Возвращение в Сеул

Чхве Ён До неподвижно лежал на диване, не моргая уставившись в потолок фото-студии его друга, Мён Су, который что-то отплясывал под бестолковую танцевальную музыку. Мысли вертелись вокруг Ын Сан и ее отношений с Ким Таном. Было бы совсем не так больно и сложно, если бы это был кто-либо другой, а не его закадычный враг. – Мён Су, – позвал друга Ён До, – Мне нужна твоя помощь. Мён Су, виляя бедрами, протанцевал к дивану. Ён До только поморщился от этого мерзкого зрелища. – Говори-говори! Я всегда рад помочь, – Мён Су сел рядом на стул и обратился в слух. – Надо достать кое-что из учительской. – Что? Вопросы к тестам? – Мён Су тут же воодушевился хорошей идеей. – Анкету. – Анкету? – Анкету. Новенькой. Мне нужен ее адрес. Мён Су изобразил сердитое лицо: – Мне кажется, с нее хватит. Еще не хватало, чтобы ты ее сегодня доставал. Ён До было не до нравоучений. Он перевел свой убийственный взгляд с потолка на Мён Су, от чего тот аж подпрыгнул на стуле. – Ладно-ладно, я помогу. Говори, что делать. Ён До рассказал свой нехитрый план. В конце учебного дня, когда в учительской оставался обычно всего один учитель, он должен был вывести его под каким-нибудь предлогом в коридор, в то время как Мён Су успел бы достать из ящика с делами учеников анкету Ын Сан. План сработал на отлично, и Ён До, получив от Мён Су информацию, тут же исчез из школы. Как только мотоцикл Ён До скрылся из вида, Мён Су набрал номер Ким Тана. – Привет, Тан. Есть дело. – Привет! Как жизнь? Ён До рядом? Передавай ему пламенный привет, – Тан как обычно забавлялся. – В том то и дело, что он только что рванул из школы, и у меня есть все основания полагать, что прямиком домой к новенькой ученице. Он только что узнал ее адрес. Не хотелось бы, чтобы он там что-то натворил. Честно говоря, жаль девчонку. У тебя есть ее адрес? Я вышлю смс. Тан мысленно усмехнулся, скорее беспокоясь о душевном состоянии Ён До, чем Ын Сан: – Спасибо, друг! Я что-нибудь придумаю.

***

В тот день Ын Сан сразу же поехала домой. Прямо в автобусе она позвонила тете, осторожно пытаясь намекнуть, что школа ей особенно не понравилась, и было бы хорошо вообще побыстрее перевестись в другую. Но тетя даже слышать об этом не хотела, тем более, что она уже перевела на счет школы кругленькую сумму в счет сборов на какую-то увеселительную поездку учеников загород. «Чтобы я заплатила такие деньжищи, а ты даже туда не поехала!? Только через мой труп, – негодовала тетя, – Сначала съезди, а потом посмотрим». Ын Сан ничего не оставалось делать, как взять себя в руки. О том, чтобы грузить своими проблемами родителей, и речи не могло быть. Подниматься в пустую квартиру не хотелось, и она как была – в брюках от спортивного костюма и футболке – зашла к доброй аджуме в закусочную на первом этаже своего дома. Нужно было успокоиться, собраться с мыслями и сделать выводы. И не было ничего лучше простой физической работы для того, чтобы спокойно обдумать и разложить по полочкам факты и эмоции. Поэтому Ын Сан с удвоенным усердием принялась помогать женщине, обслуживая посетителей. Собирая грязную посуду и вытирая столы, она размышляла о случившемся. Никогда еще агрессия сверстников не была направлена так неожиданно и прямо против нее. В старой школе, в Китае, даже самые отпетые хулиганы негласно уважали ее за априори справедливое и равное отношение ко всем вне зависимости от социального статуса. И только тогда, когда на поверхность выходили личные качества человека, Ын Сан составляла о нем свое мнение и, с присущей юности категоричностью, причисляла его либо к категории Людей, либо подлецов. Во многом благодаря общению со своим отцом, который за годы роста его бизнеса сталкивался с очень многими и с очень разными людьми, она училась видеть в людях главное – их сердце и разум, а все остальное – деньги, власть, родственные связи – считать второстепенным. Однажды, когда Ын Сан было уже лет тринадцать или четырнадцать, папа взял ее с собой в рабочую поездку в Нью-Йорк. Они поселились в пятизвездочном отеле на 54-й улице, как того требовали правила хорошего тона для бизнесмена его уровня. Как-то вечером после прогулки по Центральному парку они не стали сразу заходить в отель, а остановились метрах в двадцати от входа, и отец предложил понаблюдать за работой швейцара. Поведение последнего в отношении входящих и выходящих из отеля людей значительно отличалось в зависимости от их внешнего вида. Безусловно, все было в рамках приличия, ведь это был пятизвездочный отель, но ширина улыбки и глубина поклона швейцара были прямо пропорциональны стоимости одеяния и украшений посетителя. «Видишь, Ын Сан, как очевидно меняется его отношение к людям в зависимости от их достатка? – поучительным тоном объяснял отец, – Поверь, и даже среди очень небедных людей есть те, кто живет как швейцар. Цени людей не за то, что у них в кошельке, а за их добрые дела». Стоит ли говорить, что тот случай крепко засел в ее памяти, и поведение заискивающего лакея стало олицетворять для Ын Сан самое постыдное человеческое поведение. Не отвлекаясь на «одежку», она всегда видела, кто Человек, а кто – подлец. Бьешь слабых – подлец, защищаешь – Человек, обманываешь наивных – подлец, помогаешь – Человек. Но этот паршивец Ён До никак не хотел записываться в подлецы. В попытке поставить на него клеймо разум вдруг сталкивался с сердцем, которое вспоминало трогательный образ в школьном парке. Обычная категоричность испарялась, и что-то внутри шептало не рубить с плеча. Ын Сан вздохнула. Она снова хотела хоть на секунду взглянуть на того милого спящего парня в школьном парке. За размышлениями и работой день быстро подошел к концу, уже стемнело, пошел дождь. Посетителей становилось все меньше, Ын Сан задумчиво натирала круги мокрой тряпкой на своем любимом столе у окна. Дождь как будто тысячей крошечных пальчиков барабанил по стеклу. Яркие огни улицы фокусировались в каждой маленькой капельке, падающей на стекло. Капельки собирались в тоненькие ручейки и, извиваясь, стекали по стеклу вниз. Ын Сан была измотана, эмоционально и физически, и всего-то за эти несколько дней. Она опустилась на стул и прислонилась к окну головой, устало глядя в темное пространство улицы. Из-за блестящих капелек на окне и из-за яркого света внутри закусочной Ын Сан почти не видела, что делается снаружи. Быстро мелькали силуэты людей с зонтиками, проносились огни автомобилей. Она не видела, что на дороге был припаркован спортивный мотоцикл, а рядом, устало прислонившись к стенке автобусной остановки, стоял высокий парень, держа в одной руке оранжевый шлем, а другой что-то пряча у себя под курткой. Он стоял, даже не пытаясь укрыться от дождя, его волосы, обычно хорошо уложенные, теперь крупными прядями падали на лицо, одежда промокла, но его это как будто не заботило. Он уже долгое время стоял перед закусочной и наблюдал за работающей Ын Сан. Сейчас она сидела и смотрела практически на него, но не видела его. Ему трудно было решиться зайти внутрь, он не хотел снова вызвать у нее те переживания, с которыми, как оказалось, был связан теперь его образ в голове Ын Сан. Пока бы он даже начал объяснять ей, что не имел отношения к сегодняшнему бардаку в ее шкафу, она бы снова пережила боль и обиду, которую он видел сегодня в ее глазах, а больше заставлять ее это переживать он не хотел. Хозяйка закусочной выглянула на улицу, в помещение ворвалась струя влажного прохладного воздуха. Ын Сан поежилась. Она так и ходила весь день в одной футболке после того, как положила под голову этого мерзавца свою толстовку. Ён До, увидев, как ей холодно, сделал несколько шагов по тротуару в сторону Ын Сан и остановился. Под курткой он прятал ее толстовку, без которой сейчас ей было так зябко. Женщина, проследив его взгляд, пригласила войти, но он колебался. – Заходите, прошу, не стойте под дождем, – ласково позвала хозяйка, шире открывая дверь. Ён До, наконец, решился. Ын Сан все еще смотрела в окно, когда он зашел и неуверенно сел напротив нее. Она повернула голову. Ын Сан думала, что практически успокоилась после дневного происшествия, но от одного только вида Ён До в горле застрял комок, слезы готовы были хлынуть из глаз. Она из последних сил старалась сдержаться, сжимая губы и набирая в легкие воздух. Он протянул ей толстовку: – Вот… Кисти рук Ён До были розовыми от холода. Она каменными руками взяла толстовку и медленно опустила ее на колени. – Надень, ты замерзнешь, – Ён До пытался говорить мягко, но от долгого стояния под дождем голос осип. Ын Сан смотрела на капельку воды, повисшую на его носу и готовую сорваться вниз. «И это мне говорит человек, промокший до нитки, и с красными от холода ушами и руками», – Ын Сан снова устало прислонилась головой к окну. Ён До вдруг встал, обошел стол и сел на корточки рядом с Ын Сан, опустив колени на землю. Он повернул ее вместе со стулом к себе лицом, взял у нее с колен толстовку и натянул ей на голову. Ын Сан принялась неуклюже засовывать руки в рукава. Наконец, толстовка была надета. Ён До осторожно выправил ее волосы из-под одежды наружу. Дверь в закусочную распахнулась, и на пороге появился Ким Тан: – О, дружище, обычно это другие стоят перед тобой на коленях! – Тан, улыбаясь, взял стул из-за соседнего столика и сел третьим. Ён До вернулся на место, повисла неловкая пауза, – Ну, о чем разговаривали? Ён До с ненавистью смотрел на Тана, который пришел в самый неподходящий момент. Ким Тан вдруг изменился в лице, в голосе появились злые нотки: – Ты уже рассказывал Ын Сан, как в старые добрые времена мы с тобой вместе издевались над нашими одноклассниками? Тан вдруг вспомнил свою обиду на друга, которую научился хорошо скрывать шутками и показным весельем за прошедшие три года. Но он никогда не забывал и не переставал считать предательством тот факт, что Ён До отвернулся от него, когда Тан рассказал тому свой секрет. Рассказал для того, чтобы поддержать близкого друга, а в ответ Ён До просто в один момент прекратил их дружбу, узнав, что Тан – незаконнорожденный. Ким Тан хорошо знал Ён До и сейчас прекрасно понимал ситуацию, в которой тот оказался. Тан видел, какую боль причиняет ему мысль, что сидящая напротив девушка считает его мерзавцем. Но Тан захотел немного отомстить за предательство и потерянную дружбу. – Понимаешь, – повернулся он к Ын Сан, – Ён До считает, что вокруг него должны вертеться только отпрыски богатеньких родителей и только с идеальной родословной. Вот ты, я слышал, у нас в группе социальной заботы. А ты знаешь, что Ён До делает с такими, как ты? – Заткнись, – спокойно произнес Ён До, но кто бы знал, чего ему стоило это спокойствие. – Почему? Ын Сан вправе знать, что ее ожидает. Ын Сан сидела, испуганно смотря на совершенно другого, совсем незнакомого ей Тана, не понимая, почему вдруг он сейчас начал все это рассказывать. Она перевела взгляд на Ён До и вздрогнула. Он какими-то сумасшедшими глазами смотрел сквозь нее, видимо, не желая переводить взгляд на Тана и еле сдерживая себя. – А я вот, например, не угодил ему тем, что родился от связи… – Тан не успел договорить, потому что Ён До сорвался с места и налетел на него, сбивая со стула на пол ударом в голову и падая на него сверху. Под крики Ын Сан и выбежавшей на шум хозяйки Ён До успел нанести еще два удара Тану в челюсть, прежде чем тот, ухватившись правой рукой за ножку стула, не обрушил его на голову Ён До. Последний со стоном повалился на спину, Тан моментально занял положение сверху и продолжил наносить стремительные удары кулаком. Ён До не сопротивлялся. Тан понял это, потому что оставил другу возможность скинуть себя, но тот ею не воспользовался. Тан остановился и поднялся на ноги, протягивая Ён До руку, но тот не принял помощь. Он, еще минуту назад желавший размазать Тана по полу, сам сейчас лежал на этом полу, чуть ли не с удовольствием ощущая теплый ручеек струящейся по голове крови. Напряжение последних дней улетучилось, по телу разлилась приятная слабость. Он улыбался… Пусть далеко не за все плохое, что он когда-то сделал в своей жизни, но он был сейчас наказан. Наверное, впервые в жизни он осознал справедливость наказания и оценил его. Ын Сан сидела, вжавшись в стену спиной, и круглыми от страха глазами смотрела на измазанное кровью улыбающееся лицо Ён До. Тан плюхнулся на стул и вдруг снова стал прежним: – Ах, да, милая Ын Сан, у меня для тебя есть подарок, – Тан достал мобильный и принялся писать смс, нахально улыбаясь и посматривая на Ён До. Смс, пришедшее на телефон Ын Сан, гласило: «Я прижал девиц в школе, и они признались в содеянном с твоим шкафом. Я их наказал, они рыдали и драили твой шкафчик =)» Для полного эмоционального нокаута Ын Сан не хватало только таких новостей. Она смотрела на окровавленное лицо Ён До и вспоминала, как без всякого основания утром сама колотила этого парня. Она готова была провалиться на месте. Отправленное смс вернуло Ён До к реальности. Он не хотел знать, что было в этом сообщении. Он боялся получить любое подтверждение романтических отношений Ын Сан с Таном. Уж лучше не знать. Как можно дольше не знать. Он вдруг почувствовал себя лишним рядом с ними, поэтому молча поднялся, забрал шлем и пошел к выходу. Ын Сан глазами провожала его спину, не в состоянии окликнуть. Ён До скрылся за дверью. Она уставилась в окно, но в этой темноте уже невозможно было различить его силуэт. – Ну, мне пора, – Тан лениво зевнул, – И, кстати, взглядом ты его не остановишь, – кинул он на прощание и вышел из закусочной. Ын Сан выскочила на улицу. Ён До уже сидел на мотоцикле, надевая шлем. Она подбежала к нему и крепко схватила за руку. Он повернул в ее сторону голову и медленно опустил руки со шлемом. Все еще моросило, дождь смывал кровь с лица, но она снова и снова текла с головы. Ын Сан так волновалась, что не знала, как сказать, что сожалеет о сегодняшнем и знает, что он не виноват, и что ей очень стыдно… Но вдруг заговорил он: – Я знаю… Ты думаешь, это я над тобой издевался, – его голос срывался от волнения, – Но это неправда. Я… не настолько плохой, Ын Сан, пожалуйста, не думай обо мне плохо. Она, зажмурившись, замотала головой, не в силах что-либо ответить. Он снял с себя куртку, закутал в нее Ын Сан и прижал к себе. Это было так неожиданно для нее, что она замерла на несколько секунд. Он боялся, что она отпрянет, но этого не произошло. Она, наконец, решившись, уткнулась лицом в его плечо, а он положил руку на ее голову и еще крепче прижал к себе свою Ын Сан.