Вспомни меня

Уважаемые читатели, здравствуйте. Я знаю, насколько долгим был перерыв в написании завершающих глав к этой работе. Но я хочу сдержать обещание и закончить ее так, как планировалось еще некоторое время назад. Искренне благодарю тех, кто писал комментарии и выражал нетерпение - поверьте, я тоже с нетерпением жду моментов, когда могу позволить себе продолжить начатые истории. Глава 33 Генри исполнилось 2 года. Я с гордостью смотрела, как он играет с крошечной шпагой - совсем не острой, достаточно легкой для детских рук. Трогая клинок, сын улыбался и оглядывался, ожидая одобрения. Он уже успел перемазать свою батистовую рубашку, но я решила не обращать на это внимания. - Ада ама. Одна из моих фрейлин наставительно произнесла: - Мадам матушка. Генри нахмурился. Слова выходили у него еще не так хорошо, как хотелось бы окружающим, но я понимала его, даже если он проглатывал половину букв. - Он смышленый мальчик, Ваше Высочество, - проговорила няня, следившая, чтобы Генри не сунул шпагу себе в рот. Смышленый. Я знала, что это так. Мой сын. Мой принц. Будущий французский король. Мои мысли унеслись далеко, к просторам враждебной Англии. У Елизаветы так и не появились дети - ни девочек, ни мальчиков, претендующих на её корону. Ни одного прямого наследника. Я не позволяла тщеславию заходить далеко. Франции для Генри будет достаточно. "Но ведь, кроме Генри, больше никого не будет. Ни сыновей. Ни дочерей. Если Баш не..." Я привыкала, долго привыкала и еще не привыкла к этой мысли. - Ама, - повторил сын и потащил меня за юбку. Шпага осталась валяться на ковре. Темные волосы, темные брови. Он слишком, слишком сильно похож на Себастьяна. "Неудивительно - это его сын". Если бы я могла приглушить голос своей совести, глядя на Генри. Как я объясню, куда подевался его отец? Не всегда будут занимать его только игрушки. Но пока у меня было достаточно времени, чтобы наслаждаться детством своего единственного, горячо любимого ребенка. - Вы сегодня будете раздавать милостыню, мадам? - спросила фрейлина. Я медленно кивнула. - Подготовьте все необходимое, Кристина. И не забудьте взять достаточное количество монет. В прошлый раз мне пришлось посылать пажа в замок. Фрейлина поклонилась. Я же воспользовалась моментом, чтобы вновь углубиться в свои мысли. *** Итак, Баша искали. Король велел прочесывать лес, но это было равносильно тому, чтобы ворошить сено, надеясь наткнуться на крохотную иглу. Даже Диана де Пуатье ничем не могла помочь, она в бессилии разводила руками и за две недели будто состарилась на десятки лет, утратив былую красоту и привлекательность. Я не позволяла себе волноваться. Я знала, что будь Себастьян жив, он нашел бы способ вернуться домой. Но, с другой стороны, я не чувствовала, что его уже нет. Почему-то я была уверена: если муж покинет этот мир, я не смогу нигде укрыться от той боли, что влечет за собой утрата. И я успокоилась. Смирилась? Нет. Но мне нужно было обратить все внимание на сына. Ведь, когда муж вернется, он должен найти нас, свою семью, в здравии и благополучии. За это он готов был отдать жизнь, уже не такую ценную для политики с тех пор, как родился Генри. Первые недели я практически не выходила из замка. Дрожь брала от мысли, что придется хотя бы взглянуть на лес. Король не настаивал. Он был зол, и стены замка то и дело украшали новые головы пойманных язычников. Заглушить кровавую жажду отца, страдающего из-за утраты сына, я не могла и не имела никакого права. Несколько месяцев прошло как в тумане, а позже я решила: будь что будет. Я не могу на всю жизнь укрыться в замке, мне нужно заставить себя снова быть королевой, достойной своего рода. Не ослабляя охраны Генри, я стала оставлять его со служанками, а сама отправлялась в окрестности. Вскоре люди привыкли, что по определенным дням я раздаю пищу и монеты, стали собираться и приходить даже издалека. Женщины несли младенцев, чтобы я коснулась их, а те крестьянки, что были в тягости, подходили дотронуться до моего платья - возникло поверье, что это дарует ребенку хорошее здоровье и способствует рождению мальчика. Фрейлины отговаривали меня от поездок, напоминали об угрозе заразиться, но я была непреклонна. Ибо мои действия имели совершенно иную, помимо благочестия, цель. Я отчаянно искала вести о Себастьяне. *** - Сегодня здесь снова так много людей, - всплеснула руками Лола, а служанки принялись выгружать из повозки снедь. Стоял холод, я завернулась в шаль и стала оглядываться по сторонам. Невдалеке шумел лес, но я усилием воли подавила страх. - Позвольте этим людям подойти, - велела я стражникам. Охрана расступилась, давая дорогу крестьянкам и крестьянам с натруженными руками, обветренными лицами. Соблюдая порядок, они по очереди подходили к служанкам, которые вручали в каждые руки по мешочку с провизией и немного монет. Я велела сообщить, что всякий, кто укажет местопребывание моего мужа или другую стоящую внимания весть о нем, получит золота столько, сколько сможет унести. Желающих находилось немало, но практически все были или мошенниками, или людьми, которые по ошибке опознали Себастьяна в другом темноволосом, высоком мужчине. Чтобы крестьяне не боялись, что кто-то другой присвоит награду, я всякий раз выезжала раздавать милостыню лично. И вот уже который раз - без толку. - Нам пора уезжать, Ваше Высочество, - напомнила Лола, когда я, с тоской вглядываясь в редеющие ряды крестьян, поморщилась от холода. - Мы отдали практически все запасы, а среди этих людей никто не подошел за наградой. - Так и есть, Лола, никто. Я грустно улыбнулась, глядя на грязную, скудно одетую девушку, которая развернула полученный мешок и стала жадно есть хлеб, извлеченный оттуда. - Но хотя бы сегодня эти несчастные будут сыты. - Вы очень добры к ним, Мария... - начала было фрейлина, но я остановила ее. - Эту девушку я знаю... Сквозь грязные, свисающие на лицо волосы трудно было рассмотреть, и я приказала подозвать крестьянку поближе. Сердце колотилось, но я боялась подумать об ошибке. Я спустилась с помоста, сооруженного наспех, прямо в грязь, забыв о расшитом платье и волочащейся по земле шали. - Солар, - позвала я тихо, затем громче. - Солар! Солар!