От любви не умирают

- Ты уверена, что хочешь при этом присутствовать? – на всякий случай снова спросил Костя. - Да, - кивнула Юля. – Я хочу пройти до конца, услышать сама, чтобы выбраться, наконец, из этого кошмара. Они зашли в маленькую темную комнатку, откуда через зеркальную перегородку можно было наблюдать за допросом. Соколова села на стул и с удивлением посмотрела на майора, занимавшего место рядом с ней. - А ты думала, я тебя одну здесь оставлю? – хмыкнул он, но скрывать радость не получалось. – За ручку теперь у меня будешь ходить! Юля благоразумно промолчала и попыталась спрятать улыбку. Кто бы мог подумать еще неделю назад, что все повернется именно так. Между тем, Рогозина начала допрос Анны Колесниковой. Накануне оба задержанных заявили, что ничего не знают и говорить не будут. Но на следующий день, когда Федор стал кричать, что это сестра его заставила пойти на преступления, женщина сообщила, что хочет сделать чистосердечное признание. - Мне ведь скостят срок, верно? – уточнила она. - Как рассказывать будете, - ответила полковник. - Ладно, черт с вами. Это мой братец всех изнасиловал и убил. - Кого именно? Как? Почему? – с расстановкой спросила Галина Николаевна. - Да началось все с Люськи, - вздохнула Колесникова. – Понимаете, она отбила у меня жениха, я и попросила Федьку проучить девицу. Я ж не думала, что он ее изнасилует и убьет! Речь шла лишь о том, чтобы отбить ее у Олега, ну, жениха. А этот придурок… - она скривилась. - Эк вы о родном брате, - покачала головой Рогозина. - А что я-то? Я ж не знала, что он псих! – возмутилась Анна. – Я всего два года в Нижнем, до этого жила в Кирове. Наши родители развелись, когда мне было тринадцать, а Федьке – восемнадцать. Он остался с отцом, а я уехала с матерью. Мы и не общались-то толком. А тут как отец помер, так и встретились на похоронах, поговорили, он предложил сюда перебраться. Место у них в больнице освобождалось – на пенсию врач уходила. Ну, я и переехала. - Понятно. Что было с этой Люськой? - Что было, - фыркнула преступница. – Придушил он ее и звонит мне, мол, больше она тебе не помешает. Я как узнала, так чуть не поседела на полголовы! А он и говорит, мол, для тебя старался – придумай, как отмазаться. Не придумаешь – замету, как соучастницу, мол, мотив у тебя есть, а я вывернусь. Ну, он же опер. Я сымитировала анонимный звонок, что якобы труп девушки найден в сквере – приезжайте. Он и нарисовался там, как следователь. - Как перчатка Долженкова оказалась на месте преступления? - Так Долженков и был моим женихом, пока Люська не появилась. Стащить у него перчатки было не проблемой. - Но зачем? - Ну, как зачем? Нужен же был подозреваемый, чтобы не стали копать не в ту сторону! А этот идеально подходил – он же был там с этой Люськой! Оставил ее на какое-то время, тут мой братец и подкатил к ней. Все идеально складывалось. - Ну, хорошо, с этими все ясно. Но других-то зачем? - Так я же вам говорю – псих Федька! Он как почувствовал себя безнаказанным, так и возомнил себя богом. Одну за другой укладывать стал без разбора! А я – отмазывай, иначе… Этот паразит записал тот звонок, якобы анонимный. - И вы подо все решили подвести Долженкова? - Ну, а кого еще? Федька выслеживал его перемещения. Олег любит погулять на ночь глядя, подумать о своем там. Я же говорю – идеальная кандидатура! - Ну, хорошо, допустим, - вела дальше Рогозина. – У вас шло так гладко. Почему вдруг Федору понадобилось доказывать невиновность Долженкова и связываться с нами? - Так слух покатился, что дело громкое – кто раскроет, тому звездочек лишних дадут. А у нас же как? Чтобы громкое было, надо Москву привлечь! Вот он и стал юлить, что якобы Олег невиновен, что он найдет настоящего маньяка. В благородного сыграл. Друг типа. - С такими друзьями и враги не нужны, - хмыкнула полковник. - Ну, знаете ли, - протянула Анна. – В этой жизни каждый сам за себя. Звание подполковника одно светило, а майора два. Он просто устранял конкурента. - Что было дальше? - А дальше ваша Соколова явилась! И этот придурок в нее влюбился, видите ли! – она говорила с раздражением. – По плану он должен был грохнуть ее там и задержать Долженкова на месте преступления! Мы все рассчитали, Олег туда пришел бы в нужное время – это была моя забота. Надо было подкинуть ему презерватив в карман из той же серии, что предыдущие, и жгут, которым душил жертв, и все – маньяк пойман, звездочки в кармане. А он не смог! Придурок… Привез ее ко мне в больницу – делай, говорит, что хочешь. Она ничего не видела, ничего не знает, но должна быть жертвой, а он типа герой. Пришлось сочинять на ходу, вводить вашу Соколову медикаментозно в состояние амебы – время надо было выиграть. Юля сидела молча, внимательно ловя каждое слово, и не могла поверить, что еще несколько дней назад она о чем-то мило болтала с этой женщиной и даже доверяла ей дочь. - Федька как помешался – твердил, что она будет его, да чтобы на всю жизнь, - продолжала свой рассказ Аня. – Стал придумывать, как удержать. Так родилась идея, что маньяк будет ее искать. Вас вызвали для пущей убедительности. Соколова у вас упрямая – могла нас не послушать. А если бы вы согласились с этой версией, то она бы подчинилась. Лисицын бросал беспокойные взгляды на Юлю. Зачем она захотела все это услышать? Прочитала бы потом в отчете и все. - И я согласилась, - вздохнула Рогозина. - Именно! – просияла Колесникова. – И все опять же пошло гладко, а потом бац – беременность! Кто ж знал-то? Федьке словно крышу тогда сорвало. Он-то знал, что ребенок не его. - То есть как? – удивилась полковник. Юля вся обратилась в слух. - Ну, как-как, - раздраженно протянула Анна. – Говорю же – влюбился этот придурок. Пальцем он ее не тронул – оглушил маленечко по голове, чтобы совсем план не испортить, и все. Потому и пришлось время выигрывать, медикаментами пичкать, диагнозы придумывать, изворачиваться по-всякому, чтобы она не догадалась. Боже мой! Так не было ничего? Ничегошеньки не было? Все эти три года она совершенно напрасно изводила себя этими ужасными мыслями? Соколова сжала кулаки на столе и почувствовала, как чья-то ладонь накрывает ее руку. Костя… Как хорошо, что он рядом. Лисицын шумно выдохнул. Пожалуй, это действительно стоило услышать. Его Юлька, только его. Побитая, поцарапанная, но его. - А Соколова подумала, что она беременна от маньяка, - как ни в чем не бывало продолжала преступница. – Аборт пришла делать, да не смогла – убежала. Потом про анализ ДНК стала говорить. Тут Федька и понял, что может потерять ее – она ж выяснит, что ребенок от вашего майора, и вернется домой. Надо было снова что-то придумывать. Федька стал капать ей на мозги, что, мол, как ты будешь жить, если узнаешь, что ребенок от маньяка, пытался склонить к аборту. Потом думали устроить ей выкидыш – он даже сбить машиной попытался. Нет ребенка – нет проблемы. Но она увернулась. Юля сидела ни жива, ни мертва. Так та авария – это тоже их рук дело? Ее затрясло от воспоминаний, Соколова закрыла глаза. Почувствовав состояние девушки, майор сильнее сжал ей руку, словно напоминая, что он рядом, он с ней. - А потом Юля сама сказала, что ребенка оставит, но анализ делать не будет. Сначала мы, конечно, остолбенели, а потом Федька быстро смекнул, что это хороший способ держать ее на коротком поводке. Она ж тут оставалась. Он вроде снова нормальным стал, дело спустили на тормоза, без виноватых – якобы, убежал маньяк. Федька рассчитывал, что женится на Соколовой в скором времени, но она не подпускала его к себе. - Почему он снова начал насиловать и убивать? – продолжала допрос Рогозина. - Потому что Юля его послала в очередной раз накануне командировки, а в Москве он надрался, а потом встретил девушку, на нее похожую. Вот его и переклинило, - пробурчала Анна. – Придурок! Было ж очевидно, что вы тут же возьметесь за это дело! Хоть бы почерк изменил! Естественно, когда Юля узнала, она тут же ринулась расследовать и ловить маньяка. Я ему говорила, что линять пора, что вы докопаетесь, а он ответил, что, мол, ничего – у нас в заложницах ее дочь Надя, выкрутимся. Все из-за нее, из-за этой девчонки! Прибили бы сразу – по-другому бы все сложилось. - Не прибили бы, - не удержалась Галина Николаевна от победной улыбки, нажимая кнопку под столом. – Вы разве не знаете, что надежда умирает последней? – и она кивнула лейтенанту: - Уведите! Юля выдохнула, когда Колесникову забрали в камеру. - Ну, ты как у меня? Живая? – улыбнулся Лисицын, беря ее за руки и помогая встать. - Вроде, - кивнула девушка. – Я просто поверить не могу. Я все эти три года места себе не находила из-за себя, из-за тебя, из-за Наденьки, а они… У меня в голове не укладывается! - Не думай теперь об этом, все закончилось, - Костя вдруг задумался. – Смотри, что получается: все это время мы считали, что ловим маньяка, а тут, оказывается, был четкий проработанный план. Да сорвался. - Ну, как сказать. В случае с Люськой и… со мной был план, а остальных-то вряд ли… Чтобы убрать Долженкова с дороги, ему бы и меньшего количества жертв хватило. - Наверное, решил действовать наверняка. Хотя, конечно, нормальным его все равно не назовешь, - майор почесал бровь. – А ведь если так посмотреть… так называемая любовь Колесникова спасла тебе жизнь, - и тут же спохватился: - Вам обеим. По плану же он должен был тебя убить и повесить труп на Долженкова. - Предлагаешь благодарность ему объявить за это?! – взвилась Соколова. - Нет, конечно, - он рассмеялся и обнял девушку. - Кость, - она вспомнила сцену задержания. – А ты бы правда убил за меня? Лисицын отстранился и посмотрел на Юлю. - Все проверяешь меня? - Нет, просто… - она смущенно улыбнулась. - Тогда я спрошу: ты бы мне передачки носила, если бы я сел после этого? – он хитро заглянул ей в глаза. - Да я бы тебя отмазала! – пылко ответила Соколова. – Алиби бы создала или, наоборот, увезла бы куда подальше, чтобы никто не нашел, - она снова смутилась. – Я, похоже, в этом уже специалист… - Мда, слышала бы нас Рогозина… - и они оба рассмеялись. А потом Юля просто притянула к себе майора и нежно поцеловала. Сама. Без того, чтобы ее надо было хватать, ловить или вымогать поцелуи, поднимая на руки в парке.