Сквозь тернии во тьму

В комнате было предельно тихо. Таня здесь раньше никогда не бывала – теперь же так и не имела возможности рассмотреть, ибо слишком уж сильно переживала за Гробыню, медленно – или даже не слишком медленно - умирающую на своей собственной кровати. Она была предельно бледна, и порой Гроттер казалось, что страшная чернота вот-вот пробьётся сквозь полупрозрачную кожу. Склепова сгорала – и это было видно невооружённым взглядом, причём не только Тане. Бейбарсов уже не мог спокойно стоять у сестры – он окончательно перестал бороться с собственным заболеванием, и теперь, точно такой же бледный, как и она, сидел рядом в кресле, то и дело намереваясь прикоснуться к Склеповой. Анна в себя не пришла – и не придёт уже, наверное, больше, как считал Глеб. Она догорала; Бейбарсов чувствовал, что если ещё несколько минут потянуть, то всё попросту оборвётся. Он и сам долго не выдержит – безнадёга, волнами накатывающая на Верховного, заставляла его кашлять всё чаще и чаще, выдыхая чёртовы клубы чёрного пара, едкого и словно сжигающего воздух. Таня смотрела на них и всё пыталась понять, что же она может сделать, дабы помочь хотя бы одному. Впрочем, сейчас больше всего надо было спасать именно Анну – она на своих тёмно-вишнёвых простынях и вовсе казалась не просто бледной, а предельно тонкой, словно хрустальной, перешагнувшей уже ту самую странную грань между жизнью и смертью. Девушка дышала хрипло, но, в отличие от Глеба, совсем-совсем не кашляла. Её веки однажды затрепетали, словно Склепова пыталась подарить хотя бы малейшую надежду, а после она окончательно обмякла. - Она, наверное, хотела бы попрощаться со своим Гломовым, - серым, бесцветным голосом промолвил Бейбарсов. – Зря я не позволил им всё-таки пожениться; ну и что, что простой солдат, зато она была бы счастлива! Глеб грустно вздохнул. Ему и самому больше жить не хотелось; Таня, конечно, заставляла всё ещё как-то дышать – и умирать у неё на глазах Бейбарсов не собирался, вот только смерть сестры – или почти смерть на данный момент, - не могла не убить его окончательно. - Может, есть какой-то выход? – неуверенно спросила Гроттер. - Выход? – Бейбарсов прикрыл глаза, словно пытаясь отыскать хотя бы один вариант, а после вдруг как-то слишком радостно посмотрел на неё. – Ты права – выход… Выход… есть. Должен быть. Точно должен, - Глеб ещё немного помолчал. – Я могу вытянуть из неё чуму. - Вытянуть? – уточнила Гроттер, толком не понимая, как это будет происходить. - Да, вытянуть, - подтвердил Бейбарсов, а после, выдержав короткую паузу, добавил: - В себя. - Что? – Гроттер и так чувствовала, что Глеб был на самой грани окончательной потери сил, посему прекрасно понимала, что он не выдержит новой дозы чумы, он не успеет её перебороть. – Ты не можешь! Ты же погибнешь! Слушай, давай я, а? – Таня посмотрела на него с надеждой, уже даже почувствовав собственные силы, всколыхнувшиеся где-то далеко. – Я смогу, Бейбарсов, я сильная, правда! - Если ещё и ты заболеешь, то этого я не переживу, - отрицательно покачал головой Глеб. – Нет, мне всё равно рано или поздно умирать, так почему же не сейчас? Он вообще-то никогда не был жертвенным человеком, скорее даже наоборот, но сейчас попросту не мог позволить Анне отойти в мир иной – нет, она обязана была жить, оставаться такой же, как и прежде, а у него пока что есть возможность вытянуть всё без остатка. - Если повременить ещё несколько минут, - строго отметил Бейбарсов, - то я уже точно ничего не смогу сделать. Ты неопытна. У тебя так быстро, как у меня, не получится. К тому же, в тебе нет чумы – и слава богам! – а это означает, что ты пока не очень восприимчива. Её болезнь перетечёт в меня с огромной охотою, а в тебя будет пробираться долго, прожигая в тебе всё, что только встретит на своём пути. Нет, всё-таки я должен справиться с этим сам. Бейбарсов вновь посмотрел на Гроттер, словно пытаясь предостеречь её от подобного неправильного поступка; девушка судорожно вдохнула воздух и, вглядываясь в тёмные, но пока что ещё не затянутые мраком глаза Глеба, навела свой последний аргумент: - Ты же последний Верховный. Я читала, я знаю, что без тебя они не справятся. Ты должен жить! - Я не последний, - криво улыбнувшись, промолвил Бейбарсов. – У меня ещё есть замена, Таня. Ты… Ты обязательно поймёшь потом – да и разве я сказал, что умираю, приняв это? Разве я хотя бы раз сказал что-то подобное? - Ты говорил, что чума уже перенасытила тебя, - возразила Таня, и Глеб уже было даже задумался, не стоит ли ему попытаться отыскать какое-то иное средство – но, оглянувшись и посмотрев на сестру, осознал, что иного выбора у него нет и никогда не будет; надо было бороться прямо сейчас, иначе он попросту не успеет. Чернота уже выжгла Аню практически до конца – это было видно по худым, слишком костлявым рукам и ногам, по осунувшемуся лицу; после, когда она оживёт, всё должно вернуться обратно, а пока что болезнь выпивала Склепову, выпивала до дна, осушая полный жизни бокал. Бейбарсов осторожно сжал ладонь Гробыни, стараясь не навредить ей, а после отпустил её тонкую, иссохшуюся за мгновение руку и положил ладонь на лоб, что-то поспешно зашептав. Тане хотелось хотя бы обнять его на прощание, но Глеб лишь отрицательно покачал головой, словно боясь совершить какую-то ошибку и заразить ещё и Таню, а после принялся вновь произносить раз за разом заклинание, сбиваясь, кашляя, но неумолимо продолжая читать его. Чернота, казалось бы, собралась вся у глаз Гробыни; девушка извивалась на кровати, тело её пронзали судороги, но в тот же момент тело словно вновь начинало наполняться жизнью; почему-то Гроттер казалось, что Склепова вот-вот перестанет бороться, но Бейбарсов продолжал вытягивать из неё капля за каплей болезни, не позволяя девушке падать в невыносимую бездну. А после Таня наконец-то увидела, в чём именно была суть ритуала. Вытекая из глаз Анны, мрачная дымка словно врывалась в Бейбарсова; его взгляд тоже опять почернел, и белков уже нельзя было рассмотреть, только лишь увидеть, с какой силой течёт в мужчину волшебство, способное подарить ему одну лишь смерть. Ничего хорошего в этом видении никогда не было. Гроттер отпрянула даже на мгновение, словно пытаясь прийти в себя, но так и не смогла отвести взгляд, чувствуя ту самую непередаваемую муку, которая терзала Глеба изнутри; казалось, в Анне не было уже и капли болезни, а Бейбарсов наконец-то сменил заклинание, вот только от этого почему-то становилось ещё хуже. Наконец-то, когда Бейбарсов убрал руку, он без сил рухнул обратно в кресло; глаза его вновь приняли нормальный вид, но сам Глеб был не просто мертвенно бледен – он уже даже пожелтел, а волосы почему-то на мгновение вновь стали седыми, впрочем, вскоре вернувшись в нормальное состояние. На сей раз приступа кашля не было. Шумно дыша, словно он только что пробежал марафон, Бейбарсов откинулся на спинку кресле и вздохнул. - Она сейчас проснётся, - прошептал он. – Мне тоже надо было бы… отдохнуть, - последнее слово далось Бейбарсову с огромным трудом. – Ты не переживай, всё в порядке. Я, может, справлюсь, - он отмахнулся. – Верховный всё-таки, - мужчина скривился так сильно, словно ненавидел это звание больше всего. – Придёт в себя – накорми её хорошенько. А то ведь будет голодать… Промолвив это. Бейбарсов провалился в долгий, мучительный сон, впрочем, пока ещё не предсмертный, Таня сначала хотела было хотя бы прикоснуться к нему, но после решила не тревожить – может, ему станет легче. Она не знала, сколько простояла так, рассматривая комнату, останавливаясь взглядом на мебели всё того же тёмно-вишнёвого цвета, наверное, любимого у Склеповой, на ковре, пушистом и весьма мягком, на деревянном полу – в отличие от всех остальных помещений, где только была Таня, здесь не было ни единого следа мрамора. Наконец-то, спустя достаточно большую часть времени, веки Анны затрепетали, и она приоткрыла глаза, удивлённо глядя на Гроттер. - Я выздоровела, - прошептала она с неимоверной гордостью. – Я больше этого не чувствую – неужели у меня… В этот момент она как раз покосилась на кресло, в котором сидел брат, и вдруг осознала, что именно здесь случилось. Бейбарсов усмехался во сне; на губах его запеклась кровь, струйкой пролившаяся почему-то изо рта и оставившая на ранее смуглой, а теперь слишком бледной коже кровяной след. - Он? – спросила коротко Склепова. - Глеб вытянул из тебя чуму, - тихо прошептала Таня, словно оправдываясь. – Я пыталась уговорить его позволить это сделать мне, но он… - Братик, как всегда, заупрямился, - скривилась Гробыня, пытаясь не использовать противное, не нравившееся ей слово "был", которое слово подписывало Бейбарсову приговор. – Да ладно, всё хорошо будет! Она, казалось бы, совершенно не верила в собственные слова, но в тот же момент не собиралась отказываться от шанса пусть немного, но всё же утешить несчастную Гроттер. Почему-то Анна только сейчас осознала, сколько эти двое друг для друга значили – вот только изменить теперь что-либо было попросту неимоверно. Таня отчаянно надеялась на то, что Бейбарсов вот-вот проснётся, откроет глаза; Глеб продолжал всё так же молча дремать, даже не говоря во сне. - Я пойду, наверное, - прошептала Склепова. – Оставлю тебя… с ним. Мы ведь всё равно его в другую комнату не перетащим. Гроттер рассеянно кивнула, а после, дождавшись, когда Склепова выскользнёт из комнаты, присела на кровать, прямо напротив Глеба. Бейбарсов, судорожно вдохнув воздух, вдруг едва ли не вскочил; это было словно последним дыханием жизни, ещё где-то в глубине его тела сохранившейся, а после спокойно опустился на спинку кресла, дыша более-менее равномерно. - Сколько? – холодно спросила Гроттер, стараясь отогнать подальше собственные чувства и заставить себя думать только о том, сколько ещё у неё есть времени на спасение Бейбарсова. - Да ты не переживай, - ободряюще улыбнулся Глеб. – Как минимум сутки, а потом… - он хотел было сказать, что после всё-таки придётся смириться с его смертью, но решил, что это будет слишком жестоко по отношению к Гроттер. – А потом я обязательно выздоровею. Почему-то Тане показалось, что тот, прежний Верховный умер в тот момент, когда Бейбарсова постигла магическая чума. Что-то с ним было явно не так – и сколько бы девушка ни пыталась понять, что именно, никак не могла осознать, в чём же беда. - Мы обязательно найдём способ, - строго промолвила она. – Шурасик так рьяно что-то искал, что был обязан что-либо найти! - Да, конечно, - кивнул Бейбарсов, а после с надеждой попросил: - Подсядь поближе, а? Таня, мягко улыбнувшись, придвинулась к нему, а после поднявшись, позволила себя обнять – она чувствовала, как Глеб уткнулся носом ей в живот, что-то в каком-то полубреду шепча, вроде бы даже говоря о том, как сильно он её любит. Нет, это был не Верховный – это был несчастный, разбитый человек, без единого шанса на выздоровление. Таня заразиться не боялась – чувствовала что ли, что этого точно не случится, решила, что всё равно ей уже не важно, больна она или здорова – в любом случае, теперь она не могла попросту отвернуться от Бейбарсова и заявить Глебу, что она переживает, что сейчас обязана уйти. - Знаешь, я, наверное, пойду поищу что-то в твоей библиотеке, - чуть покраснев, всё же промолвила Гроттер. – А потом обязательно ещё приду. Ты ложись и поспи – тебе сейчас обязательно нужно передохнуть. Вечером я буду, клянусь, буду. - Да верю я, - усмехнулся грустно Глеб, вполне спокойно поднимаясь на ноги, хотя было видно, что ему весьма трудно передвигаться, и пересаживаясь на кровать. Таня продолжала стоять рядом, дождалась того момента, когда Бейбарсов всё-таки лёг, нагло воспользовавшись кроватью Анны, и даже укрыла его одеялом, проведя ладонью по чёрным волосам. Ей почему-то всегда нравилось это делать. - Спи, - прошептала девушка ему на ухо. – Спи и ни о чём не думай – я вскоре вернусь. И ты вновь будешь здоров. "И такой, какой должен быть", - мысленно добавила она, всё же так и не избавившись от мысли, что морально это совершенно не тот человек, которого она знала до болезни.