Нежность в режиме online

Она RE: Я так часто пишу тебе, но так редко получаю ответы. Мне всё же совсем не обидно. Мне нравится ждать тебя. Ведь я уверена, что ты обязательно вернёшься. Сегодня дождливый день; я, кажется, простудилась. Укутала простывшее горло в зелёный шарф… Но если ты мне сегодня ответишь, будет гораздо теплее. Выходной… Ты выбирался сегодня из дому? По дороге в аптеку я зашла в кофейню. За одним из столиков сидела семья: мама, папа, дочка. Все они молчали. Женщина глядела по сторонам, делая вид, будто интересуется интерьером; мужчина ежеминутно поглядывал на часы. А девочка печальными глазами падшего ангела смотрела на двери. Иногда тарабанила пальчиками по поверхности стола. Они были вместе, но они были самыми одинокими людьми в этой кофейне. Мне страшно, Джаред. Это поглощает всех без исключения, всех, подобно вирусу. Ответь мне, когда будешь дома. Ты ведь никогда не болеешь, верно? :) - Они были вместе, но они были самыми одинокими людьми… Он знал о ней совсем-совсем немного. Если точнее – ровным счётом ничего. Но его это не смущало, не волновало, не тревожило. Он даже был рад этому. Высказываться виртуальному человеку за непробиваемой стеной шифра и знать, что ничего тебя не выдаст – вот что спасало от ежедневного самобичевания. Но порой, когда она вдруг начинала писать ему о себе, о своей жизни, о своих буднях, о своём коте с манией величия, он вздрагивал. По телу холодной поступью пробиралось разочарование. Она там, живая, настоящая, из плоти и крови, из чувств и безразличий, сотканная из тканей, генов, сосудов, - и с этим ничего не поделаешь. Она RE: Ах, интриганка Осень! Сталкивает людей с их воспоминаниями, раскапывает среди вороха менее болезненных, нейтральных, и радуется себе. Я разбирала старые полки сегодня утром. Нашла письма от давних-давних знакомых. Эти мёртвые конверты почему-то пропахли сиропом от кашля. Распечатала заново, перечитала. Защемило в грудной клетке. Скажи мне, Джаред, перечитывать прошлое – это всегда так неприятно? Если она ему о себе и писала – а это бывало редко – то он обязательно перечитывал эти сообщения по нескольку раз и, не признаваясь в этом самому себе, противясь самому себе, выискивал какие-нибудь детали, которые могли бы хоть немного построить в голове её образ. Так, наткнувшись на «сиропом от кашля», в его голове прочно утвердилась мысль о том, что у неё есть ребёнок. Она RE: …Сегодня в кофейне я долго глядела в окно. Так красиво, так спокойно, так безмятежно и обманчиво. Слабая защита – окно; кажется, что все ветра, неприятности – за стеклом, и оно прочно меня оберегает. Удивительно, что в наш двадцать первый век люди всё так же придумывают себе защиту вместо того, чтобы найти опору. Подошёл официант. “Ждёте кого-то?” – добродушно спросил он. И теперь я точно знаю, что нет хуже вопроса для одиноких людей, чем «Ждёте кого-то?». Он знал это чувство. Он, казалось, был знаком с ним дольше всех остальных. Иногда он подолгу сидел в кафе, которые напоминали ему о встречах с кем-то очень важным, с кем-то «из прошлого». И ждал. Вот, кажется, двери откроются – и войдёт девушка. Сядет рядом, поправит красный шарф, скажет: «Я уезжаю. Сяду на поезд и встану на любой понравившейся станции», но никуда – конечно, никуда, - не уедет. Но она не приходит. Она не приходит вот уже год. Вот уже год, как он её потерял. Бывало, он хотел рассказать своей милой собеседнице о той, кто до сих пор ему снится. Но не мог – слишком уж личное, слишком хрупкое. Вдруг, высказавшись, выпустив из железной клетки олицетворение былого, ранимого, он позабудет какую-нибудь деталь? А каждую из них он берёг, охранял и лелеял; каждую из них он оставил нетронутыми в серебряной комнате Зазеркалья и запер двери на ключ, и повесил тяжёлый замок, и построил высокое ограждение… Ему часто разбивали сердце. Теперь оно было изношенным, как старое пальто, и ни на что не годным. Дарить такое сердце кому-то – ужасный подарок. А было время, когда это сердце сияло и было натёртым до блеска! Было время, когда его можно было подарить кому угодно без зазрения совести – стоило только найти стоящего получателя… Было время… Однажды он встретил Кэмерон и подарил своё сердце ей. Он RE: Я желал ей доброго утра и чутких ночей. Она улыбалась своими красивыми тонкими губами и приходила только по средам. Она любила свои длинные сигареты, а я – её лёгкие. У каждого из нас была своя страсть, но я не замечал, что её - прямо противоположна моей. Если это называется любовью – то да, я любил её. Она была похожа на Рождество. Торжественная, яркая, красивая, с ароматами шоколада и табака. Однажды она спросила, люблю ли я её. Я ответил, что люблю. Она спросила, всегда ли мы будем вместе. Я ответил, что всегда. Позже мы узнали правильный ответ, но тогда… в тот день… всё было безразлично… Мы были помолвлены. Волновался, подбирал это колечко… Впервые в жизни заикался, признаваясь в любви. А потом услышал её воздушное «Я согласна». Услышал – и стал самым счастливым человеком на земле. Мы хотели друг друга везде и всегда. Это прекрасное чувство - чувство зверской похоти, в котором плавятся лепестки розовощёкой романтики. Прекрасное чувство! От неё очень приятно пахло. Текилой. Это единственный пример, когда мне понравился алкоголь так сильно. Я влюбился в этот запах, эту привычку, в эту влюблённость, влюбился до сумасшествия, до глупости, до безрассудства… Пробыли вместе восемь лет. В последний наш общий с ней год я стал замечать, что она больше не похожа на Рождество. Что меня раздражает запах текилы. Что её лёгкие больше меня не волнуют. А потом она призналась, что я сам её не волную вот уже второй год. Мы оба устали ждать. Мы были помолвлены. Она собрала свои вещи и уехала. Не сошлись. Забыли что-то исправить. Ошиблись. И зачем только жизнь заставила меня сейчас вспоминать вопли мечтательного поэта, в которых призраки прошлого скитаются по лунным замкам настоящего? Почему каждую ночь я брожу по гранатовым крышам, осмысливая былое? Где она, мощная дверь, которая не уберегла меня от этого? Прошёл месяц. Два месяца. Три месяца. Когда наступила новая пора года – я сорвался. Три месяца умножились на два, образовались в полгода, в год, а потом было несчётное количество лет… И я наконец-то понял, что мы действительно больше не будем вместе. Никогда – понимаешь? А поначалу я самоуверенно убеждался в том, что всё образумится, вернётся, скрепится и больше никогда не рухнет! Что она не покинула меня, а просто на минуту вышла из комнаты налить нам виски – но минута затянулась, виски не было найдено, не был найден я, мы заблудились, запутались, утонули в веренице собственных надежд, обманов, ловушек… Я так часто твержу, что потеряв кого-то, нужно смириться, забыть, продолжать движение и просто не оборачиваться! Но это невозможно – а если и возможно, то придётся привыкнуть к болезненным бессонным ночам. Скажи, милая, ты блондинка? …Она не врывалась в его жизнь сумбурной страстью, праздным переживанием или мощным пульсом. Она не навязывалась, и навязываться не собиралась. Он не стремился писать ей ежедневно и проверять почту ранним утром, впиваясь в каждое словечко острым взглядом. Они оба не собирались этого делать. Но ничего никогда не идёт по плану.