Пари

Хеймитч в последний момент успел отойти от прохода и скрыться в одном из плохо освещенных закутков между двумя соседними купе. Мужчина не последовал за куратором. Ему нечего было делать там, где была она. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Однако и в свое купе возвращаться он не торопился. Вместо этого ментор занял зал с телевизором. Приглушенный свет в помещении, несмотря на то, что был мягким и приятным для глаз, раздражал бывшего наставника «голубков». Эбернети выключил и его. Хеймитч с тяжелым вздохом опустился на диван и, откинувшись на мягкую спинку, закинул ноги на журнальный столик. В его планы никоим образом не входили воспоминания. Однако без алкоголя уснуть не представлялось возможным. А расхаживающая по поезду Эффи, чей истинный облик ментору до сего дня доводилось видеть лишь однажды, всколыхнула в памяти мужчины то немногое, что не было связано с кошмарами и болью, но что он стремился если не забыть, то хотя бы не вспоминать, чтобы не бередить старые раны. Утром наставник Дистрикта Двенадцать проснулся как обычно с жутким похмельем и адской болью в спине, напомнившей о том, что спать все же лучше лежа на кровати, а не полусидя в неудобном кресле. С трудом поднявшись на ноги, мужчина потянулся, разминая затекшие мышцы. Пиджак, который Хеймитч так и не снял ночью, стеснял движения, и ментор, все еще пребывая в сонно-похмельном состоянии, сняв его с себя, отбросил в сторону. Эбернети добрался до бара и, собирался выпить остатки ликера, но увидев себя в зеркале в том виде, в каком был вчера, вспомнил о странном разговоре с капитолийской фифой, являющейся кем-то вроде его коллеги. «Черт! Что же было вчера?» - думал мужчина, облокотившись о край барной полки. В его голове беспорядочным хаосом проносились отрывки ночной беседы с сопровождающей. Хеймитч подтянул к себе бутылку с остатками алкоголя и отхлебнул пару глотков прямо из горла. Обжигающая жидкость потекла по горлу, пробуждая тело и душу ментора ото сна. Мозг постепенно прояснивался и в памяти, в логической последовательности выстраивался разговор со столичной дамочкой. «И кто меня за язык тянул? Как это я вчера так напился, что поспорил с Эффи, что добьюсь ее? Что-то в последнее время алкоголь на меня действует не так, как нужно» - подумал мужчина. Он злился сам на себя за эту дурацкую затею. Нет, ему не было жаль мисс Тринкет или её нежных чувств. Просто сама мысль о том, что он мог, пусть и в пьяном угаре, предложить капитолийке такое, приводила ментора в дикое негодование. Столичные жители всегда были и остаются для ментора бездушными размалеванными куклами, которые ничего кроме презрения не заслуживают, а тут такой бред… «Нет, это уже слишком. А хотя, что слишком-то? Пора показать этой надменной девице, чего она и её драгоценный Капитолий стоят. Она так кичится своим высоким столичным происхождением, считая жителей дистриктов ни на что не годным мусором, что ей будет полезно узнать, что порой и «мусор» бывает лучше золота», - размышлял Хеймитч все более проясняющимся сознанием. Он пытался определить для себя, как поступить дальше, но точного ответа дать пока не мог. «Ладно, сначала, душ», - решил мужчина и отправился в ванную комнату. Нужно было освежиться, чтобы взвесить все «за» и «против», поэтому ментор включил почти холодную воду. Немного придя в себя, он задумался. Отказаться от спора, означало – проиграть, пусть даже пари предложил он сам. Эффи не упустит случая поиздеваться. Нет уж, никогда! Он докажет этой капитолийской кукле, кто чего стоит. Она признает, что все эти ее ухищрения, называемые «модой», не имеют никакого значения, когда речь заходит о чувствах, пусть даже, таких примитивных, как страсть и желание. Ей придется согласиться с тем, что и простой житель дистрикта, законченный алкаш – Эбернети, способен пробудить в ее порочной душонке пусть самые низменные, но все же хоть какие-то переживания. К счастью, с утра в шкафу появилась чистая одежда, и Хеймитч переоделся перед выходом из своего купе. Эффи вспомнила, как часто вагон-ресторан был тем местом, где впервые собиралась вся команда Двенадцатого после очередной Жатвы. Вот только до появления Китнисс и Пита, которые стали для нее кем-то большим, чем просто подопечные, все Игры проходили одинаково. Капитолийка помнила, как из года в год, полуголодные, худые дети, попав в вагон, изобилующий различными изысканными блюдами, ели так, будто это была их последняя трапеза. Хотя, почти так оно и было, ведь никто из тех подростков не вернулся с Игр. До них… Китнисс и Пит сделали то, что было не под силу никому. Им удалось выжить и помочь выжить многим другим, пусть даже ценой жизней друзей, которых они никогда не забудут. Они сумели многим, в том числе и самой Тринкет открыть глаза на некоторые вещи. Благодаря им люди поняли, что значит жизнь. Благодаря им даже Хеймитч поверил, что не все еще кончено. «Ну вот, опять я думаю об этом пьянице. Сколько можно?» - вздохнула женщина, снова вспоминая один из дней, проведенных в этом самом поезде. Ей некуда было спешить, ведь до самого прибытия в Двенадцатый, её никто не потревожит. Все те, кто стал так важен для нее за последние годы, спали в своих купе, с нетерпением ожидая возвращения в родной Дистрикт. И только Эффи ждала наступления утра как чего-то неприятного и неотвратимого. Это была последняя поездка мисс Тринкет в Двенадцатый, ведь её миссия была закончена. Больше капитолийке нечего было делать в команде Двенадцатого Дистрикта. Да и команды, в общем-то, больше не существовало. Были Китнисс и Пит, самые известные влюбленные Панема. Она – Огненная девушка, символ революции и он, тот, кто с первого дня готов был отдать за нее свою жизнь. И Хеймитч Эбернети, самый знаменитый ментор, победитель Второй Квартальной Бойни, впервые за всю историю Голодных Игр, вытащивший с арены не одного, а сразу двоих своих трибутов. А Эффи… она как была капитолийкой, так ею и осталась. Даже несмотря на то, что теперь она в полной мере осознавала всю жестокость Голодных Игр, которые столько лет приносили дикую радость её землякам. Ей не было места рядом с теми, кого она полюбила всем сердцем, ведь она для них лишь кукла… не более. Эффи полночи не могла сомкнуть глаз. «Чертов идиот! Как он посмел?! Да и я тоже хороша! Зачем было соглашаться на это идиотское пари? Кто меня заставлял? Зачем я только поддалась на его провокацию? Нужно было просто уйти и все. Теперь уже поздно что-то менять или о чем-то жалеть. Хотя, что может случиться? Хеймитч ведь просто пьяница», - размышляла она, лежа в огромной кровати. Несмотря на то, что капитолийка прилагала значительные усилия, чтобы отвлечься на что-то приятное и заснуть, все мысли её снова и снова возвращались к недавнему разговору с ментором. За пару лет работы с Эбернети, Эффи привыкла воспринимать его как одно из досадных неудобств в своей жизни, но никак не в качестве мужчины или тем более, объекта сексуального желания. Что может измениться? «Я просто понаблюдаю за его жалкими попытками и все. После окончания поездки, я заявлю ему, что выиграла, и потребую выполнения условия пари», - решила девушка. От осознания того, что единственно верное в данной ситуации решение найдено, капитолийке стало значительно легче на душе. «Хм, это уже интересно. Что бы придумать, чтобы заставить мерзавца заплатить за эту бессонную ночь? Ладно, время подумать еще есть», - куратор довольно улыбнулась сама себе и задремала. Утром Тринкет, естественно встала невыспавшейся и уставшей. Быстро приведя себя в порядок, она пошла на завтрак, где уже сидели трибуты. Элен Картс и Крис Твилл жадно поглощали предложенную еду, практически не обращая ни на что внимания. В родном дистрикте эти дети никогда не видели и четвертой части того, что подают здесь на один раз. Эффи поприветствовала ребят и присоединилась к завтраку. Все бы хорошо, вот только теперь она чувствовала, что начинает нервничать. То ли сказывалось то, что девушка не выспалась, то ли она действительно волновалась из-за вчерашнего разговора с Хеймитчем. Ночью, в тишине и одиночестве сопровождающей казалось, что не все так страшно, но теперь она уже не была в этом так уверена. Она не знала, как будет реагировать на присутствие ментора Двенадцатого Дистрикта и это её сильно беспокоило. Эффи ведь с ним еще работать и, возможно, не один год. Стоило Хеймитчу подумать о том, что Эффи посреди ночи одна сидит в вагоне-ресторане, как его мозг выдал то, что больше всего соответствовало обстоятельсту: воспоминание, связанное с подобной ситуацией. Таких моментов в совместной карьере ментора и сопровождающей было ни счесть, учитывая, что во время прохождения Голодных Игр пересекались они в основном за столом, вот только сейчас в голову приходил лишь один завтрак, с которого началась их собственная игра. Подходя к вагону-ресторану, Хеймитч услышал возню за столом, звон столовых приборов и приглушенные голоса трибутов. Судя по разговору, они обращались к кому-то третьему, к Эффи. Однако голоса самой сопровождающей он не слышал. Мужчина вошел в вагон, в душе надеясь, что, возможно капитолийка не восприняла вчерашний разговор всерьез или и вовсе забыла о нем. Хмуро поприветствовав всех присутствующих, он остановил взгляд на сидевшей напротив двери дамочке. Она была напряжена и взволнованна. Тринкет машинально подняла глаза на стоящего у самого входа ментора, но, встретив его взгляд, поспешно вернулась к созерцанию содержимого своей тарелки. «Что ж, она не забыла и не сочла разговор шуткой. Теперь пути назад нет», - подумал Хеймитч, отметив про себя, что вся эта ситуация начинает напоминать какую-то дешевую комедию. Мужчина подошел к стоящему отдельно столику с едой и, особенно не задумываясь о том, чего бы хотелось съесть, набрал в тарелку пару булочек, сыр, яйцо и что-то похожее на желе. Он нарочно поставил тарелку на стол так, чтобы сесть напротив Эффи. Эбернети заметил, что трибуты с ним поздоровались, а вот куратор – нет. Элен и Крис не обратили никакого внимания на поведение своих наставников. У них, по большому счету, и своих проблем хватало, да и потом, во время прошлых поездок в Капитолий репортеры не раз уже обращали свое внимание на переругивающихся сопровождающую и ментора Двенадцатого, так что почти весь Панем знал о взаимной неприязни наставников «угольного» дистрикта. Хеймитч, в другой раз тоже не стал бы задумываться. Ну, подумаешь, не поздоровалась! Не велика потеря. Однако сейчас это с одной стороны было не на руку ментору, а с другой давало некоторые преимущества, хотя и в какой-то мере, задевало за «живое». Ментор решил налить себе кофе. Можно было попросить официанта, но тогда он бы не смог «преподать капитолийке первый урок», как он сам определил для себя свои действия. Мужчина прошел вдоль столиков со сладостями. Никто из присутствующих даже не поднял взгляда от своих тарелок. Трибуты продолжали за обе щеки уплетать капитолийские деликатесы, а Эффи усердно работала вилкой и ножом, но в то же время, как обычно, ела очень медленно. Пара шагов и Хеймитч оказался как раз за спиной куратора. Он наклонился и громким шепотом пробормотал над самым ее ухом: - Доброе утро… От неожиданности капитолийка, итак сидевшая как на иголках вздрогнула и выронила вилку, которая с громким звоном ударилась о тарелку и полетела под стол. - Хеймитч! - воскликнула девушка, но тут же замолчала, заметив обращенные к себе удивленные взгляды трибутов, - нельзя же так пугать, - добавила она. Куратору очень хотелось высказать ментору все что она думает о его недопустимом поведении, но тогда пришлось бы затронуть тему спора, а этого никак нельзя было делать, тем более, в присутствии Элен и Криса. Игра началась, и Эффи это только сейчас осознала в полной мере. Эбернети громко засмеялся и, даже не извинившись, развернулся к столику, чтобы налить себе кофе. Трибуты тоже тихонько захихикали, но заметив сердитый взгляд куратора, замолкли, едва сдерживая улыбки. Руки Тринкет тряслись, а сердце стучало так, словно готово было вырваться из груди. Безгласый официант подал девушке другую вилку, и она вернулась к еде. Вот только теперь капитолийка просто ковырялась в тарелке. Куратор никак не могла унять дрожь в руках и, орудуя столовыми приборами, старалась не задевать края посуды, чтобы не выдать себя с головой. Аппетит пропал, а присутствие нагло ухмыляющегося наставника Двенадцатого делало пребывание сопровождающей в вагоне-ресторане просто невыносимым. Хеймитч взял кофе и сел на свое место. Он все еще поглядывал на нервничающую Эффи и, несмотря на все её ухищрения, подметил, что его выходка не прошла даром. Трибуты вернулись к завтраку. Их наставник последовал примеру своих подопечных. «Хм, это будет даже интересно!» - пронеслось у ментора в голове. Мужчина с трудом подавил улыбку, вспомнив, как дернулась Эффи всего от пары слов, произнесенных им в такой… не подходящий для нее, но такой удачный для него, момент. Капитолийка долго в столовой не задержалась. Минут через пять после проделки Хеймитча, она встала из-за стола и направилась к выходу из вагона-ресторана. - Куда это ты, Эффи? – притворно участливо поинтересовался мужчина. Вид столичной дамочки, разнервничавшейся из-за глупого пустяка, ужасно забавлял Эбернети. - У меня аппетит пропал, – в тон ему ответила Эффи. Девушка старательно избегала смотреть в глаза ментору, словно опасаясь его взгляда. Или сопровождающая просто переживала, что в выражении её собственных глаз он сможет увидеть тень замешательства и неловкости, которые она так тщательно пыталась скрыть от него. - Какая жалость! Мне казалось у тебя с аппетитом все в порядке, - пробормотал Хеймитч, сочувственно качая головой. Он едва сдерживался, чтобы снова не захохотать в голос, а уловив взгляд Тринкет, в котором промелькнула то ли обида, то ли досада, все же не удержался и усмехнулся. Как же капитолийке хотелось разбить что-нибудь о голову этого нахала, но нельзя. Она лишь молча покинула вагон и направилась к себе. Куратор едва сдерживала досаду на саму себя за то, что чересчур бурно отреагировала на номер, который отколол этот алкаш, чем явно доставила ему радость. Эффи улыбнулась, вспомнив, как ее переполняла еле сдерживаемая злость на выходки Эбернети. Это сейчас, по прошествии стольких лет вся та ситуация кажется по-детски глупой и до невозможности бессмысленной, а тогда… тогда для молодой капитолийки, Эффи Тринкет, все было настолько серьезно, будто от того, что вытворяет подвыпивший ментор, и от того, как она на это реагирует, зависела дальнейшая судьба не только её самой, но и всего Панема. Как же это было глупо. «Да, я явно переоценила свои возможности! Это будет самая трудная и долгая поездка! Хотя, может еще не все потеряно? Это сейчас Хеймитч такой бодрый, потому что трезв, но долго он не выдержит, обязательно сорвется. А я просто еще нервничаю из-за вчерашнего разговора. Нужно успокоиться и расслабиться. В конце концов, он и раньше позволял себе некоторые вольности, отпуская скабрезные шуточки. А я лишь злилась и готова была на части разорвать этого наглеца, не смея при этом произнести ни слова, ведь не подобает приличной даме опускаться до уровня, пусть и умного, но неотесанного, бескультурного пьяницы. А сегодня что? Нет, надо прекращать это! Что это я вдруг испугалась его взгляда? Как будто он лишь выражением глаз может заставить меня потерять голову. Да это же смешно! И еще эта его выходка! Ясное дело, я очень переживала с утра, не зная, как себя вести, плюс еще спала всего пару часов, да еще все так неожиданно случилось. Вот я и вздрогнула. А этот гад еще и засмеялся. Доволен собой! Ну, это ненадолго. То, что он побрился и надел чистую одежду, еще не дает ему права считать, что он стал достойным высокого общества и может добиться моего внимания. Никогда! Теперь-то я знаю, как вести себя с этим самонадеянным нахалом. Я не стану терпеть его издевательства! Теперь я не буду проявлять снисхождения!», - мысленно успокаивала себя Эффи, прохаживаясь по своему вагону. Сердцебиение приходило в норму, да и сама капитолийка постепенно успокаивалась, понимая, что ничего ужасного, в общем-то, не произошло. Капитолийка старалась не покидать свою комнату до самого вечера, сославшись на головную боль. Она даже собиралась заказать ужин в купе, но потом подумала, что это только потешит самолюбие Хеймитча, и пришла в вагон-ресторан. Девушка морально подготовила себя ко всем возможным неожиданностям и выходкам ментора, но ужин прошел относительно спокойно, если не считать, что теперь ментор сидел напротив Эффи, и периодически она чувствовала на себе его взгляд. «Ну, и черт с ним! Пусть делает, что хочет!», - решила куратор. Она периодически отрывалась от еды, переговаривалась с трибутами и старательно делала вид, что ей нет никакого дела до сидящего напротив Эбернети. Девушка доела свой десерт и уже собиралась возвращаться к себе, когда Крис предложил посмотреть новое шоу Цезаря Фликермена. «Черт! Не мог он промолчать?» - пронеслось в голове Тринкет. Меньше всего ей сейчас хотелось проводить время в обществе Хеймитча. Элен согласилась, сообщив, что если уж им суждено умереть, то она хочет напоследок насладиться всем, чем только можно, в том числе, посмотреть столичное шоу на большом новом экране. К тому же заняться все равно было нечем, ведь поезд должен был прибыть в Капитолий только на следующее утро. Наставник Криса и Элен особенно рьяно поддержал своих подопечных и испытующе посмотрел на Эффи, как бы проверяя ее на прочность. Капитолийка насилу улыбнулась и признала, что это хорошая идея и прекрасный способ скоротать время. Через несколько минут все уже разместились в вагоне с телевизором. Ребята с комфортом развалились в удобных креслах, оставив наставникам большой диван. Сопровождающая расстроилась, что придется делить диван с ментором, но все же примостилась у одного его края так, чтобы можно было положить руку на подлокотник. Хеймитч, миновав мягкий уголок, сразу же направился к бару. «Так я и знала! Он не выдержал! Вот и все, теперь можно расслабиться», - возликовала капитолийка. Она, кажется, впервые за годы работы с Двенадцатым дистриктом обрадовалась тому, что Эбернети, наконец, напьется. Однако радость куратора не была долгой. Она ошиблась. Точнее, не совсем ошиблась, но и ожидания ее не оправдались. Мужчина действительно налил себе ликер, но не почти полный стакан как обычно, а всего пару глотков. Он явно не собирался напиваться. Ментор бросил в стакан несколько кубиков льда и направился к дивану. Постояв пару минут рядом с журнальным столиком, занимавшим приличное пространство перед мягким уголком, Хеймитч всем своим весом плюхнулся на диван рядом с девушкой. «Вот же… столько свободного места, а он… Ну, ясно, игра есть игра, но это уж слишком! Он что, надеется, я куплюсь на его дешевые трюки? Надо будет поговорить с ним» - подумала Эффи. Она попыталась отодвинуться подальше, но уловив лукавый взгляд ментора, который будто говорил «Боишься… ты меня боишься», оставила свои попытки и устремила взор на экран телевизора. На экране появилась красочная заставка и портрет Цезаря. На некоторое время Эффи полностью погрузилась в атмосферу шоу. Все же Фликермен умеет находить сенсации. Именно так и называлось его новое шоу: «Сенсации». В нем он раскрывал различные факты о личной жизни знаменитых людей, брал у них интервью, вытаскивал на свет всевозможные казусы. Нужно ведь было хоть чем-то занимать капитолийцев между сезонами Голодных Игр. В общем, рейтинг у шоу был запредельный, но, естественно, уступал трансляциям Игр, именно поэтому сегодняшний выпуск «Сенсаций» оказался последним перед долгим перерывом, по продолжительности совпадающим со временем проведения Голодных Игр. Почувствовав, что спина затекла от долгого сидения в одном положении, сопровождающая подалась назад, в надежде облокотиться о спинку дивана, однако вместо этого, ощутила прикосновение к чему-то явно не похожему на обивку мягкой мебели. В поле зрения попали расслабленно свисающие рядом с ее левым плечом мужские пальцы. Девушка чуть было не вскочила, поняв, что, благодаря её же последнему движению, фактически оказалась в объятиях Хеймитча. Куратор вовремя опомнилась и, стараясь не привлекать внимания трибутов, обернулась к мужчине. - Убери руку, - чуть слышно прошипела девушка. Она постаралась вложить в свои слова всю злость, на какую только была способна, однако получилось у нее не очень хорошо. - Как скажешь, дорогая, – так же тихо ответил Эбернети и, улыбнувшись, убрал руку. Он изображал полную покорность, зная, что этим еще больше злит столичную дамочку. Больше ментор не предпринимал попыток вывести Эффи из себя, как она сама определила для себя его сегодняшнее поведение. До конца вечера трибуты не досидели. Ребятам стало скучно, и они отправились спать. Мисс Тринкет бы тоже не прочь была отдохнуть, но ей было настолько интересна передача Цезаря, что она лишний раз не отвлекалась от экрана, не то, чтобы вовсе уйти. Наставник Двенадцатого мог бы тоже уйти вслед за своими подопечными, ведь все происходящее в Капитолии, в том числе и их глупые сенсации, его мало интересовало. Однако он нашел для себя занятие более полезное и интересное. Мужчина наблюдал за капитолийкой, продумывая в голове дальнейший план. Ментора захватил некий азарт, и он решил, во что бы то ни стало добиться своей цели. К тому же, он точно знал, что заснуть у него не получится из-за кошмаров. Все же пара глотков спиртного хоть и помогала не сорваться, но не давала возможности забыться. Чертово пари! Хеймитч уже миллион раз пожалел о том, что затеял все это, но отступать он не привык. Тем более перед глупой столичной фифой. Шоу закончилось примерно через час и Эффи, наконец, вернулась в реальность. Заметив, что она осталась одна с Хеймитчем, девушка начала заметно нервничать, что мужчина счел хорошим знаком для себя. - Ты почему все еще здесь? – осторожно поинтересовалась сопровождающая. Ей меньше всего сейчас хотелось беседовать с Эбернети, но и просто молча уйти она не могла, ведь это даст Эбернети лишний повод гордиться собой. - Потому же, что и ты, - ответил Хеймитч. Он наклонился вперед и подвинул к середине стола пустой стакан из-под алкоголя, который отставил еще в середине шоу. Одному Богу известно, сколько усилий пришлось приложить ментору, чтобы сдержаться и не налить себе еще порцию. «И все же, игра стоит свеч. В любом случае, выиграв, я придумаю способ поиздеваться над этой капитолийской пустышкой. Интересно, а если заставить её публично признаться в чем-нибудь этаком… скандальном? Да хотя бы в том, что проиграла пари ментору Двенадцатого Дистрикта? Будет ли это достаточно забавным? Или придумать что-то посерьезнее? Ладно, время еще есть» - размышлял мужчина. Он еле сдерживал улыбку, представляя, как бы выглядело скандальное признание в исполнении нервничающей, запинающейся на каждом слове капиотлийки. Эх, жаль из-за тонны косметики нельзя увидеть, как она краснеет. - Брось! Тебе все это не интересно. Ты тут из-за своего дурацкого пари, - проворчала капитолийка. Жест ментора, когда он подвинул от себя пустой стакан, показался Эффи слишком театральным и показным. Он словно нарочно сделал акцент на том, что не пил лишнего. «Будто меня это волнует», - подумала девушка. - А тебе-то какая разница? – усмехнулся Хеймитч, уловив в голосе Тринкет нотки раздражения. - Никакой. Но твоя тактика меня удивляет. Ты что, надеешься купить меня на все эти свои глупые пошлые приемчики? – изображая искреннее недоумение, спросила она. Ожидая ответа собеседника, куратор ловким движением тонких пальцев вернула выбившуюся из лилового парика искусственную прядку на свое место, подправила огромный бант на изумрудно-зеленом жакете и провела ладонью вдоль юбки, придавая рюшам, украшающим ее подол одинаковое направление. Всем своим поведением девушка пыталась продемонстрировать полное безразличие к тому, что ей может сказать Эбернети. Однако все эти быстрые, немного нервные действия выдавали капитолийку с головой. - А что? Думаешь, я на верном пути? – делая вид, что искренне удивлен, спросил мужчина. Он без труда вычислил по поведению сопровождающей, что ей далеко не так все безразлично, как она хочет показать, и теперь еще больше потешался над разволновавшейся столичной дамочкой. - Это просто бессмысленно. Только полная идиотка воспылает к тебе желанием после пары таких выходок, - не уступала Эффи. Девушка твердо вознамерилась спорить с Эбернети до тех пор, пока он не уступит. Наивная, она еще не успела достаточно узнать своего коллегу и даже не догадывалась, что Хеймитч всегда рассчитывает все наперед и, даже уступая, выигрывает. - Ну, пусть не пары. И вообще, тебе какая разница? Условия мы не обговаривали, важен конечный результат. Так что то, как я добиваюсь поставленной цели, не имеет никакого значения, - с трудом сохраняя спокойствие, ответил Хеймитч. Мужчине надоело обсуждать подобные глупости. Ему порой казалось, что говорит он не с взрослым человеком, а с неразумным ребенком. В какие-то моменты он еле сдерживался, чтобы не прикрикнуть на собеседницу. Ментор с громким вздохом поднялся с дивана и направился к выходу. - Ты идиот, - буркнула Эффи. Девушку взяла досада на саму себя. Ну что, нельзя было что-то остроумнее придумать? - Спокойной ночи, детка, - обернувшись у самой двери, проговорил Эбернети. Его с одной стороны жутко раздражало, а с другой веселило то, что все аргументы капитолийки ограничивались таким заезженным и глупым оскорблением. Впрочем, чего еще можно ждать от недалекой Тринкет? Эффи не нашлась, что ответить. Она лишь фыркнула и отвернулась от мужчины. Хеймитч негромко засмеялся и пошел прочь. На сегодня все. А завтра будет новый день и новая возможность дать понять этой девице кто чего стоит. Сопровождающая посидела еще какое-то время перед телевизором, просто бездумно глядя на экран, а потом, словно очнувшись ото сна, поднялась и, не спеша отправилась к себе в купе. Она решила, как будет реагировать на дальнейшие выходки Хеймитча. На этот раз капитолийка выбрала верную стратегию. Она будет просто игнорировать мужчину. Так будет намного проще, чем препираться с ним или пытаться доказать ему что-то.