Время

С чего всё началось? Возможно, с одного-единственного звука? Мелодии… Чудесной, грустной, переливчатой мелодии? Она льётся и струится в воздухе, в весеннем ветре, пробирая и заставляя сердце сжаться. Почему она так прекрасна? Может, потому… что чувствами пропитана?.. Столько грусти и печали, столько братских чувств… хочется забыть… Но не слушать - невозможно… *** - Что, проснулась, наконец? – спрашивает грубый мужской голос с некой заботой. С самой малой долей заботы… В воздухе повисли прекрасные звуки мелодии из часов, а брюнетка, проснувшаяся в постели, сонно потирает глаза. До помутневшего от дремоты сознания доносятся звуки, издаваемые часами, которые выпали из кармана, и Алиса, очнувшись окончательно, резко захлопывает их. Облегченный вздох срывается с губ, и она, прижимая часы к груди, валится на груду подушек, разбросанных по постели. Но тут же в воспаленном сознании возникает вопрос: «Где я?». Фиалковые глаза стали метаться по комнате, изредка задерживаясь на конкретных предметах. По первому же брошенному взгляду она поняла, что находится не в поместье, не в каком-нибудь особняке. Обычная комнатка с открытыми окнами и белыми занавесками, развевающимися на ветру. Кровать с простеньким цветастым одеялом, деревянная тумбочка, украшенная разными рисунками, выполненными рукой какого-то маленького ребенка. В углу валяются игрушки, куклы, представляющие собой невиданных зверей, на подоконнике – ваза с цветущими лилиями. - Эй! Я к кому обращаюсь? – голос, пропитанный некоторым раздражением, разрушает её задумчивое состояние, которое уступает место сосредоточенности на разговоре. - Замызганные ботинки… - проговаривает сиплый голос, нарушаемый кашлем от долгого молчания. – Меня не радует твоя рожа с утра пораньше. Лицо мужчины окрасилось в красный, глаза начали метать яростные молнии. - Я ведь тебе сказал уже не звать меня так! – закричал он, Алиса даже зажмурилась от такого громкого выкрика. – Могла бы поуважительней себя вести! - Извините, простите! – съязвила девушка и стала потирать больные руки, расчёсывая их и покусывая повязки. - Эй, а ну прекрати немедленно! – Гастон немедля схватился за запястья девушки. – У тебя заражение может быть! - Отцепись! Чешется! – Алиса стала брыкаться и вырывать руки, рыча и скалясь, словно дикий зверь, пока в итоге Гастон не связал её руки за спиной, а саму Алису пригвоздил к кровати. - Вот ведь глупая девчонка! – ругнулся лесоруб. – Будешь так брыкаться, раны вообще не заживут… - Не твоё дело! – насупилась черноволосая. – Развяжи меня немедленно! - Не зуди… - глухо произнёс Гастон и вышел из комнаты. Девушка проводила его раздражительным взглядом. Зуд на месте ран был невыносим, но и почесать Алиса не могла, как бы она ни выгибалась. Поэтому минут через десять таких мучений Алиса устало повалилась на кровать, тяжело дыша. Дверь, тихонько заскрипев, отворилась, и вошёл Гастон с бинтами и мазями в руках. Размочив бинты в растворе, он развязал руки Алисы, та сразу стала их чесать, но была остановлена, так что ей пришлось терпеливо ждать окончания процедур. - Ты в кровати аж три дня провалялась… - Так много? – удивилась Алиса, глядя в окно. За окном виднелась поляна, покрытая яркими цветами: ромашками, фиалками и незабудками. Над ними кружили птицы в поисках еды и материала для будущего гнезда. Слышался стрекот цикад, трели ранних певчих птиц. От такой картины невольно забываешь, где находишься, но всё рушится, как только руку жжёт внезапная боль. - Ай! – Алиса вырвала запястье. – Больно же! - Меньше надо было чесать… - проговорил Гастон и снова взял руку Алисы, смазывая её мазью, пахнущей пихтой и каким-то маслом с нотками мяты. Успокаивающая прохлада мази и ветерок из окна заставили брюнетку все же поддаться спокойствию, царившему в этом месте. Солнце было скрыто за перистыми облаками, от чего создавалось впечатление, будто природа спит. Царила такая сонная, спокойная атмосфера, что хотелось самой лечь и заснуть ещё раз. Прохладный ветерок размягчал воспалившееся сознание, а доносящийся стрёкот насекомых делал всё это таким обыденным, что душа успокаивалась. Даже скорбь по дорогим сердцу людям немного поубавилась, растворяясь в этой умиротворяющей атмосфере из цветов и прохладного ветерка в конце весны. - Всё. Теперь пойдём завтракать… - размяв шею, небрежно проговорил мужчина. – Сегодня пойдёшь со мной в город и… Ты чего? Алиса отвела взгляд от окна, которое, казалось, её так заворожило, в глазах её покоились грусть и воспоминания. Но, прогнав эту застилающую глаза дымку, она встала с кровати и последовала вслед за лесорубом, который с интересом за ней наблюдал. Они спустились вниз, и Алиса только сейчас осознала, что она в незнакомом доме. Хотя тут и думать нечего – это дом Гастона. Деревянные ступеньки скрипели при каждом шаге, а старые, почти потерявшие свой цвет обои блекло смотрелись на стене, изредка поблескивая в местах, где на них попадали лучи солнца. Всё в доме было из дерева, и Алиса удивлялась каждой мелочи по той причине, что, живя в «сливках общества», видела только мрамор. Дорогие металлы, такие, как золото или серебро, мелькали везде, где она бывала, а здесь всё выглядело не то чтобы скудно, а скорее обыденно, скромно. Также девушка мельком замечала странные рисунки, которые попадались ей на глаза ещё на той самой тумбочке в комнате на верхнем этаже. Всякие разные зверушки, нарисованные неумелыми руками, очертаниями схожие с птицами и зверями. Кухня была не такая большая, какие Алиса видела в поместьях. Место, где кипели котлы, взмывали вверх языки пламени из-под очагов, пылали жаром грили, сновало множество бегающих туда-сюда поварят. Такой Алиса видела кухню у аристократов, а здесь – лишь плиту, стоящую в углу, деревянный стол с блюдом яблок посредине и большое окно, выходящее на ту самую, уже полюбившуюся Алисе, поляну. Алиса была не так уж привередлива, и она не обращала внимания на роскошь и какие-то отличия между бедными и богатыми. Но, видя явное отличие такой жизни от той, к какой она привыкла, она понимала, почему некоторые люди с такой злобой принимали их гостиницах. Почему им иногда вслед доносилось: «Богатые толстосумы». Алисе было наплевать на такие слова, её даже не брала злоба, но сейчас, когда она сидела в компании обычного лесоруба, который принял её в свой дом и запросто угощал завтраком, у девушки складывалось впечатление, что люди глупы. Многие не взяли бы к себе в дом лишний рот, а тем более такой избалованный и требовательный. А этот Гастон… мало того, что в прошлом они повздорили, так она ещё и называет его всем, что придёт в голову, неуважительно относится. Алиса не понимала его мотивов и поступков. - Позавтракаем, и пойдёшь со мной в город. - Эй! Кто вообще сказал, что я с тобой куда-то пойду? – возмутилась девушка, метнув в лесоруба укоризненный взгляд. - Я сказал, – твёрдо и спокойно отозвался он. – Если будешь мне помогать, можешь оставаться у меня. Крыша над головой будет, сыта будешь, а мне работы меньше… - Я не собираюсь здесь оставаться! – резко заявила Цепь, ощетинившись. – Мне некогда сидеть на одном месте! - И что же ты собираешься делать? – с сомнением и смешком проговорил Гастон, помешивая что-то в кастрюле. - Не твоего ума дело! – насупилась брюнетка, взъевшись. – Хотя… я благодарна, что ты приютил меня… - Глупая дурашка… - проговорил тяжёлым голосом мужчина, потрепав ту по голове. – Как же тебя в беде оставить? Ты ведь ребёнок… - Я не ребёнок! - Ребёнок. Да ещё и какой вредный… - злорадствовал тот, язвительно улыбаясь. – Может, всё-таки скажешь, зачем сбежала от друзей? Всё равно скоро уйдёшь, а так хоть время скоротать можно… Алиса, недовольно хмуря брови, воззрилась на лесоруба, который так беспечно помешивал суп, и фыркнула, отвернувшись к окну. Мужчина лишь хмыкнул и продолжил занятие, так и не дождавшись ответа. Алиса же, глядя на поле за окном, не могла унять неясную тяжесть в душе. Ей было ещё тяжелее, чем в прошлый раз. Возможно, по той причине, что она сбежала. Сбежала, как последняя трусиха. Или же нет? Она ведь сбежала, чтобы вернуть дорогого человека. Разве это трусость? Ну как посмотреть. Она убежала из страха быть выброшенной, подобно бездомной кошке. Раньше за неё заступился бы Оз, а сейчас… Поэтому она ушла сама? Сбежала из-за того, что не хочет быть обузой, а громкие слова о том, что она вернёт Оза, были лишь предлогом? Какая глупость… У всех был смысл жизни. Даже у простого жука. Каждый в этом мире родился для того, чтобы что-то сделать. Чтобы была цель в жизни. У Алисы цель – воспоминания. Но сейчас она вдруг забыла о них. В голове лишь раздавался надоедливый, но весёлый и родной смех её слуги. Друга… Человека, который принимал её со всеми её минусами и недостатками, часто смеясь и улыбаясь ей… Только ей. Именно той улыбкой, которая покоилась на губах Безариуса, когда он смотрел на неё. Только той улыбкой, которую Алиса любила больше всего. Она часто била его, колотила и просто кричала на него без нужды. Такая шумная и полная жизни… Оз лишь смеялся, а она краснела и била его со словами: «Никчёмный служка». Глупая девочка, не понимающая своего одиночества. Глупая девочка, не понимающая своей грусти и печали. Так одиноко и пусто, но она продолжала смеяться и улыбаться дерзкой ухмылкой. Она продолжала надменно насмехаться над всеми и дерзко отвечать на брошенные вызовы. Искренняя девочка, не знающая грусти и печали… Это так… Пусто и бесполезно… Ветерок холодный, но не морозный, а прогретый ранним весенним солнышком, щекочет молочную нежную кожу на шее, задевая её лепестками, падающими с многочисленных деревьев. Касание самого ветра приятное и нежное. Оно пробирается в самое сердце и задерживается там, пока лёгкий шорох этого самого ветра не нарушает возглас: - Ну, ешь, и поедем! – поставив тарелку с супом на стол перед девушкой, проговорил Гастон. – Мне всё равно, что ты хочешь уйти, но сейчас тебе некуда идти, так что будешь мне помогать… Алиса молча взялась за еду. Ни вкуса, ни ощущения сытости она не чувствовала. Девушка вдруг стала молчаливой, а ветер из окна со стороны поля её манил. Казалось, он шепчет и уговаривает пойти за ним, но она пытается игнорировать его зов. Ветер шепчет, а она молчит и жуёт еду, ставшую вдруг безвкусной. Она не чувствует ни запаха, ни вкуса. Потеряла аппетит. В голове странная каша, и вдруг становится наплевать на всё окружающее. Но всё же разум держится из последних сил за какую-то соломинку здравого смысла… *** - Ты долго ещё тут валяться будешь? – спрашивает Гастон, глядя на развалившуюся в траве брюнетку. И внезапно умолкает, поймав взгляд девочки: потерянный, пустой и пропитанный дымкой скорби. – Что с тобой? Скучаешь?.. Алиса удивлённо переводит на него взгляд и видит, как лесоруб опускается рядом с ней, ероша ей волосы, на что она недовольно отдёргивает голову и фыркает. - Я тоже по друзьям скучал… - понимающе говорит Гастон. – Может, скажешь, почему сбежала-то? Девушка обвела лесоруба оценивающим взглядом, а потом опять взглянула на небо, лежа на траве. То и дело к лицу прикасались лепестки, приносимые ветром, повторялись сладостные картины из ветра, цикад и птиц. Однообразно, но удивительно завораживающе. Ветер играл с ней злую шутку, словно называя её по имени. Ещё чуть-чуть – и она подумает, что сошла с ума от отчаяния и горя. Не зря ведь ей снились бесконечные кошмары, все как один похожие на уже сбывшийся: падение Оза в Бездну. Алиса в изнеможении зажмурилась и попробовала прогнать надоедливую дымку воспоминаний. - Почему ты приютил меня? – озвучивает она уже успевший засесть в голове вопрос. Лесоруб лишь печально вздыхает и смотрит в сторону леса, откуда доносятся спокойный шелест ветра и пение птиц. В его глазах внезапно мелькает печаль, и Алисе даже становится жалко мужчину, так что она решает смиренно подождать. - Ты просто на дочь мою похожа… - Чего?? – ошалело отшатнулась к дереву брюнетка. – Ни на кого я не похожа! - Похожа… - печально говорит Гастон. – Тоже чёрные волосы, только глаза голубые, как у жены моей были… - У тебя и жена была?.. – чуть мягче, но всё ещё с сомнением спрашивает Кролик, тихонько садясь рядом. Лесоруб лишь печально кивает. - Маргарет звали, а дочь – Анджела… - А что с ними случилось? - Жена от рака умерла, а Анджела… - его взгляд внезапно устремился в сторону леса. – Пропала в лесу… - Просто пропала? - Тела никто не нашёл. Вообще это место гиблое… Говорят, в горах пещера есть, откуда всякие твари выходят, хотя многие думают, что это просто слухи. Но факт остается фактом: все, кто туда устремлялись, умирали, так и не дойдя до пещеры. Сам путь до неё ухабист и опасен. Поскользнёшься лишний раз по пути в гору – так и упадёшь на скалы… - Я чувствую, что меня тянет в лес… - проговорила Алиса, смотря на тьму, царившую под сенью дремучих деревьев. - Разное говорят про ту пещеру на горе… Даже как будто там проход в другой мир лежит… Вот глупость же… Ну… давай собирайся… - неуверенно тянет лесоруб и уходит. Алиса не понимает его поступков и мотивов… Такое ощущение, что она попала в чёрную комедию, где главная героиня и жертва – она. Неожиданно встретить человека, с которым удалось повздорить в прошлом и получить от него руку помощи – более чем странно. Алиса лежит, раскинувшись на земле, в траве и цветах, вдыхая их аромат. Но запах странно действует на неё. Может, это дурман? Тот самый дурман в цветах, который заставляет уснуть и забыться… Уснуть… забыться… Именно этого больше всего хотелось Алисе. Фиалковые глаза устало закрываются, в них так и не утихают пустота и одиночество… Все звуки суеты доносятся как сквозь толщу воды, а журчание ручья неподалеку и стрекот насекомых, клёкот хищных птиц и шёпот ветра слышатся так, будто всё это рядом, можно дотронуться рукой. Тело как будто становится чем-то невесомым, но в то же время, с каждым мгновением погружения в спокойствие, что тут царило, Алисе всё трудней было вернуться к реальности. Возможно, от того, что мысли заняты чем-то потерянным. Чем-то далёким, что было недавно и внезапно пропало, будто вырвав за собой с корнем какое-то чувство. Вырвали сердце и саму душу, унося всё этим мерным шепотом ветра… Лес, что черней самой тьмы, манит её… Может, Гастон прав? И там действительно обитает что-то невиданное? Алисе лишь остаётся догадываться… *** Риверра блистает во всём своём великолепии. Мощёные кирпичом улицы приветствуют дорогие караваны, что прибывают на пароме со стороны моря, а другие дороги ведут в сторону лавок и пекарен. Кое-где виднеются торговцы из других стран, изредка мелькают бродячие актеры, изображающие клоунов и показывающие фокусы для развлечения прохожих. Яркие и опасные представления факиров невольно завораживают, но Алиса предпочитает держаться подальше от них, испытывая не лучшее настроение от этих людей . Она приехала вместе с Гастоном на телеге, полной яблок, которую волокла довольно старая лошадь. Сидя в телеге, Алиса скучающе смотрела на проплывающий перед глазами пейзаж. Её тянуло обратно, в то поле с его цветами и свободно гуляющим ветром. По какой-то неясной причине всё её нутро говорило, что ей нужно быть там. Нужно пойти туда снова, вслед за ветром. Непонятное чувство каждый раз одолевало её, как только она слышала стрекот цикад и пение птиц вперемешку с шёпотом ветра. Столько обычных вещей, которые заставляли брюнетку погрузиться глубоко в себя и словно оказываться в другом мире. - Так, приехали, – проговорил Гастон, останавливая телегу. – Слезай, отвезём яблоки в лавку… - В какую лавку? – Алиса обвела взглядом множество на первый взгляд одинаковых лавок и людей, торгующих возле них. - Не зуди, – пробормотал Гастон и, держа лошадь за поводья, двинулся вперед по улице. Проехав несколько улиц и переулков, они остановились возле скромной, неприметной лавки, где торговала старая женщина. Она была приземиста, носила большие очки, то и дело сползающие ей на кончик носа. Седые волосы были собраны в пучок, а старый чёрный сарафан с цветочным узором придавал женщине мрачности. Её старое, морщинистое лицо озарила добрая и искренняя улыбка при виде высокого лесоруба. Алиса же зачем-то спряталась за телегой, наблюдая за тем, как Гастон, чему-то улыбаясь, разговаривает со старой женщиной, пока та неспешно подсчитывает количество мешков. Внезапно лицо женщины озарилось усмешкой, и её глаза метнулись к юркнувшему за телегу Кролику. Спрятавшись, Алиса подглядывала за старухой, которая, всё так же ухмыляясь, смотрела на неё в упор. - Ну, подойди сюда, чего боишься-то? – хихикнула старушка, и Алиса, покраснев, только глубже спряталась. – Откуда она взялась, Гастон? - Можно сказать, на голову свалилась… - громко, с тяжелым тембром разразился мужчина, за что получил локтём в бок от старушки. – Ладно-ладно, молчу… - Как звать-то её? – спросила женщина, расправив складки на своём наряде. - Э-э-э… - протянул лесоруб и через минуту получил тростью по голове. – Ну подумаешь, не знаю я имени! - Нашёл занятие на свою голову! – забубнила старушка, нанося удары тростью по ногам несчастного. – А ну немедленно извинись перед девочкой! Гастон внезапно яростно повернулся в сторону телеги и, быстро и недовольно кивнув, сказал: «Извини», что вызвало у Алисы не то что удивление, а скорее любопытство. Такая маленькая старушка, а такая властная и сильная. Приподняв брови, Алиса усмехнулась и гордо хмыкнула. - Иди уже сюда, не бойся… - проворчал про себя Гастон. Алиса, хмурясь, всё же высунула голову из своего укрытия и мелкими шажочками подошла к людям. Бабушка, приблизившись к несколько недовольной крольчихе, схватила её за лицо и потянула щёки, переминая их. - Какая миленькая… - проговорила старушка, растягивая её щёки, из-за чего девушка зарделась, а потом вырвалась и отпрянула, недовольно потирая щёки. Она знала, что на стариков нельзя кричать, как на сверстников или других людей. Поэтому, ограничившись лишь недовольным бормотанием в сторону женщины, Алиса надула губы. - Яблоки в этом сезоне сочные! – начал хвастать Гастон, доставая первое попавшееся яблоко из мешка. – Только-только созрели! - Да знаю уж… - проговорила женщина, глядя на то, как красный плод поблескивает на солнце. – Откуда ты их только достаешь такие? Ну да ладно… Оплата как всегда - 200 золотых за мешок… - В прошлый раз было 250! – насупился задетый за живое Гастон, но тут же заметил угрожающий взгляд бабушки и её постукивающую о землю трость. – Ладно, 230 и по рукам! - Договорились, внучок! – засмеялась старушка, и Гастон ударил себя по лбу за то, что уже неизвестно сколько раз попадался на её уловки. – Дам ещё 2 золотых, если скажешь мне имя своей помощницы… Гастон метнул взгляд на сидящую на бочке брюнетку, возле которой уже вилась мелкота, в то время как Алиса, крича, что разберётся с ними, метала глазами молнии. - А ну прочь, малявки! – вскипела Кролик, и, зарычав, стала орать на них: – На мясо порублю! - Эй! – позвал мужчина девушку и та, встрепенувшись, метнула в него недовольный взгляд. – Как зовут тебя? - Не скажу! – высунув язык, заявила брюнетка. - Я куплю тебе что-нибудь… - чуть улыбнувшись, начал хитрить Гастон. - Правда?.. – переспросила Алиса, глядя на лесоруба с сомнением. – Тогда… Я хочу Мяса! - Ладно, получишь, только имя скажи! Алиса метнула взгляд на лесоруба, а после – на стоящую рядом с ним старушку, с хитрой улыбкой вертевшую в руках что-то блестящее. - Эй, бабуля, я скажу тебе, как меня зовут! – хитро усмехаясь, Кролик подбежала к старушке и, взглянув на потерянное лицо Гастона, добавила: – А ты не подслушивай! Уходи… Мужчина оторопел, но, видя, как бабушка злорадно смеётся в лад этой девчонке, направился к лошади, бормоча под нос ругательства. Едва Алиса подошла к старушке, как та крепко схватила её руки. - Не бойся… - пробормотала она, смотря на Алису сквозь стёкла очков. – Человек с красным глазом и с куклой на плече ищет девушку, подходящую под твоё описание… Алиса удивлённо распахнула глаза, и вместе с тем её сердце заколотилось в страхе – меньше всего сейчас брюнетке хотелось попасться. Пусть она и призирала Клоуна, но знала, что с ним шутки плохи и он может найти её где угодно. Разум начал голосить об опасности, а сама девушка начала отчаянно думать о том, что нужно поскорее убираться отсюда. Но старушка, стоявшая перед ней, улыбнулась шире, и от такой улыбки у Алисы пробежал холодок по спине. Подул враждебный ветер, а после на плечо Кролика упала чья-то ладонь и крепко его сжала. - Алиса… - протянул насмешливый и сладенький голосок прямо над ухом, и Алиса, понурив голову, смирилась со своей участью. – Я наконец-то нашёл вас…