Зануда

Когда закончились уроки этого неправильного дня, Зануда молча собрала вещи и ушла. Одноклассники перешептывались, но она их не слышала. Паштоха, Дима и Оля ничего не говорили, но ей казалось, что она слышит их мысли. Хотелось скорее уединиться, остаться в одиночестве, где ее никто не увидит. Потому что она чувствовала, что оболочка ее напускной неприступности скоро лопнет. — Валя! Я провожу тебя, — догнал ее Дима. Она не стала оборачиваться и не смогла ничего сказать, лишь продолжила свой путь, а он пошел следом. Оля хотела к ней подойти, но не решилась. Слишком стремительно сестра покинула школу, да и… ей стало не по себе, оттого что сестра шла рядом с ее старым другом Димой. Оля почувствовала, что их что-то крепко связывает. Дима ее защищал, отзывался о ней, вопреки мнению класса, хорошо… Он, собственно, таким человеком и был — доброжелательным, но… глядя на них, идущих рядом, Оля ощутила, что есть между ними нечто больше простой учтивости и доброжелательности. На улице было холодно и безветренно. Морозный воздух щипал за щеки и нос, снежинки плавно опускались на землю, на ветви спящих деревьев и шапки случайных прохожих. Даже пар изо рта как будто не растворялся в воздухе, а леденел и исчезал. Дима оглядывал старенькое зимнее пальто синего цвета, что должно согревать его спутницу. Темно-красная шапка-беретка и под цвет ей большой вязаный шарф, обмотанный вокруг горла. Диме почему-то вспомнилось — «Мы в ответе за тех, кого приручили»… Ни с того, ни с сего. Он ее не приручал, да и не так уж они сблизились, но почему-то он чувствовал странную ответственность за нее. А впрочем, может, это все то же желание помочь? Он не мог понять, почему ему так тяжело начать разговор, но чувствовал, что Валя выстроила вокруг себя неприступную стену, закрылась, потому что ей страшно. Правильно будет ли лезть туда? Ему так хотелось, чтобы она была счастлива. Но мог ли он что-нибудь для этого сделать? — Ты как?.. — наконец спросил он. Глупый вопрос, но хоть что-то. — Нормально, — равнодушное, пустое, лживое. Безжизненное… У настоящей Вали, ранимой, хрупкой, совсем другой голос. А это лишь оболочка. Молчание нарушил звонок мобильного. Звонила мама, просила купить хлеба и «чего-нибудь вкусненького». — Ты иди пока домой, мне нужно забежать в магазин. — Валя кивнула, так и не повернувшись к нему. Стоило ему скрыться, как она издала еле слышный всхлип, как будто все это время от школы до дома задерживала дыхание и только сейчас наконец-то смогла вздохнуть. Вмиг ее посетила щемящая боль, оболочка лопнула, и переживания накатили стремительно, мгновенно, в самое сердце. Губы сжались, коленки задрожали, и она побежала. Прочь, прочь, подальше. В одиночество. Она вспомнила, что папа в детстве запугивал ее Снежной королевой, которая похищает плачущих на морозе детей. А еще тем, что слезинки могут примерзнуть к лицу, и девочка полностью превратится в большую льдину. Ей бы сейчас очень хотелось попасть в холодное царство и стать ледяной, чтобы ничего не чувствовать… — Валя? О боже, Валя, это ты? — послышался знакомый голос. Это была Лера. Она бросилась к ней навстречу и с волнением стала оглядывать исплаканную, испуганную подругу. — Что случилось? Расскажи мне все! Черт… Не самое лучшее место для разговора. Пойдем… — Только не… к Диме… — взмолилась Валя. Это она смогла сказать, а на предыдущие вопросы ответить была не в состоянии. Пока что… Лере хотелось выговориться. Ей можно было… — Так… понятно… — с долей испуга сказала подруга, затем обняла легонько ее и повела куда-то. — Значит, пойдем ко мне. Чаек выпьем. У меня тортик должен быть, если сестра не слезла с диеты. У Леры было спокойно. Вале полегчало лишь от одного ощущения поддержки. А когда она высказала все — запутанно, непонятно, тяжело — стало еще лучше. Наверное, Лера ничего не поняла. Но было так стыдно смотреть на нее, говорить, признавать и боль, и… любовь. Но… это было необходимо. Валя не ждала утешений или советов. После напряженного дня она лишь уснула крепким сном. На следующий день ей полегчало. Даже стало неловко за вчерашнюю слабость, за слезы и боль. Интересное дело — эмоции… То, что сегодня кажется трагедией, на завтрашний день принимается намного спокойней, а через год вовсе может показаться смешным недоразумением. Впрочем, Валя не стала бы смеяться и считать произошедшее недоразумением, однако ей действительно стало лучше. Она не знала, как вести себя перед Димой, как объяснить вчерашний неожиданный уход и, конечно же, как относиться к своей близняшке. К отцу и… матери? Лера заявила, что пойдет с ней в школу под предлогом того, что соскучилась по учителям и знакомым школьникам. Валя понимала истинную причину и не хотела ее напрягать, но без поддержки, наверное, снова расплакалась бы. По крайней мере, с Димой она все уладила. Зайдя в класс (при этом чуть не опоздав из-за Леры), они сразу же столкнулись с ним. Лера соврала какую-то ерунду, мол, вчера случайно увидела Валю и потащила к себе, нечего переживать. Дима лишь неестественно улыбнулся на это. Затем Лера ушла, а он так и не заговорил — вчерашнее бегство Вали теперь обернулось пропастью между ними. Паштоха тоже встретил ее молча, хотя взгляд был достаточно красноречив, только Зануда его не поняла. Впрочем, как всегда. Единственное, что могла она сказать, так это то, что этот взгляд отличался от обычного. После уроков Оля, вся ухоженная и излучающая свет, подошла к Зануде. — Привет, Валя… Вчера не удалось поговорить, да и тяжело это все. Но… вроде тебе сейчас лучше, да? — Слова давались ей с трудом, это было слышно. Вале бы тоже, но… сейчас стало намного проще возводить ледяную стену перед собой. — Все нормально, — снова безэмоциональный тон. — Я рада, — улыбнулась сестра. — Я… поговорила вчера с мамой, она хочет встретиться с тобой. И… с папой… Он ведь тоже здесь? Валя помолчала — нет, все-таки не так просто оставаться равнодушной — и чуть погодя кивнула. Оля добавила. — И я сама тоже очень хотела бы с вами познакомиться. Было бы здорово подружиться нам с тобой, с-сестра… — Она протянула листочек, где ровным каллиграфическим почерком были указаны контактные данные. — Здесь наш адрес и телефон, мы будем ждать вас в любое время. Валя вновь безучастно кивнула, убрала листок в свой дневник, и Оля вернулась на свое место. На выходе из школы Зануду ждала Лера. С ней был Глеб, а также Дима уже стоял с ними. Они все молчали, хотя обычно болтали без умолку. Просто Дима был все еще загружен внезапным появлением своей первой любви и всеми вытекающими из этого пунктами, Лера тоже не могла вести себя как обычно из-за переживаний за подругу. Глеб же молчал по своему обыкновению, однако в этот раз его взгляд заинтересованно гулял по тем двоим, так и спрашивая — чего это с ними?.. Лера предложила подруге вновь пойти ночевать к ней. Валя вдруг посмотрела на себя со стороны и почувствовала укол гордости — до чего же она слабая в глазах Леры… И может быть, не только в ее. А в глазах Димы?.. — Нет, спасибо. Мне неудобно перед твоей семьей. — Лера бы возразила, но поняла по тону и взгляду, что Валя настроена твердо. Несмотря на страх оставаться с Димой наедине, несмотря на его поведение, на все произошедшее и происходящее. — Пойдем? — неловко спросил он. Она кивнула и двинулась вперед. Он вновь шел позади, и между ними царило напряженное молчание. — Что это с ними? — спросил Глеб. В это время из школы как раз вышла Оля. Лера пристально оглядела ее. — Кажется, Джон встретил свою Мэри. *** Вечером к Сафроновым заглянул старый друг матери, отец Вали. Ира встретила его как всегда с неподдельным счастьем и вкусным, почти праздничным столом. Дети тоже сидели с ними, однако не разделяли беззаботной радости родителей, молча ковыряя еду. — Гоша, — более серьезным тоном сказала Ира после нескольких веселых новостей. — Я видела здесь Лену… Рука папы дрогнула, взглядом он уперся в свою почти пустую тарелку. — Встретились в торговом центре сегодня утром, — продолжала мама Димы. — Сказала, что они недавно переехали сюда… Ты… знал? — Н-нет, понятия не имел, не представлял даже, — ответил папа растерянно. Аппетит его сразу пропал. — Я ничего ей о тебе не говорила, подумала, что это ваше дело… Воцарилась неловкость. Стало слышно, как тикали часы в зале. Кузя где-то у двери вопросительно мяукнул. — Это моя мама, да? — нарушила тишину Валя. Папа посмотрел на нее почти с испугом, а Ира со смущением и сочувствием. — Да, — сделала вывод девочка. — Моя дочь самая умная… — вздохнул папа и с горькой усмешкой добавил. — Вся в маму... Валя старалась сохранять бесстрастность, но… нет, это было невозможно. Она всегда считала свою мать мертвой, даже когда узнала, что она где-то существует. И вот теперь мама по-настоящему оживала: вырисовывался какой-то образ, складывался воображаемый характер. И с каждой последующей секундой становилось больнее, потому что это был не просто человек — мама… — Расскажи о ней, — выдавила Валя. — О вас. И обо мне с сестрой. Папа удивленно посмотрел на нее, и Валя рассказала о новенькой в классе, а затем передала листок с приглашением на семейную встречу... Папа и Ира были в шоке. Спустя несколько секунд Ира собралась с мыслями, и Сафроновы тактично оставили Зуевых наедине. Папа еще долго мялся, пытался понять, как все так внезапно и странно обернулось, зачем судьба снова свела их вместе. Валя терпеливо ждала… Ей самой потребовалось много времени, чтобы все осмыслить. А папе, пожалуй, было еще тяжелее в тот момент. Наконец, он начал, вздохнув. — Ну, кратко я уже говорил тебе, что мы просто не сошлись характерами и развелись сразу после… вашего рождения. Я… хотел бы… Но твоя мать… В общем, она довольно строгая, всегда такой была. Мы разошлись, и она ясно дала понять, что мы не будем поддерживать связей. Она хотела забрать вас обеих, ссылаясь на то, что я никудышный отец и не смогу вырастить ребенка… — Он помолчал, украдкой глянул на свою дочь. Валя почувствовала что-то невыносимо противное и болезненное. — Но все же она сжалилась и оставила хоть что-то от себя после ухода. На самом деле, я любил ее, правда, и вовсе не хотел разводиться. Но… да, наверное, я сам во всем виноват, как она и говорила. — Вале показалось, что он сейчас заплачет, но он держался, несмотря на дрожь в голосе. Даже спустя столько времени, ему было тяжело вспоминать маму… И он никогда ничего не говорил, потому что до сих пор боялся даже вспоминать. — Я и не думал, что теперь, спустя шестнадцать лет, мы должны будем снова встретиться. А вы с сестренкой станете вместе учиться! Таких совпадений не бывает, это уж слишком странно… Видимо, так надо… Он замолчал. Валя стала думать, что сказать. Ей было так неловко и стыдно, а еще противно. — Если ты не хочешь, — сказала она, — можем не идти на встречу. — Нет-нет, солнышко, ты что! Думаешь, папа настолько бесполезный и трусливый?! — он потрепал ее за волосы с улыбкой. Валя тоже улыбнулась. Папа… самый лучший. — Я же уже не маленький! Надо познакомиться со своей второй доченькой. И будет хорошо, если вы подружитесь. И с сестренкой, и с мамой. Валя чувствовала страх, сравнивая себя с сестрой. Зато, по крайней мере, она была бы с папой вместе, а оттого, держась друг за друга, они бы преодолели свои страхи хотя бы частично.