В бреду

Мне казалось, что время замерло. Меня трясло, хотелось кусать ногти и глодать решётку. Никогда бы не подумала, что такое действо может вызвать такое невероятное количество адреналина. Кроме того, я прекрасно понимала, что даже если останусь здесь, то никто ничего не потеряет, ибо письменные принадлежности я оставила в додзе. Если Гин-сан об этом знает, то он, вероятно, решит бросить меня здесь. Или нет, он меня спасёт, чтобы собственноручно прикончить. Какая радужная перспектива... — Выпить сакэ больше соперника, — объявил самурай, вытянув палочку. — О, всегда было интересно, как это, — хищно улыбнулся Камуи. — Это шоштяжание штоит проводить пошледним, — подала голос я. — Проигравший не шможет продолжать. — Хм, — Гин-сан пожал плечами, — она права. — Тогда так, — Камуи продолжал улыбаться, — независимо от того, как пройдут первые два, это мы всё равно проведём. Хотя бы просто для интереса. Гин-сан кивнул и потянулся за следующей палочкой. Разумеется, он был согласен, как же иначе, ведь предлагают пить на халяву до посинения. Интересно, а Камуи шутил на тему того, что не пробовал, или нет? Да и вообще, как он отреагирует на алкоголь? А если всё крушить начнёт? Даже интересно, что я там понаписала на этот счёт... — Футбол яйцом, — лицо самурая исказилось и повернулось ко мне, но пояснять, что это значит, стал Камуи. — Это игра с куриным яйцом. Знаете, как пинают футбольный мяч вверх, чтобы не уронить его на землю? — Гин-сан кивнул, — тоже самое, только яйцо нужно ещё и не разбить. Яйцо о жёсткие сапоги Гин-сана разбилось сразу. То есть даже без шансов. Он едва подбросил его, умудрился поймать, но оно тут же уделало его сапоги жижей из своего нутра. Я видела, как за спиной моего учителя наши товарищи тихо ржут в кулаки, но сама себе этого позволить не могла: меня испепелял глазами сам обладатель изгаженного сапога. И как я ни старалась изобразить полное раскаяние и осознание собственной вины, глаза Гин-сана всё равно сулили мне смерть с особой жестокостью. И почему я такая недалёкая?.. Камуи это упражнение давалось гораздо легче. Он пинал яйцо с грацией кошки и явно увлёкся процессом. Несколько минут мы все ждали, когда он обратит на нас внимание и осознает собственную победу. Гин-сан поставил ногу на пол и шумно раздавил остатки скорлупы, и Камуи обернулся к нему, потеряв на мгновение концентрацию. Яйцо тут же упало капитану Ято на ноги, испачкав обе. Его лицо при этом нисколько не изменилось, а брошенный в меня взгляд самурая оповестил, что у меня ещё есть шанс выжить. Если переживу суровые пытки... Я выдохнула и стала смотреть на то, как Гин-сан тянет следующую палочку. — Собрать семь лоскутов чужой одежды, — прочитал Гин-сан. — Лоскуты с одежды товарищей по команде в счёт не идут. То есть? — он перевёл взгляд на Камуи. — То есть, можно только лоскуты с пленников и противников, — пояснил тот. — Начали! Все, кто был в состоянии двигаться, тут же начали хаотично бегать. Камуи носился за ними, силясь оторвать хоть кусочек ткани, но наши товарищи не только бодро носились по всему трюму, но ещё и выручали друг друга, толкая Камуи, когда тот уже почти достал. Гин-сан, понимая всю безнадёжность ситуации, неторопливо подошёл ко мне. Я извернулась и оторвала лоскут со спины, кофта там всё равно была изрезана в клочья. А потом я встала в центр клетки. Туда не дотянуться было рукой из-за прутьев. Пока я пыталась собрать болтающиеся лоскуты своей одежды в максимально компактный объём, Гин-сан ушёл туда, где лежали трое из наших противников. Шинске и Матако всё ещё не пришли в себя, и Гин-сану не составило труда забрать у них лоскуты. Абуто же был в сознании, и самурай поостерёгся к нему подходить. Но он вернулся к центру зала, где на полу валялась тёмная кофта Ято, и оторвал от неё рукав. «Четыре», — мысленно подвела итог я. Мимо Гин-сана промчалась Кагура, оставив ему красный клочок штанины. «Пять», — посчитала я и заметила, что беготня внезапно прекратилась. Камуи, налетевший на Кагуру, победно размахивал клочком красной тряпки, до этого бывшей, судя по всему, рукавом. Наши товарищи тут же направились к Гин-сану, а Камуи — ко мне. Я не видела, что происходило там, в центре зала, — я пыталась увернуться от цепких рук капитана Ято, который явно не был настроен на проигрыш. У нас тоже началась своеобразная беготня: я скакала по всей своей клетке от Камуи, который не менее бодро носился вокруг. — Семь, — оповестил голос из центра площадки. — Я закончил. — Очень жаль, — из моей клетки тут же убралась рука. — Но зато я узнаю, что такое сакэ. — И похмелье, — тихо-тихо пробормотала я. — Тогда приступим, — Гин-сан сел на пол. Пили они маленькими пиалами, но довольно часто. Хотя надо признать, что между тостами они всё же успевали перекинуться парой слов. Поначалу это были сухие замечания о погоде, размере корабля и прочем. Говорил сначала, в основном, Гин-сан, мотивируя свою болтливость тем, что пить в тишине всё равно что есть суши без васаби. Камуи постепенно стал втягиваться в беседу, всё чаще отвечая на слова самурая. — Ты понимаешь, как мне тяжело? — неожиданно спросил Ято после очередной пиалы. — Чуть дашь слабину и тут же... — Что? — голос Гин-сана был на порядок трезвее. — Тут же! — Камуи хлопнул кулаком о развёрнутую ладонь. — Давай ещё по одной, — мне почудилось в голосе самурая некоторое лукавство. — Давай, — нетрезво объявил Камуи, и сразу после того, как опрокинул в себя пиалу, продолжил: — А девушки? Они же меня совершенно не любят! — Не тебя одного, — Гин-сан грустно улыбнулся, наполняя пиалы по новой. — Я вот тоже... — Да ну! — Камуи вытаращил на самурая покрасневшие глаза. — Серьёзно? — Угу... — и они выпили ещё по одной. Камуи, казалось, хотел сказать что-то ещё, но ему стало нехорошо, и он пополз прочь от центра трюма. Похоже, встать он был не в состоянии. Клетка тут же поднялась, и я направилась к Гин-сану. Он, хоть и держался лучше Камуи, всё же был мертвецки пьян. Я перекинула его руку через плечо и помогла подняться. Нам пора было топать в Йородзую. Едва мы вышли наружу, Кацура мгновенно исчез. В принципе, логично, ему вряд ли хотелось быть арестованным. Кондо и Хиджиката нас тоже сразу покинули. Или отправились в штаб, или будут пытаться Кацуру догнать. Окита взял Кагуру за руку и куда-то потянул. Похоже, они будут вместе встречать рассвет, это же так романтично. А главное, как раз в моём духе. В сухом остатке, в Йородзую мы шли втроём: я, Шинпачи и Гин-сан. Последний шагал неуверенно, его немного шатало, и периодически он норовил упасть. Я попросила Шинпачи принести моё барахло из додзе, и он, по-прежнему обиженный, всё же ушёл. Ещё через несколько метров Гин-сана всё-таки стошнило. Он тут же приободрился, и мы пошли с чуть большей скоростью. — Знаешь, за этот последний конкурс я даже готов не рассказывать всем, что это твоих рук дело, — он даже улыбнулся. — О, буду премного благодарна, — отозвалась я. — Ну, я, вообще-то, о себе думаю, — Гин-сан снова пошатнулся и опёрся на моё плечо, — ты же автор. А за это тебя и убить могут. — Причём, с ошобой жештокоштью, — я вздохнула. — Шварить жаживо, например. — О, поверь, есть и более изощрённые пытки... — Гин-сану явно нравилось меня пугать. — Перештань, пожалуйшта, а то меня штошнит, — почему-то от этих мыслей мне становилось не по себе и начинало мутить. — Кстати, хотел спросить, — Гин-сан повернул ко мне голову. — Что это вообще такое было? — Оригинальное решение, — улыбнулась я. — Никто не умер. — Кроме персонажей пятьдесят последнего плана, — Гин-сан тоже улыбнулся. — И меня не побили. — Я же обещала, — я снова улыбнулась. Мы, наконец, пришли. Лестница оказалась пыткой, ибо Гин-сан почти не контролировал своих ног, и споткнулся, наверное, раз семь, и я могла только радоваться, что мы ни разу не навернулись вниз. Я довела Гин-сана до его спальни, где и оставила разбираться с остальным самостоятельно. В этот момент пришёл Шинпачи. Он объявил, что бумага и ручка мне, наверное, понадобятся сейчас, и я поблагодарила его. Потом он сказал, что слишком устал, чтобы идти домой, и устроился на одном из диванов, откуда донеслось посапывание буквально через пару минут. А я отправилась к себе. Нужно было набросать план финала, описать чудесное вырастание нового зуба за ночь, отмыть кровищу... В общем, дел было ещё много, хотя глаза и закрывались. У себя я тут же приписала в гардеробную старый душ, а одежду описала чистой и целой. После отмывания кровищи, обильно размазанной по моей руке и спине, я оделась уже в чистые всё те же штаны из серого камуфляжа и свободную серую кофту. Это меня сразу успокоило, и я стала писать план на завтра. — Это всё, конечно, замечательно, но врагов мы не победили, — начал Гин-сан, сурово глядя на Сацуку. — Не убили, ты хотел сказать, — зуб у Сацуки уже к утру был на месте, и теперь она спокойно пила чай, — но обезвредили на время. — Синяки и похмелье пройдут, — отрезал самурай. — Если ты такой умный, — Сацука рассердилась, — то мог тогда добить их, пока была возможность. Спор стал непродуктивным и свернулся. Сацука вызвалась пройтись до магазина, чтобы купить еды, и покинула Йородзую...