинтересовать своими подопечными, рассказывает товарищам о том, насколько наивна наставница Двенадцатого. Сопровождающая почувствовала, как к лицу прилила волна жара то ли от смущения, то ли от злости. Она наивна? Да, возможно, но она лишь выполняла свою работу! Стоит ли обсуждать и высмеивать на каждом углу человека, попытавшегося завести с тобой деловой разговор?
Эффи вдруг живо представила на месте высокого статного столичного мецената ментора Двенадцатого Дистрикта. Ей ясно представилось, как Эбернети с оглушительным хохотом рассказывает своим коллегам-менторам о том, как легко капитолийка поддалась на его провокацию. Он, в отличие от спонсора, не станет скупиться на «лестные» эпитеты и одним «наивная юная леди» не обойдется. От неприятных мыслей, кажется даже дышать стало еще труднее. Капитолийке стало невыносимо больно от мысли о том, что Хеймитч может так поступить. Здравый смысл твердил, что она сама все себе надумала и уже заранее разозлилась на мужчину, однако сопровождающая достаточно хорошо знала ментора и понимала, что подобное развитие событий не так уж и нереально.
Мисс Тринкет сама себе удивлялась. Всего несколько минут назад она хотела спокойно поговорить с наставником Элен и Криса, и была уверена в том, что сможет с ним договориться. А теперь уже категорически отрицала какую бы то ни было возможность цивилизованного разрешения их безумного пари. Сейчас Эффи была уверена, что ментор только и ждет момента, чтобы высмеять её в глазах коллег и знакомых. От этого девушка разозлилась еще больше. Она, стараясь не сталкиваться с кем-то, кто мог узнать её, быстро покинула помещение. Не хватало еще, чтобы кто-то заметил, в каком ужасном состоянии она находилась.
Куратор вышла в сад, окружающий ресторан и пошла по вымощенной камнями дорожке. По мере того, как капитолийка продвигалась вглубь сада, волнение отступало. Девушка почувствовала себя гораздо лучше. Тишина и покой. Когда мисс Тринкет в последний раз наслаждалась одиночеством? Она не знала. Сколько себя помнила, Эффи любила шумные компании, светские приемы и веселье. Странно, что сейчас ей захотелось побыть одной. А еще более странно то, что все её мысли, так или иначе, возвращались к одному и тому же человеку, к Хеймитчу Эбернети. Еще несколько минут назад она злилась на него, а сейчас уже и не знала, что чувствует. Злость? Обиду? Сочувствие? Наверное, все вместе.
Ну вот! Теперь ей показалось, что она увидела Эбернети! Хотя, нет... Это действительно был он.
В силуэте мужчины, стоящего под старой яблоней, сопровождающая без труда узнала наставника Двенадцатого. Капитолийка понимала, что сейчас, пребывая в таком смятении чувств, не стоит оказываться рядом с тем, из-за кого в голове был полный хаос. Девушка уже собиралась уходить, когда ментора привлек стук её каблуков по каменной дорожке. Хеймитч обернулся и заметил ее.
- Что, соскучилась уже, детка? – засмеялся он. Ментор сам поморщился от того, насколько пошло прозвучали его слова.
- Вот еще, - обиженно фыркнула Эффи, - мне душно стало, вышла прогуляться, - добавила она. Девушка сама не понимала, зачем оправдывалась перед нагло ухмыляющимся ментором. Не хотела, чтобы он подумал, что она за ним пришла? Да он и не подумал бы так никогда! Тогда почему? Может потому что в душе все же надеялась на то, что он так решит?
«Что за бред», - подумала куратор и тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. Таких только мыслей мисс Тринкет и не хватало для полного комплекта глупостей, что приходили в её голову за сегодняшний вечер.
- Ага. И пришла туда же, куда я вышел подышать воздухом, - не унимался Эбернети. Столичная дива своим внезапным появлением прервала размышления мужчины, и теперь он старался выкинуть из головы тот факт, что еще пару минут назад думал о ней… нет, точнее, о пари с ней.
- Я не обязана сверяться с твоими планами! Я иду туда, куда хочу, и твое мнение меня не волнует, - ответила сопровождающая. Её начинало раздражать поведение ментора. Особую неприязнь его ухмылка и нагловатый тон вызывали в свете последних её раздумий.
Хеймитч засмеялся на это замечание столичной леди, чем еще больше заставил ее нервничать.
- Что ты вообще себе позволяешь, Эбернети? Ведешь себя как последний хам! – воскликнула куратор. С каждым новым словом собеседника, она все больше распалялась.
- Но тебе ведь это нравится! Если бы не нравилось, ты бы не стала со мной спорить, а уже давно ушла бы, - заметил блондин. Он довольно улыбнулся, обратив внимание на то, что его слова смутили девушку.
Действительно! Почему она до сих пор стояла тут и препиралась с нахалом, когда могла бы давно вернуться в зал и продолжить веселье? Ах, да! Она же не могла позволить, чтобы ментор наслаждался хоть маленькой, но победой!
«Я пришла в сад подышать воздухом и не уйду, пока не сочту нужным. Если ему так нужно, пусть сам и уходит», - подумала она. Однако озвучить свои мысли сопровождающая все же не решилась.
Эбернети мог бы уступить и уйти, ну или просто молча наслаждаться тишиной и прохладой вечера, не обращая внимания на присутствие капитолийки. Но, какое там! Как же он будет молча терпеть общество Эффи и не съязвит? Сейчас он как никогда раньше нуждался в этом излюбленном механизме защиты. Хеймитч затеял весь этот бред со спором по пьяни. Позже он даже не понял, с чего вдруг предложил идиотское пари. Но теперь уже было поздно что-то менять. В принципе до некоторого времени наставника «угольного» дистрикта все это не особо волновало. Вернее до сегодняшнего вечера, а еще точнее до того момента, как Эффи, следуя за ним в танце полностью доверилась ему. Со стороны никто бы не заметил, но мужчина четко почувствовал разницу: вначале он настойчиво, почти силой вел её за собой, а она все усилия прилагала на то, чтобы держаться от партнера на возможно большем расстоянии, потом смирилась, но вот в какой-то момент что-то изменилось. Девушка вдруг сама прильнула к ментору… доверчиво так, легко, вызывая у него волну неожиданного тепла. Хеймитч наслаждался незнакомым чувством всего несколько секунд, но и этого хватило, чтобы понять, что к такому он не был готов. Желая избавиться от наваждения, мужчина вынудил капитолийку вновь насторожиться, опуская руки ниже ее талии. Он прекрасно знал, что сопровождающей это не понравиться и воспользовался этим знанием.
Вот только за всем этим наставник Двенадцатого упустил момент, когда стоило попробовать прекратить эту игру, в которой он сам уже не видел ничего забавного. Эбернети снова и снова прокручивал в памяти взгляд Эффи обращенный к нему. Было в нем что-то новое, что-то приятное и даже завораживающее. Ему даже показалось, что в её глазах была нежность.
«Хотя… нет, это все освещение и… и ничего больше», - подумал мужчина. Он всеми силами пытался найти более или менее логичное объяснение для тех чувств, что целиком захватили его. - «Еще и её бесплодные попытки найти спонсоров для его подопечных», - ментор вспомнил снисходительный взгляд мецената, которым тот проводил потерпевшую неудачу сопровождающую и разозлился.
Хеймитчу было даже жаль наивную девчонку, которой еще учиться и учиться. Однако нельзя было не признать, что её поступок до глубины души тронул Эбернети. Быть может, поэтому он и решил прекратить их игру? Не хотел еще больше расстраивать в принципе неплохую, хотя и слишком доверчивую капитолийку? Не похоже это было на наставника Двенадцатого, однако, других поводов для такого своего решения он не видел.
А потом что-то снова изменилось. Стремясь выкинуть из головы непривычно приятные мысли об Эффи, мужчина перестарался, когда провожал партнершу после танца. Уходя, он заметил сожаление в глазах девушки. Однако вместо того, чтобы сделать вид, что ничего не заметил, ментор снова прибегнул к излюбленному способу сокрытия эмоций. Его губы тронула самодовольная улыбка, на что мисс Тринкет демонстративно отвернулась.
Не заметить тот факт, что отношение капитолийки к нему очень сильно изменилось, было невозможно. Разве что папарацци, привыкшие к тому, что общение наставников Двенадцатого Дистрикта строится исключительно на взаимных упреках и постоянных ссорах, не обращали на них никакого внимания. Сам же Хеймитч все прекрасно замечал и понимал. Однако мужчина удивлялся не столько реакции Эффи, ведь ее он ожидал. Больше его волновали его собственные ощущения. Не зная, что и думать, Эбернети решил прогуляться. Ему до ужаса хотелось напиться и забыться, но пари со столичной дамой, завладевшее всеми его мыслями, действовало не хуже спиртного, затуманивая сознание и подчиняя разум.
Ментор вышел в сад. Здесь, конечно, не родной дистрикт, но тоже было неплохо. Прохладный ветерок позволял расслабиться и подумать на свежую голову. А тут она! Еще и дерзит! Наверное, проще было разойтись в разные концы сада и все. Да, большинство нормальных людей так бы и поступили, только не эти двое, твердо решившие испортить друг другу остаток вечера.
- Знаешь что, Эбернети, не твое дело, как я поступаю. И, ты бы, в конце концов, мог бы уступить и не придираться ко мне! – проворчала мисс Тринкет. Она не собиралась уступать, решив не показывать собеседнику своей возможной слабости.
- С чего вдруг я должен уступать тебе? – спросил мужчина. Он очень правдоподобно изображал искреннее недоумение, чем выводил собеседницу из себя.
- Не знаю, хотя бы с того, что ты - мужчина, - заявила Эффи. Она сама не ожидала от себя подобной дерзости, но, тем не менее, не смогла сдержать и последующей своей фразы: - если я не ошибаюсь.
Хотя последние слова куратора были сказаны почти шепотом, в тишине ночи блондин четко расслышал ее замечание.
- Повтори-ка, что ты там сказала? – поинтересовался Хеймитч, вмиг оказавшись рядом с девушкой. Он схватил ее за локоть и одним рывком развернул лицом к себе.
- Пусти, мне больно, - пискнула капитолийка. Она попыталась высвободить руку и одновременно отступить назад, но потерпела неудачу.
- Ты в чем-то сомневаешься? – прорычал ментор. Он был настолько раздражен, что глупость, над которой в другой раз просто посмеялся бы, вывела его из себя.
- Пусти, говорю! - чуть смелее крикнула Тринкет. Собрав всю свою злость и решимость, она посмотрела прямо в глаза мужчины.
В его серых глазах она уже не видела печали. Теперь в его взгляде читалось только раздражение. Он злился на капитолийку. И Эффи это почему-то опечалило, однако она быстро справилась с непрошеными эмоциями и выбросила из головы ненужные мысли.
За несколько секунд пространство между двумя спорящими людьми словно пропиталось напряжением.
Хеймитч сам не понял, с чего так бурно отреагировал на глупое замечание сопровождающей. Однако непонимание не помогло восстановить контроль над своими эмоциями. Мужчина все еще сжимал руку столичной дивы, не позволяя ей вырваться. Эбернети как завороженный смотрел в ее полные злости глаза. Он впервые увидел в них то, чего, по его мнению, нельзя было разглядеть в капитолийцах. Искорки негодования, плясавшие в её голубых глазах, придавали им какую-то особенную живость. Ничего подобного мужчина никогда раньше не замечал в её взгляде. Она словно только что, прямо на его глазах превратилась из неодушевленной пластмассовой куклы в самую настоящую, живую девушку со своими чувствами и эмоциями.
Ментор неожиданно потянул Эффи на себя. Не удержавшись на высоких каблуках, да еще и на вымощенной камнями тропинке, куратор потеряла равновесие. Пытаясь хоть как-то устоять на ногах, она ухватилась свободной рукой за плечо мужчины, оказавшись слишком близко к нему. Испуг, смущение, удивление, нерешительность… сколько разных эмоций сменилось на лице капитолийской красавицы всего за пару минут! Эбернети никогда бы не подумал, что она может быть настолько живой и настоящей. Он даже не задумывался, что приторно-правильная, до тошноты пунктуальная и обязательная мисс Тринкет такой же человек, как он. Что она тоже способна жить и чувствовать по-настоящему!
Повинуясь спонтанному порыву, Хеймитч подался вперед и впился в ее губы требовательным горячим поцелуем.
В его действиях не было ничего из того, чего могла ожидать молодая столичная дама от поцелуя. Ни намека на нежность или хотя бы на какую-то осторожность. Действуя жестко и требовательно, мужчина заставлял девушку повиноваться и трепетать в его руках. Эффи даже не разобралась, то ли она на самом деле отвечала на его поцелуй, поддаваясь какому-то инстинкту, или это его губы создавали такую иллюзию? Мужчина все еще не собирался отпускать свою «жертву», а капитолийка уже чувствовала, что ей не хватает воздуха. Дыхание её сбилось еще в тот момент, когда горячие уста ментора только коснулись ее губ. Сердце стучало так, что сопровождающей казалось, будто его слышно было в каждом уголке темного сада.
Куратор почувствовала, что пыл Хеймитча остывает, а хватка ослабевает. Ментор отстранился, едва закончив поцелуй. Сопровождающая же, ощутив долгожданную «свободу», отчего-то не почувствовала должной радости. Облегчение – да, а вот радость – увы... И это сильно обеспокоило мисс Тринкет.
Эффи ощутила приятную дрожь, пробежавшую по телу. Странно, спустя столько лет, воспоминания все еще вызывали в её душе ни с чем несравнимый трепет.
Они стояли лицом к лицу всего на расстоянии в пару шагов и тяжело дыша, смотрели друг другу в глаза. Каждый пытался вложить в этот взгляд столько злости и ненависти, сколько вообще можно выразить глазами, однако ни у одного из них не получилось. Оба ощущали некоторую неловкость, из-за которой не могли произнести ни слова. Хеймитч молча обошел девушку и ушел, даже не подарив ей на прощание свою фирменную ухмылку или какую-нибудь колкость.
Капитолийка пыталась понять, что такого произошло, что она так разволновалась из-за простого поцелуя, который ей фактически навязал этот нахал? Однако в голове творился такой сумбур, что разобраться в своих мыслях было делом практически невозможным. Мисс Тринкет также не могла придумать, как теперь вести себя с этим мужчиной. Фактически, они вынуждены будут общаться еще минимум недели две. Даже может, больше. Смотря, как будут проходить Игры.
«И что предпринять? Вести себя так, будто ничего не было? Или поговорить с ним с утра и высказать все, что думаю о нем и его манерах и вообще... Да, решено! Так я и сделаю. Сегодня он застал меня врасплох и не дал возможности даже высказать все, чего он заслуживает, но завтра… завтра я обязательно выложу ему все!», - размышляла куратор. Продумывая дальнейший план действий в отношении Эбернети, Эффи хоть на время отвлекалась от своих собственных ощущений. Мысли о том, как она будет выговаривать самонадеянному нахалу все, что ему давно следовало услышать, помогали девушке сдержать бурю совершенно неуместных эмоций, поднявшуюся в её душе.
В зал мисс Тринкет больше не вернулась. Побродив немного по саду, капитолийка решила, что не готова сегодня видеть ментора Двенадцатого Дистрикта. Не замеченная никем, она покинула территорию ресторана и, воспользовавшись такси, добралась до Тренировочного Центра.
На Двенадцатом этаже царила тишина. Трибуты еще с вечера, вернувшись с тренировки уснули сном младенцев. Куратор прошла в свою комнату. Закрыв за собой дверь, она прислонилась спиной к стене и вздохнула. Девушка и не подозревала, что все может так далеко зайти. Она-то считала все это глупой игрой, которая закончится вместе с отъездом Хеймитча из столицы. А вышло все совсем иначе.
Сопровождающая приняла душ, переоделась в просторный халат и забралась под теплое одеяло. Она надеялась, что все эти нехитрые манипуляции помогут ей расслабиться и заснуть, но снова ошиблась. Сон никак не шел, и мисс Тринкет уже собиралась прогуляться на крышу и подышать свежим воздухом, когда услышала в коридоре тяжелые шаги и звон разбившегося стекла, за которым последовала отборная ругань. Прислушавшись, она отчетливо различила голос пьяного ментора. Видимо он задел по дороге одну из декоративных напольных ваз и уронил её. Мужчина медленно приближался к своей комнате, которая располагалась как раз рядом с апартаментами мисс Тринкет. Девушка лежала, закутавшись в одеяло как в кокон, и прислушивалась к каждому шороху доносившемуся из коридора. Резкий удар по двери заставил капитолийку вскочить. Она едва не вскрикнула от неожиданности, но вовремя подавила крик.
Куратор сидела на постели, прижав ладонь ко рту. Сердце колотилось от испуга, а по телу прошел противный холодок. К огромному облегчению сопровождающей, шаги за дверью продолжили удаляться. Эффи успокоилась и убрала ладонь от лица только, когда через несколько минут услышала стук закрывшейся соседней двери. Она облегченно вздохнула, провела рукой по волосам, пригладив растрепавшиеся прядки и снова легла, закутавшись в одеяло до самого подбородка.
Куратор почти всю ночь не сомкнула глаз. Пролежав в постели почти час, Тринкет поняла, что заснуть ей не удастся. Она решила воспользоваться некоторыми приемами, которые применяла, когда не могла заснуть. Девушка попробовала вспомнить что-нибудь приятное и спокойное, чтобы задремать, однако, все было бесполезно. Единственное, что все время вертелось в голове, был тот поцелуй в саду. Жесткий, требовательный, даже грубый, он оставил неизгладимое впечатление в душе молодой столичной дамы.
Эффи часто слышала в различных телешоу и даже иногда в разговорах знакомых о том, что люди при поцелуе испытывают нечто особенное. Девушке казалось, что все вокруг преувеличивают, что сами придумывают эти самые ощущения и поэтому никогда не могут точно их описать. Сама-то сопровождающая никогда ничего подобного не чувствовала… До сегодняшнего вечера. Этот поцелуй, заставивший девушку трепетать в объятиях человека, подарившего ей наслаждение, навсегда изменил представления Эффи. Теперь она понимала, что имели в виду те, кто описывал свои чувства и как фейерверк в голове, и как бабочек в животе, и как звезды перед глазами.
Наверное, так и должно быть, у каждого поцелуй свой и ощущения от него тоже свои, ни с чем несравнимые и непередаваемые. Это даже описать было невозможно. И как тут опишешь, когда кажется будто то чувство, что ты испытываешь, нечто неземное, совершенно неподдающееся никакому сравнению? У Эффи это было как полет в небо. Наверное. Точное описание подобрать было все равно невозможно, как капитолийка ни старалась. Да это и не столь важно. Самое главное было то, что это чувство было просто бесподобно. Вот только девушка не могла понять, почему именно с Хеймитчем она ощутила то, чего не смог дать ни один мужчина, с кем у нее были романы? Она ведь и раньше встречалась с капитолийцами, и хотя, дальше нескольких слишком уж целомудренных по меркам Капитолия встреч дело не заходило, мисс Тринкет считала себя достаточно опытной в любовных делах. Каждый новый ухажер был по-своему интересен привередливой даме, но только до определенного момента. Через некоторое время после начала «отношений» мисс понимала, что больше не хочет видеть очередного кавалера и разрывала с ним всякие контакты.
Для Эффи поцелуй всегда был чем-то вроде обязательного ритуала, как например, объятия с подружками при встрече. Не приносящий никакого удовлетворения, не говоря уже о чем-то большем, он оставлял после себя лишь досаду от того, что теперь придется поправлять макияж.
«Может все дело в этом пари? Страх и постоянное напряжение сделали свое дело? Или все дело в настойчивости Хеймитча, граничащей с грубостью и жестокостью?» - размышляла сопровождающая. Она пыталась разобраться в себе и в своих ощущениях, но понимала только одно: она пропала…
Куратор все время ворочалась, пытаясь заснуть, но у неё не выходило. Решив, что отсутствие сна больше суток – это ненормально, она выпила таблетку снотворного и примерно через полчаса провалилась в царство Морфея.
Хеймитч так напился, что еле добрался до своей комнаты. А наутро он, мало того, что страдал от похмелья, да еще и никак не мог понять, что на него вчера нашло. Нет, конечно, реакция Эффи очень даже понравилась Эбернети. Да и, учитывая пари и поджимающие сроки, инцидент в саду был как нельзя кстати, вот только мужчина ведь собирался покончить со всем этим бредом, а сделал только хуже. Да, только он мог вместо того, чтобы прекратить балаган, зайти еще дальше. Другой серьезной проблемой для ментора стало то, что его теперь не покидали мысли о расфуфыренной капитолийке. Это заводило наставника «угольного» Дистрикта в тупик. Спор не должен был задеть чувства Хеймитча. Предполагалось завоевать столичную фифу, приложить все усилия, чтобы она призналась, что нуждается в нем. И уж никак в планы ментора-алкоголика не входило самому привязываться к мисс Тринкет. Нет, не то, чтобы он так уж сильно к ней привязался или нуждался в ней. Однако ее мягкие губы, сдавшиеся под его натиском, хрупкая фигурка, которую он сжимал в объятиях, тепло, распространяющееся по телу от одного только прикосновения к ее устам… все эти ощущения не давали мужчине покоя. Ночью он напился и заснул, в надежде, что к утру все придет в норму. Однако после пробуждения он понял, что все осталось по-прежнему. Да еще появилось безумное желание повторить вчерашнее. С этим нужно было что-то делать. Причем срочно.
Эффи разрывалась, не зная, что предпринять при встрече с Хеймитчем: то ли устроить скандал и высказать ему в лицо все гадости, которые она о нем думает, то ли делать вид, что ничего не произошло и постараться игнорировать мужчину. Накануне вечером капитолийка выбрала вариант со скандалом. Однако наутро, пытаясь припомнить хоть что-то, что хотела бросить в лицо самонадеянного нахала, девушка поймала себя на мысли, что не может подобрать ни одного подходящего аргумента. Нет, конечно, в адрес Эбернети, она могла бы высказать кучу «комплиментов», вот только не в этой конкретной ситуации. А предпринять что-то было определенно нужно. В конце концов, перебрав в уме десятки различных вариантов развития событий, сопровождающая решила действовать по ситуации.