Пути Всевышнего неисповедимы

      Съемки подошли к концу, отгремела прощальная вечеринка. Томас и Розалинда, не задерживаясь в Америке, тут же вылетели на Родину. Ник, сославшись на какие-то дела, задержался в Нью-Йорке. Девушка клятвенно обещала Коулу тщательно подготовиться к его приезду и придумать интересную программу. Однако подготовкой занималась не только она. За несколько дней до перелета в Лондон Линда дала четкие указания миссис Мэй: убрать все фотографии и награды родственников, запереть чердак, ее детскую комнату и комнату тети, рассказать сезонным рабочим байку об актерах-постояльцах и ни при каких обстоятельствах не называть имени Розалинда.       К их приезду миссис Мэй в точности исполнила все предписания юной хозяйки, хотя и считала их смехотворными. К приезду Розы на ферме ничего не напоминало о величии семей Крейн и Чарльстон, откровенно говоря, и об их единственном потомке ничего не напоминало. Складывалось ощущение, что Линда здесь и вовсе никогда не жила.       Том и Линда третий день отдыхали на ферме, наслаждаясь последними моментами затухающего лета. Первые дни своего отпуска они посветили столь окрыляющему безделью, которые итальянцы называют dolce far niente (*). Им обоим требовалось это давно забытое состояние праздности, некая сиеста, которая позволила бы паре заново набраться сил. Безумный ритм жизни, состоящий из бесконечных звонков, встреч, опозданий и бессонницы, истощил обоих - небольшая остановка была им необходима.       Розалинда неоднозначно относилась к отпуску. С одной стороны, она, безусловно, радовалась возможности воссоединиться с родными землями и провести время вдали от лишних глаз, но, с другой стороны, девушка так и не сумела расслабиться. Ли несколько раз на дню проверяла запертые двери, постоянно оглядывалась и вслушивалась в случайные разговоры, считая, что таким образом она сможет предотвратить любую опасную ситуацию. Крейн выглядела не хозяйкой в собственном доме, а воришкой, боящейся каждого шороха. Страх разоблачения был столь силен, что не оставлял Розу даже во сне: накануне ей приснился сон, в котором Том попал на чердак и узнал все то, что девушка так отчаянно скрывала все эти годы. Страхи страхами, но Розалинда с каждым днем все сильнее в них укреплялась.       Том смотрел на их перерыв иначе – эти деньки уже казались ему самым лучшим временем, проведенным вместе с Ли. Он узнал прошлое своей девушки, узнал, где она выросла и чем увлекалась, посетил места, которые ею любимы – спустя столько лет он понял Ли, постиг ее душу. Ему нравилось бродить по бесконечным полям Хэмпшира под руку с Линдой, кататься рысцой на лошадях, вдыхать свежий запах спелых яблок, узнавать историю ее семьи. Наконец их отношения стали такими, какими и должны быть… в его представлении.       Они сидели на плетеном диванчике посреди залитой солнцем веранды, из кухни доносилась мелодия «Harder to breathe». Ли, закинув длинные ноги на колени Тома, лениво щурила глаза, вслушиваясь в пламенные речи мужчины. Синие глаза внимательно наблюдали за солнечными зайчиками, танцующими на стенах; мужская ладонь трепетно скользила от колен к щиколоткам. Они наивно обсуждали то самое «светлое будущее», о котором все вокруг так много говорят. - Ты можешь переехать ко мне, Ли, - предложил он. - Неплохая идея, - согласилась девушка. – Мы можем сделать ремонт, - она пыталась продолжить разговор, - в гостиной можно поменять обои. - Конечно! – радостно воскликнул он. – Есть идеи? Мне нравится голубой цвет. А тебе? - Да, приятный цвет, - отозвалась Крейн. В ее голосе звучала скука. – Комнату по периметру можно обклеить белыми обоями с голубым узором, а стену, на которой весит плазма, покрасим в тон. - Думаешь, будет хорошо смотреться? – неуверенно произнес Хиддлстон. - Возможно. Мы можем нанять дизайнера. - Дизайнера?! Нет уж! Справимся сами, - Том тут же забраковал идею возлюбленной. – Ли? - Ммм?       На его зов девушка лишь лениво промычала, не соизволив посмотреть ему в глаза. Она предпочитала смотреть на что угодно – сейчас даже узор древесины казался ей необычайно интересным, - но только не на Тома. Розалинда не могла смотреть ему в глаза и врать напропалую, притворяясь, что эти типичные для всех пар разговоры ей интересны. Она все глубже погружалась в меланхолию, но ради Тома наступала на горло собственной тихой песне, улыбалась и пыталась стать для него достойной девушкой. Роза обещала, поклялась всем святым, что станет лучше и сделает Тома счастливым. У нее больше никого нет, кроме Тома, никого. Для него, как в свое время и для тети Сары, она готова на все: для близкого человека Роза была готова вновь сломать себя и стать другой. - Ли, мы можем вернуться в Лондон пораньше? Мама пригласила нас на семейный ужин. - Отличная идея! Буду рада повидать твою маму, мы так давно с ней не виделись! – красивое лицо украсила ослепительная улыбка, достойная любой голливудской дивы.       Том с жаром поцеловал девушку. Вдали от шумных съемок и суеты Линда стала совсем другим человеком. Она стала спокойнее, пропала привычная для нее нервозность, она стала чаще улыбаться, грусть отступила. Хиддлстон был готов поклясться, что больше не видел в ее глазах той покинутой женщины, уставшей от жизни. Он не мог не отметить и того, что девушка стала внимательнее относиться к нему, к их отношениям. Ли стала проявлять инициативу при выборе совместного досуга, она была готова пересмотреть свои убеждения и прийти к компромиссу, ее стало интересовать их совместное будущее, которое она теперь с готовностью обсуждала. Тому казалось, что теперь им удалось нарисовать карту к лучшему будущему. - Ты слышал? – девушка резко поднялась. Сейчас она походила на олененка, что-то услышавшего в глубине леса. – Я слышала скрежет шин. - Я ничего не слышал. Ты кого-то ждешь? - Нет, конечно. – Ли поднялась, ступни ощутили мягкое тепло древесины. – Быть не может! – она радостно воскликнула. – Том, Ник приехал! – едва Ли закончила предложение, как тут же выбежала на улицу. - Ли, обуйся! – кричал Том, но было поздно. Как же он сейчас походил на тетю Сару, интонации и те были идентичны.       Улыбчивая Розалинда что есть силы бежала к серому кэбу, примостившемуся у ограды фермы; ее светлые волосы ласково трепал юго-восточный ветер. Ее обычное бледное лицо приобрело теплый розовый оттенок, на щеках горел румянец – как же она походила на пятнадцатилетнюю Розалинду, беззаботно бегавшую по бесконечным тетушкиным угодьям. - Привет, детка! – Коул, поставив сумки на землю, подхватил девушку на руки. – Приехал немного раньше, но ты ведь не сердишься? - Нет! – расхохоталась девушка, ее смех звучал свежо и переливчато как горный ручеек по весне. – Мы тебя ждали! Вот и Том. - Привет, Ник, - Хиддлстон протянул руку. – Как долетел? - Прекрасно, Том. Познакомился с прекрасной стюардессой и закупился в дьюти-фри виски. Детка, а ты не простудишься? – он кивнул на босые ступни Ли. - Нет. Пройдем в дом, - троица размеренно двинулась в сторону здания. - Детка, покажешь мне этого красавца? – Ник достал из кармана рубашки помятую открытку. - О боже, Ник, ты все еще хранишь ее? – девушка рассмеялась, увидев открытку с тетиным пони. – Познакомлю тебя с Гермесом после обеда. - Я голоден как волк! - Не переживай, Ник, здесь отменно кормят! Я за несколько дней набрал три фунта. - Тебе это только на пользу, Том. Бывали дни, когда я переживал, что тебя унесет ветром в Канзас! - Ник, я покажу тебе комнату, - Линда поманила мужчину к лестнице. – Это твоя комната, - она легко постучала ноготками по двери, - ванная прямо по коридору. Как будешь готов – спускайся, я пока приготовлю тебе омлет. - Спасибо, детка, ты спасаешь меня от мучительной гибели!       Ли сделала пару шагов, остановилась, в нервной нерешительности сжала руки и в секунду преодолела разделяющее их с Коулом расстояние. За эту короткую секунду Розалинда сотни раз прокляла себя за опрометчивость, но ни разу себя не простила. Она обещала себе держать с Ником дистанцию, не приближаться к манящей темноте, но не могла остановить себя: это сильнее ее. Разум корил ее, но сердце поощряло. - Я рада, что ты приехал, - на выдохе произнесла она, крепко обняв мужчину. Секунда – и Ли, не касаясь перил, сбежала на первый этаж.       Коул опомнился, когда девушка успела скрыться на лестнице. Он не мог похвастаться тем, что знал Линду вдоль и поперек – он считал, что узнать ее в принципе невозможно, - но понимал ее, чувствовал. Это случилось в Нью-Йорке: она стояла посреди съемочной площадки, вокруг нее сновали несколько десятков человек, и тут Ли подняла на него синие глаза. В это мгновение он понял ее. Понял, что Линда среди толпы, но в гордом одиночестве стоит на перекрестке жизни, не зная, куда податься. Девушка выглядела измученной, потерянной и одинокой; ее хрупкую фигуру окружал ореол загадочности. Тогда он увидел в ней не просто красивую женщину, но и родственную душу. Возможно, это прозвучит самонадеянно, но Ник понял, что они с Линдой одного поля ягоды. Ли обладала схожими с ним качествами: безрассудство, легкомыслие, остроумие, минорность, скрытая под маской радости, и главное – оба прекрасные лгуны. Они сквозь толстую стеклянную стену смотрели на мир пустыми глазами, их сердца разучились любить, души погрузились в непроглядную темень, они потеряли все, что им было дорого. Он чувствовал, что они поражены одним недугом – болезненной пустотой в душе. Именно поэтому его так влекло к ней, именно поэтому она была ему так близка.       В ее покорном, трепетном объятье, в ее тихих словах Ник нашел ответ на свой вопрос – она тоже чувствует их родство. Родство, которого Тому никогда не достигнуть и не понять.       Как Посланник я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть мыслей Николаса. На самом деле излюбленного людьми «родства душ» не существует, но людям со схожими программами всегда проще найти общий язык и понять друг друга. Программы Ника и Розы походили друг на друга: они родились в достатке, получили схожие характеры, рано потеряли родителей, с детских лет прониклись любовью к актерскому ремеслу, оба все потеряли, включая вкус к жизни... у обоих схожий конец. - Том, будешь кофе? – Ли быстро прокралась на кухню, стараясь не показывать мужчине лица. - Конечно, Ли. Спасибо. – Он даже не оторвался от экрана ноутбука, услышав ее шаги.       Над ароматным кофе поднимался бледный пар, омлет, лежавший на тарелке, хвастался румяными боками, звучали отголоски птичьей трели – такую картину застал Ник Коул, спустившись на кухню. - Мы уже завтракали, но составим тебе компанию за чашечкой кофе, - пояснила Ли. – Садись. - Ник, какие планы? – Хиддлстон сел за стол между Ли и Ником. - Несколько дней погощу у вас, а потом поеду отдыхать в родной Лос-Анджелес. Через два месяца поеду во Флоренцию на съемки в новом фильме Скорсезе. - Ты будешь сниматься у Мартина Скорсезе? – удивленно воскликнула Ли. – Ник, он потрясающий! Тебе так повезло! - Что можно ожидать от девушки, которую номинируют на «Оскар» благодаря его фильму! – Коул усмехнулся. - Скажешь тоже! – отмахнулась от него Крейн. – Академия еще не огласила списки. - Брось, детка! У тебя есть все шансы взять статуэтку. Скажи ей, Том. - Я думаю, тебя обязательно номинируют, Линда. Мартин снял достойный фильм, ты в нем великолепна.       Ли, поставив на стол чашку из веджвудского фаянса, деликатно улыбнулась, чуть обнажив зубы. - Твоя героиня, Ли, навела на меня страху! Когда Лизбет водила лезвием ножа по лицу Джека, я забыл, как дышать! Лизбет устрашающа и умопомрачительна! Мои комплименты мисс Крейн и «Терновнику», - мужчина шутливо склонил голову.       Розалинда, услышав похвалу Ника, которая для нее звучала естественнее, чем слова Тома, широко улыбнулась, ее щеки чуть тронул румянец. Эмоциональные тирады, не обладавшие стройностью и краткостью мыслей Тома, были Линде приятнее и ближе. - Теперь ты понимаешь, каково мне рядом с Ли. Вечное ощущение опасности! – все за столом громко рассмеялись. - Детка, покажешь мне Гермеса? – Коул поднялся из-за стола. - Да, конечно. – Ли, загрузив посудомоечную машину, направилась к входной двери. – Ты пойдешь босиком? - Почему бы нет, - Коул пожал плечами, - это полезно для здоровья. - Как знаешь, Ник. – Ли тепло улыбнулась. То, что Коул решил не обуваться, почему-то польстило ей. – Том, ты идешь? - Нет, Ли, мне нужно поговорить с Люком. Идите без меня. - Ладно. Мы посмотрим лошадей, и я покажу Нику Хэмпшир. Передавай Люку от меня «привет».       Едва они покинули помещение, как Ли вновь преобразилась. При естественном свете девушка казалось свежее, красивее, здоровее и… счастливее. - А вот и Гермес, - Ли легко провела рукой по морде животного. - Чудесная лошадь. Красавец! - Гермес не лошадь! – рассмеялась девушка. – Гермес – шотландский пони! - Он все равно красавец, детка! Кем бы он там ни был! А где твоя лошадь? - Там, в дальнем стойле. Будь осторожен, - оповестила Ли, взяв в руки морковь, - Молния не любит чужаков. - А Том ей понравился? - Том не подходил к ней близко, - в ее голосе сквозила досада, - лошади всегда поднимают шум, когда он приходит. - Это она? – увидев утвердительный кивок, он подошел чуть ближе к стойлу, у дальней стены которого стояла лошадь. – Какая красотка! Что за порода? - Аппалуза, - гордо произнесла она. – Я сразу влюбилась в нее. Молния, подойди, - Ли подманила ее кусочком моркови.       Белоснежная лошадь с частыми черными пятнами медленно направилась к хозяйке, взмахнув гривой. Она гордо оглядела незнакомца темными глазами, в которых виднелась животная мудрость, едва заметно кивнула и приняла лакомство. - Ты ей понравился, - с радостью в голосе произнесла Крейн. – Угости ее.       Молния с вежливой учтивостью приняла угощение и из рук мужчины, лизнув ему руку. Благодарно заржав, лошадь ударила копытом о землю и опустила голову. - Прокатимся? Я возьму Молнию, а для тебя снарядим Флинта, он напротив, - она кивнула на гнедого скакуна. - Ты умеешь держаться в седле? - Умею, детка, я пять лет посвятил верховой езде. - Тогда мне не нужно ничего тебе объяснять, - Роза лукаво подмигнула. – Идем, подберем тебе снаряжение.       Оседлав коней, Ник и Роза отправились на экскурсию по Хэмпширу. Девушка показала ему изумрудные поля, усеянные красными маками, родник с прохладной водой, заячьи норы и гнезда зябликов. Она рассказывала о том, как отслеживала птичьи миграции и наблюдала за звездами, делая работу по астрономии, рассказала о первом воздушном змее, о первой поездке на Молнии, о школе, о поездках на побережье, о первой неудачной любви… Линда говорила как никогда много и откровенно, она улыбалась и заливисто смеялась. Ник до этого дня никогда не слышал ее настоящего смеха, не видел ее столь красивой. Те люди, которые прославляли ее красоту, на самом деле, и представить не могли, насколько она прекрасна. Правы были и те, кто говорил, что в мисс Крейн невозможно не влюбиться. Николас, как и многие другие, отдал ей свое сердце, но Ли в который раз оказалась равнодушна к такому подарку. Ли выбрала другого. Обычно безответная любовь лишает воли и кидает в бездну, но Коул, не получив от девушки и намека на взаимность, словно обрел крылья. Ему нравилось быть рядом с этой красивой женщиной, ощущать ее тепло, слышать ее смех; близость с человеком столь похожим на него самого приносила ему несказанное удовольствие, близкое к эйфории после приема наркотиков. Эта необъяснимая связь опьяняла его, будоражила кровь, подстегала на новые безумства, но не на борьбу. Он не хотел целовать ее и сжимать в своих объятьях, как не хотел и уложить в свою постель, но хотел быть рядом, дышать с ней в унисон, восторгаться красотой и единением душ, если те, конечно, существуют. Это слепое обожание походило на своеобразную любовь коллекционера к музейному экспонату, который он никогда не сможет купить. Недоступное всегда вожделенно. Именно поэтому он и не хотел быть на месте Тома. Любовь – прекрасное чувство, но только на расстоянии – вблизи ее лоск тускнеет, а очарование увядает. - Я люблю это место, - сказала Ли, присев на берегу Саутгемптон-уотер.       Больше девушка ничего не сказала. Она смотрела вдаль, где небо встречалось с заливом, с грустной улыбкой на лице; ее кожа отливала светлым оттенком бронзы. На нее определенно нахлынули воспоминания, которыми девушка не желала с кем-то делиться. Ник понимал ее и не лез с настойчивыми расспросами, предпочтя разглядывать окрестности. Коул, имевший много секретов, как никто другой уважал тайны близких людей и нежелание откровенничать.       Их обратная поездка также прошла в полном молчании, но Линда и Ник не чувствовали дискомфорта по этому поводу. В молчании они находили столь же сильное утешение, как и при оживленном разговоре. - Мы вернулись, - оповестила Ли, едва переступив порог фермы. - Заходила миссис Мэй, - отозвался Том, - она занесла для тебя документы и помогла мне с ужином. - Спасибо. – Ли в знак благодарности поцеловала его. – Я только приму душ и помогу тебе. - Я целый день не курил! Мне срочно нужны сигареты! – пожаловался Ник, направляясь к лестнице.       Хиддлстон, кивнув друзьям, вернулся к чтению. Не успев прочесть и строчки, он повернул голову в сторону лестницы, услышав глухой звук удара, – Ли оступилась. Его внимание в который раз привлекла завораживающая синхронность Ника и Линды. Они шагали в ногу, дышали в унисон, двигались в схожей манере. Частенько ему казалось, что их головы посещают похожие мысли и замыслы. На какой-то миг Тому почудилось, что и внешне они стали чем-то похожи.       Поздний ужин прошел в молчании. Поначалу Том пытался увлечь всех присутствующих беседой, но скоро сдался: Ли и Ник высказывались неохотно, а если и нарушали тишину, то односложными фразами. Эта тишина напрягала Хиддлстона, зато его коллег все вполне устраивало. Они изредка обменивались взглядами, что-то сообщали друг другу и вновь погружались в самих себя.       После ужина троица не стала задерживаться за просмотром телевизора или чтением, а сразу же направилась по спальням. Каждый назвал свою причину для столь раннего отхода ко сну, но каждый лгал, боясь озвучить правду – им неуютно в обществе друг друга. Мужчины не могли поделить меж собой предмет обожания, а Линда попросту не могла играть две роли одновременно.       Ночь вступила в свои права. Том крепко спал, его грудная клетка размеренно поднималась и опускалась – ему снились приятные сны. Розалинда, в свою очередь, беспокойно ворочалась, пытаясь найти удобное положение; сон не шел, девушка все больше нервничала. В конце концов, Ли застыла на спине, открыла глаза, вдохнула ночной воздух – остатки дремы упорхнули в раскрытое окно. Недолго думая, она надела тапочки и легкую кофту и вышла из комнаты.       Стараясь не шуметь, Роза покинула дом и направилась к яблочному саду, к которому все это время запрещала себе приближаться. Девушка с ранних лет не могла заставить себя прийти сюда, потому что искренне боялась этого места. Этот сад, в котором тетя не чаяла души, всегда нагонял на Крейн тоску, причин которой она не знала. Стоило ей посмотреть на яблони, как на душе сразу же становилось тяжело; в летнюю пору тягучая тоска превращалась в глубокую меланхолию. Сейчас, ступая меж высоких, упругих деревьев, Ли поняла, что вызывало у нее уныние – долгие годы она наблюдала за увяданием жизни. Ей было больно видеть, как яблони просыпаются ото сна, приобретают свою красоту, а после вновь бесславно умирают. Девочка, с рождения боявшаяся смерти, долгие годы смотрела ей в глаза.       Подняв с земли красное яблоко, Розалинда спешно потрусила к дому; на сегодня хватит прогулок. - Не спишь, - констатировала Ли, застав Коула со стаканом виски у камина. - Как и ты. Чертова бессонница! – он залпом осушил содержимое стакана. – Где ты была, детка? - В саду. – Она подкинула в воздух яблоко. - Мрачное место.       Ли прикусила губу, в который раз осознав, что их мысли пугающе схожи. Укутавшись в кофту, она подобрала под себя ноги и перевела взгляд на горящий огонь. Между Ником и Линдой снова воцарилась тишина, разбавляемая лишь плеском алкоголя о стеклянное дно. - Я солгал тебе, детка. – Он оторвал глаза от стакана в руках и посмотрел на Ли. – Я не буду отдыхать в Лос-Анджелесе, - он на какое-то время умолк, набрал в легкие воздух и продолжил: - Я ложусь в реабилитационную клинику, детка. Конец свободе! – Коул горько усмехнулся.       Роза, в секунду поднявшись с кресла, тут же пересела на диван и крепко обняла Ника, прижимая его к своей груди. Она чувствовала, как колотилось мужское сердце, чувствовала, как его тревога и страхи становятся частью ее души. - Ты ненавидишь меня, Ли? - Что? – возмутилась она, посмотрев ему в глаза. – И в мыслях не было! Ты вылечишься, Ник. Все будет хорошо. Я буду рядом.       Роза, устроившись на плече Ника, крепко переплела свои пальцы с мужскими. Зависимость Николаса в один момент стала личным делом Розалинды; она приняла его несчастье так, словно он был ее родственником. Почти все близкие девушки, пленившись опасным обаянием пороков, под шум фанфар бесславно пали. Ли не смогла спасти бабушку и дедушку, не смогла спасти и родителей, поэтому спасение Ника она посчитала чуть ли не своим долгом. Ник не мог стать очередной жертвой смерти. Только не сейчас, только не он. Нет.       Ли и Ник так и сидели на диване, наблюдая за пламенем в камине. Именно в такой позе их и застал Том, которого так не вовремя замучила жажда. Его девушка сидела в объятьях другого мужчины перед огнем камина, в воздухе витал запах алкоголя. В их объятьях не было эротического подтекста, но Том с трудом сдерживал рвущуюся наружу ревность. Он ревновал к идеальному взаимопониманию, возникшему между коллегами, к аналогичным интересам и судьбам, даже к одинаковой посадке головы он ревновал! Куда не кинь взгляд, всюду витал призрак измены. Так больше не могло продолжаться, он больше не мог делить Линду с кем-то еще. Ли, крепко сжимая руку Ника, столь же крепко сжимала сердце Тома.       Так думал Том, но у Всевышнего были свои мысли на этот счет. С тех пор как Хиддлстон появился в жизни моей подопечной, в ее программе произошел ряд изменений. Одним из таких изменений стал Николас Коул. Появление одного мужчины повлекло за собой и появление другого. Так было предрешено. Всевышний, не сомневаясь и секунды, одарил Николаса и Томаса любовью к Розе, поделив ее для них как реку меж берегов. Решения Всевышнего не принято оценивать, но лично я считаю, что любовный треугольник не сослужил Рози доброй службы. Расчлененная Розалинда, привыкшая жить множеством жизней и ролей, должна была, ко всему прочему, научиться жить для двух совершенно разных мужчин. Это решение Верховного мудреца стало для нее последней каплей. Я существую много лет и, поверьте мне, я знаю, что душу и сердце невозможно разделить без последствий. Роза этого не знала, не могла знать…