Не оставляй меня здесь, Клаус.

Мне начинает казаться, что она ломает меня. Я постоянно думаю о ней. О том, как она беззаботно смеется, как ее белокурые волосы лениво спадают волнами с плеч. О ее красивых глазах. О том, как ее щёки полыхают, когда я приношу новые игрушки или цветы. Мне нравится радовать ее. На Кэролайн никаких денег не жалко. Даже если учесть то, что она никогда об этом не просила. Не то, что другие девушки. Всегда думая о ней, понимаю, что она не такая как все. Особенная. Но чувство, что вскоре она сломает меня, не дает мне покоя. Я пытаюсь оставаться дома и не идти к ней, но ноги словно сами ведут меня к ней. Я не понимаю, что влечет меня. С ней я другой. Это даже глупо отрицать. Меня раздражают все. Я готов убить любого, но стоит увидеть ее глаза - и злость уходит. Какая же я дура. Как можно было заснуть, пока он был со мной? Не могу перестать злиться на себя. Надеюсь, он не подумает, что я была не рада его видеть, и придет снова. Хоть бы это было так. *** После утреннего укола мне стало очень плохо. Очень. Голова кружилась, тошнило, на ногах еле стояла. Что-то здесь не так. Но у меня даже сил нет подумать об этом. И вот меня снова ведут на эти процедуры. Нет сил сопротивляться. Чувствую себя бездушной, тряпичной куклой. Вижу иглу, медсестра идет в мою сторону, и улыбается. Снова. Зачем так улыбаться? Пытаюсь что-то сказать, но не могу. Пересохшие губы намертво склеились. Что происходит? Ничего не могу понять. Укол. Шею пронзает ужасная боль. Пятна. Чёрные пятна повсюду. Больно, больно. Хватит, мне больно! Остановите эту боль! Я начинаю кричать, хватаясь за голову. Ничего не вижу, от слёз всё расплывчато. Вижу только непонимание в глазах врачей. Кричу так сильно, что голос срывается на хрип. Я умоляю о помощи, пытаясь сказать хоть что-то членораздельное. Санитары берут меня за руки и снова тащат. Куда? Хватит! Прекратите! Упираюсь ногами так, что их сводит. Слишком больно! Снова кричу. Это ужасная боль. Пытки. Чувствую, что меня пристегивают к кровати. Пытаюсь вырваться, но мои попытки тщетны. Они просто разворачиваются и уходят, оставляя меня наедине со своей болью. Но вдруг я вижу маму. Маму? Что, простите?! Причем тут мама вообще? - Мам? Что ты тут делаешь? Мам, помоги, мне больно, мама…, - слёзы льются градом из глаз. Она просто смотрит на меня. Так смотрят только на детей, которые не оправдали возложенных на них ожиданий. Я снова пытаюсь заговорить с ней, стараясь игнорировать этот колкий и бездушный взгляд. - Мама, - кричу я так громко, словно она меня не слышит. Но тут даже бы, наверное, глухой услышал. - Останови боль! Мам, не оставляй меня одну! Я больше так не могу, сделай же что-нибудь! Мама, мамочка, я так люблю тебя, пожалуйста, прекрати мои мучения! Тело разрывает от агонии. Его словно подожгли, с каждой секундой сильнее разжигая огонь. Каждый клеткой ощущаю всю мощь этого препарата. Не знаю, что они мне там вкалывают, но это адски больно. Голова будто взрывается, а в голове прочно засело такое чувство, будто все кости ломают без наркоза. Вижу, что мама вертит головой, говоря тем самым, что она разочарована во мне. Нет, я не могу поверить. Она не может так со мной поступить. Я всё еще пытаюсь докричаться до нее: - Я перестану мучиться, мам! Я буду хорошей девочкой. Я никогда больше не буду тебя расстраивать, только, молю, помоги мне, - тихо произношу я. Но она лишь разворачивается и уходит. Мне больно. Только не физически, а морально. Но больше я ничего не чувствую, поглощаясь в темноту. *** Открываю глаза и ничего не вижу. Всё снова расплывается. Поворачиваю голову в сторону и вижу врачей. Взгляд фокусируется на их лицах. Они смотрят так, будто я подопытный, загнанный в угол своей клетки, кролик. Перевожу взгляд на свое туловище и понимаю, что я пристегнута к кровати. Даже повернуть голову стоит мне неимоверных усилий. Мышцы будто разом атрофировались. Тело ужасно ломит. - Что здесь происходит? - спрашиваю я и понимаю, что я еле-еле говорю. Голос очень хриплый и совсем слабый. - Вот и наша сумасшедшая проснулась. Помнишь хоть, что вчера вытворяла? – спрашивает один из них, а остальные заливаются хохотом. Чёртовы шестерки. К сожалению, я помнила всё. Никогда в жизни мне не было так больно. Но это не с чем не сравниться с тем, что моя мать ушла от меня. В момент, когда я более всего уязвима! Хочу удостовериться у врачей, приходила ли она ко мне: - Мама моя вчера заглядывала ко мне? - Нет, с прошлого раза она не появлялась, - спокойно отвечает один из санитаров. Вот черт. Что это еще было? Если она не приходила ко мне, то что я видела? Я же не схожу с ума, да? Я не могу. Только всё наладилось, мама приходила чаще, и Клаус… - Что вы мне вкололи? – решительно произношу я. - Милочка, всё как обычно. Не вини лекарства, это только ты виновата. Больше никто. Слова эхом отдавались в моей голове. Не может быть. Я не сумасшедшая. Я не сумасшедшая.