Демон

Конечно, можно было и подождать до завтра, не помер бы я, ведь и так долго пребывал в неведении, но всё же мне хотелось именно сейчас выяснить всё раз и навсегда. Если ей нечего скрывать, то и нет смысла более тянуть, ежели Тен-тен что-то от меня утаивает, то пускай тотчас же и вкладывает, иначе разозлюсь всерьёз. – Чем я опять вызвала недовольство Вашего Величества? – пробурчала Тен-тен, пытаясь вырваться из моих объятий, но я лишь крепче её обнял. Нет, нынче я ей не дам ни единого шанса уйти от ответа. И её показная злость меня ни капли не трогает. Даже на жалость может не давить, иначе я только рассвирепею. Либо правда, либо… Не знаю, но ничего хорошего точно не будет. – Я хочу услышать от тебя правдивый ответ относительно того, с какой целью ты ходила к травнице, что она тебе дала, что вообще с тобою происходит в последнее время. И не смей мне лгать. Я ведь могу и сам узнать у этой женщины всё напрямую. – Я брала у неё кое-какие травы, – пробормотала спустя некоторое время Тен-тен. – Что за травы? – Тебя это не касается. Не касается, поглядите на неё. Как дам сейчас больно. – Почему не обратилась за помощью к Цунаде? Зачем просить отыскать кого-то в городе, когда рядом всегда придворный лекарь? – Она бы тебе всё рассказала, – пробурчала моя кареглазая красавица. Что же, как-то так я ранее и думал. Значит, моя маленькая персональная кровопийца всё же целенаправленно что-то от меня скрывала. Интересно, остальные мои подозрения тоже оправдаются? Для её же блага надеюсь, что это будут не те, которых я более всего опасаюсь. – Что именно она бы мне рассказала? Говори правду, милая, поскольку это в твоих же интересах. Я всё рано узнаю в ближайшее время. Будет нужно, я тебя утром же отволоку к Цунаде, буду присутствовать при осмотре лично. Моя кареглазая красавица на этот раз довольно долго молчала, а я едва сдерживал себя, чтобы не разразиться гневной тирадой, полагая, что она попросту тянет время, придумывает очередное оправдание. Когда же девушка заговорила, я едва расслышал её слова, поскольку голос она понизила до полушёпота. – Пообещай, что не будешь сильно ругаться. И что же такого мне предстоит услышать, что я сейчас получаю подобные заявления? Я вообще доживу до утра? Чувствую, сердечко явно не выдержит. – Обещаю. – Я хотела тебе сказать, но всё никак не решалась, – тихим голосом проговорила Тен-тен. – Сперва у меня не было подтверждения, только догадки, поэтому я попросила служанок найти мне хорошего лекаря. Ну, не напрямую, конечно, просила, просто поинтересовалась мимоходом, кто в городе хороший врачеватель, ежели не считать Цунаде. Они и рассказали про эту женщину. К Цунаде я боялась идти, она наверняка всё тебе бы рассказала. Сакура и Хината настояли, чтобы я более не тянула, а сходила к этой женщине. – Радость моя, можно говорить прямым текстом. Я нынче тяжко соображаю. Мало того что устал, так ещё и мысли наши не обязаны совпадать. Так что давай не будем говорить обиняками, чтобы не вышло очередного недоразумения. Я и не лгал, действительно измучился выискивать во всём некий смысл, подтекст. У меня могут быть одни умозаключения относительно того или иного момента, а у Тен-тен совершенно всё иначе. В итоге мы никогда не придём к единому мнению, ежели будем ходить вокруг да около. – Я жду ребёнка. Я даже не сразу понял, что именно сказала Тен-тен, поскольку показалось сперва, что это в моей голове лишь. Когда же до меня дошло, что это не иллюзия, она действительно произнесла данные слова, то едва не потерял дар речи. Да, я этого ждал, очень хотел, но всё же так странно было это услышать. Одно дело, когда ты себе лишь представляешь что-то, а другое дело, когда это происходит на самом деле. Готовиться можно сколько угодно, а в самый ответственный момент забудешь слова, окажешься не в состоянии даже шевелиться. Я хотел её сжать крепко в объятиях, расцеловать, но тут меня словно громом поразило, когда внезапно возникла мысль, что Тен-тен боялась мне об этом сказать, всячески скрывала происходящее, поскольку ребёнок не мой. Да, знаю, это уже паранойя, ведь у меня нет даже намёка на возможность измены моей кареглазой красавицы, ведь уже бывало, что глубоко ошибался, принимал ложное за действительное, но я искренне недоумевал о причинах столь непонятного для меня молчания с её стороны. И всё же я чувствовал, как ярость вновь закипает во мне. Было безумно тяжело думать о чём-то ином, кроме осознания факта, что мне наставили рога. Нет, я честно пытался отогнать прочь данные мысли, только вот они настойчиво завладевали моим сознанием целиком, захватывали мои эмоции. Но я должен был усмирить это всё, иначе добром не кончится подобное проявление ревности. Пусть она сама скажет правду, не нужно мне в очередной раз идти на поводу у эмоций и домыслов. – Почему ты молчала, не желала идти к Цунаде? – Я боялась, – ответила мне Тен-тен, уткнувшись лбом в моё плечо. – У меня сперва не было подтверждения, а мне не хотелось, чтобы тебе донесли о всего лишь возможности этого. При этом я не была уверена, что ты этого хочешь. – Ты что такое говоришь? – спросил я, при этом приподнялся на локте, взглянув на девушку. Я видел, что она сдерживается из последних сил, чтобы не заплакать. Так хотелось крепко обнять её, успокоить, но я должен был услышать всё до конца, тогда уже и решать относительно дальнейших действий. Чем я так её испугал? – Ты никогда не говорил, что хочешь детей, – произнесла Тен-тен, при этом смотрела в сторону, а не на меня, словно опасалась увидеть в моих глазах подтверждение её тяжких дум. – При этом я ничего не знаю о… как бы это сказать… возможной несовместимости. А если ребёнок не выживет, родится искалеченным, с какими-либо уродствами? Вряд ли бы ты захотел оставить подле себя такого ребёнка, а также ту, кто родила его. Я едва не взвыл в голос. Убейте меня, прошу. Нет, её убейте, а потом меня. Нет, всё же сперва меня прикончите, иначе не вынесу более всего этого. – Как ты могла до подобного додуматься? – застонал я, повалившись на постель, закрывая лицо ладонями. И я всерьёз всё это время считал её разумной и здравомыслящей женщиной? Либо я совсем свихнулся от любви, либо тут что-то не так. Ну не верю, что Тен-тен могла сама подобное себе вообразить, ведь не было никаких предпосылок к подобному. Я ведь всячески пытался уверить её в искренности своих чувств, ни разу не подавал и намёка, чтобы её обуревали такие жуткие мысли. – Хината сказала, что такая возможность существует, говорила, что слышала, будто мужчины так частенько поступают, – принялась оправдываться Тен-тен. – Заявляла даже, что ты можешь и от свадьбы отказаться, ежели тебе вообще не нужен ребёнок, а меня вышвырнуть прочь. А если ребёнок родится, ты можешь его вообще убить. Сакура говорила, что это не так, ты подобным образом не поступишь, но Хината… Вот я и решила сперва всё проверить, а потом… Я понимала, что это глупости, ты так не поступишь, но… Я собиралась тебе сказать, честно, но всё никак не решалась. Вот вам, пожалуйста. Одна дура наслушалась где-то бредней, пусть, возможно, и имевших, не спорю, место быть с кем-то когда-то, ведь всякое случается в этой жизни, вывалила весь этот ушат грязи на неподготовленную к подобному девушку, которая росла без матери, под строгим присмотром деда, в итоге мы получаем вот такой вот результат. Замечательно. Что ещё мне ждать после таких вот «гениальных» советов? – Разгоню к чертям собачьим всё ваше бабское сборище, – прорычал я, при этом едва сдерживал злость. Приподнявшись, я обхватил руками лицо Тен-тен, заставляя взглянуть мне в глаза. – Слушай меня внимательно и запоминай. Никогда не участвуй в подобных разговорах, особенно когда они исходят от тех, кто и близко не знаком с той или иной ситуацией. И никогда не обсуждай личную жизнь с кем бы то ни было. Уяснила? Ежели что-то нужно, так говори мне напрямую. Не нужно третьего никого, не надо никаких надуманных кем-то бредней. – Сакура тоже так говорила, – протянула Тен-тен, и у меня едва ли не кровью сердце обливалось, когда я видел боль в её очах, слёзы. – Но мне было так страшно, все разумные доводы словно испарялись, а на смену им приходили мысли относительно ужасных последствий. Я боялась тебя потерять, боялась смерти ребёнка. – Ты своим молчанием, своими тайнами меня скорее бы потеряла, – сказал я, обнимая девушку. – Как ты могла поверить в такой бред, забыв всё, что между нами было? Как могла усомниться во мне, моих чувствах? Я люблю тебя и буду любить. Когда ты уже поймёшь? Что мне сделать, чтобы ты раз и навсегда поняла это? – Я не хотела, клянусь. Не знаю, почему усомнилась. Мне так стыдно. Ты действительно хочешь этого ребёнка? – Да, ненормальная, – рыкнул я, крепко поцеловав её в уста. – Я безумно рад, что у нас будет малыш. И я давно хотел этого, мечтал о нём. Какая же ты сумасшедшая. – Так тебе и надо, – огрызнулась деланно Тен-тен. Я лёг на спину, потянув девушку на себя. Не знаю, сколько вот так мы пролежали в объятиях друг друга. Я шептал ей успокаивающие слова, гладил по голове и спине, говорил, как сильно люблю её, как счастлив, что у нас будет малыш. Когда же я сдуру затронул тему, что поддался вновь ревности, усомнившись в верности мне Тен-тен, то получил отменную пощёчину от разозлённой девушки, а также бурю негодования, что я не многим лучше неё, думаю о всякой мерзости, не пытаясь даже у неё спросить. – Ладно, квиты, – сказал я, когда поток ругани в мой адрес немного поубавился. – Ничего не квиты, – заявила моя кареглазая красавица. – У меня были основания переживать, а у тебя ни единого разумного оправдания. Я ему тут все условия создаю для хорошей жизни, всячески пытаюсь поддержать, ублажить, новую спальню обустроила, зимний сад придумала, детскую доделываю, а он ещё смеет меня обвинять во всех грехах. Вот и вернулась моя любимая Тен-тен. Да уж, я давненько приметил, что у моей кареглазой красавицы мгновенно улетучиваются из головки всякие бредовые мысли, стоит только её немного разозлить. Конечно, сие чревато для меня травмами, но уж лучше перетерпеть побои, зато потом можно любоваться настоящей Тен-тен, волевой и горделивой, величавой и смелой, знающей свои достоинства, не позволяющей никому попирать её волю, а не смотреть на запуганную и верящую всяким глупостям маленькую девочку. – Так ты тогда, значит, в компании со мною в игрушечном виде в саду перебирала различные эскизы детской комнаты, – протянул я, улыбнувшись своим мыслям, – выбирая более подходящий? – Именно, – продолжала негодовать Тен-тен. – А ты только и можешь на меня выплёскиваешь весь негатив. При этом совершенно не способен держать себя в руках. Я с толикой удивления воззрился на мою кареглазую красавицу. О чём это она на этот раз? Нет, у меня были кое-какие догадки, ежели опираться на настроение в данный момент Тен-тен, но в них как раз я и был жертвой, никак не виновным в издевательствах над несчастной и беззащитной девушкой. Видимо, Тен-тен не собиралась дожидаться от меня каких бы то ни было оправданий, продолжив зачитывать обвинительный приговор: – Кто на меня набрасывался со своей похотью, хотя видел, что я неважно себя чувствую? Кто делал вид, что оскорблён едва ли не до глубины души, когда всего лишь ночь приходилось провести без меня? Что же, я угадал относительно темы недовольства моей кареглазой красавицы. Только почему я опять оказался виноват во всём? Она вдоволь натешилась, измываясь надо мною. – Спешу напомнить тебе, моя любовь, что в двух случаях из трёх именно ты выступала инициатором всего того, в чём меня тут обвиняешь сейчас. И я стойко, прошу учесть сей факт, переносил страдания, когда ты оставляла меня одного, даже не удосужившись объяснить причины, хотя пред этим всячески соблазняла, обещая незабываемую ночь. – Ах ты… – Погоди, – прервал я попытку девушки выцарапать мне глаза. – А ничего, что мы этим занимались, когда ты была уже в положении? Что-то я как-то ранее не подумал об этом. Не опасна ли для здоровья Тен-тен и ребёнка наша близость? – Та женщина, травница, ну, к которой я ходила на осмотр, мне сказала, что на ранней стадии можно заниматься любовью, но без фанатизма, осторожно. Да уж, без фанатизма. Помню, как Тен-тен меня едва ли не всю ночь насиловала некоторое время назад. Нет, я вовсе не возмущаюсь, напротив, буду рад почаще оказываться, скажем так, в её власти, но всё же мне не особо удаётся в воображении сопоставить всё это. Видимо, у нас с нею всё же разные понятия об осторожности в данном вопросе. Надо будет как-то это обсудить, а то ведь, может статься, Тен-тен ещё мне лично продемонстрирует, что значит для неё не особо осторожно. Интересно, я это переживу? Психика сильно пострадает? – И всё же лучше показать тебя Цунаде, – сказал я девушке. – Да и она в любом случае будет наблюдать малыша и тебя впоследствии. Далее, как я уже говорил недавно, более не желаю, чтобы ты тесно общалась со своими подругами. Нет, я вовсе не запрещаю тебе с ними видеться, – поспешил добавить я, заметив, что Тен-тен готова вновь накинуться на меня с обвинениями в тирании, – но не хочу, чтобы ты с ними обсуждала нашу личную жизнь. В общих чертах можешь им что-то рассказать, если пожелаешь, но ничего более. И не слушай никого, пока со мною не обсудишь. – Да поняла я уже, – огрызнулась моя кареглазая красавица. – Тебя это тоже касается. – В скором времени Хината покинет наш дом, а Сакура, как я понял, не особо тебя советами заваливает, поскольку до эльфийки ничего настолько вопиющего не происходило, так что это не должно стать проблемой. Как только Саске обустроит новое жилище, принцесса тоже уедет, будете видеться по особым случаям, либо если друг к другу в гости наведаетесь. – А куда уедет Хината, ежели у Наруто покуда нет дома? – удивлённо спросила Тен-тен. – Найду им дом на время. Даже к отцу поедет. Именно так и будет. Даже если кое-кто и будет против подобного, моё решение непоколебимо. Не желаю видеть тут эльфийку, пока она не уяснит, что можно кому говорить, а что следует держать лишь при себе. Меня не интересуют её намерения, благие были цели помочь Тен-тен или нет, но не потерплю в любом случае роспуск сплетен, ещё и подобного содержания, попытку запудрить мозги моей жене. Пусть радуется, что я вообще устроил её судьбу с Наруто. Узнай я о подобном ранее, так легко бы никто не отделался. Тен-тен не стала ввязываться со мною в спор, прекрасно понимая причину моего недовольства, а также не желая злить меня ещё сильнее. Она просто прильнула ко мне поближе, принявшись покрывать моё лицо поцелуями. Естественно, на длительное время моего гнева не хватило, так что довольно скоро я уже крепко прижимал к себе мою супругу, осыпая её комплиментами между поцелуями, говорил слова любви. Совсем ручным я у неё стал, вертит мною, как пожелает. И ладно. – Давай спать, поздно уже, – сказал я. – Как это спать? – протянула Тен-тен. – А как же супружеский долг? – Вечером долги не отдают. Плохая примета. – Уже ночь. – Тем более, – улыбнулся я. – Я требую первую брачную ночь, – рыкнула моя кареглазая красавица. – Милая, ты устала, – произнёс я примирительным тоном. – Давай в другой раз. Да и в твоём положении нужно больше отдыхать, а ты так себя изматываешь. – Так ведь… – Вот где говорится, что в первую брачную ночь обязательно нужно заниматься любовью? Тен-тен всерьёз задумалась, а я лишь с умилением взирал на неё. У моей красавицы такое личико в подобные моменты, что невозможно взгляд отвести. Я притянул её к себе поближе, поцеловал в висок и проговорил: – Мы и до этого занимались любовью, после тоже не упустим ни единого удобного момента. А сейчас зато, когда поговорили по душам, излили друг другу душу, можем спокойно насладиться просто близостью друг друга. Разве этого мало? – Так и скажи, что не можешь, – язвительно ухмыльнулась моя кареглазая красавица. – Речь-то какую придумал, чтобы себя оправдать. Точно выпорю мерзавку. Доиграется она у меня. Но позволять Тен-тен вовлечь себя в очередной спор в этот раз я не собирался, поэтому, поцеловав её, поудобнее устроился на постели, приобняв мою супругу, при этом с удовольствием ощущал, как она ласково касается ладонью моей груди, как постепенно успокаивается, засыпая. – Я тебя люблю, – прошептала Тен-тен, легонько поцеловав меня в шею. Я же лишь улыбнулся, покрепче обнимая её. Постепенно погружаясь в сон, я представлял себе наше с Тен-тен будущее, нашего с нею малыша. Наверняка уснул я со счастливой улыбкой на устах.

***

Когда я проснулся, Тен-тен всё ещё крепко спала. Но я и не собирался её будить, поскольку не видел никакого смысла. Пусть отдохнёт хорошенько, вчера выдался тяжёлый день. Да и смысл был подниматься, ведь всё равно все наши друзья и гости, присутствующие на свадьбе, гуляли допоздна, так что тоже наверняка ещё нежатся в кроватках. Я просто лежал и смотрел на мою супругу, думал о прошлом, будущем. Соизволили мы с Тен-тен покинуть спальню после полудня. Меня так и распирало рассказать друзьям столь потрясающую для меня новость, но я никак не мог придумать, как это сделать. Просто поставить перед фактом? Как-то банально. А что ещё, по всему замку и стране плакаты развесить? Да уж, дурь полная. А как они отреагируют? Ну, частично могу предположить, но всё же как-то особо не получается представить всю картину. В итоге я так и не смог ничего толкового придумать, поэтому решил позвать всех друзей в кабинет, где и скажу им новость, а объявить всем, что императрица ждёт наследника, можно и чуточку позднее. Тен-тен не упустила возможности поёрничать, заметив моё состояние, хотя я всячески старался напустить на себя спокойный, даже несколько скучающий вид. – Чего трясёшься? – усмехнулась моя кареглазая красавица, устроившись поудобнее в кресле. – И всего-то тебе нужно сказать друзьям, а уже как извёлся. При этом кто-то мне заявлял намедни, что я должна была без проблем выложить данную новость, ни о чём не думать, не переживать. Мне же оставалось лишь метать якобы наполненные гневом взгляды в адрес моей возлюбленной супруги, при этом Тен-тен откровенно веселилась, поскольку её всерьёз забавляла вся эта ситуация. Вот ведь мегера, только и ищет способ мне отомстить при каждом удобном случае. – И ничего я не трясусь, – всё же решился на попытку защититься я. – Просто сам ещё не осознал происходящее, не могу свыкнуться с мыслью, что скоро стану отцом. – Можно подумать, что кто-то тебя сожрёт с потрохами, – ухмыльнулась Тен-тен. – Да не в том дело, – глубоко вздохнув, я опустился в кресло подле моей супруги. – Просто это как-то… ну, личное, что ли. Понятно, что друзьям можно рассказать, только это в моём понимании не одно и то же, как если просто поставить перед фактом кого-то постороннего. Вот у меня совершенно не вызывает никаких чувств мысль, что нужно будет потом объявить об этом на всю страну, это словно само собою разумеющееся. А вот как преподнести это близким людям, как они отреагируют… – Расцелуют тебя, – улыбнулась Тен-тен. – Вот этого-то я и боюсь больше всего. Даже речь придумать не могу, ничего на ум не приходит. – Просто скажи. – Чего звал-то? – прервал наш с супругой диалог ввалившийся без стука в кабинет Наруто. Нет, вот что за приближённые у меня? Сколько они будут ещё меня изводить? Если кое-кто вчера и перебрал с напитками, а сегодня ему не совсем хорошо, то это вовсе не повод грубить своему господину. – Сядь и жди остальных, – заявил ему я. – Я только позавтракать хотел, а тут объявляют, что приказано явиться, – заявил мне с напускным недовольством Наруто, словно я тут невиданный деспот, крошки хлеба лишаю несчастного. – Уже обедать пора. – Когда проснулся, тогда и «доброе утро», – ответил он мне, показав при этом язык, а затем подошёл к Тен-тен, поцеловав её ручку. – Госпожа, Вы как всегда восхитительны. Хорошеете не по дням, а по часам. – Благодарю, – ответила ему с улыбкой девушка. Вскоре подтянулись и остальные. Помимо Саске, Шино, Шикамару, Кибы, Сакуры и Хинаты, я велел слуг позвать принца Обито и Какузу. Дедушка моей супруги обязан одним из первых услышать данную новость, а принца я считал, пусть и не столь уж другом, близким человеком точно. Надеюсь, с его стороны я тоже не самый последний тип, с которым можно иметь дело. – Я собрал вас всех здесь с определённой целью, – поднявшись, начал я речь, – дабы вы первые узнали новость, поскольку полагаю, что именно так и должно быть. Кое-кто уже в курсе, – на этих словах я бросил мимолётный взгляд на Сакуру и Хинату, – причём раньше меня, поэтому не вижу причин держать и остальных в неведении до официального оглашения. Я подошёл к Тен-тен, которая немного зарделась от смущения, протянув ей руку, помогая подняться, затем приобнял её за талию и поцеловал в висок. – Спешу сообщить вам, что моя любимая супруга ждёт малыша, – произнёс я с довольной улыбкой на устах, – так что скоро я стану отцом, а вы сможете лицезреть наследника престола. Несколько мгновений в кабинете царила тишина, покуда собравшиеся пытались переварить услышанное, затем же первым поднялся Какузу, подойдя к внучке, крепко обнял её, проговорив: – Девочка моя, я безумно счастлив. – Спасибо, дедушка. – Я рад за вас, – сказал Какузу, обняв меня и Тен-тен. Следующим, кто бы сомневался, подлетел к моей кареглазой красавице Наруто, который тотчас расцеловал Тен-тен, принявшись рассыпаться в поздравлениях, хотя в самом конце своей речи всё же удостоил и меня своим сиятельным вниманием, хлопнув ладонью по плечу и сказав: – И тебя поздравляю, – затем же, засмеявшись, крепко обнял меня. Саске тоже не особо далеко ушёл от своего ушастого друга, сперва сделав вид, что рад только за Тен-тен, а я тут как бы сбоку припёку, но потом и меня от души поздравил. Пока мы с супругой принимали поздравления от остальных, Наруто уже вовсю строил грандиозные планы относительно празднования столь знаменательного события. Какое счастье, что я не слышал всех его предложений, иначе бы уже отбыл на тот свет от осознания того факта, что казну за один день не только полностью разорят, но и я ещё буду должен раз так в пять больше этого. Надеюсь, Шикамару не допустит подобного. Когда же подошла Хината, я целенаправленно дал ей понять, что она уже не входит в круг моих приближённых, разве что моя супруга, ежели пожелает, может по-прежнему одаривать её своим вниманием и благосклонностью. Уж не знаю, поняла ли эльфийка причину, когда я не пожелал на неё даже смотреть, сухо ответил на поздравление, но меня это ни капли не волновало, как и её обиды. Тен-тен всё равно вскоре явно расскажет Хинате, почему император, то бишь я, лишил её своей милости, вот пусть и думает теперь, как ей надлежит себя вести, что и кому говорить можно, а что следует держать при себе. Пока мы болтали в кабинете, я пытался всеми правдами и неправдами не дать Наруто меня пустить по миру, а в обеденном зале уже накрыли стол, куда вскоре все и перекочевали. И вновь посыпались поздравления в виде тостов, танцы и веселье, рекою полилось вино.

***

Саске и Сакура официально поженились спустя два месяца после нашего с Тен-тен венчания, а Наруто и Хината затянули с этим делом ещё почти на месяц, но тому было веское основание. Тен-тен полностью завершила ремонт наших с нею новых покоев и детской, продемонстрировав мне лишь итог, запрещая появляться в комнатах всё это время. Лишь в кабинет мне был разрешён свободный доступ, да и то по той причине, что моя кареглазая красавица дозволяла мне самому решать, что и как там будет. Всего остального моё мнение шибко не касалось, лишь в общих чертах. Следует отметить, что я сильно и не переживал по данному поводу, поскольку вкус у моей супруги действительно отменный. Тен-тен кардинально поменяла обстановку в замке, чему я был несказанно рад. Теперь это уже было не просто унылое строение с холодными и пустыми помещениями, а уютный дом, в котором идеально сочетались интерьеры, подходящие для непоколебимого и властного правителя, а также для приятного времяпрепровождения в кругу семьи и друзей. Когда в замок приезжали послы, захаживали различные просители, тому подобное, то они видели лишь убранство в, скажем так, мужском стиле: на стенах висели великолепной работы клинки, были выставлены разнообразные доспехи работы орков и эльфов, гобелены и ковры пестрели изображениями сцен битв и важных исторических событий. И всё такое подобное. Этакий готический стиль, если говорить коротко. А вот те, кто являлся близким окружением меня и моей супруги, были вхожи, так сказать, в сердце замка, где стиль интерьера был совершенно иным. Тут уже преобладали более тёплые и приятные мотивы: мягкие ковры, хрустальные люстры, фарфоровые вазы, зеркала в серебряных оправах, множество цветов в кадках и кашпо, картины с разнообразными сюжетами от портретов до великолепных пейзажей, резная мебель, бархатные портьеры. Тен-тен удавалось сочетать стили ампир, барокко, рококо и готический, каждая комната в замке была едва ли не уникальной. Часть необходимых ей вещей мы получили благодаря мастерам разных народов, которые предоставили не только оружие и доспехи, но и великолепные ткани, редкие камни и металлы, невероятные по красоте изделия из дерева. А кое-что я притащил из своего родного мира, так что в замке были и такие вещи, которых не сыщешь где бы то ни было ещё. Я более не замечал, чтобы Тен-тен спрашивала каких-либо советов у подруг. Или я не ощущал, чтобы на нашей жизни это как-то отражалось. Зато я знал, что она время от времени советуется с Цунаде, либо же упрашивала меня сходить в мой родной мир, где беседовала о чём-то там с моей матерью и её знакомыми. Что же, для меня это было более приемлемо, ведь пусть лучше моя кареглазая красавица испросит совета у взрослых и знающих жизнь женщин, сможет сопоставить факты, найти верное для неё решение, чем вновь наслушается глупой болтовни, вследствие чего потом будем оба страдать. Мы с Кибой немного помогли со строительством замков для Наруто и Саске, ускорили, так сказать, процесс. На всё про всё у нас ушло порядка полутора лет. Без магии мы бы и со строительством одного лишь замка промаялись минимум несколько лет, а тут сразу два отстроили, обстановку создали. Остальное же мы оставили на тех, кто будет жить в этих краях, а также мой верховный маг отрядил несколько своих людей, которые там и обосновались. С императором Мадарой мы всё же несколько поладили, хотя и не скажу, что между нами завязались товарищеские отношения. Хватало и того, что он не лез в мои дела, а я не трогал его. Если было необходимо, мы ездили друг к другу, отправляли послов с тем или иным вопросом, но никто из нас не проявлял открытой вражды. Так сказать, деловые партнёры, ничего более. А вот с принцем Обито мы довольно в хороших отношениях были. Когда через три года Мадара отошёл от дел, посадив на престол сына, который к тому моменту обручился с одной особой, которую звали Рин, то отношения между империями заметно наладились. Мы с Обито старались всё решать сообща, ежели были причины, пытались подобрать компромисс в каждом вопросе, что устроил бы не только нас, как правителей, но и удовлетворил большую часть населения. Всех, естественно, никогда нельзя порадовать, вечно найдутся недовольные. Что касается Хинаты и её родни, то я с ними был подчёркнуто вежлив, но холоден, как и подобает правителю вести себя со своими вассалами. Виной тому было несколько причин, не буду нынче их разъяснять, ведь это никого не касается из посторонних. Моя супруга приглашала эльфийку к себе в гости, когда становилось скучно, они виделись во время проведения празднеств, но сама лишний раз никогда не навещала Хинату. Сакура тоже появлялась в наших краях не особо часто, всё своё внимание уделяя дому, супругу и дочери. Да, у них с Саске родилась милая девочка, а некоторое время спустя они задумались и над вторым малышом. Малышка получила в наследство чёрные локоны, оттенок тёмно-карих глаз от отца, а от матери ей достался курносый носик, разрез глаз, черты лица. Характером же она тоже пошла в обоих родителей, поэтому была немного вредной и непослушной, несколько стеснительной, жизнерадостной, любознательной. У Наруто и Хинаты родился сын, полная копия внешне отца. Самостоятельный мальчик, отзывчивый, любознательный, упёртый, смелый, самоуверенный. Но с пополнением семейства эльф пока не спешил. Наруто вот-вот должен был получить полностью в управление земли эльфов, включая и ту территорию, что я некогда даровал отцу Хинаты. Когда же на одной из встреч Саске мельком поинтересовался у блондина, не думает ли тот о втором ребёнке, Наруто с большой неохотой пробубнил что-то о том, что ему пока и так нормально. Мы и не стали более ему досаждать, лезть его жизнь. Тен-тен же подарила мне сына. Оттенок глаз у него был мой, светло-лиловый, а вот волосы были тёмно-каштанового цвета, как у матери. Мы дали сыну имя Нейтен. Это оказался весьма озорной мальчуган, доброжелательный, целеустремлённый, настойчивый, волевой, самостоятельный, но в то же время хитрый, в меру непослушный, остроумный. Все друзья наши и родные едва ли не в один голос твердили, что он собрал в себе все черты меня и Тен-тен. Когда Нейтену было всего три года, он уже доводил меня едва ли не до истерики своими выходками, поэтому я жутко опасался того, что произойдёт, когда он станет старше. Мой же отец лишь хитро посмеивался, заявляя, что вскоре я познаю на себе всё то, что некогда испытал и он, когда я был подростком. В итоге разговоры моей любимой супруги, которая всё чаще стала намекать мне на то, что Нейтену нужен братик или сестричка, наводили на меня дрожь. Нет, я не был против, очень даже хотел этого, но боюсь не справиться с воспитанием, хотя родители твердили, что не бросят в беде, не дадут повториться прошлым ошибкам моей юности. Я, как и обещал ранее моей кареглазой красавице, научил кое-каким заклинаниям Тен-тен. Ничего опасного я ей не показывал, только лекарские заклинания, обучал создавать светящиеся шарики. Вскоре моя кареглазая красавица научилась самостоятельно создавать цветные сферы, которые так радовали нашего сына, ведь не только переливались разнообразными оттенками, но и могли принимать форму различных существ, ей удавалось поддерживать жизнь в растениях, не давать им увядать. При этом я взял слово с Тен-тен, что она никогда не притронется к боевым заклинаниям, слишком велика была опасность. Когда сыну исполнилось четыре года, я стал и его постепенно вводить в курс магии. Он должен был с малых лет знать основные законы колдовства. Нет, никакой практики в его возрасте, только теория. Это как и с боевыми искусствами, где сперва следует научиться владеть собою, своим телом, эмоциями, а затем уже и приниматься за дальнейшее обучение. Образованию Нейтена способствовал и мой отец, который во внуке души не чаял, старался видеться с ним как можно чаще. Моему сыну даже больше нравились уроки учителей моего родного мира, нежели этого, он с упоением слушал о различных мирах, существах, что населяют их. Но это вовсе не значит, что мальчик плохо усваивал остальной материал, напротив. При этом он то и дело говорил мне, что не может дождаться, когда я и остальные приступим к обучению его магии. Частенько с Нейтеном занимался и Изаму, хотя за кузеном мне приходилось приглядывать, а то он любитель войти в раж, ещё набедокурит чего. Мой верховный маг, кстати говоря, тоже женился, причём на молодой особе из моего родного мира. Мать довольно удачно их познакомила. В итоге у них родилась девочка. У моего же канцлера с супругой на свет появился сын. Киба, время от времени водил Нейтена в свой университет, рассказывал и показывал на практике всё то, что мальчик проходил на уроках по точным и естественным наукам. Шикамару также принимал в его обучении живое участие, что меня и Тен-тен очень радовало. В итоге к десяти годам Нейтен был весьма образован и эрудирован. При всём этом Нейтен ещё занимался и фехтованием, был физически хорошо развит. Излюбленным его оружием были парные мечи, которые лично для него выковал лучший кузнец орков, а лёгкие доспехи из тонкого, но невероятно прочного металла подарил Наруто. Также он отлично метал кинжалы, был очень ловким и смышлёным в плане боевой тактики. Наши сыновья неплохо сдружились с девочками. Сперва мальчишки не особо охотно принимали их в свою компанию, но со временем они хорошо поладили. Я водил много раз в свой родной мир не только своих детей, но и отпрысков друзей, так сказать, на экскурсию, они пребывали в неописуемом восторге после каждого нашего похода. Я не прятал от сына древние книги с мощными боевыми заклинаниями, но с раннего детства пытался ему объяснить, что это очень опасные вещи. Надеюсь, что он меня понял, осознал всё, а не просто кивал головою с умным видом. Нейтен был очень силён в магии, я, мой отец и Киба в этом уже успели убедиться, поэтому не хотелось бы, чтобы он использовал такую силу во вред кому-либо. Тен-тен редко вмешивалась в мои методы воспитания сына, лишь время от времени высказывала мне, ежели её что-то не устраивало, просила найти иной вариант. Она лишь привила Нейтену основы этикета и вежливости, следила за его поведением, образованием, но в, так сказать, мужскую среду не лезла, поскольку для этого у мальчика есть отец, то бишь я. Если что, так она мне шею и свернёт. Когда же Нейтену было пять, мы с Тен-тен решили родить второго малыша, в итоге на свет появилась очаровательная девочка с карими очами и тёмно-русыми волосами. Её назвали Айаме. Нейтен лично настоял на этом имени, поскольку ему очень нравились ирисы. Моя возлюбленная супруга основательно взялась за обучение дочери, хотя и не препятствовала, когда малышка, стоило ей подрасти, пожелала тоже научиться боевым искусствам. А ещё дочка обожала танцы и музыку. Для меня весьма своеобразным казалось такое сочетание женственности и воинских качеств, нежности, красоты и силы. Зато кое-кому такая смесь явно пришлась по вкусу, так что, когда Тен-тен якобы случайно мне намекнула, что вскоре мы можем кое с кем породниться, я всерьёз задумался о такой возможности. Да и не первый раз я такое от супруги уже слышал, ведь к тому моменту и Нейтен уже приходил ко мне с, как он выразился, мужским разговором. Вот как-то так мы и жили. Случались, конечно же, различные казусы, передряги, бывали, нет нужды и скрывать, скандалы, но мы старались во всём тотчас разбираться, не молчали, а действовали, решали, а не пускали всё на самотёк. Шли годы, росли дети, менялась жизнь. Но мы знали одно, что в будущем всё будет хорошо, а коли кто посмеет воспрепятствовать, то ему несдобровать. Всё равно будет так, как мы хотим, а желали мы только счастья.