Демон

– А где мы? – с нескрываемым удивлением поинтересовалась Тен-тен, оглядываясь по сторонам. Я же ухмыльнулся, любуясь произведённым на мою кареглазую красавицу эффектом. Вот что может ожидать увидеть в мире демонов тот, кто с рождения был убеждён, что тут проживают существа с огромными рогами на голове, копытами вместо ступней, огромными клыками во рту, длинными когтями на пальцах рук, обладающих хвостом и крыльями? Первое, пожалуй, что приходит на ум, когда представляешь мир демонов, это нечто мрачное, наводящее страх, даже в чём-то ужас, отчаянье. Наверняка многие полагают, что тут текут реки лавы, земля напоминает голую степь, повсюду глубокие трещины, расщелины. Растительности почти нет, лишь корявые кусты и уродливые деревья со скрюченными ветвями. Повсюду зловоние и смрад от разлагающихся останков и серы. А что видится в представлениях относительно фауны данного места? Ну, тут наверняка фантазия преподносит образы непонятных и весьма устрашающих на вид существ на четырёх лапах, некоторые имеют возможность ходить и на двух, с когтями, щетиной, клыками, уродливыми мордами. Птицы наверняка похожи на чёрных воронов, только с красными глазами, жутковатым голосом. Рыбы напоминают пираний. Насекомые выглядят как гигантские пауки, паутину которых не разорвать, она словно из стальных прутьев. Огромные черви так и ждут, чтобы наброситься на свою жертву. Либо вообще все животные скелетообразные, куски плоти того и гляди отвалятся. Конечно же, это всё лишь малая часть того, что может прийти на ум обычному человеку, который, повторюсь, считает, что демоны живут в приблизительно похожем на это мире. Кстати сказать, я не демон, то есть не в том смысле, какой в данное понятие вкладывают люди. Моя раса имеет иное название, но ведь вряд ли кто будет забивать подобным голову, проще каждого, кто не похож на обычного и ни чем не примечательного человека, назвать демоном. Итак, отбросив в сторону стереотипы ограниченных и недалёких личностей, я, пожалуй, затрону мельком описание моего родного мира. Обо всём, конечно же, говорить не стану, много времени уйдёт, да и слишком тяжело описать подобное словами, это нужно видеть, как, в сущности, и любое творение природы в том или ином мире, поэтому объясню в общих чертах. Можно сказать, что мой родной мир чем-то схож с тем миром, где я жил некоторое время, будучи ребёнком, а также с тем, в котором нынче живу, являюсь императором одной из стран, но всё же имеется ряд существенных различий. В моём родном мире порядка семидесяти процентов занимает вода. В этом мире четыре огромных океана, омывающих четыре крупных материка и множество островов и архипелагов, а также огромное количество морей, озёр и рек. Оттенок же вод весьма различен. Воды одного океана, омывающего берега земель северных широт, имеют оттенок махагон. Это связано с обилием водорослей, произрастающих именно в холодных водах. Им не страшен даже лёд, напротив, данные водоросли растут на ледяных глыбах, словно в земле. Океан, омывающий берега южного полюса, имеет воды белого оттенка, словно кто-то вылил в них молоко. Этот эффект достигается из-за весьма большого содержания определённого вида солей. Плотность данного океана настолько большая, что, ежели стать на воду, не провалишься сквозь поверхность, будешь стоять, словно на земле. А вот если стопу ставить не плашмя, а вытянуть носок, как бы пронзая поверхность подобно игле, входящей в ткань, то можно свободно оказаться в толще вод. Плавать, как в любой другой воде свободно, правда, не удастся, будет казаться, что вокруг тебя кисель. Естественно, в этих водах обитает множество разнообразных живых организмов, которые за миллионы лет эволюции смогли приспособиться к жизни в данной среде. Третий океан имеет малахитовый оттенок, а воды четвёртого океана носят лазурный оттенок. Тут тоже, естественно, не обошлось без влияния водорослей и микроорганизмов, которые и создавали данный эффект. Самым тёплым был именно третий океан, в его водах редко случались сильные штормы. А вот четвёртый океан, цвет вод которого для человека более приятен и привычен, был как раз самым буйным среди остальных, его поверхность постоянно была испещрена, пусть и не всегда огромными, волнами. Тут господствовали множество ветров, которые и создавали постоянно атмосферные вихри, будоража воды океана, возникали шторма. Воды всех четырёх океанов не смешивались, поскольку имели различную плотность и поверхность натяжения. Их границу можно с лёгкостью узреть невооружённым глазом, поскольку в месте, где два океана соприкасаются, возникает широкая полоса пены от борьбы вод. Зрелище, скажу я вам, занимательное. Хотя о подобном я был наслышан и в мире людей: течения Балтийского и Северного морей не смешиваются, создавая подобную пенную полосу, а местные жители называют это место «Край света». Что касается пресных водоёмов, то в озёрах и реках вода была приблизительно такого же оттенка, как и в мире людей. Исключение составляли воды в истоках рек, но затем, по мере углубления реки в материк, оттенок менялся, вода становилась более прозрачной и светлой. Большую роль в пресных водоёмах играли и обитатели данных вод, которые, как и в океанах, вносили свой вклад в оттенок и состав. Лишь один из материков практически полностью был лишён горных массивов. Тут существовала лишь слегка холмистая местность, сплошь покрытая густыми лесами, напоминающими тропические. Гигантские деревья, стволы которых в обхвате достигали порядка тридцати футов, а высота некоторых достигала почти семьсот футов, более походили на нечто среднее между клёном и тисом. Землю устилали огромные папоротники различных видов, высота некоторых доходила до пятнадцати футов, а длина листьев превышала тридцать футов. В этих лесах была очень высокая влажность. На материке, расположенном большей частью в северных широтах, господствовали горные массивы и хвойные леса. Порядка сорока процентов территории материка круглый год покрывали снега. Условия в этих краях были весьма суровы, ведь температура днём редко превышала, ежели измерять по человеческим меркам, десять градусов выше нуля. И это, так сказать, в летний период, в зимнее же время температура варьировалась от минус пятнадцати до минус шестидесяти градусов. Но животные, обитающие в этих землях, сумели прекрасно приспособиться к условиям жизни в не самых приветливых широтах. Данные земли изобиловали полезными ископаемыми, редкими минералами и рудами. Два других материка существенно не отличались по климату друг от друга. Тут были как равнины, так и возвышенности, половину территории занимали смешанные леса, а другая половина была во власти полей, озёр и рек. Земля тут была очень плодородной, климат умеренным. На островах же флора и фауна, что вполне логично и закономерно, зависели от расположения того или иного участка суши. Что же касается растительного и животного мира, то тут вы не сыщите никаких ужасающего вида существ и цветов-людоедов. Всё это лишь плод больного людского воображения. В водоёмах много разнообразной рыбы, в лесах и полях обитают различные виды травоядных и хищных животных. Всё весьма схоже с любым нормальным миром, разве что внешние признаки несколько отличаются. Если мы возьмём тех же копытных, похожих на оленей, то в моём мире у данных животных более ветвистые рога, а тело покрывает густой мех. Ежели брать хищников, то есть виды, напоминающие собою одновременно тигра и рысь, льва и гепарда. Есть гигантские животные, рост которых почти вдвое превышает слоновий, есть и совсем маленькие существа, которые едва крупнее термита. Если рептилии, то нечто похожее на крокодила и анаконду. Но это всё весьма однобоко, ведь в моём мире огромное количество разнообразных птиц, рыб, животных, насекомых и растений, что перечислять их нет смысла, всё равно большую часть из описанных мною живых существ вы даже приблизительно представить себе не сможете. В моём родном мире высокое содержание в атмосфере кислорода, в воде содержится множество полезных для живых организмов микроэлементов, очень много съедобных растений, которые можно употреблять в пищу как самостоятельно в виде тех же салатов, так и использовать в качестве специй. Если вкратце подвести итог, то мой родной мир совершенно не похож на тот, в котором нынче живут люди. Мы не вырубаем леса почём зря, не выкачиваем из недр до предела полезные ископаемые, не истребляем ради удовольствия неких, с позволения сказать, личностей редких животных. Мы не убиваем ради собственного удовольствия, не стараемся захапать всё единолично. Нет, моральные уроды есть везде и всегда, но таких у нас очень мало, что не скажешь о мире людей. Мы просто живём в согласии с природой, за что и получаем от неё в вознаграждение чистый воздух, обильные урожаи, вкусную и чистую воду, достаточно пропитания, чтобы не голодать и не мёрзнуть даже в самые суровые времена. Но нынче не об этом. Итак, сейчас я и Тен-тен стояли на небольшом холме, с которого открывался великолепный вид на небольшое озеро. К нему от холма вела тропа, вдоль которой произрастали величественные многовековые деревья, напоминающие чем-то смесь тиса и кедра. Со стороны может показаться, что их высадили целенаправленно в ряд, поскольку деревья, словно колонны, росли практически ровно по линии, но на самом деле это утончённая игра природы. Вот так много веков назад несколько крошечных ростков пробились сквозь почву к солнцу, со временем став своеобразной аллеей. – Это и есть мой родной мир, – сказал я девушке, с улыбкой наблюдая за эмоциями на её личике. – Не весь, конечно же, лишь невероятно крохотная его часть, но, если пожелаешь, я проведу для тебя в будущем экскурсию. У подножия холма, где я и моя кареглазая красавица в данный момент находились, раскинула свои объятия роща, а вот по другую сторону озера уже тянулись утопающие в цветах поля. Предложив Тен-тен руку, я повёл удивлённую девушку вниз с холма по тропинке к озеру, точнее к небольшой полянке, расположившейся в кольце зарослей ягодных кустарников. В самом центре полянки стоял фонтанчик, выполненный из красного мрамора в виде лотоса. На этом месте бил из-под земли родник, на котором и установили данный фонтанчик с определёнными целями. Тен-тен невольно вздрогнула и прижалась ко мне, когда перед нами на тропинке возникли несколько фигур. Когда же мы приблизились, они сняли плащи. Перед нами стояли три женщины и четверо мужчин. Один из них подошёл ко мне и Тен-тен, поцеловав руку моей кареглазой красавицы, а затем взглянул на меня, проговорив: – Уже думали, что не придёте, расходиться даже хотели. – Не было уверенности, – ответил я, – что Тен-тен согласится. – В каком это смысле? – с недовольством выпалила моя кареглазая красавица. – Что за намёки? – В том смысле, моя радость, что ты и без того неважно себя чувствуешь в последнее время, а тут ещё и вся эта беготня и дерготня с церемонией. Я не хотел на тебя давить, думал, если что, отдохнёшь, так потом сюда сходим. – Твои жалкие оправдания, – пробурчала девушка, отвернувшись демонстративно, – придуманные наспех, меня совершенно не трогают. Вот за что на меня опять кричать? Что я такого сделал? Забочусь о ней, оберегаю, делаю всё, что пожелает, готов на что угодно, а в ответ мне ни единого ласкового слова, даже взгляда, лишь оскал и побои. Бедный я, несчастный. Ладно, поплакался мысленно сам себе же, пора и браться за дело, хватит тянуть время. – Раз всё готово, то давайте начинать. Изаму пробормотал что-то о том, что сейчас всё сделает, а затем умчался осуществлять последние надлежащие приготовления. Остальные направились за ним, а я принялся объяснять Тен-тен суть некоторых моментов церемонии, которую вскоре нам с нею надлежит пройти. – Говорить тебе ничего не нужно, – сказал я. – Я буду всё делать первым, тебе только нужно будет повторить. Не волнуйся, если даже тебе покажется, что что-то не так делаешь, это не имеет большого значения. Главным условием является соблюдение основных моментов церемонии, но они полностью зависят от того, кто будет её проводить. Итак, мы сейчас подойдём к фонтанчику, отец… – Отец? – произнесла Тен-тен, ошеломлённо оглядываясь на тех, кто сейчас находился на полянке неподалёку. Да уж, нужно было как-то помягче ей намекнуть об этом. Ладно, что уж теперь. – Времени не было вас познакомить. Позже официально представлю тебя моим родителям. Да, на церемонии присутствует не только отец, но и моя мама, но это не имеет никакого значения, они будут выполнять определённую роль. На их месте могли быть и другие, но они сами изъявили желание, когда я объявил о своих намерениях. – Двинуть бы тебе по голове чем-либо тяжёлым, – зарычала на меня Тен-тен. – Не мог предупредить раньше? Обязательно ставить всё время перед фактом в самый последний момент? – Не злись, – попытался успокоить её я, хотя и прекрасно осознавал всю тщетность своих попыток, ведь Тен-тен была права во всём. – Позже меня поколотишь. Сейчас же нам нужно всё завершить. Или ты уже передумала? Собственно говоря, я опять ляпнул лишнего, но осознал свою оплошность лишь в тот момент, когда Тен-тен как-то странно на меня взглянула. У меня же едва сердце не остановилось, когда я представил, что она вот так запросто сейчас развернётся и уйдёт. С её характером я и не такое могу ожидать от моей кареглазой красавицы. – Если ты всерьёз полагаешь, – прошипела она, – что так легко можешь от меня избавиться, то, дорогой мой, спешу сообщить тебе новость о том, что ты полный и беспросветный болван. Нет, церемония пройдёт по всем правилам, а вот дома я тебе устрою такую счастливую жизнь, что пожалеешь о своём появлении на свет. А теперь быстро говори мне всё, что я должна знать. Я говорил, что довольно ощутимо побаиваюсь Тен-тен, особенно когда у неё вот так резко меняется настроение? Моя красавица и без того весьма эмоциональная и темпераментная особа, но бывает, что выдаёт такое, вследствие чего мне хочется зарыться под землю навечно. И ведь даже понятия не имею, что может в следующее мгновение вызвать либо вспышку неудержимого гнева с её стороны, либо нежность. Это одновременно волнующе и страшно, ведь может окончиться как бурным примирением, так и смертью, причём моей. А ежели серьёзно, то я действительно стал замечать некоторое время назад, что и без того своеобразный характер Тен-тен несколько видоизменился. Ранее она скорее из вредности или ради достижения неких своих целей меня изводила, то и дело, как моя кареглазая красавица ранее заявляла, чередуя холод и ласку, агрессию и соблазн. А вот нынче мне казалось, что перепады её настроения уже не имеют ничего общего с игрой. Нет, я вижу, что она всё понимает, ей самой частенько совестно за свои срывы, но в то же время Тен-тен скрывает это, словно боится чего-то. Но чего? Неужели она всё ещё способна допустить мысль, что я могу её бросить? Вот как раз это меня существенно бесит, ведь я ни разу не давал ей повода усомниться в своих чувствах. Сколько можно одно и то же перемалывать? Тен-тен вовсе не глупая, прекрасно понимает всё это, так что вряд ли бы стала заниматься подобным. Она прекрасно знает, когда можно строить из себя дурочку, играть у меня на нервах, а когда нужно быть серьёзной и здравомыслящей женщиной. Даже если допустить мысль, что она всё же поддалась минутному порыву, испугалась якобы появления какой-то там мнимой холодности между нами, нашего разрыва по каким бы то ни было причинам, то это не объясняет её частых выходок в последнее время. У меня, признаюсь честно, были кое-какие подозрения, ведь я не маленький мальчик, прекрасно знаю и понимаю, к чему приводит близость определённого рода между мужчиной и женщиной. Даже проконсультировался относительно существования такой возможности с моим придворным медиком Цунаде. Я, конечно, никогда не верил в подобное, считая, что всё это выдумки недалёких женщин, которым проще списать свои бзики на гормоны и вообще состояние в целом, чем признаться, что они и в обычное время больные на всю голову. Но ведь всякое случается в этой жизни, я мог и ошибаться, пусть примеров для уверенности повидал весьма много. Цунаде же подтвердила мои мысли относительно того, что ничего не влияет то или иное состояние женщины на её поведение, так что нынче я вообще оказался в замешательстве. Да, я всерьёз надеялся, что у нас с Тен-тен будет малыш, возможно, и не один. И да, столь резкую смену настроения, да и поведение в целом моей кареглазой красавицы я первое время с надеждой пытался списать именно на такую возможность. Но чем больше проходило времени, тем более призрачными становились мои чаяния. Разве она не сообщила бы мне новость, коли носила под сердцем дитя? Я даже, не скрою, ходил специально к Цунаде, дабы узнать, не посещала ли её Тен-тен, те же Сакура и Хината, не подсылали ли служанок, чтобы что-то там якобы разузнать. Но мой придворный лекарь дала категорический отказ, заявив, что ни одна из девушек к ней ни с каким вопросом по определённой теме не приходила. Это ставило меня в весьма затруднительное во всех смыслах положение. Да, у меня было ещё одно умозаключение, но я не мог даже думать об этом. Я помнил тот день, когда Тен-тен умчалась со своими подружками из замка, где-то несколько часов бродила, а затем посетила некую даму. Уже то, что никто, кроме моей кареглазой красавицы, не входил в дом, ежели верить словам воинов, отправленных в качестве телохранителей с девушками, наводило на меня подозрения. Два дня я промаялся тогда в тяжких раздумьях, а затем самолично направился к тому дому, дабы всё выяснить. Внутрь войти мне не удалось, хозяйки дома не оказалось. Зато я смог расспросить соседей о том, кто эта женщина, чем занимается. К моему удивлению, она оказалась травницей и, что зародило вновь подозрения в моей душе, занималась врачеванием, её частенько приглашали в качестве повитухи. Цунаде впоследствии подтвердила, что данная женщина действительно довольно хороший лекарь, своё дело знает. Вот и что прикажете мне думать? С одной стороны, мои подозрения нашли в некоторой мере своё подтверждение, пусть и лишь в моих фантазиях, ведь мне казалось, что Тен-тен, подозревая о своём состоянии, даже, возможно, опасаясь, что ничего долгое время не получается, могла целенаправленно обратиться не к придворному лекарю, понимая, что я могу запросто обо всём узнать от Цунаде, а узнала от служанок о данной травнице, направившись к ней на, скажем так, консультацию и осмотр. С другой стороны, если только я себе и не придумал это всё, остаётся открытым вопрос относительно итога данного действа. Мне сказали воины, что Тен-тен вышла из дома травницы с корзинкой, содержимое которой было скрыто платком. Что могла моя кареглазая красавица получить от этой женщины? Различные травы, настои? В каких дозах всё это нужно принимать, с какой целью? Если предположить, что Тен-тен могла опасаться, что никак не может забеременеть, вот и пошла к травнице, то меня волновал сам факт непонятных рецептов, которыми наверняка напичкали девушку. Да и с чего ей вообще волноваться, ведь не так уж и много времени прошло? Хотя тут явно у Тен-тен некие свои умозаключения, может статься, что переживает, наслушавшись болтовни служанок и своих подружек, будто не может подарить мне наследника. Если так, кому-то придётся туго, когда я до них доберусь. А ежели дело совершенно в другом? Не могла ли Тен-тен целенаправленно принимать те или иные настои, если они вообще имели место быть, не с целью забеременеть, а как раз наоборот? Может, кто-то ей наговорил всякой ереси, будто ребёнок от такого союза, как наш, обречён родиться искалеченным, вообще погибнет? Или она сама не желает, чтобы у нас был малыш, вот и принимает различные настои? Мне совершенно не нравилось происходящее, я планировал сразу же после свадьбы любыми путями сделать так, чтобы Цунаде осмотрела Тен-тен. И пусть мы поругаемся с моей красавицей, но я желаю знать правду, не могу более терзаться своими думами. Вот только дайте мне разобраться со всем, оказаться с Тен-тен наедине, так она не отвертится более от серьёзного разговора. Если понадобится, заставлю силой мне всё рассказать, магией выпытаю истину. Но всё это будет чуточку позднее, сейчас же надлежит завершить церемонию венчания, но уже по законам моего родного мира. Я быстро изложил Тен-тен вкратце важные аспекты церемонии, объяснил их значение, а затем повёл её к полянке, на которой уже вкруг стали участники церемонии. Стоило нам приблизиться, как над поляной зазвучал стройный хор голосов, напевающих старинную мелодию, которая испокон веков предвосхищала церемонию венчания. Я и Тен-тен, как полагалось, смотрели исключительно на воду, что струилась из фонтанчика. Позади нас стал мой отец, у которого на вытянутых вперёд руках лежала длинная материя, напоминающая чем-то шёлковый палантин, украшенный вышитыми замысловатыми узорами и рунами. Произнося полушёпотом определённые слова, он под непрекращающиеся песнопения обошёл нас с Тен-тен, подошёл к фонтанчику, опустив ткань так, что струя воды окропила поочерёдно каждый конец. Вернувшись ко мне и Тен-тен, отец повязал ткань нам с нею на руки таким образом, что пропитанные водою концы соприкасались с кожей. Поскольку я стоял справа от Тен-тен, то у меня оказалось обмотано запястье правой руки, а у девушки, соответственно, левой. Затем Изаму поднёс отцу чашу, выполненную из вулканического стекла. Тот же, подняв чашу над головою, произнёс громко старинные слова, после чего подошёл к роднику, наполнив чашу водою, затем вновь вернулся к нам с Тен-тен. Изаму поднёс моему отцу подушечку из ткани, напоминающей бархат, на которой покоился нож, полностью испещрённый древними рунами. На вид материал, из которого он был изготовлен, напоминал серебро, но на самом деле прочность была сродни эльфиской стали. Отец тем временем поднёс чашу с водою сперва ко мне, коснувшись моего лба, а затем то же самое проделал и с Тен-тен. Затем же я и моя кареглазая красавица вытянули вперёд руки, запястья которых были обмотаны тканью. Держа чашу в левой руке на ладони, мой отец взял в правую руку нож, а затем одним быстрым движением провёл острием по моей ладони. Когда на коже выступили капли крови, я перевернул руку ладонью вниз, и тоненькая алая струйка потекла прямо в чашу. Затем мой отец сделал тонкий надрез и на ладони Тен-тен, кровь которой также были смешана с водою. Отец вновь подошёл к фонтанчику, опустился подле на колени, а затем, произнеся определённые слова, медленно вылил воду из чаши на землю. Вернувшись к нам с Тен-тен, он снял с наших рук ткань, влажными концами коснувшись тоненьких порезов от ножа на коже. На поляне воцарилась тишина, даже ветер, казалось, не осмеливался потревожить и травинку. Внезапно ткань вспыхнула ярким пламенем в руках моего отца, но уже через пару мгновений всё исчезло, словно и не было только что ни полотна, ни огня. Лишь на наших с Тен-тен ладонях можно было ещё некоторое время видеть тоненькие светлые полосы, которые были похожи чем-то на лёд, а затем и от них не осталось ни следа. А вот на запястьях, будто из тончайшей паутинки, можно было увидеть на коже узор в виде переплетения ветвей растения. Мой отец вновь взял в руки чашу, набрав в неё немного воды из родника, затем подошёл ко мне, приложив сперва чашу ко лбу, потом к губам, после чего я отпил немного воды. После этого он подошёл к Тен-тен, проделав то же самое. Обернувшись к фонтанчику, отец проговорил несколько слов, опустился на колени и вылил остатки воды на землю. Когда он поднялся с колен, к нему подошёл Изаму, забрав чашу. На этом, собственно говоря, основная часть церемонии венчания была завершена. Естественно, сама церемония намного более продолжительная, интересная и красочная, но сейчас было не до соблюдения всех норм проведения свадьбы. Тен-тен и без того слишком устала, чтобы взваливать на неё подобную ношу. Главное, что мы провели самый важный ритуал, а остальное, что называется, праздничная суета, которую можно организовать в любое время. – На сегодня всё, – сказал я с улыбкой Тен-тен, при этом притянул к себе девушку, крепко поцеловав. Моя кареглазая красавица принялась вырываться из моих объятий, поскольку её довольно сильно смущало подобное проявление эмоций при посторонних, но я не собирался так легко сдаваться. – Что значит «на сегодня»? – пробурчала Тен-тен с деланным недовольством, когда я прервал поцелуй. – То и значит. Как-нибудь наведаемся сюда в ближайшее время, чтобы отпраздновать в кругу твоих новых родственников. Потом я, как и обещал, проведу экскурсию. Сейчас же пойдём домой, тебе нужно отдохнуть. Да, вряд ли кто заметил, но всё же скажу, что временные рамки в моём родном мире совершенно отличные от мира людей и того мира, где я сейчас живу. В мире людей сутки принято исчислять в двадцать четыре часа, в мире, где я живу нынче с Тен-тен, сутки составляют тридцать один час, а в родном моём мире продолжительность суток равна сорока девяти часам. Поэтому, собственно говоря, и нет ничего удивительного в том, что из замка мы с Тен-тен ушли поздним вечером, а тут всё ещё ярко светит солнце. Я, естественно, представил Тен-тен моим родителям. Мы немного поговорили, я пообещал в самое ближайшее время, как только будет возможность, пожаловать со своей молодой супругой, возможно, и с друзьями, а также дедом Тен-тен, после чего повёл девушку домой. Когда же мы вышли из портала, вернувшись в спальню в моём замке, время уже перевалило за полночь. – Будем спать? – протянул я с ухмылкой, не давая девушке улизнуть из моих объятий. – Отвяжись, – деланно огрызнулась Тен-тен, пытаясь якобы упорно сопротивляться, а затем, немного подумав, явно решая, стоит ли затевать сейчас данный диалог, спросила: – А почему вы все выглядите… как бы это сказать… обычно, а не так, как ты показывал себя мне? – Такой демонический облик, – ответил я ей, – проявляется в определённые лишь моменты. К примеру, когда нужно использовать очень мощные заклинания, защититься от воздействия враждебных заклятий. Это своего рода броня. Нет никакого смысла ходить в таком виде. – Мне показалось, что твой отец и ты несколько странно общались. Да и эти фразы, которыми вы обменивались… – Это долгая история, – сказал я, вздохнув, после чего выпустил девушку из объятий, подошёл к постели и присел на матрац. – Если вкратце, то я был наказан, меня сослали в другой мир, заблокировав способности, обратив в ребёнка. Память моя о прошлом тоже была временно заблокирована. Кому-то это покажется жестоким, но я должен был многое уяснить, понять самостоятельно кое-что. Тен-тен присела рядышком со мною. – А чем ты заслужил такое суровое наказание? – Из-за меня едва не произошло множество смертей, – сказал я, повалившись на спину, погрузившись в воспоминания. – На тот момент мне было, ежели исчислять по понятным тебе рамкам, семнадцать лет. Я был всегда несколько более способным, нежели другие ребята, с которыми учился. Многие, не только сверстники, но и взрослые, считали меня гением, поскольку мне, как им казалось, с лёгкостью давались всевозможные новые навыки, сложные заклинания. Для этого мне приходилось много работать. В десять лет я знал и умел больше, чем некоторые в двадцать. Но дурь детскую никто не отменял, так что я обожал похулиганить, подурачиться. Вёл себя сродни Наруто, но с, так сказать, серьёзным лицом. Поймать меня на «горячем» никому не удавалось, никто не мог даже подумать на меня. А если и понимали, кто виновен, то доказательств найти не представлялось возможным так просто. Друзей у меня, как таковых, не было, лишь знакомые, с которыми время от времени я общался. – А с нашими парнями ты неплохо, как мне кажется, сдружился, – проговорила Тен-тен, поднимаясь и принявшись снимать с себя платье, дабы подготовиться ко сну. – Тут другое всё, – ответил я, устремив взгляд в потолок. – Сам не знаю, как у меня получилось найти общий язык с Наруто, Саске, Кибой, Шикамару и другими. Раньше со мною никто по-дружески не общался, искали выгоду только. Да и сам я сторонился как-то всего этого, словно чувствовал подвох, не желал, чтобы мною пользовались. Мало с кем находил общие интересы. – Ну, это, наверное, хорошо, что ты не позволял собою манипулировать. Хотя тебе, наверное, было больно и одиноко. – Иногда, но я старался абстрагироваться, полностью погружаясь в тренировки, изучение чего-то нового. И вот однажды мне в руки попалась занимательная старинная книга. Я настолько увлёкся текстом, что едва мог оторваться. Только существовало одно «но». Отец хранил этот фолиант в своём кабинете, запрещая кому-либо брать без спросу. Я же проник в кабинет одной из ночей, отыскал книгу, а затем и читал утайкой, приходя каждую ночь. – Там было написано что-то плохое? – спросила Тен-тен. К этому времени она уже облачилась в ночную сорочку, а сейчас присела у камина, где на столике были заранее приготовлены несколько мисочек с отварами каких-то трав. Тен-тен принялась за вечерние косметические процедуры, попутно слушая мой рассказ. – Как посмотреть. В данной книге хранились заклинания, которые запрещено применять без надлежащей подготовки. Это были старинные и очень мощные заклятия. Я раз за разом перечитывал, прячась ночами в кабинете отца, пытаясь вызубрить интересные заклинания. Проблема обстояла лишь в том, что не на все были даны пояснения. Кое-что из тех, что не были подкреплены изображениями и описанием сути, я успел перекопировать себе, спрятав в комнате. Я старался не оставлять следов своего пребывания в кабинете. Отец, возможно, и знал о моих ночных вылазках, но никак этого не демонстрировал мне. Возможно, полагал, что я не эту книгу трогаю, а в других копаюсь, хотя в библиотеке кабинета было множество книг подобного содержания, которые мне было запрещено брать. – Возраст был неподходящий? – Да, как и познания. Не дорос, что называется, во всех смыслах ещё до них. И вот на одном из занятий, когда учитель проверял, как мы усвоили последний урок… – глубоко вздохнув, я прикрыл глаза, помолчал немного, а затем продолжил: – Не знаю, что на меня нашло тогда. Урок проходил, как и всегда, на специальном полигоне. Нужно было всего-то создать стрелу из молнии и пустить её в мишень. Не сказал бы, что совсем уж лёгкое заклинание, далеко не всем удавалось, обычно получалось просто светящееся тонкое копьё, в котором не было заряда вообще. Но для меня данное задание не представляло проблем. – Ты усилил мощь заклинания? – спросила Тен-тен. – Если бы, – грустно усмехнулся я. – Да, я создал именно молнию, пустив её в цель. Но мне этого показалось мало. Словно что-то переклинило в голове. Кто-то восторгался моими способностями, кто-то меня открыто ненавидел… В общем, когда учитель отвлёкся, принявшись отмечать мою оценку, я не ушёл с места, как полагалось, а применил новое заклинание. – Одно из тех, что прочёл в книге? – Да. Не знаю, зачем я это сделал. Возможно, хотел продемонстрировать всем, какой я молодец, что умею, – сказал я, сжав при этом руками одеяло, поскольку мне было тяжело вспоминать то время. – Когда учитель почувствовал мощное энергетическое поле, он попытался было что-то сделать, но… Я вызвал огненный шар. Такие шары мы учились создавать, но они были маленькие, размером не более ладони. Этот же превосходил меня вдвое в диаметре. Я, войдя в раж, пожелал ещё его увеличить, как шар стал извергать из своих недр огненные плети. Словно лава хлынула во все стороны. Учитель успел укрыть всех на полигоне защитным куполом, а затем попытался воздействовать на мой шар, только тот не поддавался ему по какой-то причине. Учитель приказал мне немедленно прекратить колдовать. Я хотел, правда, но моих сил, видимо, не хватило, чтобы удержать под контролем такую мощь, поскольку шар принялся расти. А ещё он начал извергать потоки лавы таким образом, что они не просто стекали вниз, а по дуге разлетались, как в фонтане, на большое расстояние. Школа оказалась под угрозой. Я видел и чувствовал, как учителя пытаются справиться с шаром, но тот, казалось, лишь сильнее извергал лаву, будто подпитывался их магией. Да и сложно сразу что-либо противопоставить мощному заклинанию, о котором почти ничего не знаешь. Мне было очень страшно, я не мог это остановить. Потом в глазах потемнело, голова закружилась... – Ты сильно пострадал? – спросила Тен-тен, присаживаясь на матрац подле меня. – Не очень. Очнулся я уже дома. Тело не слушалось, словно вообще не принадлежало мне. Как я узнал позже от мамы, которая не отходила всё это время от моей постели, то заклинание вышло из-под контроля по той причине, что у меня не было ни опыта, ни достаточного количества магических сил. Шар, не получив с моей стороны сопротивления и ограничения, ведь я не был готов к подобному, буквально выпил из меня практически всю силу, вот я и свалился без сознания. Это и помогло уничтожить шар, предотвратив множество жертв. Любое заклинание требует определённых затрат энергии, но, ежели этот процесс не контролировать, то можно и умереть. Тен-тен принялась расстёгивать мой камзол и рубаху, помогая снять одежду, а я тем временем продолжал: – Естественно, на моих родителей тотчас накинулись с требованием разобраться со мною. И не у всех это было желание, чтобы меня высекли, заперли под замок на длительное время… Среди окружающих были и те, кто требовали для меня самого сурового наказания, заявляя моим родителям напрямую, что я угроза для всех, сделал это целенаправленно, в следующий раз, ежели меня не остановить, точно порешу невинных. – Хочешь сказать… – произнесла взволнованно девушка. – Да, они требовали меня убить, чтобы впредь избежать с моей стороны посягательств на чужие жизни, – ответил я. – Конечно же, повторюсь, на столь радикальных мерах настаивали далеко не все, но были личности, которые не упустили возможности разнести слухи о том, что я сумасшедший и невменяемый, угроза для общества. У всех есть враги, вот и среди недоброжелателей моих родителей нашлись такие личности. Поскольку слухи о произошедшем вышли за пределы нашего селения, отцу пришлось пойти на крайние меры. Нет, он не мог меня убить, но и нужно было как-то положить массовой истерии конец. – И он отослал тебя в другой мир. – Только для окружающих это выглядело именно как убийство. Мой отец очень сильный маг, ему помогали и друзья, поэтому те, кто так страстно желал моей смерти, чтобы полюбоваться потом на страдания моих родителей, лелея какие-то там свои мечты и надежды, не смогли ничего заподозрить. Отец, перед тем как отправить меня в другой мир, заявил, что его с друзьями совместная магия обратит меня в маленького ребёнка, который не будет владеть теми способностями, которые были при мне в то время, не будет помнить прошлого. Но, как он сказал, если я приложу усилия, то смогу вернуть всё обратно. Как я уже говорил, мне надлежало понять жизнь без моих способностей и силы, осознать многое, узнать кое-что. Да, понять это было тяжко, ведь я ничего не помнил, но так было нужно. Также не было ясно, что со мною станется, если так и не верну свою силу. – А что под этим подразумевалось? – спросила Тен-тен, укладываясь в постель. Я тоже, раздевшись полностью, лёг подле неё. – В чём-то это зависело от мира, в котором я должен был очутиться. В мире людей магии практически нет, что затрудняло для меня возможность вновь стать собою. И всё же мои врождённые способности не могли быть заблокированы, поэтому я и не мог забыться полностью, живя новой жизнью, то и дело подсознательно желал вернуть всё, что было у меня отнято. Я не просто так ненавидел людей, был, если можно так выразиться в данном случае, эгоистом, дерзким, надменным. Это было внутри меня, заставляло ощущать, что тот мир не мой, я должен вырваться из всей той гнили, вернуться, найти себя, своё будущее. – Но как же получилось с твоим перемещением сюда? – Это Изаму постарался, – усмехнулся я. – Только никому не говори, а то он может тоже получить отменный нагоняй, хотя и старался для меня. Как объяснил мне кузен, он нашёл меня незадолго до произошедшего, то есть моего перемещения в этот мир. Изаму и сделал так, что в моих руках оказались определённые заклинания. Он хотел лишь пробудить мою память, но всё пошло несколько иначе. Поскольку на тот момент я ещё не умел в должной мере управлять даже простенькими, по прежним моим критериям, заклинаниями, да и практически полное отсутствие манны в мире людей тому во многом способствовало, как-то так получилось, что моя магия сплелась в пространственном коридоре с вызовом Хирузена. Вот меня и, что называется, забросило в этот мир. В момент перемещения я получил обратно часть своих прежних воспоминаний, припомнил множество заклятий, частью которых были и те, что я вычитал в запрещённой на тот момент для меня книге отца. Но и тут имелось слабое место, ведь подсознание моё буквально разрывалось. – Как бы знаешь, что должно быть так-то, – проговорила Тен-тен, задумчиво рисуя узоры пальчиком у меня на груди, – но не можешь понять, почему такая уверенность в этом. – Как-то так. Я осознавал, что могу намного больше в плане способностей к магии, но в то же время инстинктивно боялся применить силу. Видимо, это из-за того случая. И каждый раз, когда я использовал магию в больших количествах, это словно кирпичик за кирпичиком разрушало ту стену, что воздвигли мой отец и его друзья, я постепенно вспоминал прошлое. Окончательному пробуждению моего сознания посодействовал своими выходками вновь Хирузен. Он решил бороться со мною там, где я черпал силу. Вот что значит полное незнание не только магии, но и всего, что с нею связано, основ колдовства. Хотя есть и отличие, ведь нынче я способен управлять мощными заклинаниями, о которых ранее и не знал даже. Скажем так, я их на ходу придумываю, создаю новые. Да и Изаму притащил сюда тайно несколько книг, которые ранее от меня прятали. Взамен я обещал его обучить кое-чему. Не буду утомлять тебя деталями, это нужно объяснять долго и чётко. Если захочешь учиться, то кое-что расскажу. – Хочу, – улыбнулась Тен-тен. – Отлично. Тогда будем, как ты любишь, чередовать. Я о себе кое-что рассказал, теперь твоя очередь, – на этих моих словах Тен-тен заметно напряглась, но я не собирался давать ей возможность увильнуть от ответа. Покрепче обняв девушку, чтобы ненароком не попыталась убежать, я проговорил: – Я желаю немедленно, душа моя, услышать от тебя правдивый рассказ.