Пути Всевышнего неисповедимы

      Розалинда, неспешно шагая, возвращалась после интервью и фотосессии в гостиницу. Темное небо разродилось диким ливнем, в кронах деревьев бушевал ветер, то и дело вспыхивали ветвистые молнии, озарявшие опустевшие улицы. В такую непогоду жители города предпочли спрятаться в салонах желтых такси или уютных кофейнях, в которых грелись озябшие парочки.       Ли пару кварталов назад отпустила такси, увидев в окно переднего вида бесконечную пробку, мерцающую разноцветными огнями; она прерывисто дышала и через силу делала мелкие шаги. Этот день беспощадно и медленно, словно через соломинку, высосал из девушки все жизненные силы. Поверните голову направо, ваш новый фильм…, посмотрите на меня, подбородок чуть выше, вы встречаетесь…, подправьте грим, ваш партнер Том…, придайте взгляду загадочности… Бессмысленные стандартные фразы со стороны фотографа и журналистки болезненно жужжали в светлой голове мисс Крейн, шагающей в легких босоножках под проливным дождем. По волосам, по бледной коже струились быстрые капли холодной воды, одежда неприятно липла к телу, обувь натерла озябшие ноги, но Роза совсем ничего не чувствовала, продолжая по инерции идти.       Фотосессия. Интервью. Изощренные позы, надуманные образы, глупые и однотипные вопросы, блики света, дорогие наряды и украшения и посреди всего этого фальшивого великолепия Линда Морли Крейн в образе дорогой куклы. Нескончаемый поток вопросов (порою бестактных) и пространные ответы.       Слова, слова, слова… Есть ли в мире что-то опаснее слов? И да, и нет. Мало кто может сказать, что не боится шальной пули, блестящей стали ножа или стихийного бедствия; но никто не скажет того, что не боится смерти. Человек, сказавший это, лжет вам, так и знайте.       Слова. Вам кажется, что в этом мире нет ничего безопаснее. Слова не могут ранить, причинить физической боли, убить, хотя романтизированные поэты твердят иначе. Нет, не могут. Но знали бы вы, сколько самоубийств, дуэлей, убийств и войн произошло по вине слов, увидевших свет. В таком свете слова не кажутся такими уж безобидными, правда?       Линда была редким человеком, знавшим о словах все. Она знала цену данного слова, знала о последствиях фраз, ненароком слетевших с губ, знала она и о том, что не родившиеся слова имеют ту же силу, что и произнесенные. Она знала об этом как никто другой. Вот уже долгие годы мисс Крейн неусыпно следила за собой, общаясь с кем бы то ни было. Она многое скрывала, о многом напропалую лгала – и все это ради того, чтобы быть самодостаточной личностью, а не богатой наследницей. Роза больше всего на свете хотела явить миру свой талант, достичь успеха, но не купить его. Что бы о ней говорили люди, если бы знали, кем она является на самом деле! Какова бы была тяжесть грязи, свалившейся на голову тетке! Тетя Сара… Что уж таить, о тетке с больным сердцем Розалинда и беспокоилась. О себе девушка как-то и не думала. Она знала, что сможет снести любые оскорбления, смыть с тела любую грязь и закрыть глаза на любую бестактность со стороны журналистов. Линда сможет – а вот тетушка… нет.       Вечер близился к ночи, когда молодая актриса, сняв очки, наконец-то зашла в отель. Медленным шагом Ли продвигалась к лифту, лавируя между постояльцами и их гостями. Ее бледное лицо ухмылялось: в промокшей бледнокожей девице никто не узнал известной актрисы! Как же это грело ее озябшую душу! Как же было приятно видеть мир в истинном свете!       Роза поднесла руку к нужной кнопке, но тут же одернула ее: темноту пустого номера ее душа сейчас никак не могла снести. Тонкий указательный палец уверенно нажал на кнопку пониже – лифт тронулся.       Том. Добрый друг, на крепкое плечо которого можно было уронить свою поникшую голову. Добрый друг, глаза которого были полны сострадания и благородного милосердия. Добрый друг, чьи слова проникали в самое сердце. Друг, к которому она пришла бы даже в забвении. - Линда? – после первого же робкого постукивания дверь распахнулась. - Привет, - хриплые слова сорвались с губ.       Они, смотря друг другу в глаза, так и стояли по разные стороны двери. В этой озябшей растрепанной девчонке без капли макияжа и солнечных очков было невозможно узнать Линду Крейн. Линда, которую он знал, всегда держала спину прямо и смотрела свысока, а эта девушка с понурыми плечами смотрела на него как на своего единственного спасителя. Эти девушки были такими разными, только одно роднило их – синие глаза.       Розалинда обеспокоенно наблюдала за Томом, пытаясь понять, что же так удивило мужчину в ее облике. Конечно, сейчас, потеряв лоск, она выглядела не совсем привычно, но все же Линда была той же Линдой. - Пустишь? – она одарила его неловким взглядом. - Конечно! – тут же опомнился он. – Ник говорил, что у тебя сегодня интервью и фотосессия. - Так и есть. – Озябшие пальцы безрезультатно пытались справиться с ремешком правой босоножки. - Я тебе помогу, Ли, - мужчина опустился перед ней на колени. – Бог мой! Ты совсем продрогла!       Девушка, вцепившись ватными пальцами в мужское плечо, бездумно смотрела куда-то перед собой. Она ничего не слышала и не видела, она лишь ощущала раскаленное прикосновение к своей коже. Горячие прикосновения, горячий паркет, горячий воздух, жгущий легкие и глаза, - все вокруг обдавало зноем. Кругом пустыня, над которой глухо звучит чей-то голос. - Ли! Линда! – Хиддлстон, поднявшись с колен, настойчиво тряс девушку за плечи, пытаясь провести ее в чувство. - Да? – наконец отозвалась девушка. - Ты вся горишь, Линда! Тебе нужно согреться, – мужчина обеспокоенно подтолкнул ее к бортику ванной. – Сама справишься? - Да. - Я закажу для тебя чай и ужин. Возьми мою рубашку.       Благодаря теплым струям воды к Розе снова вернулась способность ясно мыслить. Теперь уже мир не казался ей болезненно горячим, мир вновь стал отчужденным и холодным – таким, каким Крейн и привыкла его видеть. - Я заказал для тебя овощное рагу и тыквенный суп, - мужчина отозвался на звук открывшейся двери. - Спасибо.       Мисс Крейн нерешительно мялась за спинкой дивана, нервно одергивая рубашку. Каких-то двадцать минут назад она мечтала оказаться рядом с Томом и просто посмотреть телевизор, а теперь нахождение в этом номере казалось ей абсурдным и неловким. - Садись, Ли, прошу, - мужчина, плотно укутав подругу в плед, усадил ее на диван и подсунул ей тарелку супа. - Не знала, что тебе нравится «Титаник», - усмехнулась Линда, кивнув на плазму. - Тебе не нравится? Я могу переключить, - рука потянулась к пульту. - Нет, не надо. Оставь. Просто я не думала, что тебе нравятся такие фильмы.       Когда Крейн произнесла слово «такие», ее лицо на короткий миг исказила гримаса пренебрежения, которую, впрочем, девушка сумела быстро скрыть. - Какие такие? Романтичные? - Да. - А что в этом такого, Ли? – хохотнул он. – Думаешь, мужчины смотрят только боевики и триллеры? - Нет, - губы озарила широкая улыбка, - не только боевики и триллеры. Просто мне кажется, что мужчинам не нравятся столь идеалистические фильмы. - О чем ты? – Хиддлстон подался вперед. - В таких фильмах любовь такая красивая, возвышенная… такая вечная. А в жизни, - в воздухе повисал пауза, - а в жизни любовь совсем не такая. Все эти великие истории любви – фарс и только. - Ты не веришь в любовь? - Этого я не говорила. Я верю в любовь, я верю в то, что можно прожить с одним человеком всю свою жизнь. Но я не верю в громкие слова, подвиги и жертвенность. Легко всю жизнь вспоминать об увлечении юности, но что было бы, если бы Джек остался в живых? Ты думал об этом?       Непоколебимый настрой, с которым Линда говорила, ошарашил Тома. Линде стукнуло лишь двадцать пять лет, но рассуждала она так, словно прожила добрую половину жизни. Молодые девушки благоговеют перед романтичными фильмами, томно вздыхают и в глубине своей души мечтают о том, чтобы их история любви хоть немного напоминала киношную. Девушки ждут любви, грезят о ней во сне, живут ею.       Линда оказалась другой. Казалось, любовь одним своим существованием вызывает у нее неприязнь. О любви она рассуждала как умудренная женщина, не имевшая ни одного приятного воспоминания. Ее слова были холодны, пренебрежительны и брезгливы. И слова эти слетали с губ Линды Крейн, признанной одной из лучших актрис романтического жанра. Какой курьез! - Может, Джек и Роза поженились, создали семью и прожили всю жизнь вместе, - Том начал с более позитивного варианта, который был ему близок. - А может, они развелись или вовсе расстались, едва обосновались в Америке, - Линда высказала свою версию. – Этот вариант больше похож на жизнь. - Мир не так плох, Ли. - Хотелось бы в это верить, Том. Хотелось бы.       Из груди девушки вырвался тяжелый мученический вздох. Так вздыхают пожилые женщины, оставившие за своими плечами сломленную жизнь. И вот уже в который раз за каких-то полчаса Том убедился в том, что в юном теле Линды скрывается обожженная душа женщины средних лет. Он ясно видел эту женщину всякий раз, когда смотрел в печальные синие глаза. - Для кино истории красивее и не придумаешь.       Ли, грустно ухмыльнувшись, вернулась к остывающему ужину и просмотру фильма. В уголках глаз девушки показались морщинки, затуманенный взгляд смотрел сквозь пространство, уголки губ опустились вниз, бледная кожа теперь и вовсе казалась белоснежной – ущемленная Розалинда погрузилась в себя.       Хиддлстон тут же почувствовал угрызения совести. Он лучше всех знал, как болезненны для девушки разговоры о любви. Пусть он не знал причин подобной неприязни, но он знал, что эта тема запретна. Том знал это, но пошел на поводу у собственных желаний. - Прости, Ли, - мужчина сел рядом с подругой и крепко ее обнял.       В нос мгновенно ударил аромат шампуня, спелой тыквы и моря. От Ли всегда пахло морем. Всегда: в пасмурном Лондоне, солнечном Лос-Анджелесе и гордом Цюрихе у подножья гор.       Крейн стыдливо прижалась к мужчине. Каждая клеточка женского тела знала одно – Том чувствует себя виноватым. Было бы за что! Как же ей хотелось прямо сейчас извиниться самой, рассказать свою историю… но нельзя! Нельзя! - Роза, - прошептал ей на ухо Том. - Что? – встрепенулась девушка. - Я думаю, тебе бы подошло это имя. Для такой красивой девушки сложно придумать более подходящее имя, - мужчина широко улыбнулся.       В представлении Тома это имя больше подходило подруге, чем настоящее. Несомненно, красота Линды была важным аргументом для принятия подобного решения. Важным, но не главным.       Красота Линды Морли Крейн приковывала к себе мужское внимание, завладевая им навсегда. Глаза мужчин загорались, сердца с безудержной силой стучались о грудную клетку, вырываясь наружу, пальцы тянулись к прекрасному созданию. Ли, конечно, видела восторг, слышала томные вздохи и громкие комплименты и иногда даже разрешала коснуться своей руки в трепетном поцелуе. Но Ли никому не давала надежды, никого не одаривала теплым взглядом и нежной улыбкой – девушка, принимая обожание, оставалась холодна. Подобный прием отпугивал многих, но не всех. Редкие храбрецы, пытавшиеся добиться от красавицы хоть малейшей симпатии, натыкались на острые шипы безразличия. Удивительное дело – шипы жгли пальцы, причиняли боль, но и прикалывали к Розалинде мужские сердца.       У Линды, как и у роз, много почитателей. Цветы и девушка одинаково пленяли своей красотой, но и ранили наравне. Таков закон природы – свои совершенные создания природа награждает не только даром, но и средством к защите. Полюбив розу, человек вынужден полюбить боль. То же правило действовало и для тех, кто хотел приблизиться к Крейн. - А мне нравится твое имя, - после недолгого раздумья произнесла девушка.       Хиддлстон в привычной для него манере рассмеялся и еще крепче прижал к себе подругу.       Роза смущенно улыбнулась: она снова ему солгала. Девушке, конечно, нравилось его библейское имя, но где-то в глубине души Ли была уверена в том, что ни одно земное имя не достойно такого человека. В мире существовали тысячи благородных имен, воспевавших храбрость, ум, доброту и силу духа, но ни одно не могло охарактеризовать друга полностью. В этом мире, по мнению Розалинды, лишь одно слово в достаточной мере подходило Тому - рай. Ли знала, что ее слова, по сути, откровенное богохульство, но ничего не могла с собой поделать. Для Розы Хиддлстон был олицетворением всех добродетелей. Ум, доброта, красота, честность, решительность, скромность, галантность – все достоинства нашли пристанище в нем одном.       Для Линды Том был самым светлым человеком в ее жизни. Пусть он был порою болтлив и чересчур эмоционален, пусть его глупый гуманизм и любовь к ближнему не знали границ, но лишь ему она верила, лишь ему доверяла как тете Саре. Он не был идеален, но он всегда был лучше Линды. Том всегда был для нее хорошим другом, хорошим человеком – она просто не понимала, почему его бросают девушки, почему он одинок. Хотя нет… понимала, равно как и то, почему ей нельзя быть рядом с ним. Рай хорош тем, что на его границах нет греха. Линда была грешна. И в ее случае речь шла не о банальных недостатках.       Но в эту минуту не существовало ее пороков, его совершенства, проблем, мелодрамы на экране, непогоды, да и самого Нью-Йорка. Сейчас существовали только Том и Розалинда, они были такими, какими их создал Всевышний. Давненько не было проды, я знаю. Я очень извиняюсь перед теми, кто ждал продолжения. У меня сейчас очень мало времени, да и писать о Линде мне крайне-крайне сложно...