Ломая стереотипы

Выглядела мама совершенно адекватно. При взгляде на неё сложно было предположить, что эта безумно красивая молодая женщина десять лет пробыла на лечении в психиатрической клинике по заключению суда. Она была улыбчивой, яркой и самое главное — вела себя так, словно ничего особенного и не произошло. На прямой вопрос «как ты сюда попала?» она только лишь невинно улыбнулась, пожала плечами и сказала, что спёрла у моего отца из кармана ключи от моей квартиры. Возмущаться у меня просто не было сил. — А где ты будешь жить? — аккуратно спросила я, рассеянно ковыряя тарелку с картошкой. Удивительно, но готовить она стала намного лучше — уж не знаю, курсы готовки она успела пройти за десять лет отсутствия или просто решила немного постараться для любимой доченьки. Доченьки, которую несколько раз пыталась убить. — У тебя, конечно! — воскликнула мама. Я подавилась зеленым чаем и закашлялась, она испуганно подскочила на месте и захлопала меня по спине. Её рука была тонкой, совсем хрупкой — кажется, она была ещё легче меня. — Аккуратнее! Не бойся, я шучу — переночую у тебя всего лишь пару дней, а потом вернусь к твоему папе. Как хорошо всё-таки, что он забрал меня под залог раньше срока — мне уже совсем наскучило вечно сидеть в четырех стенах. — Папа забрал тебя?.. — медленно переспросила я. Не сказал мне ни слова, не спросил моего мнения на этот счет, а просто сделал всё сам, решив, что я не способна принимать решения. И правда, каким это боком вообще меня касается? Я встала со стула и молча обняла маму, прикрывая глаза. — Я скучала по тебе, Алиса, — тихо произнесла она, пока я прикрепляла жучок в заколку на её волосах. Я еще с детства помнила, что мама просто обожала различные безделушки для волос, но отличалась потрясающей преданностью в этом отношении: если ей нравилась какая-то заколка или резинка, она носила ее практически постоянно. На это у меня и был расчет — если эту привычку каким-то образом не заглушили в клинике, эту заколку она будет носить еще долго, а я смогу подслушать её разговоры с предполагаемыми сообщниками. В том, что они были, я не сомневалась — мама не привыкла действовать в одиночку. Ужин затянулся надолго — я ковыряла еду из-за того что меня не отпускала мысль о легкой возможности подсыпать отраву и в итоге списала все на отсутствие аппетита, скрывшись в ванной. Горячая вода помогла ненадолго расслабиться, но ощущение нереальности происходящего не исчезало ни на секунду. Вот не было мамы, находилась она где-то далеко-далеко от меня огромную часть моей сознательной жизни, а тут раз! — и появилась с неуёмным желанием пришить меня в самом нефигуральном смысле. Куда больше это походило на кошмарный сон — жутко реальный и чертовски правдоподобный сон. Страдальчески простонав, я попыталась утонуть в пенной воде (конечно, на всякий случай задержав дыхание). Перед сном я по привычке потянулась было к ароматическим свечам, но из-за вставшей перед глазами картины полыхающего дома решила, что обойдусь и без этого. Мама мирно сидела на кухне и тихо смеялась над какой-то комедией, идущей по крохотному скромному телевизору. Им я почти не пользовалась, предпочитая скачивать фильмы и смотреть новости в интернете, но сейчас бесполезная для меня техника пришлась как нельзя кстати. Не думаю, что я бы нашла тему для разговора и вообще смогла бы уснуть, находясь в одной комнате с человеком, уже давно переставшим быть для меня родным. Утро началось весело. Даже не знаю, что меня раздражало больше — постоянные звонки, которые я не успевала отклонять, или внезапный приход Куницина в квартиру, но именно на своего менеджера я и сорвалась. Распахнула дверь и тут же без всяких приветствий сообщила все, что я думаю о всяких идиотах, решивших не дать мне поспать в такую несусветную рань. Мужчина глупо хлопнул несколько раз ресницами, пораженно пялясь на меня. Ну да, волосы не уложены. Косметики нет. Футболка старая и рваная — так чистая же. Больше ничего, кроме трусов нет? Так кого мне стесняться-то? В общем, говоря русским языком, с утра Марьина Алиса соображала с превеликим трудом. — Семь часов уже… — как-то сконфуженно произнес Куницын. Я сложила руки на груди, изображая разъяренную фурию — разве что дым из ушей не шел, хотя ручаться не могу. — Я даже на работу встаю в восемь! — повысила я голос, стараясь не кричать. Не знаю, что во мне было особенного кроме почти полностью зажившего шрама на шее и россыпи синяков и ссадин по всему телу, но Валерий, кажется, смутился. — Так семь вечера… — пробормотал он. Теперь была моя очередь смущаться. Я невольно оглянулась, выглядывая в окно, за которым то ли темнело, то ли светало — так с первого взгляда и не поймёшь. — Здравствуйте, Валерий Григорьевич, — поспешно попыталась я исправить положение и даже жизнерадостно оскалилась. К счастью, улыбаться я умела вне зависимости от ситуации, и резкий переход настроения на какое-то время сбил менеджера с толку. К сожалению, долго это не продолжалось. — Алиса Васильевна, и вам доброе… утро, — язвительно произнес он. Я постепенно начала отходить от первоначальной утренней тормознутости и подозрительно прищурила глаза. Куницын еще ни разу не бывал у меня дома — да и как-то незачем ему было тут появляться, — так что же он делает здесь сейчас? В салоне я уже не работаю, зарплату мне выплатили, штрафов получить я не успела, документы с работы мне Арабский лично в руки отдал — узнай об этом Иринка, задушила бы от зависти. — Егор прислал? — уныло произнесла я, отходя от двери и приглашающе кивая. Мужчина долго ломаться не стал и тут же прошёл в квартиру, аккуратно прикрыв за собой дверь. — Разуйтесь, полы чистые, — буркнула я, проходя на кухню — не в зал же его вести, где постель незаправленная и моя одежда валяется, где попало? Не подумайте, я девушка хозяйственная, а дома у меня обычно царит относительный порядок, но не в… девятнадцать часов утра же. Хорошо хоть выспалась, иначе совсем обидно было бы за бесцельно потраченное время. Взгляд на остатки ужина в сковороде по ассоциациям привели к воспоминаниям о внезапном появлении мамочки, и я даже заглянула в комнату в поисках родительницы, но в квартире никого, кроме меня и Куницына, не было. — Арабский попросил привезти тебя, — Валерий примостился на стуле. На моей кухне он смотрелся как-то нелепо и поэтому я сунула ему в руки чашку с пакетиком чая, направившись к чайнику. Может, хоть немного впишется в обстановку. — А мне позвонить не мог? — хмуро произнесла я, стягивая волосы в пучок на голове и закрепляя его нашедшимися на холодильнике китайскими палочками, оставшимися после похода в суши-бар с моим бывшим ухажером. — А он звонил, — почему-то радостно произнес Куницын. — Только ты трубку не брала. — Разве? — невинно улыбнулась я, тайком проверяя отклоненные вызовы. Семь пропущенных от Егора, три от Михана и по одному от папы, Антона и Иринки. А последняя-то чего проснулась? Пока вода закипала, я успела накинуть на себя халат, чтобы не смущать ни себя, ни Валерия. Честно говоря, ни я, ни он особого стеснения не испытывали, но правила приличия того требовали, а я всегда старалась по возможности их соблюдать, и поэтому сейчас даже расчесалась и закапала в отчего-то покрасневшие глаза капли. Чайник вскипел, две кружки были кровожадно залиты кипятком и оставлены настаиваться. — Зачем я ему? — Почём мне знать? — фыркнул Куницын. — Арабский меня в свои дела особо не просвещает. Тут бы я, разумеется, поспорила — иногда мне казалось, что Валерий был единственным человеком, которому Егор по необходимости доверил бы даже свою жизнь. В конце концов, все дела они проворачивали вместе, и ни одно действие Куницына не осуществлялось без разрешения на то моего бывшего начальника. — Мог бы и сам приехать, — чуть капризно протянула я, надув губы трубочкой. Во взгляде мужчины мелькнуло выражение, которое я назвала бы «Ох уж эти бабы» и не ошиблась бы ни на йоту. — У него дела, не все же ему с тобой якшаться, — как маленькому ребенку, объяснил он мне, а у меня появилось ощущение, что сейчас мне дадут конфетку в руки и попросят больше не плакать. Я даже заинтригованно замолчала, но конфетки не дождалась. Разочарованный вздох сорвался с губ, а Куницын закатил глаза. — А ты сегодня разве никуда не планировала уходить?.. — Нет, я уже нагулялась, спасибо, — хмуро пробурчала я, осторожно отпивая горячий чай из чашки. Мой маневр тут же повторили. — Да ладно тебе, последние дни только и делала, что дома торчала, благо вот хоть начальник твой тебя из четырех стен вытаскивает, — небрежно махнул рукой мой нежданный (в том смысле, что его совсем-совсем не ждали и сильно-сильно желают выгнать) гость. — Бывший начальник, — машинально поправила я, а сама лихорадочно задумалась. Он знал, что я сбежала из дома родителей Егора, но не знал, что меня похищал Рустам, а после еще и напоил черт знает чем. Получается, Арабский по каким-то своим неопознанным причинам решил не рассказывать о том, что происходило со мной. Может быть, Куницын и про мою мать не знает? Хотя это Егор уж точно рассказал бы — коли уж в голову пришло защищать меня, то почему бы и не оповестить об этом своего главного помощника? — Валерий Григорьевич, — задумчиво произнесла я, поднимая тревожный взгляд. — А вы не видели мою маму, когда заходили сюда? Она ночевала сегодня здесь… — ЧТО?! — не сдержал удивления Куницын и подавился чаем, закашлявшись на весь дом — у меня даже уши заболели. Кашлял он долго и со вкусом, даже успев мне поднадоесть. — Марьина, ты совсем чокнулась?! Она же сумасшедшая! Безумная! Ненормальная! Надо было гнать её под зад, пока она не попыталась придушить тебя ночью подушкой — с неё станется! — Она моя мать, — холодно процедила я, отставляя кружку в сторону, и подняла мрачный взгляд. — Она хочет убить тебя, — так же медленно и до боли жёстко произнёс Валерий, для эффектности даже облокотившись о стол и чуть наклонившись ко мне. Видя мои заледеневшие глаза, он продолжил: — Тебе мало всего того, что ты уже сейчас испытала? Захотелось еще больше адреналина, да? Так давай я тебе устрою пару дней в клетке с живым тигром — разницы особо никакой не будет: и там, и там безумный риск для жизни. — Вам-то что? — Мне-то ничего, — фыркнул он снова, но, заметив мелькнувшее в моём взгляде превосходство, добавил: — Да только вот Егору, как бы ни странно это было признавать, ты приглянулась. Этот сопляк не признает этого, но я-то вижу, как он дергается, когда тебе что-то угрожает. А вот ты… — А я-то чего! — возмутилась я скорее на автомате. Сознательная часть мозга была занята перевариванием полученной информации. Ведь и правда дергается. Нет, никакой вселенской любви или романтичной влюблённости не чувствует, это даже представить смешно, но действительно зачем-то кидается на помощь каждый раз, будто я его верный боевой товарищ или единственная сестра. Неродная. — А ты — это отдельная тема, — отвертелся Куницын. — Собирайся давай, Арабский долго ждать не будет. Я гордо вздёрнула подбородок, гордо сложила руки на груди и собралась строить упертую ослицу. Стоит заметить, эта роль у меня всегда получалась на высшем уровне. — А волшебное слово-о-о?.. — искренне понравилось мне строить из себя дурочку. — Быстрее! — невозмутимо гаркнул менеджер. Я недвусмысленно показала входной двери популярную комбинацию сложенных пальцев. …Нет, ну откуда было мне знать, что в этом колобке с ножками столько недюжинной силы? У него в роду точно затесались какие-нибудь богатыри из модных нынче мультиков, иначе я и не могу объяснить такую невиданную мощь в поклоннике хорошей еды и пивного пузика. Я бы куда меньше удивилась бы, если бы Куницын достал пистолет и вывел меня из дома под прицелом, но нет — он попросту взял меня за шкирку и буквально швырнул в ванную, как котенка. Следом проследовала из шкафа первая одежда, попавшаяся ему под руку. — Одевайся, Марьина, я с тобой церемониться не буду. — А я не буду надевать вечернее платье и джинсы! — рявкнула я в ответ, открыла дверь и швырнула платье в мужчину. Дверь тут же захлопнулась — ага, он маленький, тучный, но си-и-ильный, а потому мне чуть-чуть страшно. За дверью как-то надежнее. — Там свитер на стуле висит. Валерий забормотал что-то про противную вредную девчонку, но уже через семь минут у меня был желанный свитер. Ровно столько времени понадобилось несведущему в моде неотесанному чурбану на то, чтобы принести то, в чем не стыдно было выходить на улицу. Еще через какое-то время (тут я секунды уже не считала, хотя, подозреваю, вел страдальческий счет кое-кто другой) я вышла из ванной — уже накрашенная, посвежевшая и невероятно довольная. Не столько тем, что привела себя в порядок, сколько удрученным видом Куницына, успевшего десять раз проклясть свою горемычную жизнь. — Готова? — Пионер всегда готов! — послушно отрапортовала я. — Да какой из тебя пионер! — раздосадованно махнул рукой Валерий, направляясь к выходу и, судя по всему, поддался ностальгическим воспоминаниям.