В бреду

Спала я плохо. Даже нет, не так: полночи я практически не спала, потому что десна, из которой лез зуб, ужасно болела и чесалась. А ещё было такое ощущение, что я пол-лица запихала в пчелиный улей, мне его искусали, и теперь всё распухло и жжётся. Уснула я в итоге только под утро. То есть, от усталости и боли меня просто вырубило. Причём, мой организм решил, что заморачиваться удобной позой излишне, а потому я спала на собственной руке, отдавливая её всем телом, с запрокинутой головой и подвернув колени внутрь. По крайней мере, в таком положении я обнаружила себя, когда проснулась. Едва я поднялась, как руку мою словно истыкали тысячей зубочисток. Лицо больше не болело, хотя я и ощущала небольшую припухлость в области нижней губы. Я стала вращать локтем, сжимая и разжимая кулак, чтобы немного разогнать кровь по затёкшей конечности, и вскоре колоть пальцы перестало. Я тут же запустила их в рот, ощупывая комплект зубов: все оказались на месте. Тогда я выдохнула и вышла из своего временного обиталища. — Доброе утро, — поздоровалась я, увидев, что вся Йородзуя уже сидит за столом. — И тебе, — Гин-сан выглядел отвратительно: следы похмелья были налицо. — Ты холодильник проверял? — тут же поинтересовалась я. — Нет, — он хотел покачать головой, но спохватился и не стал делать лишних движений. — А что там? — Бульон тебе там, — он тут же подскочил и понёсся в кухню. — Через полчаса полегчает! — добавила я ему в спину. — Не поделишься, как тебе вчерашние события в голову пришли? — на меня в упор смотрела Кагура, и я не могла прочитать по её лицу, радуется она им или хочет моей смерти в долгой агонии. — Как, как?.. — я села на диван, осознавая, насколько не выспалась. — Что у пьяного автора на уме, за то потом ему же и стыдно... — А рассвет был красивый... — внезапно заметила девушка, откинувшись на спинку дивана и блаженно улыбаясь. — Не хочу портить момент, — я осторожно обратилась к Кагуре, — но у тебя зеркала нет? Вместо ответа девушка протянула мне маленькое зеркальце, какие обычно носят девушки в сумках. Лицо, отразившееся в нём, нельзя даже отдалённо назвать симпатичным: нижняя половина была немного распухшей, глаза обладали тонким красноватым оттенком и удерживали объёмные пакеты со вчерашним днём, волосы растрёпаны (хорошо, хоть не брокколи), кожа бледная. Мда, отращивать зубы за ночь не самая приятная процедура... — Вид у тебя, будто вчера не я пил, а ты, — с кухни вернулся Гин-сан, свежевший буквально на глазах. — О, спасибо за комплимент, — мрачно, с иронией изрекла я. Ещё через пару мгновений лицезрения своей гнусной рожи я решила пойти умыться. От холодной воды мне стало ощутимо легче — глаза перестали отдавать жаром и отёк уменьшился. Из ванной я вернулась уже порядком приободрившись. И хотя я всё равно ощущала себя не особенно хорошо, у меня всё же перестало шуметь в голове, и это было просто замечательно. Кагура ушла с Садахару, и я подумала, что ей бы, по идее, прийти и спать лечь, она же всю ночь не спала. Шинпачи тем временем тоже куда-то пропал: то ли ушёл на кухню, то ли ещё куда. Мы с Гин-саном сидели друг напротив друга и пытались вникнуть в устройство мироздания. Нет, на самом деле, мы оба ощущали себя просто отвратительно, потому и молчали. — И что ты скажешь по поводу вчерашнего? — обратил Гин-сан свой порядком прояснившийся взор ко мне. — Что в пьяном виде я больше никогда не буду писать, — я шумно вздохнула. — А если буду, можешь лично отрубить мне руки. — Это всё, конечно, замечательно, но мы не победили их, — я удостоилась сурового взгляда самурая. — Не убили, ты хотел сказать, — его формулировка меня решительно не устраивала. — Но на некоторое время они стали безопасными. — Синяки и похмелье пройдут, — холодно заявил он. — Если ты такой умный, — я разозлилась, ибо старалась же как лучше, — то мог бы сам их добить, пока они были без сознания. — А ты этого не писала! — мы, похоже, начали капитально ругаться. — Да ну! А то вы делаете только то, что написано! — я даже приподнялась. — Слушай, ты могла бы подумать о том, что они такого поражения нам не простят, — пыл Гин-сана явно уже почти сошёл на нет, но проигравшим себя признавать он не хотел. — Ага, и лишить историю антагониста, — я уже тоже сдулась, — это же тоска-а-а. — Понятно... — протянул он. — И что будет дальше? — Ну, для начала я схожу в магазин за едой и приготовлю что-нибудь по-настоящему вкусное, — я улыбнулась, подумав о том, что это может быть, — а там на сытый желудок всё вместе сядем и обсудим, что делать дальше. — Чего это вдруг ты решила нас послушать? — Гин-сан прищурил на меня глаза. — Да думаю, что переврала ваши характеры, и размер Сью сейчас сравним с размером всей этой вселенной, а это плохо, знаешь ли, — я поднялась, чтобы идти. — А пока меня не будет, подумай, чем бы ты сам хотел заняться. Я ощущала какое-то особое умиротворение. Да, голова ещё побаливала, и ноги, лежавшие всю ночь (или правильнее сказать, всё утро) в неудобном положении, слушались плохо, но я чувствовала, что если послушаю всех героев и объединю их желания в рассказе, может получиться нечто невероятное. Я обулась и пошагала из Йородзуи, лишь примерно представляя, где магазин. Но я была уверена в успешности этого мероприятия, так что решила не беспокоить Гин-сана глупыми вопросами. Едва я ступила на вторую ступеньку, как ноги мои запутались друг в друге, и я полетела с лестницы кубарем. Я успела подумать, что очень хорошо иметь сьюшную регенерацию, ибо всё срастётся, и сознание покинуло меня... *** Я пришла в себя лёжа на животе. У меня ужасно болел подбородок и кончик языка, который я, судя по всему, прикусила. Руки мои были вытянуты вперёд, и в них явно что-то было. Я ещё не открыла глаз и, более того, вообще не до конца поняла, что произошло. Моё ухо и шею начал кто-то энергично вылизывать. Я поморщилась. — Няша, отвали, — прикрикнула на свою овчарку, но та только активнее продолжила делать то же самое. Ещё и хвостом стала бить по всему, что рядом стояло. «Так, стоп! — я распахнула глаза, — Няша?» Я медленно приходила в себя и осматривалась. Оказалась я дома, лежащей на полу. Ноутбук был в моих вытянутых руках и смотрел на меня началом текста с экрана монитора. Значит, не прошло и пятнадцати минут, за которые он гаснет. Маршрутизатор моргал оранжевыми лампочками, говоря о необходимости перезагрузки. Я поднялась с пола, поставила компьютер на стол и отправилась перезагружать роутер, отпнув собачью игрушку подальше. Неужели всё привиделось, пока я валялась тут без сознания? Вот незадача... Я ужасно расстроилась и даже не стала смотреть в монитор. Теперь я по памяти уже ничего не напишу. Ибо склероз у меня, и дольше двух часов я ничего не помню. Язык всё ещё болел, и я пошла в ванную посмотреть на него. Чтобы не намочить кофту, я закатала рукава, и тут заметила нечто странное: на левом предплечье была красная полоса как раз как тот порез, что оставил мне Гин-сан. Я тут же сняла кофту и стала себя осматривать. Моё предположение оказалось верным: такая же полоса была на моём плече и на спине. Я присмотрелась внимательнее, чтобы понять, что же это такое. Полоса на предплечье чуть вспухла, и до меня внезапно дошло... — Няша! — заорала я, готовая накостылять тупой псине. — Иди стричь ногти! С собакой я провозилась около получаса. Она послушная, когда дело доходит до стрижки ногтей, ибо за непослушание она получает основательных тумаков. Быть битой ей не особенно нравится, так что она предпочитает терпеть все издевательства, которые мы над ней учиняем, вроде мытья, стрижки ногтей, одевания комбинезона в грязь. Всё это время мне не давало покоя неудобное ощущение в правом кармане штанов, где я обычно храню разные бумажки и ручки. Так и оказалось: там нашёлся листочек с той зарисовкой, что я писала на большой перемене в универе, и ручка. Я озадаченно смотрела на почти пустой стержень, ведь чётко помнила, что этой ручке максимум четыре дня, а я не балуюсь обилием полезных словоизлияний... — Что с рукой? — спросил муж, появляясь в дверях. — Да ничего страшного, — я улыбнулась и еле сдержалась, чтобы тут же броситься ему на шею. — Просто упала, и Няша меня поцарапала. — Как день? — стандартный вопрос, но я ему была ужасно рада. — Вот теперь просто замечательно! — я всё же не сдержалась и кинулась к нему с диким воплем: — Обнимашки! Он рассмеялся и тоже меня обнял. Всё-таки я соскучилась... Но не могла же ему рассказать, что потеряла тут сознание, и мне показалось, что прошло несколько дней — он же меня в дурку сдаст. Поэтому я отпустила его и направилась на кухню, подозревая в нём некоторую степень голодности. — О, смотрю, ты опять написала что-то объёмное, — донеслось из гостиной. — С чего ты взял? — отозвалась я, ставя кастрюльку с супом на газ. — Я только начала. — Пятьдесят страниц — это ты начала, — послышался его насмешливый голос. — Опять у тебя словесный понос. — Прости-прости, — прокричала я, крайне удивляясь. Пока мы обедали, я ни на секунду не отпускала мыслей о том, что я могла там написать, ведь точно же помню, что максимум страница была... А в бессознательном состоянии печатать как-то немного не с руки. Я старалась делать вид, что всё в порядке, и муж мне поверил. Потом он ушёл на тренировку, а я села за свой компьютер. ”Сацука, распластавшись, лежала на полу посреди общей комнаты Йородзуи. — Эй, ты как? — позвал её Гин-сан. Она достала руку из-под живота и показала большой палец. Ещё через несколько секунд она распахнула глаза, поводила ими по помещению, и как только её глаза нашли Сакату, она тут же отключилась. Вместе с Шинпачи они перенесли тело девушки на диван и стали ждать её пробуждения, тихо разговаривая...” Я сидела в полном шоке. Слов не находилось, ведь это писала точно не я. А кто тогда? Да и кто мог бы написать так много текста за столь короткое время? Не Няша же...Тем более, так подробно знать, что там со мной происходило... Как же это?..