В бреду

Когда я проснулась, было совершенно очевидно, что все встали уже давно. Из общей комнаты доносились бодрые голоса, или, точнее сказать, голос, ведущий диалог. О чём там говорят, я прислушиваться не стала, не только потому, что это не этично, но и потому, что разум мой проснулся ещё не до конца, и пока что я не совсем осознавала происходящее. Я встала и оделась. С вечера я заплела косу, чтобы утром не обнаружить снова брокколи, и теперь распустила её, расчесав волосы пятернёй. Что ж, сегодня нас ждёт довольно весёлый день, так что надо собраться и начать его. — Доброе утро, — поздоровалась я, ещё не открыв дверь. Далее последовало эпичное падение, крушение этой двери и выползание в буквальном смысле слова. Так, надо будет слова осторожнее подбирать в следующий раз. — И тебе того же, — Гин-сан выглядел бодрым и, можно даже сказать, улыбался. — Как спалось? — поинтересовалась я, поднимаясь. — Бывало и хуже, — отмахнулся он, — ешь давай. Я села завтракать. Меня так и распирало рассказать, какой сегодня будет день, но рис отлично выполнял роль кляпа, ведь говорить с набитым ртом не только неудобно, но и неприлично. Однако моё желание было настолько сильным, что ела я быстро. — Сегодня будет отличный день, — изрекла я, попивая чай. — О, будет экшн, — как-то безрадостно произнёс Гин-сан. — Нет, — улыбнулась я. — Как? Почему? — встрепенулся Шинпачи. — По голове, — я изображала саму приветливость. — Будем сегодня наслаждаться жизнью. — С чего бы вдруг? — с недоверием поинтересовался Гин-сан. — Так... э... — замялась я, — апрель же. — И что? — внесла свои пять копеек Кагура. — Вишня цветёт, — совсем растерялась я. — Внезапно, — удивился Гин-сан, — до этого ты ни разу не упоминала время года. — А вот в три ночи я решила, что лишним не будет, — мне было немного обидно. — Значит, сегодня у нас будет выходной? — с сомнением поинтересовался Гин-сан. — Типа того, — улыбнулась я, — с этого момента начинается самое интересное. Ночью мне в голову пришла одна гениальная идея: если устроить праздник и немного выпить, это подстегнёт мою фантазию, и я смогу написать отличный экшн. Правда, сейчас эта идея не казалась мне такой уж великолепной, но что сделано, то сделано, поздно что-либо менять. Да и радостные лица Йородзуи говорили о том, что и они не против праздника. Это успокоило меня, и я предложила начать собираться на пикник. Кагура заявила, что ей надо погулять с Садахару, а Шинпачи всплеснул руками и выразился, что такой бардак никак не может сопровождать праздник, а потому он займётся уборкой. В итоге, на кухне мы оказались с Гин-саном вдвоём. После событий вчерашнего вечера мне было немного неловко. Хотя нет, не немного. Мне было ужасно неловко. Начинало складываться ощущение, что сьюшный сюжет так и прёт изо всех щелей, совершенно не считаясь с моим мнением по этому поводу. — Я уже говорила, что не умею готовить, — я потупилась. — Тогда просто следуй моим указаниям, — Гин-сан, кажется, тоже избегал смотреть мне в глаза. В основном, готовил всё он. Я же была, что называется, на подхвате. Никогда прежде не задумывалась, что герои сами готовят, и каждый из них делает это вполне достойно. Я была поражена этим умозаключением, и невольно залюбовалась тем, как ловко он обращается с кухонной утварью. В результате я задумалась и зависла. — Сацука! — до моего сознания медленно доходил звук моего имени, — Земля вызывает Сацуку! — А? Что? — я, наконец, очнулась и посмотрела на него. — Я говорю, всё готово, осталось только упаковать. А ты написала бы себе кимоно, в них же этот праздник традиционно отмечается, — его лицо снова приобрело безразличное выражение. — Понятия не имею, как его одевать, — буркнула я. — Ну, я мог бы предложить тебе свою помощь, — он стал увлечённо что-то искать в носу, — но подозреваю, что ты лучше придумаешь что-нибудь, чтобы ей не воспользоваться. — Это уж точно, — пробормотала я и ушла к себе. К выходу Сацука была одета соответствующе. Белый воротничок тонкой нижней юкаты выглядывал из-под кимоно того же белого цвета, расписанного розовыми лепестками сакуры, и перетянутого белым же оби. Всё это было ей очень к лицу. Я отложила ручку и стала ждать. Через несколько секунд началось Преображение. Мне это напомнило, как в чудо-что-нибудь превращаются: всё светится, ленты какие-то летают, позы нелепые, а потом — бац! — и переоделась. Когда всё закончилось, и я оказалась стоящей посреди комнаты, я стала осматривать себя. Мда, нечасто я ношу костюм женщины... Я нашла свой облик удовлетворительным и направилась к выходу из комнаты. И вот именно в этот момент со мной сыграла злую шутку привычка широко шагать — я запуталась в собственных ногах и растянулась на полу. — Что за шум? — с минуту спустя в комнату просунулась голова Гин-сана. — Упала я, — всё ещё не встав, пробормотала я. — Ты хоть иногда думаешь головой? — я подняла голову и сурово посмотрела на него. — А что такое? — удивился он. — А если бы я была не одета? — с истерикой в голосе поинтересовалась я. — Так тебе помочь подняться или как? — игнорируя меня, спросил он. — Если не затруднит, — с ехидством отозвалась я. — Так, подтяни колени по себя, — заговорил Гин-сан, — одну ногу чуть выстави вперёд и медленно поднимайся. — Мда... — протянула я, начиная выполнять указания, — а у нас в стране обычно руку подают... — Но мы не там, — безразлично изрёк он. Мне пришлось очень быстро освоить передвижение мелкими шажками. В коридоре я вставила ноги в гэта* и попробовала ходить. Не кроссовки, конечно, но сойдёт. Мы спустились вниз, где нас ждала Кагура. Она наотрез отказалась оставлять Садахару дома, так что он отправился вместе с нами. Мы шли медленно, и основной причиной тому была моя скромная персона. Я старалась перебирать ногами побыстрее, но шаги всё равно были очень маленькими, а потому мне казалось, что практически бегу, а для остальных я плелась со скоростью одноногой черепахи-инвалидки. И всё же не прошло и часа, когда мы добрались до парка и расположились в тени цветущих деревьев. Несколько минут мы сидели молча и созерцали. Неторопливо падающие лепестки, розовые облака цветущих сакур — всё это так расслабляло и настраивало на философский лад, что я глубоко задумалась о смысле бытия, вопросах жизни и смерти и других не менее важных делах. Из этого состояния меня вывел громкий голос, оповестивший, что появились Шинсенгуми. Они расположились рядом с нами и только поздоровались, стараясь держаться отдельно. Правда, Окита пару раз подходил и говорил о чём-то с Кагурой, но я его не слушала. После не менее чем получасового созерцания Гин-сан объявил, что настало время перекусить, и мы приступили к трапезе. Наслаждаясь едой, я в очередной раз поняла, как всё же хороша японская кухня. Хотя, если подумать, я просто люблю рис и рыбу, а тут в основном они. Когда еда закончилась, Кагура, Шинпачи, Садахару и Окита затеяли какие-то бодрые игры, а мы — старые перечницы — расположились пить сакэ. Оно было средней температуры, похожей на комнатную, и отдавало специями. Напиток был совершенно непривычным, но его вкус мне нравился. Крепость его я определила бы градусов этак в восемнадцать, как у ликёра. Я стойко удерживала сознание примерно до середины второй бутылки, беседуя с Гин-саном на темы всё возрастающей степени бредовости... Я проснулась утром от ужасной головной боли. И как меня угораздило так надраться столь лёгким напитком? А судя по всему, сюда я попала, будучи в дрова. Интересно, я сама шла или меня несли? Надо будет спросить... Ужасно хотелось пить, и я медленно поползла к своей одежде. В углу обнаружилось всё то, в чём я успешно провела здесь первые дни, а вот вчерашний костюм куда-то исчез. «Ну и чёрт с ним...» — подумала я и стала одеваться. После этого я всё также неторопливо поднялась и, еле перебирая ногами, поплелась на кухню, опираясь на стену. Там я открыла кран, умылась и долго, вдумчиво пила воду. Мне немного полегчало, но я всё же не могла собрать свой разум воедино. Вообще, я знаю три действенных способа избавиться от похмелья: рассол, пиво и вишнёвый компот. Вот только я сильно сомневаюсь, что есть хоть шанс найти здесь что-нибудь подобное. Стоп, где моя бумага? Ручку и листочек я нашла в своей комнате. Я тут же написала себе литровую кружку вишнёвого компота, которую сразу же и осушила. Сознание вернулось ко мне, и я обратила внимание на ручку. Чернил убавилось вдвое. Интересно, у меня в пьяном угаре тормоза хоть немного работали?.. — Саката-сан! — донеслось из прихожей, — Я принесла мечи... А, это, похоже, Тедзука-сан. Так стоп, мечи? То есть не один? Да что же я вчера накатала?! *Гэта — традиционная японская обувь на деревянной подошве. Внешне немного напоминает въетнамки.