Новые истории Конохи

      В этот раз Какаши готовился ко всему заранее, особенно морально. Поскольку Сакура на сносях была уже не в состоянии ходить по магазинам, заботливый муж заранее закупил все необходимое сам. Так что теперь семейство Хатаке было в полной боевой готовности к рождению второго ребенка. Когда до родов оставались считанные дни, он отправил жену на покой, а сам взялся за выполнение всех домашних дел, включая готовку. Поскольку повар он был ничуть не лучший, чем когда-то его отец, то грустная картина трагически ковыряющего ложкой нечто похожее на кашу сына стала в эти дни обычным явлением.       Какаши в это время часто мысленно возвращался к моменту рождения их первенца. И не только. Ему, как нарочно, почему-то вспоминались пикантные подробности бурных по началу отношений, особенно в медовый месяц, который так и не смогли испортить ни Гай со своими восторгами от рождения «внучки», ни пара других чрезвычайных происшествий, из-за которых едва не накрылось медным тазиком их свадебное путешествие, в которое родители Сакуры чуть было не отправились вместо них.       Затем он прокручивал немного вперед, продолжая размышлять о своей семейной жизни. Копирующий ниндзя иногда удивлялся сам себе: он, когда только женился, и помыслить не мог, что его хватит надолго в плане брака. Пока семейная жизнь только налаживалась, они и не заметили… вернее, не уделили достаточного внимания вопросам контрацепции. Вскоре нарисовался малыш, и счастливому папаше уже было не до подобного рода размышлений, ему вообще уже было не до чего. Сакура так выматывалась бессонными ночами, что была постоянно не в духе. Так что Какаши пришлось самоотверженно помогать жене и учиться менять пеленки и делать прочие нужные вещи. (На тему Великого Копирующего ниндзя, меняющего подгузники, гадкий Генма даже придумал особо смешной анекдот, за который виновнику шутки пришлось торжественно пообещать, что он прибьет его лично, если тот еще посмеет его рассказывать.)       Сейчас, когда жена снова обрадовала Хатаке, он перенес это уже более стойко. И хотя девочка была достаточно шумной и крикливой, с ней, в отличие от старшего, не было особых трудностей. Возможно, сказывался уже полученный родителями опыт. А вот с Сакумо проблем стало еще больше. Пока Сакура была в положении, это еще не ощущалась так остро. Но когда появилась сестренка, он отнесся к этому категорически неприязненно.       — Детская ревность, ничего не поделаешь, — разводил руками Ирука. — Главное, не заостряйте на этом внимание и постарайтесь уделять его достаточно обоим. И еще никогда и ни при каких обстоятельствах не вздумайте их сравнивать или говорить, что кто-то лучше, — он подмигнул озадаченным родителям.

* * *

      Девочку назвали Эмелина. Какаши был за нечто более обычное и традиционное, вроде Юки или Момо, но Сакуре захотелось чего-то яркого и необычного, и она выбрала имя на иностранный манер, вычитанное в какой-то там книге.       Часто родители, выбирая ребенку имя, совершенно не задумываются о том, что ему, вообще-то, с ним всю жизнь мучиться. А некоторые при этом даже не озадачиваются благозвучием сочетания, собственно, с фамилией. Но нашей девочке повезло: Эмелина Хатаке звучало вполне недурственно, а так же имя впоследствии очень понравилось всем знакомым и, главное, ей самой.

* * *

      — Ты у нас просто мать героиня! — сказала Ино. — Я бы на второго ни за что не решилась. Моя фигура и так уже безвозвратно пострадала.       — Жалеешь что ли? — хмыкнула Сакура.       — Да нет, что ты, какое там, — беззаботно махнула рукой Яманака. — Даже уже и не представляю свою жизнь без дочки, да и без Ли тоже.       — А я без своих.       — И хоть от них проблем бывает много…       — Куда уж без этого.       И обе подруги рассмеялись, разбудив девочку.       — Спи-усни, — проворковала блондинка, — тетя Ино принесет тебе сладкий пирожок!       Малышке идея с пирожком, судя по всему понравилась, и она, довольно улыбнувшись, вновь засопела.

* * *

      — Простите, Какаши-сенсей, — Наруто смотрел на него почти виновато, — но эту миссию я могу поручить только вам.       — Да, все нормально, — ответил тот, зевая.       — Я понимаю, вам надо сейчас быть с семьей.       — Ничего, все в порядке. Что за миссия?       Узумаки глядел на бывшего учителя с состраданием. В его памяти еще свежо было предание о том, как они с Хинатой мучились бессонными ночами со своей двойней. У той от постоянного недосыпания даже бьякуган чуть до шарингана не покраснел. Но упрямая куноичи упорно не хотела доверять детей няньке. Наруто излагал суть миссии, а сам думал… Да, он думал о бывшей сокоманднице.       — Какаши-сенсей, — окликнул он джонина, когда тот уже собирался уходить, — как там Сакура?       Хатаке внимательно на него посмотрел. Наруто был единственным, кроме него, кто так сильно любил Сакуру, и в то же время единственным, кого бы он не стал ревновать к жене. И пусть все было давно и неправда… Чувства вот так не выкинешь. Какаши смотрел на бывшего ученика с неким сочувствием и пониманием, потом сказал, незаметно перейдя с официального тона (все-таки Наруто теперь был Хокаге, а Хатаке за свою жизнь четко научился соблюдать субординацию) на дружеский:       — У нее все хорошо, Наруто. Спасибо, что беспокоишься.       — Ладно, — кивнул тот, — тогда ладно.

* * *

      У Сакумо Хатаке была настоящая драма всей жизни: он оказался от природы склонен к стихии воды и овладеть заветной отцовской техникой «Чидори» для него не представлялось возможным, по крайней мере, пока он не подрастет и не наберется опыта в ниндзютсу настолько, чтобы овладеть «не родной» стихией. В голову, как назло, лезла всякого рода народная мудрость, вечно изрекающая фразы навроде: «На детях гениев природа отдыхает». Поскольку отец Сакумо был одним из самых известных шиноби их деревни, сын серьезно начал подозревать, что его ожидает участь загнуться без вести пропавшим в тени его славы. Однако, памятуя историю своего деда, в честь коего он и был назван, тот смягчался, понимая, что отец такого бы явно не хотел. (Имеется в виду, что детство Какаши прошло в тени славы Белого Клыка.)       Какаши играл со своей двухлетней дочуркой. Ему не пришло в голову ничего лучше, как показать ребенку печати. Толковое дите даже умудрилось повторить парочку, неловко складывая маленькие не слушающиеся пальчики. Хатаке обдало слабенькой волной чакры, волосы на голове наэлектризовались и встали дыбом.       — Ух ты! — удивился он и быстренько сбегал в соседнюю комнату. Там достал из ящика стопку маленьких бумажных квадратиков и положил один из них на ладошку дочери. Бумажка, не долго думая, смялась сама по себе. — Значит, чакра молнии, как у папочки, ути, моя умница, — проворковал Какаши.       Мимо по своим архиважным делам как раз проходил Сакумо.       — Представляешь, — окликнул его отец, — у твоей сестры чакра уже определилась с элементом!       — Очень здорово, — ответил тот. — И что за элемент? — поинтересовался он по большому одолжению.       — Молния, как у меня! — гордо ответил Какаши.       — Зашибись, — закатил глаза братец.       — Смотри, — хохотнул старший Хатаке, — так она «Чидори» раньше тебя выучит!       Сакумо метнул полный ненависти взгляд, по которому отец понял, что зря он это сказал и что к дочери не мешало бы на ближайшее время приставить охрану. Не долго размышляя, он вызвал Паккуна.       — О нет, — сказал пес, — только не это! Я слишком стар, чтобы меня дергали за уши и хвост.

* * *

      Когда Эмелина немного подросла, научилась не только ходить и разговаривать, а также самостоятельно делать другие нехитрые вещи, у родителей неожиданно появилась еще одна проблема, которой раньше не наблюдалось во времена столь же маленького сына.       Однажды, когда Сакура уже уложила спать дочь, и они с мужем, поддавшись настроению, только расположились, чтобы заняться любовью, как вдруг в комнату вбежала Эмелина и с разбега неуклюже плюхнулась между ними, заявив, что не хочет спать одна, потому как одной страшно, скучно, и вообще, у нее там бяка-бука под кроватью! Никакие уговоры и предложения вызвать Паккуна, чтобы тот ее охранял, не помогли.       Девочка довольно развалилась поперек, устроившись головой на маме, а ногами на папе и уже было начинала посапывать, но вдруг решила, что спать не хочет, а хочет поговорить, и стала засыпать родителей вопросами. К счастью, когда дело дошло до самого интересного из них: «А откуда берутся дети?», заряд энергии иссяк, и та уснула.       Пока Какаши относил спящую дочку в ее комнату, Сакура, которая до этого только вышла на работу в больницу после долгого перерыва на неполный рабочий день, и которой сейчас досталось отвечать на большую часть вопросов, уже благополучно заснула. Хатаке было безумно жалко будить жену, да и желание уже как-то пропало, поэтому он обнял свою ненаглядную Сакуру и тоже уснул.       Все бы ничего, но инцидент повторялся каждый вечер с завидным постоянством. Девочке так понравилось засыпать вместе с родителями, что отвадить ее от этого занятия не представлялось возможным.       Время шло, а супругам категорически не удавалось побыть вместе. То случалось одно, то другое. То у Какаши были миссии, то у Сакуры дежурства, то старший засиживался с друзьями допоздна, то младшая не давала никакого покоя. В итоге, женщина начала чувствовать себя неудовлетворенной и раздражительной. Она уже было начала срываться на пациентах, как на помощь нежданно-негаданно подоспела подруга. Прозорливая Ино, видя ее в таком состоянии, заглянула на огонек. Она пригласила Эмелину к себе в гости на целый день, на девичник, который устраивала Имари с подружками, и лукаво подмигнула Сакуре не терять даром времени. Ино, как всегда, подгадала все очень удачно: сына той как раз не было дома, а муж, напротив, как раз был.       Сакура во время этого разговора занималась приготовлением обеда. Как только тетя Ино с Эмелиной вышли за порог, Какаши закинул отбивающуюся половником жену на плечо и потащил добычу в спальню. В тот день оба с удивлением обнаружили, что за долгие годы супружеской жизни они еще не перепробовали все позы.

* * *

      Эмелине девичник очень понравился. Ей досталась куча всяких вкусностей, интересных игрушек и прочего, а главное, она все время была в центре внимания. Имари и Юми, которые успели сдружиться после достопамятного приключения на миссии ранга А, заваливали ее вопросами про брата. Их интересовало абсолютно все: что он любит, что не любит и прочее, чуть ли не расписание хождения его в туалет спрашивали. Малышке было вовсе не скучно со старшими девочками, и она охотно все рассказывала, заложив братика по самые уши.       Но самое веселое было тогда, когда пришли дядя Ли и дедуля Гай. Они предложили всем вместе сыграть в «лошадки», самозабвенно катая девчонок на закорках наперегонки.       Вечером тети Ино и Тен-Тен сидели с ними за маленьким низким столиком и рассказывали девочкам про разные способы гадания. Эмелина, правда, мало что поняла, но было очень увлекательно! Юми с Имари, как водится, затеяли спор, кому выпадет на картах суженый-ряженый Сакумо.       Что же касается самого младшего Хатаке, то его в будущем ждал очередной сюрприз. И наверняка не один.

* * *

      Время шло, детишки подрастали. Эмелина уже скоро должна была пойти учиться в Академию. Сакумо же все время пропадал по вечерам, то просто так болтаясь с друзьями, то строя коварные планы с близнецами Узумаки, то отбиваясь от многочисленных поклонниц. Его отец, прекрасно понимая, что с каждым годом он отнюдь не молодеет, решил, пока жив, немного подтолкнуть сына в плане карьерного роста.       — Между прочим, — сказал Какаши как бы между прочим, обращаясь к нему, — я в твоем возрасте уже джонином стал.       — Рад за тебя безмерно, — мрачно фыркнул тот.       — И между прочим, тогда у меня еще не было никакого шарингана.       — Куда уж мне до тебя!       — Или ты хочешь быть, как наш Хокаге?       — В каком смысле? — не понял Сакумо.       — Ну он до сих пор официально генин, хотя и достиг уровня Каге, — улыбнулся Какаши.       — Смешно, — кивнул парень.       — Я не думаю, что тебе будет так уж сложно сдать хотя бы экзамен на чунина.       — Очень надо, — проворчал в ответ сын.       — Ты же все время жалуешься, что тобой все помыкают, и что тебя достало выполнять глупые необоснованные приказы руководителя твоей команды, — темный глаз Какаши хитро блеснул. — Став чунином, сам сможешь командовать отрядом.       Сакумо, слегка про себя почертыхавшись, подумал о том, что его отец, в отличие от других, никогда его не бил да и голоса практически никогда не повышал, но всегда так здорово умел надавить и заставить делать то, что угодно ему, что уж лучше бы разок-другой и правда побил…       — А чего вдруг ты вообще завел разговор на эту тему? — осторожно поинтересовался парень, заходя окольным путем.       — Ну-у… — Какаши сделал вид, что с интересом изучает потолок.       — Ты ведь просто так ничего не делаешь.       — М-м-м…       — Ась?!       — Да я тут с Ибики поспорил, — соизволил расколоться отец, — что мой сын легко сдаст экзамен на чунина!       (Видели бы вы лицо Сакумо!)       — Ну тогда все ясно, — сказал отпрыск подозрительно спокойно.       — Не волнуйся, у меня все схвачено, — с важным видом сказал Какаши. — Я расскажу тебе подробно про все уловки и жесты Ибики. Тебе не составит труда сдать ему теорию. Что касается забега на выносливость по Лесу Смерти, это, конечно, малоприятное времяпрепровождение, но я договорился с Гаем, он тебя в тайдзютсу подтянет за недельку, как следует.       — Ах, ты уже все решил и договорился, — язвительно констатировал сын, и следующие полчаса Хатаке-старшему пришлось уворачиваться от летящих в него предметов домашнего обихода, включая стулья и мамину любимую вазу, за которую Какаши еще придется отчитываться перед любимой женой, и неважно, что разбил ее вовсе не он.       «Ничего, — думал Какаши, уворачиваясь от очередной опасно летящей прямо в глаз вилки, — заодно в метании потренируется».       Сакура вернулась с дочкой с прогулки, заскочив по пути в магазин и прихватив кое-что из продуктов. Увидев погром в доме, она поставила пакеты с покупками прямо у входа и голосом, не предвещавшим ничего хорошего, вопросила:       — И что же, позвольте узнать, здесь произошло?       — Дорогая, я все объясню, — лучезарно улыбался Какаши, прекрасно понимая, что если он сейчас же не найдет подходящего достойного объяснения, то… лучше это даже не представлять.       — Уж постарайся, — жена сурово уперла руки в бока.       До самой ночи Сакумо с отцом делали дома генеральную уборку. Месть Сакуры была страшной: их заставили вылизывать не только там, где они набедокурили, но и весь дом от чердака до подвала. (В противном случае, Какаши недвусмысленно намекнули, что спать он сегодня будет на диване.)       — Почему ты позволяешь маме командовать? Ты же мужчина, да и она вдвое младше тебя, — недоумевал сын, раздосадованный таким материнским произволом и тем, что отец его так подставил.       — Потому и позволяю, — спокойно ответил Какаши. — Я хочу, чтобы твоя мама была счастлива, а не чувствовала себя ущербной из-за разницы в возрасте. Ей нравится чувствовать себя главной в семье, это придает смысла ее жизни, так я не против.       Сакумо даже представить себе не мог, что если бы отцу в свое время не хватило мудрости так поступить, то их семьи вообще и его в частности могло бы и не быть. Есть вещи, понимать которые начинаешь только с годами.       — Настоящий мужчина должен сделать любимую женщину счастливой, а не наоборот, — Хатаке похлопал сына по плечу. — Так-то.

* * *

      Сакумо сидел в своей комнате и готовился к экзамену. Нежданно-негаданно к нему нагрянула сестричка, нагло заняла его кровать и начала требовать, чтобы ей рассказали сказку, стуча при этом по брату своей любимой куклой Айко.       Делать было нечего, и Сакумо, устроившись поудобнее на полу и прислонившись спиной к кровати, стал рассказывать первое, что пришло в голову, при этом он здорово переврал весь сюжет и напридумывал всякой отсебятины. Однако сестре было все равно, что ей рассказывают, лишь бы рассказывали, и она с неподдельным интересом слушала эту ересь, пока не уснула, свернувшись калачиком.       Брат получше укрыл ее одеялом и достал из сумки очередной свиток, развернув очень осторожно, чтобы не разбудить маленького монстра. Он так увлекся чтением, что не заметил, как сестра исчезла. Какаши, бесшумно прокравшись в комнату, чтобы не мешать сыну, тихонько взял дочь на руки и был таков.

* * *

      Поскольку сокомандники Сакумо участвовать в сдаче экзамена наотрез отказались, услышав в ответ от него, что они жалкие трусы, Какаши пошептался о чем-то с Наруто, и парня тут же определили в новую, импровизированную команду к двум другим генинам, решившим поучаствовать в одиночку.       Поскольку команда была не просто не сработавшейся, а состояла из не знающих друг друга людей, это добавляло определенную сложность. Однако младший Хатаке был немного удивлен, узнав, кого к нему забросила нелегкая судьбина, когда перед экзаменом огласили весь список участников.       — Команда номер тринадцать: Сакумо Хатаке, Шима Абураме, Сакура Сарутоби.       Сакумо, услышав имя матери, вздрогнул, недоуменно уставившись на ее тезку. Девочка, запыхавшись после быстрого бега, сказала:       — Ой, извините, чуть не опоздала! Никак не могла решить, что лучше надеть!       Это рыжеволосое чудо с двумя плотными косицами и изумительными серыми глазами с любопытством уставилось на мальчиков. Ее взгляд просто излучал кокетливое озорство. Шима, видимо, был так впечатлен, что разглядывая новую сокомандницу, вытянул шею и снял темные очки — неизменный атрибут представителей их клана.       Здесь надо сделать небольшое отступление и рассказать немного о дивном явлении природы по имени Сакура Сарутоби. Девочка была не кем иной, как дочерью небезызвестного Сарутоби Конохомару и его бывшей сокомандницы и подруги детства по совместительству Моэги.       Беспокойная мятежная юность Моэги пролетела незаметно под вздохи последней по учителю Ируке. Но тот оказался крепким орешком и нудным моралистом и, как Моэги ни старалась, встречаться с девочкой до ее совершеннолетия тот категорически отказался. Но вот заветные восемнадцать стукнули. Ирука, пришел поздравить девушку с огромным букетом цветов, за что был зацелован до полусмерти и, наконец, сдался.       Но радость Моэги была недолгой: к тому времени она уже переросла свою детскую влюбленность и, стоило ей начать встречаться с предметом своих давних обожаний и узнать его получше, как она поняла, что этот человек совсем не тот, кто ей нужен. Испытав разочарование, она впала в уныние, пытаясь найти утешение у старого друга детства Удона. Последний получил после войны прекрасное место в особой секретной лаборатории, промышляющей разработками фармакологических новинок, и был совершенно занят с утра до вечера. Затем неожиданно нарисовался вернувшийся с практики Конохомару, который, подобно когда-то ходившему с Джирайей Наруто, отправился в путешествие с будущим Хокаге, чтобы немного развеяться и совершенствовать техники (читай, сбежал из послевоенной деревни, в которой было до черта работы).       Конохомару было не узнать: из вечно дурачащегося мальчишки он превратился в прекрасного молодого человека и с легкой подачи ученика Великого Извращенца стал настоящим ловеласом (хотя тут трудно судить, кто еще кого и чему научил). Парни времени зря не теряли. Они, помимо всех прочих техник, довели до самого совершенства все возможные разновидности секси-дзютсу, а так же активно клеили всю дорогу девчонок. (В чем Конохомару преуспел явно больше.)       Моэги, увидев парня, вся так и загорелась новым интересом. Конохомару же, узрев подругу повзрослевшей и похорошевшей, с шикарными распущенными волосами вместо дурацких, торчащих кверху, как у клоунессы, хвостов, тоже был приятно удивлен. Молодые люди и не заметили, как начали встречаться, и не успели и глазом моргнуть, как обозначилась малышка. Конохомару рассудил, что раз Моэги не просто красивая, сногсшибательная девушка, но еще и старый добрый проверенный временем и приключениями товарищ, то лучшей кандидатуры ему и не надо. А еще, как всякий представитель клана Сарутоби, он был человеком крайне ответственным, хоть с виду и не скажешь, и ни за что бы не бросил женщину с ребенком. «Женюсь», — решил он.       Сакура была на два года младше своих сокомандников, но это ничуть не помешало ей и ее амбициям в сдаче экзамена на чунина. К слову сказать, близнецы Узумаки тоже рвались на экзамен, узнав что Сакумо идет сдавать, но мама их не пустила, объясняя это тем, что они еще маленькие и неопытные, да и вообще, учились бы лучше и отца не позорили (ну-ну, вот уж кто самый отличник). В ответ эти двое надулись и объявили маме бойкот. Ситуацию спас дед Хиаши, который отвлек сорванцов обещаниями показать особые техники клана Хьюга. Как и прочие представители Хьюг, Рен и Рью имели врожденную предрасположенность к активации бьякугана, но, по каким-то неизвестным причинам, до сих пор не сподобились. Дед Хиаши списывал это на «дурные гены» Узумаки. Но мы отвлеклись, так что вернемся к новоиспеченной команде номер тринадцать.       — У тебя имя, как у моей матери, — довольно недовольно констатировал Сакумо, угрюмо глядя на Сарутоби-младшую.       — Мама назвала меня в честь ученицы Великой Целительницы госпожи Тсунаде, — ответила девочка, явно гордая своим именем.       — Точно, — кивнул Хатаке, — это она.       — Так меня назвали в честь твоей мамы! — обрадовалась чему-то своему рыжеволосая.       — Тебя надо было не «вишенкой» называть, а «апельсином», — съязвил Сакумо.       — А мне кажется, — встрял вдруг молчавший до сих пор Шима, — ей бы любое имя пошло.       Сакура изрядно покраснела, в том смысле, что была довольна таким комплиментом.

* * *

      Письменный экзамен прошел без сучка, без задоринки. Сакумо успел заранее порассказать товарищам по команде о возможных штучках дядюшки Ибики (которому видимо так не хватало работы на допросах и в камере пыток, что еще приходилось принимать экзамены у малышни). Шима с помощью жуков успешно сошпионил правильные ответы у отличников, пока Сакура строила экзаменаторам глазки в качестве отвлекающего маневра.       Следующий этап, традиционно проводившийся в Лесу Смерти (который изрядно проредило во время нападения на Коноху Пейнов и который после этого неординарного в своей жизни события до сих пор не успел еще толком отрасти), оказался куда увлекательнее первого.       — Не волнуйтесь, — сказала Рыжая Сакура, с аппетитом хрустя большущим красным яблоком, — я все предусмотрела. — Она с важным видом похлопала по внушительных размеров рюкзаку, стоящему на земле рядом с ней, и смачно откусила яблоку очередной бок. — Пру… ви… жы… и… нам… хва… тыт!       — Что-то мне подсказывает, — проворчал под нос Сакумо, — что сама она тащить это не собирается. — На что Шима согласно покивал.       Мальчики оказались правы: тащить «прувижыю» пришлось им, в то время как маленькая куноичи беззаботно топала за ними налегке. Однако эта проблема тяготила их совсем недолго: на первом же привале на ребят напал огромный медведь, отбиться от которого успешно помог злополучный рюкзак с едой. В медведя под громкие причитания Сакуры летели колбаса и сыр, яблоки и помидоры, яйца и затесавшийся в рюкзаке баклажан… и прочее, прочее, прочее… Медведь, переживший первый шок от изумления, набросился на добычу, с аппетитом уминая все, что в него кинули. Мальчишки продолжали закидывать его припасами, гадая, умрет несчастное животное от несварения или нет.       Сакумо достал со дна рюкзака последние завалявшиеся там два яблока и, видя что зверь уже еле дышит от обжорства, не стал кидать, а задумчиво откусил сам, протянув второе Шиме. Они хрустели, сидя на дереве, на которое забрались на всякий случай, справедливо полагая, что медведь после такого обеда гарантированно не возьмет эту высоту. Догрызая свои фрукты, они слушали жалостные причитания Сакуры насчет того, что теперь они все умрут голодной смертью в этом лесу. После чего Сакумо торжественно пообещал, что этого не допустит и будет лично кормить ее с рук жаренными змейками, лягушками и червяками, после чего куноичи хотела было грохнуться в обморок, но передумала, вспомнив, что они, вообще-то, на дереве, и тут, вообще-то, высоко.       Покончив с яблоками, ребята, не сговариваясь, метнули огрызками в развалившегося внизу медведя. Тот, обиженный подобным бескультурным обращением, лениво встал и поплелся восвояси.       Морально устаревшую затею со свитками земли и неба в этот раз отменили. Задача была несколько упрощена: надо было как можно быстрее добраться на место по ориентирам и захватить готовый свиток с посланием воли огня. Свитков была всего дюжина: по одному на каждую команду из тех, что остались. А еще для большей красочности вокруг объекта стояла куча всевозможных ловушек. Ни одна из них не была смертельно опасной, но угодив в подобную, можно было правда здорово влипнуть, например, попав в моментально застывающую под ногами глину или сеть из пропитанной чакрой лески, которую невозможно разорвать и даже разрезать.       Шима послал жуков на разведку. Умные насекомые обнаружили несколько ловушек, которые ребята благополучно миновали, но не все. Неожиданно ноги Сакумо провалились в зыбучий песок. Шима и Сакура пытались его вытащить, но тщетно, только сами чуть не угодили туда же. Абураме быстро сделал нехитрые расчеты и призвал на помощь жуков-термитов-короедов, велев им грызть близлежащее дерево.       — Лучше бы ты бобров призвал, и то быстрее было бы, — заметил все глубже уходящий под землю Сакумо.       — Говорила же отцу, что нужно взять топор! — расстраивалась Сакура, видя, что ничем не может помочь.       — О, смотрите, малышня в беду попала! — донеслось откуда-то сзади.       — Ага, сейчас мамочку будут на помощь звать! — противно заржал другой голос.       Шима и Сакура первыми смогли разглядеть приближающихся парней. Те были гораздо старше, крупнее и на вид весьма опасны.       — Ребята, оставьте их, — флегматично заметила светловолосая девушка, появившаяся следом. — Лучше поторопимся за свитком.       — Юки, ты иди вперед, а мы тебя догоним.       — Ага, дай хоть чуток поразвлечься, а то экзамен — скучища полная.       — Будут финальные бои, тогда и развлечетесь.       — Зануда.       — Смотрите сами, — кивнула Юки и, подобно ловкой гибкой кошке, изящно замелькала между деревьями, помечая кунаями путь между ловушек, которые, судя по всему, без труда находила каким-то непостижимым уму образом.       — Эй, вы! — грозно крикнула Сакура, видя, как на них опасно надвигаются две высокие фигуры. — Только попробуйте что-нибудь сделать!       — Кто-то что-то пропищал? — передразнил тоненький голосок девочки один.       — Наверное, комар пролетал мимо, — ответил ему другой, и оба в очередной раз заржали.       Откуда же им было знать, что при Сакуре такого говорить не следует? Тут маленькая рыжая бестия (похлеще той, что когда-то была ее мать) удивила окружавших ее парней. Ожесточенно хлопнув в ладоши, она высекла между ними нечто, напоминающее голубую искру и начала колдовать. Она крутила ладошки с бешеной скоростью, пока искра не преобразовалась в небольшой светящийся шарик, вращавшийся с головокружительной скоростью. Сакумо это напомнило расенган дяди Наруто, только меньшего размера и больше похожее не на шар, а на клубок ниток. Затем девочка ловко «привязала» кончик «ниточки» этого самого «клубка» к кунаю и метнула в сторону неприятеля. Сакумо не раз приходилось видеть, как шиноби делают тоже самое, привязывая к кунаям взрывные печати, но вот чтобы привязывать расенган… Такое он точно видел впервые!       От летящего куная враги легко увернулись и уже собирались высмеять глупую нелепую попытку глупой нелепой девочки, как шарик чакры, пролетевший к ним за спины, дестабилизировался и попросту рванул во всю мощь. Наши злодеи, впрочем, не особо пострадали, а вот их гордость и одежда понесли ущерб основательно: со спины они оказались совершенно голыми, подкопченными и явно полысевшими.       Видя, как в ладошках злобной малолетки уже сверкает следующий шарик, они, не сговариваясь, начали отступление, получив еще один «подарочек» вдогонку. В этот момент раздался смачный треск и грохот упавшего дерева, которое, падая, чуть окончательно не загнало Сакумо в подземное царство. Тому, буквально в последний момент, удалось каким-то чудом ухватиться за ветки. Товарищи запрыгнули на поваленное дерево и перехватили его за руки.       — Раз! Два! Взяли! — командовала Рыжая Сакура.       — Спасибо, ребята! — выдохнул Хатаке-младший, оказавшись на твердой земле. — Что бы я без вас делал.       — Не за что, — подмигнула Рыжая.       — Это все особые термиты. Бобры бы так быстро не справились, — заметил Шима.       — Спасибо вам, о, особые термиты! — подытожил Сакумо, и все трое засмеялись.       — Уф! Почти всю чакру израсходовала! — Сакура устало опустилась, прислонившись к стволу злосчастного дерева. Она достала из кармашка маленькую коробочку, в которой лежали крохотные красные пилюльки, и съела одну. — Хотите? — спросила она у ребят, протягивая им сей предмет.       — Что это? — подозрительно спросили мальчишки.       — Дядя Удон работает в секретной фармакологической лаборатории, — пояснила Сакура. — Эти пилюльки для экстрабыстрого восстановления чакры он сделал. Классная штука, я у мамы утащила.       — А их уже проверяли на людях? — с сомнением уточнил Шима.       — Ну со мной же ничего не случилось. А я их уже несколько раз пробовала, — ответила она.       Ребята, переглянувшись, пожали плечами и тоже слопали по одной.       Далее наша команда без особых приключений добралась до желанного свитка, по дороге к заветной цели лишь еще раз столкнувшись со светловолосой Юки, которая наградила их холодным презрительным взглядом, схватила молча свой свиток и была такова. Эта девушка, без сомнения, была лидером той команды, которая рискнула на них напасть. Она, как самая рассудительная, не теряя времени даром, спешила выполнить свою задачу.       Второй этап экзамена завершился. Не весть откуда взявшийся Какаши объявился, чтобы поздравить ребят, получив гневное шипение в свой адрес от сына, что если он здесь будет маячить, люди решат, что тот ему подсуживает.       Не успел Сакумо как следует начать ругаться со своим отцом, как появился радостный Конохомару с воплями о том, как они с мамой гордятся своим сокровищем, и что мама уже ждет их дома с вкусными пирожками. Услышав это, щеки Сакуры, которые и так все время играли здоровым румянцем, и вовсе покраснели.       Шима же, видя все это, впервые в жизни возрадовался тому, что его отец никогда не проявляет эмоций на людях.

* * *

      Последний этап экзамена пришлось отложить почти на два месяца. Наруто по уши был завален делами да и представители других деревень, которые должны были присутствовать, тоже.       Какаши решил использовать по максимуму представившуюся возможность и утащил сына на тренировки подальше от дома и от матери (которая обязательно бы нашла тысячу и еще двадцать два способа их отвлечь).       — И чему же ты собрался меня учить? — подозрительно спросил Сакумо.       — Мы будем работать над твоей особой техникой.       — Но я же не могу, к примеру, выучить нечто крутое вроде твоего «Чидори», — фыркнул тот в ответ.       — Это не обязательно должно быть «Чидори», и совсем не обязательно нечто «крутое», — пояснил Какаши. — Это должно быть то, что у тебя лучше всего получается и то, что именно ты сможешь использовать наиболее эффективно.       — Например?       — Мы уже выяснили, что твоя чакра предрасположена к элементу воды. Также мы уже тренировали твое умение управлять ею в данном элементе.       — Угу, помню, — кивнул сынок, — было весело, особенно когда Рен и Рью попадали в мои грязевые лужицы. Полагаешь, мой противник будет таким же неуклюжим?       — Нет, что ты, — засмеялся Хатаке-старший, умильно прищурившись. — Ты сможешь выучить весьма эффективные техники воды. Лужицы — это только начало. Для шиноби, использующими водные техники, главная сложность заключается в том, чтобы научиться их использовать, не имея рядом источника воды.       — Ясное дело!       — Ну раз ясно, то и прекрасно! — поднял Какаши кверху указательный палец. — Твоего отца не зря называют Копирующим ниндзя! В свое время техник больше меня знал только старик Третий!       — Папань, ты от скромности не помрешь, — иронично процедил Сакумо.       — В конце концов, я учил нашего нынешнего Хокаге, — тот склонился к уху сына, словно опасаясь, что их кто-то может услышать. — А тупее его в юности вообще никого не было!       — Ладно, верю, — хохотнул парень. — Так что там за техника? Показывай уже.       — Мы изучим две водные техники: наступательную и оборонительную. Начнем с обороны. Итак, «водный щит», — и отец медленно начал складывать печати, озвучивая их названия, чтобы сын успел запомнить.

* * *

      Когда Сакумо с отцом вернулись с тренировок, Сакура уже просто места себе не находила.       — Ушли неизвестно куда и на сколько, и пропали без вести! — начала она тут же выплескивать накопившееся волнение.       — Дорогая, я же оставил записку, — примирительно заметил Какаши.       — И на том спасибо, дорогой! — жена уперла в бока руки. — А то бы я уже всю деревню вверх дном перевернула! — Сакумо, глядя на мать, ничуть в этом не сомневался.       Пока мамаша пилила мужа за «самодеятельность», сынок, честно говоря, собирался улизнуть под шумок и перекусить с ребятами где-нибудь вроде того же «Ичираку», которое стояло и прекрасно работало и по сей день. Ему совершенно не хотелось торчать дома с предками и мелкой спиногрызкой, как он величал про себя сестренку.       — Эй, ты куда это собрался, молодой человек?! — Сакура переключила внимание на крадущегося в дверям сына. — Только успел домой вернуться!       — Мам! Хорош тут командовать! Я не маленький уже, куда хочу, туда иду! — огрызнулся он из прихожей и рванул на полной скорости к выходу.       — Ты как с матерью разговариваешь, паршивец?! — вскинулась та вслед убегающему сыну, но была ловко перехвачена за талию мужем, который тут же применил стратегичное «поцелуй-за-ушком-но-дзютсу», чтобы Сакура успокоилась.

* * *

      Долгожданный конец экзамена наступил с опозданием на полтора месяца, что дало Наруто лишний повод усомниться в своих организаторских способностях. Однако все формальности были, наконец, утрясены, и все было готово к финальным поединкам. Однако, к финалу дошли десять полных команд, поэтому процесс представлялся слишком долгим, так что Хокаге, получив одобрение прочих представителей власти, прибывших на состязания из других деревень, объявил сперва командные бои.       Утро у каждого из наших героев началось по-разному. Сакумо, как обычно, разбудил громкий вопль матери, о том, что пора вставать, прервав сон на самом интересном месте, как раз тогда, когда он всеми правдами и неправдами добыл сундук с сокровищами и уже собирался его открыть. На завтрак была какая-то особо невкусная то ли каша, то ли, он не понял, что.       — Это еще хуже, чем мать прошлый раз готовила, — проворчал он себе под нос, глядя, как сестренка, сидящая напротив, усердно корчит ему рожицы.       К счастью, все необходимые вещи были давно уже собраны, и Сакумо, пулей вылетев из-за стола понесся на место сбора, кинув на прощание: — Спасибо-мам-я-побежал, — не дожидаясь какой-либо реакции со стороны родительницы.       Шима проснулся, не в силах отогнать от себя ощущение, что один из кикайчу застрял у него в ухе. Убедившись, что померещилось, молча сел с отцом завтракать, также молча кивнул на прощание, услышав немногословное напутствие от отца:       — Я верю в тебя, о, сын мой!       Самым приятным утро выдалось, пожалуй, у Рыжей Сакуры. Она встала совершенно в прекрасном настроении. Мама напекла к завтраку ее любимых пирожков с яблоками. После завтрака оба родителя проводили ее, собираясь поболеть.       Разумеется, щедрая девочка захватила пирожки и для друзей, чему скверно позавтракавший Сакумо был несказанно рад. Шима тоже не отказался, так как отец его подобными вещами не баловал, а если и баловал, то покупал все готовое в магазине, а это совсем не так вкусно, как домашняя выпечка.       Жеребьевка завершилась. Против наших ребят оказались те самые, с которыми им уже посчастливилось встретиться на предыдущем испытании. Сакумо отвел своих в сторонку.       — Эти командные бои, несколько неожиданно, — начал он.       — Да уж, — согласилась Рыжая.       — Черт, мне совсем даже в голову не пришло…       — Нам надо было тренироваться командой, — подытожила за него Сакура.       — Мы допустили большую оплошность, — вставил слово Шима.       — Я как-то и не думал, что мы и дальше…       — Будем командой?       — Точно.       — А я за это время выучила новые приемы! — похвалилась Рыжая.       — Знаешь, я тоже, — хмыкнул Сакумо.       — Да и я не дремал, — заметил Шима.       — Значит так, — рассудил Хатаке-младший, — пока до нас дойдет очередь, обсудим наши техники и разработаем стратегию. Конечно, очень хочется посмотреть другие бои, но это сейчас гораздо важнее.       — Я тех ребят в прошлый раз одна победила! — хвасталась Рыжая.       — В прошлый раз они дурака сваляли и с ними командирши той не было. Думаешь, сейчас им нас нечем удивить будет? — заметил Сакумо.       — Ну, э-э… Может, ты и прав, — кивнула девочка. — Лучше перестраховаться. И мой папа так всегда говорит.       — Твой отец — мудрый человек, — одобрил Шима.       — Ой, ну что ты, — засмеялась Сакура.       Наконец, очередь дошла и до нашей команды. Благо все трое испытывали боевое воодушевление, пытаясь игнорировать трясущиеся где-то там внизу, в области колен, поджилки.       — Кто-то, как я помню, хотел поразвлечься? — равнодушно спросила у сокомандников Юки. — Вот сейчас самое время.       — Черт! Это же та самая малышня!       — И эта сумасшедшая рыжая пигалица!       — Только не говорите, что испугались детишек, — хмыкнула Юки. — Неужели они вас так здорово отделали?       — Чего? Да мы просто пошутили тогда! — заявил один здоровяк.       — Вот именно, мы поддавались, — нагло врал другой.       Юки посмотрела на них как-то иронично и, словно не обращая внимания на то, что они говорили, сказала:       — Вот вам прекрасный шанс отомстить.       — Так, ребята, главное не паниковать. Действуем четко по плану: Шима отвлекает насекомыми, я прикрываю, Сакура в это время применяет свою технику для атаки. Атакуем здоровяков по очереди, потом капитаншу.       — Ясно, кэп, — подмигнула Рыжая.       — Положись на меня! — Абураме поплотнее придвинул на переносицу очки.       — Вперед!       Здоровяки были вооружены нунчаками, которые пока держали на поясе, и небольшими, окованными железом дубинками, предназначенными скорее не для убийства, а для возможности максимально помять противника, не нанося ему слишком серьезных ран.       — Шима! Помни, мы не должны подпустить их к Сакуре на дистанцию ближнего боя! — крикнул Сакумо. — Да и к себе не хотелось бы, — добавил он уже тише, глядя, как оппоненты размахивают дубинками.       Сакура в это время начала колдовать. Она снова очень быстро крутила ладошками.       — Эй, малявка! — крикнул один из обалдуев. — Мы на твои шарики второй раз не купимся!       — А кто сказал, что это будут шарики? — хмыкнула Рыжая, сложила печати и выдохнула через ладошки, намагниченные чакрой для усиления техники, облако пепла — фирменную технику клана Сарутоби.       Пока прочие противники плевались и кашляли, Юки вздохнула, сказав:       — Если хочешь что-то сделать как следует, надо делать это самой, — с этими словами она выкинула из перчаток стальные когти и с прытью обезумевшей кошки бросилась в атаку.       Девица выбрала своей целью Сакуру: самый слабый физически противник, но обладающий из всех самыми мощными ниндзютцу. Она пустила огненную силу в свое оружие и совершила просто невероятный даже для шиноби прыжок. Это был уже не тренировочный бой и не соревнование: Юки собралась убивать.       Раскаленные стальные когти просвистели в паре миллиметров от горла девочки, и в следующий момент капитанша с шипением взбешенной кошки была отброшена мощной водной техникой, в которую Сакумо влил чуть ли не всю имеющуюся чакру.       — Остынь, сестренка, — сказал он, тяжело дыша.       Парень сам не мог точно сказать, как он успел и почему вообще использовал технику раньше, чем собирался. Видимо, наследницу клана Сарутоби в тот день спасла такая мистическая вещь, как генетическая память, доставшаяся Сакумо от деда.       Сакура же не растерялась и послала вдогонку «мокрой кошке» пару своих сюрпризов. В это время бедный Шима один разбирался с двумя противниками. Его насекомые облепили их, как мухи варенье, заползая за шиворот, в штаны и всюду, куда могли забраться. Поскольку кусались они ничуть не хуже термитов-короедов, то их жертвы пустились в веселую свистопляску, крича и колотя себя и друг дружку в бесполезных попытках пристукнуть мерзких тварей. Со стороны выглядело даже забавно.       В это время Какаши и Конохомару с Моэги увлеченно наблюдали за боем. Хатаке даже открыл шаринган на всякий случай, если придется вмешаться.       — Техника призыва! — выкрикнула Рыжая Сакура, сложив необходимые печати и прокусив палец.       — Смотрите, что сейчас будет! — хохотнул Конохомару.       Сверху, откуда ни возьмись, прямо на распластавшуюся Юки, свалилась огромная улитка, прилепив ее к земле весом и своей тягучей слизью.       — А-а-а! Слезь с меня, тварь! — орала Юки.       — Уберите от меня жуков! — вопили ее сокомандники.       — Не вопрос, — ответил Сакумо, — скажите, что сдаетесь. — Сакура и Шима дружно закивали в знак согласия.       — Сдаемся! — закричали парни.       — Проклятье! — прошипела Юки. — Хорошо, мы сдаемся!

* * *

      Ребята уже праздновали победу, но Какаши испортил им всю малину, тактично напомнив, что впереди еще поединки. Он отвел сына в сторонку и сказал:       — Сакумо, в этих поединках может выпасть кто угодно против кого угодно из оставшихся участников.       — Ну и что?       — Может выйти так, что тебе придется сражаться с кем-то из твоих друзей.       — Но…       — Что ты будешь делать?       — Черт… Дурацкие правила. Что ж, постараюсь победить, не избив слишком сильно. Но если это будет, к примеру, Сакура… Я не могу драться с девчонкой! Хотя и видел, на что она способна и знаю, что спуску ей давать нельзя. Черт… даже и не знаю! Почему нельзя ограничить выбор и сделать любого кроме членов команды?       — Потому, что никогда не знаешь, не придется ли тебе в один прекрасный день сражаться против собственного товарища, — говоря это Какаши с какой-то особенной грустью смотрел куда-то вдаль, в одну точку.       — Что ж, буду надеяться, мне повезет и не придется драться ни с этой Рыжей бестией, ни с этим насекомоведом, — подытожил Сакумо и хохотнул. — Ладно, поживем — увидим.

* * *

      Прямо на следующий день начались поединки. Некоторые участники едва успели восстановить чакру после командных боев. Какаши, как в воду глядел: участь биться против своих товарищей постигла именно команду наших ребят.       — Шима Абураме против Сакуры Сарутоби! — объявил ведущий.       Шима и Сакура стояли друг напротив друга долго, молча и напряженно. Пауза затянулась, среди зрителей волнами пошли возмущенные шепотки. Вдруг оба, сделав шаг вперед, сказали одновременно елико громко:       — Сдаюсь!       — Ничья! — объявил ведущий и перешел к следующей паре противников.       Кроме наших героев так не повезло еще двум победившим командам. Их члены, не особо сомневаясь, сражались друг против друга в полную силу, ничуть не заботясь о том, что могут друг друга покалечить.       — Не расстраивайся, солнышко, папа гордится тобой! — утешал дочку Конохомару. — Уж в следующий раз ты точно всех победишь!       — Не каждый сможет принять такое решение и отказаться от победы в пользу друга, — заметил Какаши, хитро поглядывая при этом на сына (которому отчего-то было неловко, что, к его радости, в такой ситуации оказались его товарищи, а не он).       — Ничего, потерять победу или звание не так страшно, как… друга, — скромно заметил Шима.       — А пойдем к нам, — пригласила Моэги, — я вам что-нибудь вкусное сделаю.       — Мам, мы вообще-то собираемся бой Сакумо смотреть, — сказала Рыжая, а Шима согласно «угукнул».       — Тогда подождем его и пойдем все вместе.       — Спасибо, Моэги, — ответил за сына Какаши, — но нас дома ждет наша мама. — Он сделал круглые глаза: — И лучше бы нам не задерживаться.       — Подкаблучник, — буркнул Сакумо.       — Я все слышу, — промурлыкал Какаши в ответ.       — Сакумо Хатаке против Чанг Чонг Ву! — объявил арбитр.       «Иностранец», — подумал Сакумо.       Паренек был одного возраста и весовой категории с Сакумо, но несравнимо сильнее в тайдзютсу. Как Хатаке ни старался не вступать с ним в ближний бой, это ему так и не удалось. Чонг Ву подобрался к нему вплотную и изрядно намял бока.       Сакумо понимал, что у него есть возможность только для одного удара, в который надо вложить все силы, что есть в запасе, но чувствовал, что не сможет достаточно быстро подняться. Он уже сложил нужные печати, но ему катастрофически не хватало тех спасительных двух секунд времени, чтобы активировать технику. Противник уже замахнулся, чтобы нанести последний удар, Какаши весь напрягся, готовый в любой момент остановить поединок…       Помощь пришла неожиданно, хоть это и было совершенно не по правилам.       — Эй, красавчик! Давай смелее! Ты мой герой! — закричала Сакура на весь стадион, посылая оппоненту Сакумо воздушный поцелуй (что, в принципе, не возбранялось).       Пока, удивленный такими бурными проявлениями неожиданной поклонницы, Чанг Чонг Ву отвлекся, Хатаке-младшему хватило времени атаковать.       Чонг Ву летел, подобно прекрасному журавлю, над стадионом, подброшенный вверх со всей силы техникой «Водяного дракона», которая до сих пор никак не получалась у Сакумо как надо, очевидно дожидаясь особой стрессовой ситуации.       С парня сошло семь потов прежде чем он смог справиться с мощью «Дракона» и не дать противнику разбиться насмерть, постепенно опуская его фонтанчиком вниз. Как оказалось, Ву боялся высоты, так что теперь, полетав над стадионом, пребывал в отключке. Сакумо объявили победителем. Что касается выходки Сакуры, то с ней никто и не думал разбираться, так как если участник отвлекся на кого-то из зрителей — сам виноват.

* * *

      Ребята вместе с родителями праздновали назначение Сакумо чунином. Не обошлось тут и без вездесущей тети Ино с дочкой Имари, которая еще притащила с собой подруг. Также, кроме Сакумо, Шимы, Рыжей Сакуры и их родни, добавились Ли, Гай, Киба, Тен-Тен… Народу набежало столько, что Сакура решила перенести праздник на природу. Они вместе с Ино, Тен-Тен и девочками еле управились с приготовлением угощения.       Было весело. Киба, Юми и Акамару показывали разные трюки, Гай периодически вытаскивал кого-нибудь из-за стола и заставлял с ним соревноваться, то же делал и Ли. Женщины сплетничали о своем, а Какаши, как это ни странно, пытался поддержать разговор Кибы о рыбалке (в тонкостях которой, и это совсем очевидно, ничего не понимал). Девчонки облепили Сакумо, Эмелина носилась по полянке, осыпая всех встречных конфетти из хлопушек, а ее брат восторженно рассказывал про бои.       — … А потом Сакура призвала на нее гигантскую улитку! Бах! — он воодушевленно изобразил руками «воттакенную улитку». — Кстати, — обратился он к Рыжей, — а как ты научилась ее призывать? Я тоже так хочу!       — Это я ее научила, — ответила за нее его мать.       — Ты?!       — Ну да. Девочка сама изучила технику призыва, но не знала, с кем из животных контракт подписать. Я спросила госпожу Катсую, не против ли она. Та была не против, и мы подобрали Сакуре подходящего слизня.       — Кстати, ее Маф зовут, — отозвалась Рыжая.       — Если хочешь изучить призыв, — встрял Какаши, — можешь заключить контракт с собачьей стаей. — Он с радостным видом повернулся к жене: — У Паккуна как раз внучата народились, резвые пострелята!       — Что ж, это получше слизняков будет, — кивнул Сакумо. — Сразу после праздника и начнем.       Какаши сидел довольный, а сын, кое-что вспомнив, вдруг хитро покосился на отца и спросил:       — Так что, дядя Ибики тебе проспорил?       — Угу.       — А на что спорили? — Сакумо всем видом давал понять, что ему, в любом случае, полагается доля выигрыша.       Какаши, которому стыдно было говорить, что на выпивку, шутливо ответил:       — На щелбаны. Хочешь получить свою долю?       — Нет уж, спасибо, обойдусь, — ответил сын и поспешил к ребятам, пока ему не решили вручить его часть выигрыша насильно.

* * *

      — Папа, а почему-то, что ты делаешь, называется «Чидори»? — спросила вдруг Эмелина после праздника.       — «Чидори» означает «тысячу птиц», — охотно пояснил Какаши.       — Папа, но там же нету птиц!       — Ха-ха, это так называется потому, что вспышка чакры издает звук, похожий на чириканье птиц.       — А можно сделать так, чтобы было совсем похоже на птиц?       — Совсем?       — Ага, совсем-совсем!       — Даже не знаю, что сказать, — развел руками отец. — Может, тебе это удастся? — Он улыбнулся, глядя, как дочь, спрыгнув с его колен, понеслась делиться впечатлениями с мамой.

* * *

      К тому времени, как Эмелина подросла, Какаши постарел и поседел. Правда, это по нему все равно было не заметно в силу природного цвета волос и неизменной дурацкой маски, с которой джонин упорно не желал расставаться. Сакура потратила кучу сил и семь лет совместной жизни, чтобы хоть как-то приучить его ходить без маски хотя бы дома, но случай был клинический и, судя по всему, лечению не поддавался.       Со временем их отношения перетекли в более спокойное русло, и женщина, ставшая с годами немного мудрее, поняла, что у каждого человека есть право на свои собственные странности, за которые вовсе не стоит дергать или обвинять, а также, что есть вещи, которые лучше оставлять неизменными и не вмешиваться в них.       Эмелина начала осваивать «свою стихию» гораздо раньше брата. Какаши уже вовсю начал тренировать дочь своей особой технике. У нее уже неплохо получалось концентрировать чакру в ладошке, но вот придать нужную форму пока никак. А еще она пыталась не просто вырастить в руке пучок молнии, ее не покидала заветная мечта сделать это красиво, так, как она себе представляла.       И вот, в один прекрасный день…       Эмелина Хатаке неслась, оглушая округу радостным визгом: «Получи-и-и-и-ило-о-ось!» Она без всякого приглашения ворвалась в резиденцию Хокаге. Впрочем, ее и не думал никто останавливать. И влетела в кабинет к дяде Наруто. Отец как раз обсуждал с ним «важные мужские дела», а попросту перетирал про старые добрые времена.       — Получилось! — провозгласила она, обращая на себя внимание взрослых.       — Ну и что же у нас получилось? — заинтересованно спросил Узумаки.       — Чидори! Настоящий! А не как у папы!       — Настоящий? — не понял Наруто и вопросительно посмотрел на Какаши. Тот пожал плечами.       — Ага, настоящий!       Эмелина сложила печати, подняла обе руки кверху, и с ладошек девочки слетела птица-молния, с крылышками, лапками, клювиком, в общем, все как положено нормальной птице. Она вспорхнула ввысь, радостно зачирикав электрическим треском.       — Вот это да! — только и могли сказать взрослые.       «Упаси Ками, она и правда «тысячу птиц» потом сделает», — опасливо подумал Какаши…